A magician can also love

Где-то в глубине груди невыносимо жарко и волнующе. Он все решил для себя. Из рук именно сегодня, как по закону подлости, все валится. Это так странно, и так в новинку. Присесть на корточки и ворча достать из-под стола закатившийся далеко — далеко шар, а мысли уже далеко в другой реальности. Встав из-под стола, разумеется стукнувшись макушкой о столешницу, Лини, потирая ушибленное место, удрученно вздохнул, — И что я ей скажу…- он разочарован. Он в замешательстве. Аметистовый взгляд в сотый раз падает на букет радужных роз, стоящих в сосуде. Свет ламп чарующе сверкает сквозь воду в вазе, а мысли отправляют фокусника куда — то в никуда. — Люми, — он привык ласково сокращать ее имя, — Ты придешь сегодня на представление? — спрашивает блондин с надеждой в глазах. — Конечно, — боже, она так солнечно улыбается ему, что сердце отказывается исправно работать, а ноги становятся ватными. Он сейчас рухнет. Помешательство на ней — одна из самых лучших болезней. — Приходи за кулисы до начала выступления, — юноша нервно сглатывает и опережает вопрос любимой Путешественницы, — Линетт проводит тебя. — Но зачем? — она так мило хлопает длинными ресницами и наклоняет голову в бок. Пшеничная прядь красиво струится вдоль тонкой шеи, подчёркивая каждый манящий изгиб. Господи, он готов звезду с неба достать для нее. — Я, — и он аж заикается, на ходу лихорадочно придумывая, — Х-хочу показать как все происходит по ту сторону сцены, — и чешет затылок, смущаясь и робея перед ней, но она как будто не замечает всей неуклюжести слов, и с горящими солнечными глазами активно кивает. Конечно она придет. Ей так интересно устройство театра. Да и… Он тоже, даже слишком, интересен. Выныривая из воспоминаний, фокусник резко бросает взгляд на мирно тикающие часы. Считанные минуты до ее прихода, а он ничерта не придумал что скажет ей. Может, эта идея слишком глупа? Лишь пару никчемных слов, а столько перемен. И один только Бог знает какой исход будет. Шумный выдох. На пятках прокручивается вокруг и останавливается напротив зеркала. Указательный палец, обтянутый перчаткой, указывает в отражение, — Ты не должен облажаться. Не сегодня. И в дверь гримерки звонко стучат. Пора. Либо всё, либо ничего. Но одно Лини знает наверняка… Он так соскучился.

_________

Путешественница озадаченно озирается по сторонам, в нетерпении выискивая сквозь вереницу суматошных людей высокий, уже такой родной, цилиндр. Было неуютно находиться там, где тебе не место. Театральный мир был для нее нов, необычен, и так далек. Она восхищалась каждым номером, с детским восторгом поглощая каждую деталь, но никогда себя представить на их месте она не сможет. Она воин. Ее руки заточены под иной вид деятельности и, изредка погружаясь в рассуждения с головой, Люмин жалела, что жизнь подарила ей именно такую судьбу. Она бы хотела быть той самой белокурой красавицей, воздушно передвигавшейся по сцене. Наверняка на ней было бы до безумства красивое платье, подчеркивавшее женственность и грацию. Кожа на ее руках не огрубела бы от битв, и их с трепетной нежностью сжимали бы мужские. А её партнер, романтично улыбаясь, заботливо бы очерчивал каждый тонкий пальчик большим пальцем. И это было бы так чувственно. Сердце остановилось. — Ах, вот ты где! — неужели сердце может остановиться несколько раз подряд? Девушка озирается в сторону голоса и до неприличия широко улыбается. Это был он, — Это что за ангел сошел с небес ко мне? — Лини так ехидно и чарующе улыбается, что блондинка покрывается легким румянцем. — Да будет тебе, плут, — бурчит Люмин, легко ударяя кулаком в острое мужское плечо, покрываясь мурашками. Он заметил. То ли это происки кого-то свыше, либо удача благоволит им, но именно сегодня Путешественница искусилась под безмерным натиском Паймон, и решила побаловать свое женское нутро, изменив своему бессменному походному платью. Как-то в один из теплых вечеров, после поручения, подруги решили пройтись по улочкам Фонтейна и как по синхрону их взгляды пали на большое фактурное здание. Это было ателье. Витрины пестрили яркими нарядами и на одном из множеств манекенов висело оно. Такое идеальное. Воздушное, до щемящих чувств в груди, безумно красивое платье в излюбленных оттенках белого и небесно-голубого. Воздушные, прозрачные как хрусталь рукава — фонарики болеро чарующе перетекали на кисти, обнимая кружевом и подчёркивая тонкость рук. Достаточно большое для приличного декольте роскошно подчёркивало пышную женскую грудь мягким сердцем, а на острых ключицах сходилась шкодливая застежка, украшенная цветочными нежнейшим кружевом, как будто манящая расстегнуть. Начиная от груди и доходя до середины икры белоснежная ткань, покрытая сверху вторым слоем летящего шифона, словно морские волны струилась ногам, подчёркивая округлые и до безумства красивые бедра. Иллюзионист точно подметил: она была ангелом, сошедшим с небес. И рассматривая ее до неприличия долго, Лини сам в ответ покрывается румянцем, стыдливо отводя взгляд в сторону, — Ты такая красивая сегодня, — женский изумленный вздох вытягивает его из пелены смущения, накрывая паникой, — Нет! То есть, ты всегда красивая! — в бешеном ритме юноша начал махать руками из стороны в сторону, стараясь реабилитировать свои нелепые слова, — Просто мне так в новинку видеть тебя в другой одежде, но ты и в своей одежде безупречна, просто… — и он безысходно роняет голову, встречаясь подбородком с собственной грудью, — О Архонты, что я несу….- и вздрагивает. Женские пальцы, немного щекоча, мягко ложатся на мужскую щеку и аккуратно поднимают лицо. Медовый взор ловит взгляд аметиста напротив и нежно улыбаясь, она сказала, — Спасибо, Лини. Неужели это тот самый момент? Она так пронзительно смотрит на него, обрушивая всю нежность мира, а фокусник теряет дар речи, только лишь с щемящей любовью рассматривая ее безупречное лицо. Руки до безумства вредны и непослушны. Так хочется положить поверх ее ладошки свою. Крепко сжать пальцы, осыпать краткими поцелуями каждый и сказать все, что думает. И вот, кажется, он уже готов. Размыкает сухие губы и хочет издать звук… — Лини, тебе пора на сцену! И это чертов провал. — Люмин, я… — Удачи тебе на сцене, — беловласая опускает руку с щеки, заводя обе за спину и широко улыбается, вновь склоняя голову в бок. Господи, как он любил, когда она так делала, — Я тебя провожу и уйду в зал. — Люми… — Лини, скорее! — Да черт возьми! — шикает юноша, резко озираясь в сторону сцены, — Давай встретимся после выступлен… -нервно оборачивается он вновь к ней и не успевает сказать и слова. Как так получилось, что она так близко? Наверняка Люмин хотела на удачу мягко прижаться губами к его щеке, но судьба коварна. Может не совсем вовремя, но юноша поворачивает голову к ней и губы сталкиваются в смазанном, самом неловком поцелуе на всем белом свете. Женские глаза до огромных размеров расширяются, в панике блуждая по мужскому лицу напротив, а он… Как истукан стоит столбом. Как мелкий мальчишка, не знающий что делать. — О боже, Лини, прости меня! — в панике пискнула Люмин, чуть ли не отлетая от юноши, стоящего все так же столбом. Мужские пальцы медленно прикасаются к собственным губам, а разум настойчиво пытается осознать, что же сейчас произошло. На фоне в очередной раз его окликают, истошно взывая к сцене. И именно в этот миг фиалковый взор устремляется на румяное лицо Путешественницы. Это должно произойти сейчас. — Не прощу, — ровным тоном сказал Лини и даже слишком резко хватая за женское запястье, притягивает к себе вплотную, обхватывая острый подбородок, — Не прощу, Люмин, никогда… И прижимается в чувственном поцелуе к столь манящим губам, грезил о которых он ни одну ночь. А она отвечает так незамедлительно, что в легких спирает воздух. Руки ложатся на мужские плечи, крепко обнимая и сжимая одежду, как будто останавливая. Лишь бы не зарыться в копну волос, о которых она думала ни одну чертову ночь. Не сейчас. Ему идти к зрителям. — После выступления, — Лини отрывается первым, кладя ладонь ей на щеку и маняще медленно проводя большим пальцем по нижней губе, не в силах оторваться взглядом от них, — В гримерке. — Да, — как будто издеваясь, Люмин целует палец и заглядывает в глаза напротив, — Я буду ждать. Юноша сглатывает и в очередной раз целует, более безумно, но сквозь мгновение отстраняется и, подмигивая, уходит под лучи софитов. — Здравствуйте, дорогие зрители! Шоу начинается!