Wandering in Endless Night

Эш просыпается от боли, лежа лицом вниз в куче мусора. Пульсирующая боль набатом раздается в голове, оглушающий и тошнотворный стук собственного сердца эхом отдается в ушах, а в глаза будто песка сыпанули. Эш переворачивается на спину и тихо стонет сквозь зубы. Солнце слепит; мальчик закрывает лицо рукой, спасаясь от нестерпимого жжения. О Боги… Где он вообще? С минуту Эш просто лежит, пытаясь вспомнить, что произошло прошлой ночью… Прошлой ночью…? Точно. Его чуть не убил Джон. Опять. Сбежав из мотеля, Эш… уснул в переулке в паре кварталов от него. Значит, здесь и остался — он не припоминает, чтобы ночью вставал и шел куда-нибудь. Снова льет дождь, и мальчик снова чувствует себя хреново. Он даже не помнит, как отключился — а теперь очнулся здесь, чувствуя себя словно с попойки. А еще с осознанием того, что прошло уже порядка пары часов. Вот черт… Эш надеется, что у него еще осталось время до назначенной Алексом встречи на пирсе. Должно быть, сейчас едва ли перевалило за полдень. Мальчик лежит еще несколько минут, а затем пытается приподняться — и от этого телодвижения безобидная пульсация в голове становится острой, пронзающей и простреливающей виски. Эш поддается вперед и падает на четвереньки, раскрытыми ладонями встречая горячий асфальт. У него болит живот, к горлу подкатывает рвота, а во рту собирается слюна, от чего он может только давиться и чувствовать пустоту в желудке, который сводит от голода. Довольно долго, сидя вот так, он пытается совладать с собственным телом и молча молит о том, чтобы головокружение, вращающее и раскачивающее весь мир вокруг него, прекратилось. Тело адски болит, а в особенности — опухшее и избитое лицо. Ко всему прочему прибавляется больная шея, и теперь Эш вообще жалеет, что открыл глаза. Нельзя здесь оставаться, смутно думается Эшу. Нужно встать, привести себя в порядок и по возможности купить что-нибудь поесть, а поскольку мальчик не ночевал в номере, то на еду и комнату еще на несколько дней ему хватит с лихвой. И если он успеет заселиться в приют, больше не придется с кем-либо трахаться. Если… Блять… Эш не в самом лучшем настроении, чтобы думать обо всем здесь и сейчас. Когда он поднимается на ноги, от накрывшего головокружения приходится опереться о стену. На какой-то мимолетный момент Эш зажмуривается, прижимается лбом к теплому кирпичу и просто стоит. Руками он шарит вдоль ног, дрожащими пальцами расстёгивает пуговицу на джинсах, затем ширинку — неимоверно хочется ссать. Тяжело дыша, с закрытыми глазами, Эш мочиться и с облегчением слегка отшатывается назад. Ему требуется пара минут, чтобы полностью опорожниться — моча выходит прерывистыми струйками, но, по крайней мере, крови больше нет. Эш выходит из переулка на оживленную улицу — люди идут мимо него бесконечным потоком, а солнце шпарит все сильнее, и мальчик вновь пытается укрыться от него рукой. Спиной он прижимается к стене здания и хлопает себя по карманам — револьвер покоится во внутреннем кармане джинсовки, а деньги с прошлой ночи лежат в заднем. Его накрывает волна облегчения. Так, теперь… нужно найти туалет и умыться, а то прохожие уже смотрят на него как на больное животное. Игнорируя чужие взгляды, Эш идет вниз по улице, с легкостью лавируя между телами — единственное преимущество в том, чтобы быть маленьким и щуплым. Эш проходит несколько знакомых мест с уборными, но понимает, что вышвырнут его оттуда прямо на входе — прежде чем он успеет хотя бы добраться до туалета. От одного взгляда на него управляющий может разозлиться и вызвать копов; а потом его арестуют, но вмешается Папа Дино, который незамедлительно отправит его обратно в Нью-Джерси. Эша уже неоднократно ловили за проституцию, и Дино был очень зол от того, что за мальчика приходилось постоянно вносить залог. Нужно найти такое место, где никому не будет до него дела. Через пару кварталов он решает остановиться на старой заправке и проскальзывает в уборную так, чтобы его никто не заметил. Туалет мерзкий, но пустой, и Эш направляется к раковине — она грязная, но пока там течет проточная вода, жаловаться не приходится. Он открывает кран и радуется чистой воде, подставляя ладони под струю и брызгая себе в лицо. До последнего мальчик старается не смотреть в битое зеркало, но в конце концов ему приходится поднять глаза на свое отражение. Эш разглядывает себя. В уголках губ и в ноздрях запеклась кровь; Эш смачивает пальцы и протирает кожу. На обоих глазах у мальчика теперь фингалы, а вдоль линии челюсти и над бровью небольшие припухлости. На деле оказалось даже не так ужасно, как он судил по своим ощущениям изначально. Самая огромная гематома на шее. Эш оттягивает ворот футболки, чтобы получше рассмотреть, — и видит четкий и темный кольцеобразный след от рук того уебка. Его взаправду пытались убить. Эш забивает эту мысль поглубже в голову и продолжает изучать свое тело — бледную кожу, светло-русые волосы, изящные черты лица, глубокие зеленые глаза и просто идеальные, блять, пропорции. Он знает, насколько хорош собой, насколько красив; об этом ему говорят так много людей и так часто, что порой хочется оглохнуть. На него постоянно пялятся, таращат глаза — будто отказываясь воспринимать то, что перед ними реальный человек. Эш ненавидит, когда на него смотрят вот так. Почему-то людям кажется, что быть красивым — это своего рода благословение, но лично мальчику эта красота приносила лишь страдания. Люди смотрят не на него, они не видят в нем личности. Они замечают лишь безупречную внешность — как у игрушки. И дело даже не во внешности. Людям завидно от одной мысли о том, что он лучше их: талантливее, умнее… Они вымещали свою злобу на нем за то, что он не такой, как они. Будто это была его вина в том, что все рождаются разными. Идиотизм. Эш отводит взгляд от ненавистного отражения. Хотел бы он быть уродом. Мальчик тщательно моет руки, но бумажных полотенец не оказывается, поэтому он вытирает ладони о джинсы и выходит. Теперь предстоит купить что-нибудь поесть. От голода у него кружится голова, но денег ещё предостаточно, поэтому Эш может позволить себе нормальную человеческую еду и направляется к метро. На 7-й авеню 854 есть отличное кафе, где готовят бомбезные сэндвичи с фрикадельками. Конечно, стоят они тоже бомбезно — целых десять долларов, но Эш думает, что по прошествии недели он заслужил немного раскошелиться и кайфануть. А еще он хочет купить газировку. К черту Дино! До встречи с ребятами на пирсе у него вагон времени. Слишком далеко он не забредет, поэтому доберется туда вовремя.

***

Девушка за кассой странно косится на Эша, как и остальные посетители. Войдя в магазин, мальчик тут же собрал на себе сразу все взгляды. Он знает, что выглядит дерьмово и что, возможно, от него несет за версту, но не все ли равно? Нет такого закона, который разрешал бы вышвыривать платящего клиента — если только он не причинял неудобств. А Эш их не причинял. Стараясь игнорировать окружающих, он смотрит куда-то сквозь девушку и говорит: — Можно, пожалуйста, сэндвич с фрикадельками и… среднюю содовую. — Конечно, — неохотно отвечает она, — здесь или с собой? Эш говорит «с собой» и достает деньги из кармана, когда кассирша пробивает заказ. Он начинает раскладывать и расправлять банкноты, пытаясь разгладить заломы пальцами — они все мятые и выглядят ужасно. Эш и так уже привлёк к себе намного больше внимания, чем хотел. Девушка замечает его руки — чистые, но по-прежнему в ссадинах и синяках, как и лицо. — Дорогой, ты в порядке? — спрашивает она, и Эш замирает, не отрывая глаз от купюр. Эш не может допустить того, чтобы эта дамочка позвонила в полицию, ведь если она это сделает, ему несдобровать. Приедут копы, заберут его в участок, и тогда он пропустит встречу с Алексом, а Дино опять придётся вносить за него залог и… — Все нормально, — отвечает он ей, продолжая расправлять мятые деньги. — Милый, но твои руки и лицо, тебя… — Я просто упал, — врет Эш. — Я в порядке, честно. Сколько с меня? Девушка явно не верит его словам. Мальчик думает, что если все снова обернется против него, он сбежит до приезда полиции. Но голод не тетка, пирожок не подаст… Эш просто хочет этот чертов сэндвич и газировку. Он хочет поесть и расслабиться хотя бы ненадолго. Он выдыхает, когда она наконец перестаёт сверлить его взглядом. — Девять долларов и семьдесят четыре цента. Эш в последний раз разглаживает скрюченные десять баксов и убирает руки. Девушка берет деньги, а Эш разворачивается и выходит прочь; она даже не успевает дать ему сдачу. В ожидании заказа он стоит на углу, вжимается в него, скрестив руки на груди и пытаясь сделаться как можно меньше. Когда заказ готов, Эш возвращается в кафе, берет сэндвич, завернутый в крафт пакет, и пустой стаканчик для содовой. Нервы на пределе, а чувство загнанности не дает ему покоя, пока он стоит у автомата и наполняет стакан колой. В последний момент Эш вспоминает, что нужно взять крышечку и соломинку, и только потом пулей вылетает на улицу. Ему не место среди других людей, он слишком выделяется. Страшно подумать, что было бы, если бы его схватили копы… Эш быстро пробегает «зебру» и проходит еще несколько кварталов до Центрального парка. Он не слышит ни сирен, ни погони, но все равно продолжает оглядываться через плечо, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Зайдя в парк, мальчик некоторое время слоняется в поисках свободной скамейки. Он ужасно нервничает, поэтому продолжает смотреть по сторонам, но вокруг него нет никого, кроме обычных гуляющих людей. Эш встряхивает головой. Какая тупость. Дрожащими пальцами он раскрывает обертку на сэндвич. Когда в нос бьет шикарный аромат, вся паранойя куда-то улетучивается — желудок сжимается от голода и рот заполняется слюной. Эш делает первый укус; чувствует, как по пальцам стекает мясной сок, и в голове тут же мелькает мысль о том, что он, убегая в такой спешке, совсем позабыл о салфетках. Мальчик облизывает пальцы и прикидывает, насколько разозлился бы Дино, увидев, как он ест. Но Эш не хочет думать об этом — ни сейчас, ни когда-либо еще; не хочет думать ни о Марвине, ни о Дино. Он еще раз кусает сэндвич и откидывается на спинку скамейки, наблюдая за проходящими мимо людьми. Через некоторое время вспоминает о газировке — и о том, что забыл просунуть соломинку в стакан. Эш оглядывается и видит, что она лежит на краю, в миллиметре от падения. Мальчик хватает соломинку, зубами разрывает полиэтиленовую обертку, затем зажимает трубочку между ног и вытаскивает ее из обертки. Просунув соломинку в стакан, он начинает жадно пить. Приятно ощутить в желудке хоть какую-нибудь тяжесть. Эш пытается сосредоточиться на еде, на ее вкусе, пытается насладиться им и расслабиться. Он ест медленно, но наедается быстро. Эш съел чуть меньше половины сэндвича, но уже думает о том, чтобы завернуть его в упаковку и оставить на потом. Хотя, скорее всего, он испортится быстрее, чем мальчик проголодается. Эш отламывает кусочек хлеба, скатывает в шарик и бросает белке, сидящей в нескольких сантиметрах от него. Зверек радуется, подбегает, и Эш отламывает еще кусочки, комкает и кидает на землю. — Привет, дружок, — говорит он. Бельчонок пищит, и вскоре от верхнего ломтя хлеба не остается ничего. Эш сидит и разговаривает со зверьком, но в какой-то момент белке наскучивает есть хлеб, и она убегает на дерево. Эш смотрит вслед зверушке — как она перепрыгивает с ветки на ветку, а затем теряется в зеленой листве. Хотел бы он быть как белка: просто взять и исчезнуть, убежать. Хотел бы…