Устали стрекозы
Носиться в безумной пляске...
Ущербный месяц.
[Кикаку]
Кончик её палочки упирался в его кадык, но несмотря на это он был расслаблен. В языке его тела было что-то ленивое, отдающее теплом пламени камина и мягкостью ковра. Не моргнув и глазом, она отогнала странные, неожиданно возникшие ассоциации. — Чего ты хочешь, Малфой? — резко спросила она, изучая его лицо, сейчас не скрытое маской Пожирателя смерти. За пять лет войны он изменился. Острые и тонкие черты лица стали грубее. Взгляд серых глаз отдавал закалённой во льду сталью. А в платине волос проглядывало знакомое ей по собственным волосам серебро. Они были одними из немногих ветеранов войны — старики, не достигшие и двадцати пяти лет. — Я хочу того же, чего и ты, Грейнджер, — хрипло хохотнул он. Его глаза изучали шрамы на её лице и шее. Сколько из них оставил он? Она потеряла им счёт. Так же как и тем, что она оставила на нём. Они часто сходились на поле боя и последнее время всё чаще в рукопашную. Именно в таком бою он и попросил у неё о встрече, схватив за горло, он прижался губами к её уху и прошептал: «Нам необходимо поговорить, Грейнджер. Наедине». В следующем бою она ответила где и когда, ударив с размаху ногой по рёбрам и, когда он согнулся, она схватила его за волосы и вывернула его лицо, вплотную прижимая к изгибу своей шеи. В ответ он укусил её… — Сильно сомневаюсь, что наши желания совпадают, Малфой, — её боевая стойка была непоколебима, а рука с волшебной палочкой так же напряжена, что кончик по-прежнему упирался в его кожу, но теперь уже лежал во впадине между ключиц. Рубашка цвета ночного неба сильно контрастировала с молочным туманом его кожи. Она сглотнула, когда её взгляд зацепился за выступающую вену на его шее. Она пульсировала в такт биения её собственного сердца. Это было единственное, что выдавало всю важность их встречи для него. — Мира, Грейнджер, — Малфой устало прикрыл глаза, и его губы растянулись в горькой, как её любимый шоколад, улыбке. — Мира. Мне надоело воевать. Она внимательно вглядывалась в черты его лица, пытаясь просчитать следующий его шаг. Слово. Эмоцию. Вдох и выдох. — Давай я буду честен с тобой, Грейнджер. Из вашей троицы только ты имеешь мозги, — Малфой ухмыльнулся, поднимая на неё ледяные озёра своих глаз. — Я видел в бою Поттера и Уизли, они сражаются, как пушечное мясо, и живы лишь благодаря тебе. Грейнджер хотела возразить, сильнее вжимая острие палочки в основание его горла. — Дай мне сказать, ведьма! — черты его лица ожесточились, на губах проступил звериный оскал, который она чувствовала в бою каждый раз, даже сквозь маску. — Мне надоела эта война! Мне уже плевать, кто победит! Я хочу просто жить, а не сражаться, цепляясь за иллюзорный призрак возможной жизни. Из вашего Ордена договориться можно только с тобой и Бруствером. Все остальные лишь пешки в вашей большой игре. — Тогда почему ты выбрал меня? — сощурившись, прервала его она. — Всё до банальности просто. Твоя мордашка мне симпатична чуть больше, чем рыло лысого мужика, — он хищно ухмыльнулся и его взгляд опустился к вырезу её рубашки. Его ледяной взор прожигал тонкую ткань, и она почувствовала, как сердце предательски забилось чаще. Ни один мужчина никогда не смотрел на неё так… Голодно… Жадно… И блядски развратно… Рон давно перестал видеть в ней женщину. Ещё вначале первого года войны. После первой же сухой и неумелой близости, он не смог даже взглянуть на её шрам, начинающийся на левом плече и уродливой молнией ползущий по шее до самой линии подбородка. Сейчас же Малфой ласкал его взглядом. Опусти она палочку хоть на мгновение, он припадёт к нему губами. — Что ты предлагаешь? — Я предлагаю тебе свою игру… Нашу. Называй это как хочешь. Союз. Соглашение. Без разницы. Но признай, вместе мы сможем выжить и переиграть их всех. — Мне нужны гаранти…и…и… — она задохнулась, её глаза расширились в испуге. Он одним рывком выхватил из её руки палочку и отбросил древко в сторону. Жадно притянул к себе, болезненно сжимая ягодицы. — У нас с тобой нет другого выбора, Грейнджер, — его дыхание обожгло её губы. Малфой был слишком близко. Он обхватил её одной рукой за плечи, прижимая плотнее к себе так, что она не могла пошевелиться. — Я мог убить тебя сотни раз, если бы хотел, — прошептал он и прижался своим лбом к её лбу. — Как и ты меня. Грейнджер чувствовала, как его грудь тяжело вздымается под рубашкой от каждого глубокого вздоха. В унисон её дыханию. В унисон её сердцу. — Мы стоим друг друга, — губы Малфоя почти касались уголка её рта. — Поэтому ты хочешь, чтобы мы воевали за себя... — её шёпот не громче дыхания. — Да… — зарываясь в непослушные волосы пальцами и болезненно оттягивая её голову назад, ответил он. Он несколько секунд рассматривал её шрам на шее, прежде чем поднять руку и провести по неровным краям подушечками пальцев. — Я жду твой ответ завтра здесь. В это же время. Если не согласишься, то можешь не приходить. Хлопок. Вихрь аппарации унёс его. Оставшись без опоры, она осела на пол подобно шарнирной кукле, у которой кукловод одним движением обрезал верёвки.*****
Его встретил тихий мрак маленького домика в крохотном городке Лондонского пригорода. Руки кольнула кровная защита этого места, оповещающая об отсутствии вторжения в его тайное укрытие. Малфой стянул с ног ботинки и носки, а затем принялся расстёгивать пуговицы на рубашке, направляясь в ванную комнату. Сегодня его ждёт очередная бессонная ночь. Такая же, как и после каждого их сражения. Всё всегда заканчивалось одинаково. Нет, сегодня будет хуже. Во сто крат хуже. На этот раз он чувствовал её тело, такое блядски податливое ему в своих руках, совершенно иначе. Не так, как в момент сражения, когда он душил её, сжимая в объятьях своих рук тонкую шею. В этот раз на грани ласки и похоти, но по-прежнему кожа к коже кололась иголками ненависти, теперь смешанной в равных пропорциях с надеждой и желанием в котле войны. Угольно-чёрные брюки, припорошенные пеплом, уже привычно покрывавшем все улицы Британии, упали на холодный пол. Поворот вентиля холодной воды и обжигающие ледяные капли порезали мелкими лезвиями бледную кожу. — Блядь… — прорычал он и переключил на горячую воду. Холодный душ не поможет. Не сегодня, когда он чувствовал под пальцами её пульс и борозды оставленных им шрамов. Все эти годы он метил Грейнджер. В бою она всегда была только его. Никто из Пожирателей не посмел бы даже приблизиться к ней. Его пальцы обхватили основание члена, и он провёл по нему снизу вверх. Полный свинцовой тяжести выдох вырвался из его рта в заполненное паром пространство душевой. Его преследовал запах её непослушных кудрей. Пальцы как будто до сих пор ощущали их тяжесть, а ладонь — тепло её затылка. Физический контакт с ней всегда влиял на него так. С первой их рукопашной схватки четыре года назад на Корнуолльском побережье. Орден тогда предпринял попытку прорваться в одну из пыточных лабораторий. И если бы не ошибка Финнигана, решившего взорвать магическую бомбу раньше команды Грейнджер, попытка бы увенчалась успехом. Но в том бою сучка была бесподобна. Её движения отточены и безупречны, а весь их бой больше походил на танец влюблённых во время ссоры. Её тело идеально подходило ему, а в глазах горело пламя, способное растопить лёд его ответного взгляда. Рука на члене ускорилась, и тихий стон отразился от стен. Он запрокинул голову и опёрся свободной рукой на белую плитку душевой. Под дрогнувшими веками стояли очертания шрамов на её лице и шее. Он настолько точно отпечатал эту картинку на подкорке, что даже сейчас мог пересчитать каждый. Проведя по ним языком, мог рассказать ей, в каком из их сражений он оставил каждый из них и как потом дрочил в душе, как сейчас, думая о ней. — Грейнджер, сука… — процедил он сквозь сжатые губы, а капли его семени уже стекали по белому кафелю. — Моя смертоносная фурия…
*****
В темноте Грейнджер тяжело дышала, резко открыв глаза. Грудная клетка ещё болезненно чувствовала силу его рук, сжимающих её тело. До кончиков пальцев Гермиону бил мелкий озноб. Подушка и простыни были сброшены на пол, а клеёнчатый матрас неприятно лип к потному телу. Все кровати на площади Гриммо в любой момент могли стать больничными койками, поэтому Помфри без предупреждения обтянула их этой противной шуршащей тканью, которая к тому же мерзко пахла. Но сейчас Грейнджер было плевать на то, какие звуки и запахи окружали её. Перед ней, словно наяву, были серые глаза, низ живота охватил незнакомый ей до этого жар, расползающийся мурашками по телу. Она трижды послала всё в мерлинову задницу, прежде чем скользнуть рукой вниз по животу к кромке старых поношенных трусиков. Невольно разведя ноги, Грейнджер почувствовала, как намокла тонкая хлопковая ткань между её ног. Ей снился он. Малфой прикасался к ней во сне. Со смесью ласки и боли он без спроса расстегнул джинсы, и так удерживая её неподвижно в миллиметрах от своих губ, неотрывно глядя в глаза, сначала погладил нежные складки, распределяя влагу, а затем резким толчком проник в неё сразу средним и безымянным пальцами. — Я хочу мира, Грейнджер. Мира, в котором есть только ты и я… — прогремел далёкой грозой его хриплый, сорванный войной голос ей в губы, а толчки пальцев стали сладко-болезненно пульсировать в той самой точке внутри неё, которая с каждым его движением была готова вот-вот взорваться подобно вулкану. Из глаз Грейнджер покатились слёзы, когда Малфой большим пальцем надавил и погладил маленький сгусток нервных окончаний над её входом. Ей показалось, что грудная клетка сейчас треснет, от того как сильно он вжимал её в себя. Но она не смела опустить взгляд или прикрыть глаза. Иначе Малфой может остановиться, а она этого не выдержит. — Сука! — прорычал он и слизнул слезу с её щеки, при этом больно прикусив линию подбородка. — Я не дам тебе кончить, если ты будешь рыдать. Поняла меня?! Она молчала. Он трахал её пальцами всё жёстче. Из глаз Грейнджер текли слёзы переполняемых её незнакомых до этого эмоций, а по комнате всё громче летел звук его толчков, смешанный с её тихими стонами. — Отвечай! — потребовал он, кусая шею до кровоподтёков. — Малфой… — на полувздохе, на полустоне прошептала она. — Блядь… У меня есть имя. Грейнджер. Ты можешь хоть один блядский раз назвать меня по имени? Он вжался своим пахом ей в бедро, и она почувствовала, как член в брюках дрогнул, тогда она не выдержала и застонала в голос. Взрыв. Тусклый свет, который был в комнате, померк. Она была ничем в его руках. По ногам текла горячая влага. Он прожигал её взглядом, тяжело дыша и продолжая фрикции рукой до тех пор, пока она не заскулила и не стала умолять его остановиться, как вытраханная во все щели портовая шлюшка. Грейнджер откинула от себя пелену сновидения, обнаружив, что её ноги мокрые, а на клеёнке под ней образовалась лужица. Пальцы продолжают хаотично теребить маленький бугорок над пульсирующим входом. — Грёбаный Малфой… — со стоном в пустоту комнаты прошептала она, прикрывая глаза.