Не угашен

И вновь эта рябь в глазах. Будто в пространстве выкрутили резкость или добавили фильтр «шум». Всё вокруг начало вытягиваться в перспективе, а предметы словно расширялись и сужались, постепенно меняясь в размерах. На их месте было комфортно и тепло, несмотря на моросящую осень за окном. Парни сидели, обсуждая предстоящее ЕГЭ, экзамены и поступление. Киса лежал на диване, закинув ноги сидящему рядом Хэнку на колени. Он даже не заметил, в какой момент выпал из диалога без возможности сфокусироваться на чужих словах. Слишком чужих, слишком искусственных, слишком странных и притворных… Тело медленно сжалось в страхе. Глубокие вдохи и выдохи не помогали прийти в себя, и кулаки, незаметно для него самого, сжались. Дереализация, словно тень, преследовала его уже несколько месяцев. Нет уверенности, когда точно она началась — достаточно для того, чтобы не пугаться как в первый, но всё равно сжиматься в мнимом страхе каждый раз, когда это происходит. Гендос ярко жестикулировал, рассказывая про неудачную сдачу его первого экзамена, остальные парни потягивали «Охоту» из бутылок, добавляя что-то по ходу диалога, а некогда неугомонный и болтливый Киса совсем притих. По-блядски страшно. Мысли, будто чужие, наполняются тревогой и чуждостью окружающего, а параллельно с этим надо пытаться «держать лицо» при парнях. Об этих «приступах» никто, кроме Хэнка не знал. Да и тот знать не должен был. В самом начале Киса, конечно же, думал: это всё — просто херня в его башке, которая скоро пройдет и париться из-за нее вообще не надо… А глюки эти из-за травы стопроцентно, и неважно, что Ваня не курил травы уже около трех недель, настолько сильно стало страшно после первого «приступа». А потом, одним несчастным поздним вечером у Хэнка глаза в темноте в прямом смысле «на лоб полезли», а ступеньки на набережной сильно расплываться начали, отчего тот с этой лестницы повалился бы, если бы не Хэнк со своей ментовской реакцией. А Киса лишь глаза жмурил, судорожно стараясь избавиться от всех этих «глюков» «Блять, Борь, да не угашен я…» — оправдывался Ваня тогда, сидя на ступеньках, а Хэнкин конечно верил, заглядывая Ване в глаза, но не для того, чтобы разглядеть зрачки, а чтобы передать ему все свои немые переживания. Долго скрывать не получилось. А сейчас Киса, лёжа на диване, пытался унять дрожь в руках и сбежать в сознании от пугающих, невыносимо тревожных мыслей. Его руку сверху накрыла чья-то рука, Кислов дёрнулся и перевёл чужой и испуганный взгляд на Хэнка, который с беспокойством заметил, мягко говоря, «излишнюю нервозность» парня. — Ты в порядке, Кис? — остальные уже молчавшие парни недоуменно смотрели на него. Киса сбросил руку Бори и резко выпрямился, сев на диване, испуганно смотря парню в глаза. В глазах Вани читался страх, он смотрел на него, как на чужого, и от такого холодного взгляда Боря напрягся. Он отодвинулся, не понимая такой резкой смены поведения. — Он под чем-то, что ли? — Гендос первым выпал из молчания, выпрямляясь в кресле. — Нет. — слишком резко и уверенно сказал Киса, а по его рукам и спине прошел табун мурашек. — Я… — Он сцепил руки в замок, нервно поглаживая, — Я не знаю, нет… Ничего. Я чист. — воздух вокруг начал сдавливать, стал вязким и дышать стало тяжелее. — Мне нужно проветриться. — Киса также резко встал и выбежал на улицу, хлопая дверью. Парни непонимающе переглянулись и Мел встал с кресла, но Хэнк остановил его рукой и вышел вслед за Ваней. Тот сидел на досках в паре метрах сбоку от их сарая, спиной к двери, сгорбившись. Он отвлеченно рассматривал свои ладони, будто не замечая присутствия подошедшего Хэнка. Руки шли волнами, расширялись и плыли до разных размеров. Он зажмурился. — Кис… Опять? — Хэнк сел рядом и доска глухо скрипнула. Киса протер глаза, сжал колени дрожащими ладонями и посмотрел вниз. — Мне страшно пиздец. Блять, я, нахуй… Сука! Страшно, потому-что я понятия не имею, что это за шиза, страшно, что я моментами вообще свои действия контролировать не могу, да я… Блять. — Боря положил руку ему на плечо, успокаивающе погладил и медленно повел руку вниз, накрывая его ладонь, нежно поглаживая большим пальцем её тыльную часть. — Я переживаю за тебя. Может стоит обратиться к кому-нибудь? К врачу там… К психологу… — — Здравствуйте! Я конченный наркоман! У меня шиза, глюки, я не контролирую свои действия и могу быть опасен для общества, поэтому, пожалуйста, свяжите меня и увезите в дурку! — парень агрессивно жестикулировал, срывая голос. Боря вздохнул, спокойно поглаживая его колено. — Не смешно. Ты же знаешь, что в любом случае с этим нужно что-то сделать. Такое уже второй раз, вдруг повторится? — — Второй?! — тот с некой безпомощностью посмотрел ему в глаза, — Каждую неделю как минимум по разу! Я беспомощен с этим! Я не могу ничего сделать, понимаешь?! — Всё-таки нужно обратиться к врачу, Вань… Потом может стать только хуже. Тот сбросил с плеча его руку и дрожащими руками, с трудом достал из кармана пачку с сигаретой и, активно жестикулируя, пытался зажечь сигарету. — Не могу я к врачу, с-сука, не могу! Меня сразу в наркологичку сдадут… А мама? Ты прикинь, сын в наркологичку съебал! — с трудом совладев с огнем на кончике сигареты, он бегло затянулся, продолжая говорить, — Я просто хочу, чтобы этого не было, блять, больше никогда, понимаешь? Я устал, я боюсь этого… Боюсь сделать что-то… — он вновь затянулся, не смотря на Борю, — Не то… — — Кис… — Боря подвинулся ближе и медленно провёл рукой по чужим кудрям, переживая и смотря тому в глаза Киса лишь со злостью сморщился, дёргаясь.