Той ночью я вновь видел этот сон. Но... теперь всё было иначе... я словно ворвался в него посреди чего-то очень важного. Но всё не мог понять, что именно казалось мне странным.
Мы вновь, как и раньше, сидели рядом, перекидываясь немыми словами, которые я по-прежнему не мог услышать. Голоса сливались с шумом реки, растворялись в шёпоте ветра и уносились вдаль.
Прохладный ветер играл в листве, очерченной лучами восхода, длинные ветви ив почти касались воды — всё было как и прежде.
Я повысил голос, чувствуя, как на меня накатывает лёгкое раздражение. Вот, что изменилось. Раньше в этом сне я не чувствовал ничего подобного. Но теперь это эфемерное чувство, сродни досаде или сдержанному недовольству, покалывало под кожей, как разряд тока. И почему-то меня не покидало странное желание вскочить с места. Чужое, как и раньше размытое и неясное лицо приблизилось ко мне, любопытством сверкнули глаза. Я почувствовал, как шумно втягиваю обжигающе прохладный воздух, качая головой. А всё былое раздражение вмиг сошло на нет, когда я поднял на него взгляд и пробормотал что-то одними губами, стараясь сдержать намёк на мягкую улыбку. В груди что-то ответило жгучим жаром, таким приятным, что хотелось, чтобы это тепло осталось подольше. Или, может, навсегда.
А затем весь мой мир перевернулся с ног на голову. Чужое тёплое дыхание, опаляющее мою кожу, на мгновение показалось мне невыносимо далёким. И, повинуясь секундному порыву, я сократил то мизерное расстояние, что нас отделяло.
Где-то на подкорке сознания, в самом горле, дёрнулся страх. Несколько приглушённый, такой, чтобы наверняка понять — он принадлежит мне. Тому мне, что сейчас видел этот сон. Но эта искра паники погасла так же быстро, а меня с головой поглотило приятное сладкое чувство, названия которому я не мог дать, и я позволил себе довериться ему.
Я почувствовал, как тонкие изящные пальцы скользят по моей шее, и полностью закрыл глаза, вверяя себя чужим рукам. Горячие губы настойчиво смыкались на моих, словно требуя всё большего, и я едва поспевал за торопливым, словно бы даже жаждущим, темпом. Воздух вокруг всё теплел, едва не искрясь. Прикосновений было так много и одновременно так невыносимо недостаточно. Я осторожно касался рукой тонкого подбородка, словно пытаясь удержать чужой пыл. Но человек внезапно подался назад, рухнув в мягкую траву, но всё так же не размыкая пальцев на моём затылке. Жаркий поцелуй вмиг разорвался, когда я понял, что теряю равновесие. Теперь я нависал над чужой фигурой, уперевшись руками в нежную зелень по обе стороны от его головы. Невесомый смех заполнил тишину. Такой же приятный, как и тепло, всё сильнее стягивающееся узелком под рёбрами. И я вновь наклонился вперёд в поиске мягких губ.
Поцелуй получался теперь нежным, осторожным и до невозможного ласковым. Моя ладонь поднялась к чужой щеке, самыми кончиками пальцев касаясь бархатной кожи, горящей от смущения. Я тихо усмехнулся в поцелуй, чувствуя, как инициатива вновь от меня ускользает. Настойчивый темп набирал обороты, языки сплетались в яростном танце. Я ощутил, как чьи-то пальцы цепко сомкнулись на моем затылке, натягивая волосы до дурманящего ноющего удовольствия и не позволяя отстраниться ни на дюйм. Узелок в груди затягивался всё сильнее, одаривая потоками жара. Настойчивая мысль билась в моей голове — всего одно слово, повторяющееся снова и снова, вновь и вновь.
Люблю... Люблю. Люблю. Люблю. Люблю.
Но мир под подрагивающими ресницами начал стремительно размываться, рассыпаясь, словно мелкий песок. Чужое тепло влажным жаром пульсировало на моих губах, но вскоре и это ощущение стало притупляться, когда в голове приятное "люблю" стало превращаться в оглушающий писк.
Я проснулся от того, что задыхался. Жадно принялся хватать ртом воздух, словно не мог насытиться им. Реальность была совсем не такой сладкой, как сон. Я вскочил на кровати, чувствуя, как по лицу неконтролируемыми потоками текут горячие слёзы, а сердце словно в агонии бьётся в груди загнанной птицей, оглушая каждым гулким ударом. Моё дыхание содрогалось от тихих рыданий, подступающих к горлу тяжёлым болезненным комом. Я обхватил себя руками, словно пытаясь вернуть то иллюзорное тепло, и старался унять неуправляемую дрожь. Меня трясло от ощущения тлеющей пустоты внутри, что с каждой секундой становилась всё невыносимей. Наверное, только сейчас я в полной мере осознал, чего лишился. И теперь от этой опустошённости было не избавиться.
Я сидел в кромешной темноте, давясь всхлипами, и не знал, куда себя деть, лишь бы эта пустота ушла. Хотелось сорваться с места, рвануть туда, в
НАШЕ место. В
наш маленький рай, доступный лишь
нам двоим и никому больше. Но я знал, что в этом не было никакого смысла. Меня никто там не ждал. Не к кому было бежать. Я сам убедился в этом не один раз. Маленький рай был разрушен жестокой реальностью — я собственноручно уничтожил его, подписав бумаги с согласием на участие в Убийственной Игре. Я сжёг всякую надежду на наше счастье дотла, от него остался лишь пепел. Горький чёрный пепел — воспоминания, мучающие меня каждую ночь. Теперь я понимал... эти сны были моим наказанием. Платой за всё, что я уничтожил...
Всем сердцем я ненавидел человека, которым когда-то был. Ненавидел каждую мысль о нём. Каждое его, не моё, воспоминание. Эта ненависть вспыхнула во мне ярче пламени. И так же стремительно погасла. И вместо неё вновь вернулась вязкая пустота, сдавливая рёбра до боли и удушья.
Моя ненависть была совершенно бессмысленной. Того человека больше не существовало, он был лишь блёклым образом, навсегда оставшимся в моих снах. Здесь остался лишь я. Я... обречённый жить с этим. С тем, что самолично лишил себя того, что когда-то имел. С тем, что дал беспочвенное обещание человеку, которого так искренне любил. Заставил поверить в красивые лживые слова, и сам так глупо в них поверил...
Беспорядочные голоса раздавались в моей голове, заполняя мысли. А в груди что-то щемило так, что хотелось рвать глотку в отчаянном крике.
ТЫ ОБЕЩАЛ
СДЕРЖУ. Я СДЕРЖУ
ЛЮБЛЮ
Я СДЕРЖУ ОБЕЩАНИЕ...
ложь
ТЫ ПООБЕЩАЛ, ЧТО ВСПОМНИШЬ.
Я НЕ ХОЧУ ЗАБЫВАТЬ ТЕБЯ...
Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ВСПОМНЮ
ПООБЕЩАЛ...
МЫ ДАЖЕ НЕ ВСПОМНИМ, ЧТО ДРУГ ДРУГА ЗНАЕМ
ТЫ ЗАБУДЕШЬ ОБО МНЕ
Я НИКОГДА... СЛЫШИШЬ?
НИКОГДА И НИ ЗА ЧТО НА СВЕТЕ ТЕБЯ НЕ ЗАБУДУ
ОБЕЩАЮ...
