At night when the stars
Light on my room
I sit by myself
Talking to the moon
***
Тёплый чай согревал не только руки и горло, но и душу. Марьяна, прислонившись губами к чашке, с прикрывшими от усталости глазами, пила заветный напиток. Она последние дни ничего, кроме вина и не пила. Поэтому чай, её любимый к тому же, был чем-то особенным в этот час. Виктор сидел напротив, подпирая рукой подбородок и улыбаясь. Он искренне был рад, что Марьяна смогла оправиться. Неизвестно, что было бы, если бы он не приезжал к жене ближайшие несколько дней. Совсем бы спилась, или, куда хуже, сделала бы что с собой. — Спасибо, — Цой отставила чашку с чаем в сторону. — Правда, спасибо… На её лице уже показался здоровый румянец, что не могло не радовать Виктора. — Во сколько у тебя концерт? И как там Юрка, Гоша, Игорёк?.. — поинтересовалась женщина. Она не видела своих друзей уже столько времени, что порядком успела заскучать по ним. В её глазах читался интерес и явное желание узнать, как там они? — Очень скучаю по ним… И Сашка часто спрашивает про дядю Юрку! При упоминании Шписа Цой едва сморщился, но всё-таки не стал зацикливаться на мыслях о нём. — Игорь неплохо, но, правда, часто апатию ловит. — На него похоже, — Марьяна закивала. — Да-да! Гоша откопал нам помощницу гастрольного директора. А до этого Айзеншпис у Кинчева «украл» Толмачёва. Ну, если помнишь такого, конечно… — Помню-помню! — она по-доброму засмеялась. — Смешной такой ходил! Всегда хотела узнать у Кости, кто он, но что-то как-то не дошло до этого… — Мужик хороший. Но, конечно, помощницу ему Густав откопал ни о чем, — Цой поджал губы и опустил взгляд вниз. — Хотя, время покажет… Пока, вроде, справляется, — пожал плечами, а взгляд стал ходить по комнате. Он было открыл рот, чтоб ещё что-то сказать, но резко замолк. Марьяна, учуяв неладное, вдруг поняла: Цой явно что-то пытался от неё утаить. Ну, или, как минимум, не говорить. Не хотел ранить, принести очередной боли, которой в последнее время было достаточно. — Допустим… — больше не стала расспрашивать о помощнице. Видимо, сильно она на него повлияла, если он о ней упомянул. Если Цою не нравился тот или иной человек, то он всячески избегал разговора о нем, и уж тем более не заводил разговоры первым. — А Юрик? Юрочка мой как? — С Джоанной всё плохо у них, — Виктор был рад, что тема разговора благополучно была переведена в другое русло. — Там история со Шписом завязана, не хочу лезть в это… Самому аж противно, Марь, — его лицо исказилось, будто от зубной боли. — Джоанна недавно звонила. Плакалась. И я ей, — хмыкнула Цой. — Она что-то невнятное бурчала. Про измены Юрика, Айзеншписа… Честно, ничего не поняла. Хоть английский знаю я неплохо, ну ты знаешь… Но, правда, там тяжело было понять. — Она вроде в Штатах… Юра даже ничего об этом не знал, — встревоженный Цой был почему-то ещё и зол. — Впрочем, это их дело. Хотя, если Юра будет так пить, то в скором времени сопьётся. — А я могу заехать завтра к вам? Где вы остановились? — В «Ясене». Заезжай. Думаю, ребята будут рады тебя видеть. И давай лучше сегодня, Саню возьмём на репетицию, — сказал Виктор. — Да, давай, мне не помешает развеяться, — согласилась женщина. — Я тогда позвоню сейчас маме и скажу, чтоб Сашку собирала.***
Агата уже была на месте проведения концерта, делая дела, которые ей поручили. Было тяжело. И даже не в физическом плане — приходилось бегать туда-сюда от звукорежиссера до светового оператора, а больше в психологическом — давление со стороны не на шутку напрягало. И ещё вечные журналисты, которые наровились прорваться на репетицию. Благо, охрана их выпроваживала и как таковых конфликтов не назревало, но всё равно было тяжело. Когда она сделала всё порученное, то упала прямиком на диван, который стоял в гримёрной. В скором времени появятся музыканты, а пока есть время для отдыха. Повернувшись лицом к кожаной обивке дивана и уткнувшись в неё носом, Лучезарная прикрыла глаза. Всего пять минут подремать, всего пять… — Агата!!! — послышался истошный ор над ухом. Девушка подскочила, озираясь по сторонам. Возле дивана стоял Каспарян и Гурьянов. Эти два идиота переглядывались между собой и лыбились. — Орать вот необязательно было! — Агата зевнула. — А сколько времени? — Ну до концерта полчаса осталось, — пожал плечами Каспарян. — Ан, нет, вру, двадцать семь минут! — он развернул левую руку, на которой красовались часы, к лицу Агаты. — Что?! — Лучезарная вскочила с дивана. — А Олег тут? Я ему не отчиталась о работе! — Агата стала наспех обуваться и искать глазами свой блокнот, в который вносила все записи и коррективы. — Господи, я столько проспала, это ж надо было… — Эй, Агата Сергеевна, успокойся, — её остановил Густав. Он мягко коснулся её плеч и посмотрел ей в глаза ободряюще и так нежно-нежно, что Лучезарная заметно подуспокоилась. — Олегу понравилась твоя работа. Претензий нет. Всё хорошо! — он вновь улыбнулся. И эта улыбка, боже, она была настолько притягательной, что Агата захотела ощутить губы мужчины на себе. Так неправильно. — Да, всё норм, — согласился Юра. — Ты за сценой будешь или в партер пойдешь? Сегодня и стоячий, и сидячий. Агата, сначала не расслышав вопрос, машинально кивнула. И спустя секунд пять, когда смогла понять вопрос, ответила: — За сценой. — Супер, тогда пойдём! — кивнул Каспарян, уводя девушку из гримёрной. Агата мирно спала, обнимая себя сквозь сон. Ей ничего не снилось. Абсолютно. Из-за бессонной ночи и дневной суматохи Лучезарная решила подремать, но это «подремать» затянулось почти на добрых два часа. В гримёрной первым появился Тихомиров, который с удивлением смотрел на Агату. Он не стал ей мешать, поэтому, дождавшись Каспаряна, он ушёл проверять аппаратуру. Спустя время приехал Цой с женой и сыном. Марьяна осталась рядом с Юрой и Игорем, которых она давно не видала ввиду их загруженности и своей глупости. Виктор же с сыном отправились в гримёрную: Саше очень хотелось мороженое, которое Цой не так давно обещал. Зайдя в помещение, Виктор открыл холодильник, чтобы достать мороженое, даже не замечая лежащую на диване Агату. А вот Саша заметил. Он аккуратно подошёл к спине девушки, трогая маленькими пальчиками её каштановые волосы, которые были приятны на ощупь и на запах. Агата начала ворочаться во сне, ощущая чужие прикосновения. Саша резко убрал руку, испугавшись, что сделал что-то не так. — Пап, а это что за спящая красавица? — мальчик посмотрел на отца, который, нахмурившись, обернулся. Он удивился, но на вопрос ответил. — Это Агата Сергеевна, но её лучше не трогать, — шёпотом произнёс мужчина. — Держи, сына, — он протянул стаканчик с заветным пломбиром. — А давай её тоже угостим! — крикнул Саша. — Тише, Саня, — по-доброму посмеялся Виктор, показывая указательный палец возле губ, мол, сын, будь потише. Сам взял плед, накрыл девушку чуть ли не с головой. Внимательно посмотрел на её мирное лицо. Красивая. — Пойдем. Не будем мешать спящей красавице, — он взял сына за руку и увёл в коридор. Напоследок он посмотрел в сторону Агаты и улыбнулся. Виктор сейчас впервые улыбался ей искренне. Правда, она того не видела. Агата оказалась за сценой. Кругом царил шум и ор поклонников, которые кричали так, словно это был их последний концерт Кино в жизни. Музыканты стояли рядом и что-то бурно обсуждали, пока неподалеку стоял Шпис со своей женой, что, прислонившись к нему всем телом, улыбалась и ластилась, как мартовская кошка. Лучезарная стояла поодаль от остальных, привыкая к тому, что происходит. Сначала её пугали эти люди, их крики, лозунги, но сейчас это вызывало какую-то улыбку и даже драйв. Агата увидела, как к Виктору подошла женщина с маленьким ребёнком. Цой подхватил малыша на руки и поцеловал того в макушку, а чуть позже начал любезничать с женщиной, пока мальчик, очень похожий на Виктора, бегал вокруг Каспаряна, который только и успевал проследить за шустрым пареньком. — Саня, у меня от тебя ща косоглазие начнет появляться! — завыл Юра. — В твоём случае только прогрессировать, — сказал Игорь. Юра всё же утихомирил парнишку, который всё порывался побегать по площадке. — Успехов, Витя, — она поцеловала мужа в щёку. Цой кивнул и поцеловал женщину в ответ. — Прям как в старые добрые… — усмехнулся мужчина. Раньше, перед выходом на сцену, Марьяна целовала Виктора в щёку и желала успехов. Спустя столько лет она вновь повторила это действие.***
Кир, Никита и Олег пробирались сквозь толпу людей, пытаясь подобраться ближе к сцене. Конечно, мало кто уступал им место, поэтому пару раз парни чуть не начали драку. К счастью, Олег — добрая душа, успокаивал друзей, стараясь их образумить. Приехали на концерт, а по итогу чуть не оказались в местном участке милиции. Им удалось прорваться почти к самой сцене, но рьяные поклонники дальше не пустили — путь был прегражден. — Будем здесь тогда, — Кир огляделся. — Не́кит! — парень затряс друга за плечо. — Смотри, смотри! — он указал за сцену, где возле барабанной установки, в самой тени, рядом с Густавом, стояла Лучезарная. — Твоя барышня! Никита попытался сфокусировать взгляд и найти цель, но ничего не вышло. — Да где? Ни черта не вижу! Куда ты показываешь вообще? — попытался ещё раз, но оказалось все тщетно. — Ой, Кир, нет там никого! — Да как нет-то! Есть! Вон она! — Лопатов уже чуть ли не рукой указывал на Агату. — Слепошарый просто! — Сам такой, дебил, — Никита попытался вновь разглядеть что-либо, приложив один указательный палец к правому краю века, а другой — к левому краю века, оттягивая кожу и пытаясь сфокусироваться. Рядом стоявший парень недовольно поглядел на Никиту, думая о другом. — Тихо, тихо, — Лопатов ткнул локтем в бок Морозова. — Еще подумают, что ты Цоя изображаешь, — заржал парень. — Получается, кстати, неплохо. — Долбо… — Заткнулись оба! Тут начинается, — в их диалог вторгся Олег. И действительно: на сцену вышел ведущий, объявляя начало концерта.***
Ира не была аккредитована на концерт, поэтому, как журналистка, пройти не смогла. Пришлось высматривать свободный кусок партера, чтобы там поместиться, и, желательно, чтобы там не убили. Смольская нашла такое место, оказываясь в метрах пятнадцати от сцены. Что ж, здесь будет неудобно, но зато видно и слышно. Вышел ведущий, который стал объявлять музыкантов.***
Пустили пар, который стал окутывать сцену. Прожекторы зажглись различными яркими огнями, освещая музыкантов. Первым вышел Игорь, ловко беря бас в руки, следом, почти плавно и невесомо, как пар, что окутывал пространство, вышел Густав, беря в руки палочки; Виктор и Юрий вышли самыми последними. Толпа завизжала. Агата хлопала в ладоши и улыбалась. Её восхищали масштабы концерта. И она впервые за столько времени почувствовала себя живой и счастливой! В голове промелькнула мысль, что ей нравится заниматься тем, что происходило вокруг неё. Возможно, эта работа была на долгое количество времени, а не на пару месяцев, как предполагалось. Концерт начался. Зазвучали первые аккорды «Звезды по имени Солнце». В небе зажглись яркие огни. И на сцене сейчас тоже светили яркие и дающие надежду на лучшее звёздочки, которые были для Агаты чем-то немыслимым. Агата с восхищением смотрела на Виктора, который был полностью погружен в концерт. Его голос — такой приятный баритон — раздался в микрофон и послышались знакомые слова. Лучезарная подпевала, двигаясь в такт музыки. — Спящая красавица! — вдруг в ноги к Агате врезалось чьё-то маленькое тельце. Агата испугалась, не понимая, к чему это. Опустила голову и увидела того самого мальчика, который очень был похож на Виктора. — Ой, привет, — она улыбнулась. — А ты чего не с мамой? — присела на корточки возле него. — Она ушла и оставила меня с дядей Юрой и со злой Милой Андреевной, — он показал пальчиком на Шписа и его жену. — Они меня ругают за то, что я бегал. — Малыш, всё в порядке. Можешь побегать рядом со мной, я не буду ругаться, — сказала Агата. — Правда? Папа говорил, что ты очень хорошая! Он вообще очень добрый, — пролепетал мальчик. — Мой папа самый лучший! И он самый главный тут! — Да, Виктор Робертович такой, — подтвердила Лучезарная. Всё-таки, это действительно был сын Виктора. — А почему твоя мама тебя тут оставила? — Она ушла по делам. — Хорошо, тогда давай подождём её здесь! — Давай, спящая красавица! Агата не понимала, почему её называли спящей красавицей, но ей это до умиления нравилось.***
Ира уловила взгляд на себе. Чем чаще она вглядывалась в толпу, тем чаще взгляд становился проницательнее. В конце концов, она нашла того, кто так рьяно и пылко изучал её фигуру. Женщина прямиком пошла к Ире, вглядываясь в её лицо. — Марьяна, здравствуйте, — Смольская кивнула, приветствуя знакомую. — Не ожидала вас здесь видеть. — И я тебя. Статья должна быть уже готовой, не так ли? — Ира кивнула. — Так почему же ты тут? — Решила развеяться. Знаете, так бывает, — Ира сохраняла самообладание, — когда безвылазно находишься за заказными статьями жены известного рокера, — хмыкнула девушка. Марьяна притянула Иру к себе за локоть, грозно шепча на ухо: — Замолчи, дрянная девчонка! — снисходительность тона пронизала током от пяток до макушки, вызывая новый, еще более жесткий приступ омерзения. Ира распрямила плечи и сверху вниз смотрела на женщину. Марьяна её не пугала. — Заканчивай здесь крутиться. Статью закончи и чеши на все четыре стороны! — По-моему, именно вы говорили о долговременном сотрудничестве, не так ли? Полтора года назад. — Ирина, это отвратительно! — Глеб Максимович кинул бумаги на стол перед Ирой, а те разлетелись в разные стороны. — Переделать к завтрашнему же дню. Вы свободны, — он больше не смотрел на Смольскую — продолжил работать, как ни в чем не бывало. — Хорошо, Глеб Максимович, — проглотив обиду, она быстрой походкой вышла из кабинета начальника и пошла к своему рабочему столу. Рабочий день был в самом разгаре: все очень кропотливо относились к своим статьям, и именно поэтому не отвлекались ни на что. Ира тихонько прошмыгнула к собственному столу. На неё никто не обратил внимания. Уткнулась в ладони. И почему она плачет? Разве об этом она мечтала? Нет, вообще нет! — Иришка, ты чего здесь нюни пускаешь? — рядом оказалась Кукшина, лучшая подруга Смольской. — Шеф тебя обидел? Да? — всучила Ире платок, чтобы та вытерла слёзы. — Всё в порядке. Я сама накосячила, — Ира убрала остатки слёз и посмотрелась в небольшое бежевое зеркальце. — Сейчас сяду заново писать, потом в редактуру сбегать нужно… В общем, дел невпроворот, — вставила новый лист в машинку, прикрывая глаза. Нужно начинать всё с самого начала. — Ладно, но я если что за своим столом буду. Ты, самое главное, не плачь! — Кукшина заулыбалась, оголяя передний ряд зубов. Время близилось к ночи. Почти все сотрудники покинули свои рабочие места, спеша к жёнам, детям, да и просто к близким людям. Ире же спешить некуда — у неё нет ни мужа, ни детей, ни близких людей. Остался отец, который находился на самой окраине Москвы под присмотром её двоюродной тётки. Ира любила свою работу. Она грезила этой профессией почти с самого детства, не отступая с пути. Закончив университет, пошла работать в издательство по рекомендации преподавателей, позже поняла, что там не то. Не та рабочая атмосфера: люди кругом только досаждали, делали хуже, а здесь, вблизи с лучшей подругой и Глебом Максимовичем, легче и проще. Атмосфера иная. И работать хочется не ради того, чтобы проплатить жилье и еду. Конечно, здесь платили тоже мизерную зарплату, которой хватало впритык, но Ире, наконец, давали писать что-то действительно интересное. Правда, она мало оправдывала ожидая начальника. От этого было тошно. И Ира сидела до умопомрачения, чтобы статья вышла действительно стоящей, чтобы шеф-редактор похвалил. Сил не было. Но работать нужно было, ведь время дали до завтра. Ира сверлила взглядом неудавшуюся статью, не замечая, как к столу неспешно подошёл начальник. — Ирина, вы до сих пор здесь? — Ира вздрогнула от пронизывающего шёпота рядом. — Время за полночь уже, а вы всё ещё здесь. Скоро всё закроется. — Ничего, Глеб Максимович, я тут до утра хотела остаться, — Смольская выпрямилась, хотя до этого локтем подпирала голову и сидела сгорбившись. — Нужно работать, — она проморгалась, дабы согнать сон подальше. — Вы на меня обиделись? — он присел на край стола Иры. — Нет, совсем нет, — Ира натянуто улыбнулась. — Я перечитала свой «шедевр». Вы были правы. У меня есть другие идеи насчёт этого, — она подняла глаза на мужчину, ловя его удивленный взгляд. — Могу услышать, что вы планируете делать? — Да, наверное, — смутилась она. — Точнее, конечно, можете! Ира в подробностях, не упуская ни одной детали, рассказала Глебу Максимовичу про то, что планирует делать. — Подытоживая, могу сказать, что это должно исправить положение дел, — Ира внимательно посмотрела на мужчину. Он всё время молчал, что-то думал. — Что ж, Ирина… — с прищуром глянул на девушку. — Попробуйте. Ира довольно кивнула, тут же потянувшись в ручке. — Нет, Ирина, не сегодня. Вам нужно отдохнуть, поспать, — Глеб настойчивым движением руки убрал ручку из рук Иры. — Езжайте домой, — его серые глаза засияли. — Глеб Максимович, но я ведь не успею до завтра всё сделать! — Ничего, сделаете позже, а сейчас, прошу вас, идите отдыхать. Я мог бы вас подвезти, нам в одну сторону, — сказал Калинин. — Если не затруднит, — Ира согласилась. Да, как бы сильно она не любила это всё, спать ей хотелось очень сильно.***
Глеб Максимович остановился возле подъезда Иры. Он вдруг посмотрел на неё и с теплотой в голосе произнёс: — Спокойной ночи, Ирина Александровна, — улыбнулся, отчего на лице появились ямочки. — Сладких снов, Глеб Максимович, — Ира в ответ улыбнулась. Внимательно глянула на лицо начальника. — До свидания, — потянулась к ручке, чтобы открыть дверь и поскорее пойти домой. Калинин настойчиво развернул лицо Иры к себе и поцеловал. Его щетина неприятно заколола. Руки мужчины взяли её за голову, зарываясь в волосы. Смольская отвернулась, заулыбалась и побежала в сторону подъезда. Калинин смотрел её в след, точно так же улыбаясь.***
Спустя пару недель Ира выпустила статью в газете про рок-группу «Алису», которая произвела фурор среди молодёжи. Про Смольскую узнали многие: её стали переманивать в другие места, обещая бешеные деньги. Ира отказывала, считая, что ей лучше остаться под крылом своего шефа. Ещё спустя время вышло несколько статей с разными музыкальными группами, которые оказали влияние на музыкальную индустрию. В скором времени Иру повысили до журналиста-редактора, выделили новый кабинет, а она, в свою очередь, помогла Кукшиной, и та стала секретарём Калинина и, ко всему прочему, его заместителем. Ира понимала, что бессонные ночи, слёзы и потраченные нервы были не просто так. Как-то ей позвонили с очень заманчивым предложением. — Ирина Александровна Смольская? — раздался хрипловатый женский голос на том конце трубки. — Здравствуйте, я вас слушаю, — Ира сидела в своём новом кабинете, который выделил Глеб Максимович. — Здравствуйте. Я бы хотела с вами обговорить сотрудничество. — Хорошо. — Предлагаю вам встретиться через полтора часа в «Весне», — она назвала кафе, которое было неподалеку от офиса. — Хорошо, я согласна. До встречи! — Ира положила трубку. Она отнеслась к этому скептически, но на встречу всё же решила пойти. В назначенное время Ира уже была в «Весне». Стояла, переминалась с ноги на ногу, оглядываясь. Вдруг увидела женщину, которая махала ей рукой за самым дальним столиком возле окна. Смольская пошла к ней. — Здравствуйте, Ирина, — женщина с рыжеватыми волосами встала и подала ей руку для пожатия. — Присаживайтесь. Заказывать что-то будете? — Нет, спасибо. У меня есть ровно пятнадцать минут. — Супер, поняла, — женщина улыбнулась, отложила меню. — Меня зовут Марьяна, моя фамилия Цой и я — жена Виктора Цоя. Ира осеклась, оглядываясь по сторонам. Кафе было полупустым, поэтому их диалога никто не мог расслышать. — А по какому вы вопросу? — осторожно спросила Смольская, недоверчиво поглядывая на женщину. Почему-то слабо верилось, что она была действительно женой рок-музыканта. Марьяна вытащила из своей сумки пару снимков: на одном была она и действительно похожий на Цоя мужчина — они обнимались; а вот на другом были Киношники и среди них Марьяна вместе с маленьким мальчиком. — Надеюсь, всё ваше недоверие улетучилось. — Допустим. Но что вы хотите от меня? — Статьи. На заказ, — она убрала фотоснимки обратно к себе. — Извините, но я не занимаюсь этим. Я делаю всё только с согласованием моего руководства. До свидания, — Ира отодвинула стул, чтобы встать, но рука Марьяны опустилась на тыльную сторону ладони девушки. — Постойте, присядьте, пожалуйста, — Ира села. — Я прекрасно знаю, что ваш начальник, Глеб Максимыч, доверяет вам. Он всегда соглашается на ваши статьи, даже если они очень провокационные. — Откуда вы вообще всё это знаете? — Ира нахмурилась. — Я много чего знаю, например то, что ваши отношения не как у начальника и подчинённой. А Калинин, знаете ли, человек женатый, — она хитро улыбалась. Смольская захотела резко встать и вырвать этой рыжей дуре все её пакли, но она из последних сил сохраняла спокойствие. — И, к слову, насколько я знаю, то у вас отец болеет серьезно. Разве ему не нужны деньги? Ира стала совсем бледной. Глаза потускнели, а уголки губ опустились вниз. — В общем, о чём это я… Так вот: за каждую обычную статью — пятьсот рублей, за каждую сенсацию — тысяча. А за самые жаркие новости — около двух. У Иры перехватило дыхание — кислорода вдруг стало резко не хватать. Только от одного упоминания такой суммы у Иры кружилась голова и пересыхало в горле. Она же теперь может помочь отцу, да и сама сможет жить свободной и полноценной жизнью. — Что… что делать нужно? — затуманенный взгляд скользнул к Марьяне, которая хитро сверкала глазками. — Писать статьи про группу «Кино». Только, есть одно малюсенькое «но» — вы должны писать о них только плохие вещи. Какие — пусть ваша фантазия поработает. Но если я захочу внести свои коррективы, то вы позволяете мне это делать. Зачем же жене Цоя было это всё? Зачем ей было порочить имя его группы? — Я не занимаюсь «желтухой»… — она отрицательно замотала головой. — Что вы, какая же эта «желтуха»! Всего лишь факты, правда, немного приукрашенные. Ира думала. Долго. Выход был один — согласиться. Почему? У неё не было денег на отца, а ещё был страх того, что про их запретные отношения с Калининым узнает его жена, ну или кто-нибудь из издательства. — Ирина Александровна, вы хороший журналист. У вас хороший слог, ум, репортажи вы тоже неплохие делаете. Я рассматриваю вас на долгий срок. Оплата будет сразу же, как статьи будут оказываться в газетах. — Хорошо. Я согласна. — Отлично. Только давайте договоримся, что этот диалог останется между нами? — Я вас поняла. Ира выскочила на улицу, почувствовав, как дыхания не хватало. Она прислонилась к стене и ощутила, как мир уходит из-под ног. Как же ей было мерзко.