̶В̶о̶з̶Разбуди альфу

Альфа и омега подходили к парковке «Мира фитнеса», когда Чимин, внутренне дрожа от волнения, не попросил, а, скорее, спокойно констатировал: – Юнги-хен, после ужина я сам отвезу вас домой. Мин приготовился немедленно взбунтоваться. Но этому нежному, с мягкими мурлыкающими нотками голосу, который, казалось, не только слух ласкал, но и по чувствительной коже шеи, по затылку сейчас гладил, не хотелось сопротивляться. Альфа набрал своего водителя, попросил забрать его из дома завтра в девять утра. *** – Юнги-хен, у вас есть любимый столик в «Кофейном сердце»? – интересуется Чимин. Альфа кивает: – Есть, но он занят обычно. А у вас? – Есть, но он занят обычно, – улыбается младший. Юнги хмурит брови, смотрит поначалу удивленно, а потом недоверчиво. – Я вполне серьезно, – Чимин, заметив выражение лица спутника, спешит убедить альфу, указывая в сторону небольшой ниши. Мин прослеживает взглядом за рукой Чимина – глаза расширяются на мгновение от удивления и почти сразу сияют улыбкой, и уголки губ поднимаются вверх. Юнги тихо смеется: – Чимин-щи, кажется… – У нас один и тот же любимый столик? – подхватывает, улыбаясь, Чимин. – Не знаю, кстати, как у вас, а у нас он называется «Столик для…» Смущается, замолкает резко. – Поцелуев… – заканчивает Юнги. – Вообще-то, он здесь так вполне официально называется. Чимин кивает, закусывает губы, молчит. Мин не знает, что находит на него в следующий момент, но вопрос, совершенно бестактный, да еще произнесенный с очевидными нотками горечи и раздражения, слетает с губ: – Использовали по назначению, Чимин-щи? «Небо! Я ревную! Зачем это все, зачем пригласил?..» И тут же хмурится, говорит глухо: – Простите, простите, пожалуйста… «Это господин Мин ревновал меня сейчас, кажется? Вот куда зашло. Зачем я согласился пойти с ним?» – Все нормально, Юнги-хен, – Чимин кивает, говорит мягко, не то спрашивает, не то констатирует. – Тяжелый день. Двое проходят вглубь зала к нише, что расположена чуть поодаль от остальных столов. Она обычно отделена бежевого цвета завесой из жаккарда, и небольшой столик, что установлен здесь, пустует очень редко. Но в это позднее время ткань отведена в сторону и зафиксирована золотистым держателем. – Надо же, в кои-то веки свободно, – хмыкает Юнги, проходя внутрь и отодвигая одно из двух небольших кресел. – Чимин, присаживайтесь. – Юнги-хен, – его спутник в свою очередь отодвигает второе, улыбается, – позвольте я за вами… ммм… поухаживаю. Все-таки хотел бы отблагодарить вас за мое спасение и угостить. Не отказывайтесь, пожалуйста, мне будет приятно. Юнги задумывается на мгновение, кивает и садится в кресло, за которым стоит омега. Молоденький официант заходит, зажигает стоящую на столе свечу, которая сразу начинает тихонько потрескивать. В неярко освещенной маленькой нише крохотный мерцающий огонек должен, наверное, создать атмосферу особого уюта. Однако двое сидящих здесь находятся в состоянии непонятного напряженного ожидания. – В ночное время у нас выбор блюд немного ограничен, но на напитки и сладости это не распространяется, – извиняющимся голосом предупреждает официант, переводит взгляд с одного на другого ночных посетителей. – Хотя, мне кажется, для вас это не новость. Вы ведь наши завсегдатаи? Вот только вместе, если не ошибаюсь, вижу вас впервые. Двое кивают в унисон. – Юнги-хен, не возражаете: закажу вам андонский соджу и самгепсаль? Альфа улыбается: – Чимин-щи, да вы никак споить меня решили? Впрочем, Юнги еще по дороге в кафе подумал, что не откажется выпить немного вина или соджу. Ему надо хоть чуточку расслабиться: решение, которое альфа принял, уже отнимает у него немало душевных сил, оптимизм высасывает, тонкими ниточками тоски опутывает сердце. Он в который раз вздыхает: – Соджу принимается. А сами что будете пить? – Ну, поскольку сегодня я ваш персональный водитель, то закажу себе яблочный сок. А в следующий раз можем поменяться. Я буду пить что-то крепкое, а вы отвезете меня домой. «Чимин, в самом деле, считает, что такое возможно?» – В следующий раз, это когда? – Юнги говорит спокойно, даже чуть холодно, хотя внутри взрывается фейерверком глупая надежда. – Когда вам придется снова спасти меня от какого-нибудь неадекватного посетителя, – в голосе, во взгляде «альфы» нет и намека на шутку. Те же спокойствие и холодок, что слышались сейчас в тоне Юнги. «Значит, никогда». А стоит ли рассказать Чимину о том, что Юнги не появится больше в «Мире фитнеса»? Наверное, да. Так будет честнее и правильнее. Вот только истинную причину господин Пак не узнает, наверное, никогда. Да и зачем? Молодой человек – обычный альфа. И ничто в его поведении не дает повода заподозрить иное. Равно как не дает возможности допустить, что Чимин хотя бы чуть-чуть неровно дышит к Юнги. Да, он корректен, терпелив, доброжелателен. И инструктор прекрасный, неравнодушный, внимательный. Но он не только с Мин, он со всеми своими подопечными таков. Даже с противной омежьей VIP-группой, вести которую сам Юнги и за миллион вон не согласился бы. Вот разве аромат Чимина? Сейчас кофе ведет себя спокойно. Юнги слышит его, конечно, такой тонкий, нежный, деликатный. Но в тренажерном зале в те редкие моменты, когда Чимин находился рядом, его природный запах всегда усиливался. И когда они долгое время наматывали километры на соседних беговых дорожках. И во время персональных занятий, когда Чимин подменял внезапно уволившегося инструктора Юнги. И в момент, когда маленькая крепкая ладошка господина Пак ложилась попеременно на упругие юнгиевы ягодицы, и инструктор проверял правильность выполнения новых упражнений. Да и тело самого альфы очень быстро и однозначно отреагировало тогда на обычные, казалось, прикосновения и острый кофейный аромат. Хорошо, что на Юнги были свободные шорты, иначе распрямиться и встать с тренажера было бы очень проблематично. Юнги жмурится сладко, вспоминая эти моменты. Но ни сблизиться с Чимином, ни проблему свою решить они альфе не помогли нисколько. Звонок мобильного телефона омеги прерывает размышления Юнги. Чимин извиняется, активирует вызов, говорит поначалу встревоженно: – Да, Джин, у тебя все в порядке? Конечно волнуюсь: ты так поздно звонишь. У меня?.. Все хорошо. Теперь все хорошо… Какой жених? Ты выпил, что ли? Ах, Сунан? – Чимин закатывает глаза. – Давай завтра поговорим… Я в «Кофейном сердце». Нет, не один… Какой ты проницательный. Да, с Юнги-хеном… Не кричи, пожалуйста. Тебя слышно на другом конце Сеула. Вы с господином Ким недавно ушли отсюда? Но готовы вернуться? – Чимин смеется, бросает взгляд на своего спутника, который сейчас отрицательно качает головой и едва заметно хмурит брови. – Не стоит, пожалуй. Чимин прерывает разговор: – Юнги-хен, вам привет от Намджуна-щи, – альфа кивает с серьезным видом. – Где мы сидим? За столиком, конечно. Джин, отстань! Ну, да, за тем самым. И вы за ним сидели? Мне точно не показалось. Я слышал твою черешню. Да, конечно, мы используем столик по назначению. По прямому назначению... Ну, знаешь, у каждого свое представление о прямом назначении… Джин, избавь меня от этих подробностей. Я очень за тебя рад. В моем понимании стол в кафе нужен, чтобы принимать… Не на нем! За ним! Какого альфу?! Еду! Ты иногда просто невыносим. Я кладу трубку. Нескучной ночи. Чимин фыркает, завершает звонок. – Кажется, и у моего, и у вашего друга вечер проходит весело? – Юнги не в силах сдержать улыбку. – Давно вы дружите с Сокджином-щи? Чимин не успевает ответить. Официант приносит заказ, расставляет на столике тарелки, графинчики с соджу и соком. Наполняет шот Юнги спиртным, в высокие стаканы наливает янтарного цвета сок. Уходя, аккуратно опускает плотную занавеску. Чимин берет в руки свой стакан: – Спасибо, Юнги-щи, за помощь. Вы появились в моей жизни… – запинается, закусывает губы, продолжает с невеселой улыбкой. – Да ведь можно и так сказать. Очень вовремя. «И очень ненадолго», – отвечает Мин мысленно, кивая и отзеркаливая улыбку младшего, а после осушая шот. Андонский соджу, крепостью похожий на коньяк многолетней выдержки, обжигает горло и грудь. И не только в пустой абсолютно минов желудок устремляется, но, спустя несколько минут, и в голову тоже. И все тело наполняет теперь мягким расслабляющим теплом. – Мы с Джином учились вместе и сдружились еще на первом курсе, едва только поступили в университет. Знаете, одинаковые проблемы очень объединяют… Чимин прерывается резко. «Небо, болтаю, будто выпил сам!» Юнги же реагирует мгновенно. Подается вперед, спрашивает искренне: – Еще проблемы? Чимин-щи, могу я спросить? Могу я помочь? – Юнги-хен, спасибо, я бы рад был, если бы с этой моей проблемой вы справились так же быстро, как с той, – смех омеги нежным колокольчик разлетелся по маленькому помещению, – что вздумала испытать меня на прочность в тренажерном зале. Но ее решение лежит только на мне. – Гхм, у вас с Сокджином-щи одна на двоих проблема. При этом он омега, а вы альфа, – едва заметно нахмурился Мин, а его феромоны выстрелили неумеренно неконтролируемой ревностью. – Юнги-хен, – омега улыбнулся, случайно ли, намеренно проигнорировал ремарку альфы, наполнил до краев шот, себе в выпитый лишь на треть бокал добавил сока, – ваша очередь говорить тост. – Все очевидно, Чимин-щи, – альфа глянул с непонятной тоской, – какая бы ни была проблема, желаю вам… и Сокджину-щи как можно быстрее разобраться с ней. – Ну, Джин, к счастью, своей проблеме не так давно нашел решение. И в этот раз, кажется, как никогда удачно, – Чимин произнес это таким тоном, что даже Юнги, который закусывал выпитое весьма умеренно и ощущал, что его сознание, как и разум, подернуты уже легкой алкогольной дымкой, уловил неоднозначный смысл сказанного. – А я точно не могу помочь вам? – Если я пойму, что сможете, обещаю: никого другого не стану искать, – сказал Чимин вполне искренне, да и подумал так же. Альфа зарокотал довольно, забывая о том, что видеть господина Пак со следующего утра он себе запретил, и заферомонил все пространство захмелевшим слегка цветком, который завертелся с бешеной скоростью около благосклонных к нему сейчас кофейных трезвых атомов, подлизываясь и просясь на чужую территорию. Чимин втянул носом развеселившийся мак, вновь наполнил соджу маленькую рюмочку. – Слово альфы, Чимин-щи? – Юнги бросил на парня взгляд с алкогольной поволокой, плавно, грациозно даже повел крепкими плечами и протянул ладонь для рукопожатия. Чимин сглотнул, кивнул, но как-то уж очень неуверенно: – Слово, Юнги-хен, – подал небольшую ладошку, ожидая крепчайшего альфийского рукопожатия, получая взамен мягкие, нежные, поглаживающие прикосновения, которые такую же волну запустили по телу. Она струилась-текла по коже, нежила, дразнила сладко, ласкала, мягко нажимая. Самые чувствительные, больше остальных нуждающиеся в прикосновениях островки тела возбуждала, вылизывала, как вылизывает-ласкает камешки морская волна. Чимин вдохнул глубоко, выдохнул медленно, тяжело сглотнул, ощущая, как напряглись, затвердевая соски, а кровь мгновенно прилила к паху, будто та самая волна и ей придала небывалой скорости. Как сладко на мгновения стало в сокровенной глубине и инстинктивно, будто не желая отпускать фантомную альфийскую плоть, прекрасно-тугую и горячую, напряглись и сжались ягодицы и само кольцо. Чимин сидел, замерев, не в силах отстраниться, вырвать руку. А альфа не сразу разжал свои пальцы, но провел ими аккуратно по запястью, ладони и пальчикам Чимина. Почувствовал, как напряглась и задрожала в его руке небольшая крепкая ладошка. И эта непонятная дрожь передалась Юнги тоже. У него и в мыслях не было делать того, что все-таки сделал: всего-то хотел сжать руку Чимина на мгновения крепко. Но первое прикосновение к коже, как чудесный сладкий хмельной напиток, поначалу мягким легким теплом наполнило каждую клетку тела. А потом тепло в жар превратилось. Обожгло. Возбудило. Наполнило собственное тело чувственным, ярким удовольствием и... пропало вдруг так же внезапно, как и окатило. Затуманенное алкоголем сознание, тем не менее, воспроизводило одну и ту же мысль: «Ты был в шаге от пика после прикосновения… другого альфы». И что-то еще не давало покоя, нудело и ныло, но продолжало оставаться скрытым от понимания. «В шаге от пика… В шаге… И… не уснул!» Очередное содержимое шота альфа отправляет в рот. Смотрит на остывший, нетронутый почти самгепсаль. Переводит взгляд на Чимина. Мысли в кучу собрать и причесать пытается. «Доктор говорил, что его внук засыпал с омегами, но с альфами таких проблем не было. Это не совсем то, конечно. Но вот, со мной рядом альфа. Я возбудился благодаря такому же, как и сам. И не уснул. И это хорошо. Хрена с два хорошо! Я хочу этого альфу, только этого! Единственного, от невинных прикосновений которого уже ощутил невероятное удовольствие пару месяцев назад. И вот сейчас снова. И мне никто, кроме Чимина, не нужен. А я не нужен ему». Бросает страстный взгляд – и тут же отводит глаза. Омега почти пришел в себя. Тело, что загорелось от нескольких ласковых, нежных прикосновений, в страсти на мгновение растворилось, теперь успокоилось. Но мозг работает лихорадочно. И все чувства обострены до предела. И во взгляде, который постарался как можно быстрее отвести альфа – Чимин заметил – не бабочки невинные порхали, а выпившие черти скакали и желание горело. Мин пустой графин перевернул теперь и трясет над шотом… И в этих резких, рваных, бесполезных движениях Чимину видятся отчаяние и безысходность: – Юнги-хен, – теперь уже он накрывает ладонь альфы своей, – вам хватит, наверное? Тот руку выдергивает резко, голову вскидывает, и во взгляде не страсть теперь, а обида и раздражение: – Что ж, вы правы, господин Пак. Хватит. Наверное… Обманывать себя. И окружающих. Чимин, несмотря на резкость старшего, смотрит доброжелательно, говорит спокойно, искренне: – Юнги-хен, вы столько раз предлагали сегодня свою помощь, да ведь и помогли. А что я могу сделать для вас? Альфа поднимает на него блестящие нехорошо глаза. Больные? Пьяные? Влюбленные? – Ничего, Чимин. Знаете, мы не увидимся ведь больше. Я ухожу из «Мира фитнеса». Он не видит, как, услышав эти слова, вздрагивает, тяжело сглатывает и закусывает губы младший. – Сегодня последний день был. Потому что… – альфа замолкает, голову откидывает назад, затылком больно ударяясь о стену. – Потому что, черт возьми, даже у поганца Сунана больше шансов, чем у меня… Чимин молчит, смотрит с недоумением, ждет, когда Юнги закончит это непонятное признание. Но тот резко переключается: – Вы ведь альфа, Чимин… Нормальный альфа… Чимин сжимает что есть сил кулаки под столом и с плохо скрываемым раздражением рычит: – Альфа, ага. Нормальный, черт возьми, альфа! Юнги предплечья кладет на стол, упирается в них подбородком, смотрит на Чимина снизу вверх, полуприкрыв глаза, говорит, языком за зубы цепляясь, пьяными, лениво двигающимися маковыми атомами себя окружая: – А я – нет. То есть всегда считал себя нормальным, а оказалось – не прав. Вот вам, красавцу такому, омеги, ясное дело, проходу не дают. Сам же видел, – альфа выдал горький смешок. – Так и мне тоже не дают. Не давали. Но я с омегами не могу. Понимаете? Да, где уж вам понять… У вас омег этих… Только выбирай… Только взглядом поведи… Был бы я омегой, я бы тоже… Так вот, с омегами я не могу… Проверено не раз… «Бедный Юнги-хен, у него с эрекцией, что ли проблемы?» –...И омеги со мной не могут… То есть могут, но не до конца… И я не до конца… Понимаете, я засыпаю перед самым… Перед тем, как… Мой чертов аромат… Он на меня действует, как снотворное во время… ммм… секса. Но вам-то где понять? Таких, как я, один на миллион… Юнги замолчал ненадолго. Чимин бросил на него полный тоски взгляд, но альфа, что смотрел в одну точку перед собой, этого не увидел. «Мне не понять, Юнги? А вот ведь, отлично понимаю. Проблема, конечно, другая, но источник тот же, что у вас. И решения никакого. С теми немногими альфами, кто мне понравился, не получилось ничего. А с омегами? Небо, как бы сделать так, чтобы они вообще меня замечать перестали или не видели во мне альфу». Пока Чимин мысленно обращался к Юнги, тот нарушил молчание, вздохнул и продолжил заплетающимся языком, почти закрыв глаза: – Врач сказал, что я должен с альфой-пассивом попробовать… У дока был такой случай. Теперь это образцовая семья, ребеночка вот усыновили. А омеги – нет. О них мне надо забыть. Чтобы ни им, ни себе не создавать проблем. Юнги резко дернулся, небольшие глаза открылись на мгновенье широко: – Вот были бы вы, Чимин-щи, альфой-пассивом, я бы... мы бы тогда... Голова упала на руки, Юнги уснул и сразу засопел тихонько. Маковые феромоны в этот момент невидимым облаком подались в сторону омеги, лаская его нежным, сладким с приятной горчинкой ароматом, впервые смешиваясь легко с кофейными феромонами, которые отдавали сейчас особой горечью. Как горьки были и катившиеся из омежьих глаз слезинки. Чимин пододвинул свое кресло к альфийскому и долго гладил густые черные волнистые волосы Юнги, и чуть раскрасневшиеся щеки, и закрытые, в пушистых недлинных ресницах глаза. И пальцы, теплые и крепкие, сжимал тоже, вспоминая, как несколько часов назад в тренажерном зале они уверенно, но нежно обхватывали его бедра и грудь. – Какая бесконечная безнадега! Единственный альфа, который мне так нравится, который завел меня дважды, как никто другой и близко не смог, утверждает, что не может быть вместе с омегой. Засыпает в двух шагах от рая, не в силах собственному аромату противостоять. Как бы я сам хотел в этом убедиться. Но для него я обычный альфа, не универсал даже. А как бы он отреагировал, узнав, что я омега! Даже представить не могу. Чимин посмотрел на Юнги, что по-прежнему спал, посапывая, оперевшись щекой о предплечье. Плотно сомкнутые глаза и полуоткрытые губы – розовые, чуть суховатые, с пухлой нижней и прихотливо, наподобие лука, изогнутой верхней. Такие притягательные, манящие. Даже запах алкоголя не отталкивал, а, казалось, опьянял. Мягко, постепенно, почти незаметно. Или это усилившийся сейчас коварный цветочный аромат, что источала железа спящего альфы, делал Чимина смелее, подбадривал, приглашал все теснее подвигаться к Юнги. «Хотя бы сейчас, хотя бы к спящему в первый и последний раз прикоснуться. Не руками, нет...» Чимин губами едва касается губ Юнги – и тут же отстраняется. Ток легко дразнит собственное тело, но этого слишком мало. Он – к шее альфы, к ароматической железе, губами пощипывает, языком ласкает. В паху горячее, ток бьет, заводит, все тело. Омега глаза закрывает, стонет коротко, вдыхает резко. Снова к губам. Захватывает мягко нижнюю, покусывает ее осторожно, пальцами касаясь шеи Юнги, проходясь аккуратно подушечками сбоку по тонкой, чувствительной коже, ощущая мгновенно рассыпавшиеся на альфийской коже крохотные «жемчужинки». Понимая, что собственный пах вновь наливается тяжестью желания. Чимин слышит, как в этот момент взрываются ярким густым прекрасным ароматом кофе его феромоны, заполняя собой все пространство маленького помещения. В этот момент он глаза открывает и в ужасе смыкает крепко зубки на альфийской пухлой губе, когда видит, что и глаза Юнги открыты тоже. Омега не просто отстраняется – отпрыгивает, стул роняя позади себя. Замирает, смотрит со страхом на альфу. Юнги медленно, чуть покачиваясь, поднимается, касаясь пальцами укушенной губы, из которой крохотные капельки крови показались. Смотрит непонимающе, виски ладонями обхватывает. «Что сказать, как объяснить?» – проносится в голове у омеги, но Мин сам, кажется, находит объяснение, впрочем, довольно обидное. – Не думал, Чимин-щи, что вы, альфа, будете вести себя так, как один из омег, который не смог добудиться меня и не нашел ничего лучше, как укусить. Лучше б уж по шее треснули, что ли, или, если кусаться так хочется, за загривок цапнули. – Юнги-щи, простите, простите…– лепечет безостановочно Чимин, а его феромоны по-прежнему заглушают цветок и, кажется, здорово бодрят несколько перебравшего с алкоголем альфу. Чимину очень неприятно, что Юнги так думает о нем. Но эта причина, по крайней мере, выглядит правдоподобно. И лучше уж пусть альфа ее считает истинной, чем объяснять ему: Юнги настолько привлекателен в глазах омеги, что результатом невинных, безответных поцелуев и прикосновений Чимина становится очередная многообещающая, но так и не успевшая дойти до высшей точки волна возбуждения. – Юнги-щи, простите, не знаю, что нашло на меня. Я, в самом деле, безрезультатно бужу вас уже десять минут. Вот в порыве страс… раздражения не удержался. Вы готовы ехать домой? Если бы заранее узнал ваш адрес, то и будить бы не стал, на руках донес до машины. У Юнги брови уходят вверх, он выдает короткий, недоверчиво-ироничный смешок: – В самом деле? Чимин хмыкает едко: – Мы в прошлом году собрались накануне нового года небольшой компанией: трое альф-инструкторов, Джин и я. Я пить не мог, у меня как раз началась теч… – Чимин запнулся, сглотнул, замер. – Что-что у вас, простите, началось? – Юнги подался вперед, глаза сузил. – У меня простуда закончилась, – под пристальным недоверчивым взглядом смутился, опустил глаза, а потом затараторил. – Я курс антибиотиков заканчивал, поэтому спиртное не пил. Зато наши зожники с Джином во главе оторвались на славу. Двое еще кое-как на ногах держались, с ними проще было, я им просто помог до машины дойти. А вот Йон-хен и Джин представляли собой два безжизненных тела. И каждого из них я дотащил до автомобиля. – Йон-хен?! Это тот огромный двухметровый альфа, который с господином Ким, кажется, приятельствует? – Именно. Да и Джин, сами знаете, омега накачанный, крепкий. Так вот всех четверых я сгрузил благополучно в свою машину и по домам развез. Правда, до квартиры только Джина тащил. Он один живет, а все остальные – люди семейные. Юнги грустно улыбнулся. Он силился вспомнить момент, что совсем недавно зацепил его в словах симпатичного альфы. Но мозг, все еще слегка затуманенный андонским коварным соджу, отказывался напоминать, что же все-таки Юнги хотел уточнить у Чимин-щи. Но Мин другое выдал, не смог удержаться: – Повезет омеге, который завоюет ваше сердце. На руках его носить будете. Или… есть уже такой? И за вас порадоваться можно? Я бы порадовался. Наверное.. Юнги показалось, или у маленького альфы глаза заблестели от слез? Он сжал пальчики в кулачки, вытянулся во весь небольшой рост, процедил: – А знаете, все к тому идет, Юнги-хен. Скоро будет. Так что радость принимается авансом. «Все. Хватит. Как тот клуб называется? «Free»? «Freedom»? «Set me free»! Вот и пойду туда. А там на кого западу: на омегу-актива, на альфу, лишь бы немного взаимно. И хоть одну течку проведу с чьим-то членом, а не собственными пальцами». – Ах, вот как? Ну, мои поздравления, – рыкнул вслух Юнги, метнув в собеседника раздраженный взгляд и такой же цветочной сладости. – Благодарю, – ехидно улыбнулся Чимин, посылая в ответ запредельно горького кофе. Ароматы, в отличие от их обладателей, доказывать сейчас один перед другим свое превосходство намерены не были. За последнее время они, кажется, привыкли друг к другу и даже начали испытывать некоторую обоюдную симпатию. Кофе благоволил маку после того, как тот усыпил мерзкий кокос и во всех смыслах спас хозяина от удушения. А мак все не мог забыть, как уделали его дерзкие кофейные атомы, не уступившие ни на йоту свою территорию при попытке маковых нахально на нее проникнуть. К тому же феромоны несли в себе истинные эмоции, которые альфа и омега уже некоторое время испытывали друг к другу, и наливались потихоньку влюбленностью. Официант принес счет, и Юнги категорически отказался от предложения Чимина оплатить сумму целиком. В молчании они вышли из кафе, Мин отошел чуть в сторону, сделал звонок. – Я отвезу вас домой, как и обещал, Юнги-хен, – Чимин говорил теперь спокойно и смотрел виновато. – Не стоит, Чимин-щи. Уже поздно, поезжайте домой. Я такси вызвал, – альфа выглядел смущенно и расстроенно. Машина подъехала. – Чимин-щи, – Юнги подошел близко, посмотрел, улыбнулся тепло, на мгновение легко коснулся маленьких пальцев, промолвил искренне, – пусть все у вас сложится очень-очень хорошо. Такого, как вы, я бы носил на руках. Не произнеся ни слова больше, сел в машину. «Теперь, в самом деле, не остается ничего другого: завтра позвоню в «Set me free», узнаю, когда у них вечер знакомств. А там, как пойдет», – подумал совершенно удрученный Юнги. Маленький омега, такой сильный и такой слабый, всхлипывая, глотая слезы, смотрел вслед, пока автомобиль не скрылся из виду. – Так ведь и носили уже, Юнги-хен. И как забыть теперь это? Вас как забыть? *** Джин, который появился на работе, когда его друг уже проводил занятия, десять раз за последние полтора часа выглядывал из тренерской, бросая все более тревожные взгляды в сторону фитнес-зоны и удивленные в ту, что вплотную к ней примыкала: стену здесь подпирал здоровенный секьюрити, глаз не сводящий с четырех омег, которые, кажется, чувствовали себя под его грозным взглядом очень неуютно и занимались лишь бы как. К тому же Чимин, в обычные дни разгильдяйства на тренировках не допускавший, сейчас, вне всякого, только телесной оболочкой присутствовал в зале, не замечая ни охранника, ни омег. С совершенно отсутствующим видом, бледный, растрепанный и – невооруженным глазом было видно – очень расстроенный, он как бы тренировал урезанную до состояния квартета VIP-группу: Сунан, который в предыдущие месяцы ни одного занятия не пропустил, сегодня не появился в зале. Джин седьмым, наверное, чувством уловил, что вчерашняя ночная тренировка Юнги и сегодняшнее отсутствие «невесты» каким-то образом да связаны. А совершенно несчастный вид друга лучше всяких слов говорил о том, во что Джин – оптимист и весельчак – верить не желал: вчерашний ужин в «Кофейном сердце» у альфы и омеги прошел не так хорошо, как хотелось бы. Но Джин – прагматик и скептик – заметил резонно, что слишком уж много «но» могли бы помешать и, очевидно, помешали иному развитию событий. И прежде всего то, что Юнги, не зная истинной сущности Чимина, интерес к омеге проявляет нетрадиционный, а, значит, и сам является особенным альфой. Вчера Джин попытался аккуратно выспросить у Намджуна хоть какую-нибудь с сексуально-сущностным подтекстом информацию, касающуюся господина Мин. Но Нами, охотно говоривший на любые темы, корректно пресекал все попытки омеги увести разговор в ту деликатную сторону, куда так стремился Джин. Впрочем, не праздного любопытства ради, но искренне переживая за любимого друга. Сокджин уже не раз пожалел, что предложил Намджуну исключительно легкое ЗОЖ-угощение. Да, они чудесно посидели вдвоем за жаккардовой занавеской у стола, уставленного нежными фруктовыми салатами, свежевыжатыми соками и белковыми коктейлями. Но крепкий андонский соджу, возможно, быстрее и легче сподвиг бы симпатичного альфу на столь необходимые Джину откровения. Единственная информация, на которую удалось раскрутить гранатового Намджуна, заключалась в том, что сейчас его лучший друг свободен. Сокджин немедленно поинтересовался возмущенно, но самым нежным голосом: «Как и почему может быть один такой привлекательный альфа, как Мин Юнги, и куда это у омег глаза глядят?» Намджун, кажется, смутился. Потом заграбастал ладони Джина в свои и, посматривая на него зефирно, чуть поигрывая бровями, ямочками на щеках и чудесной улыбкой, сказал, что за глаза омег не отвечает, а вот такого омегу, что альфийские глаза и эмоции радует, определенно, встретил. Сокджин выпустил на щеки немного румянца цвета недоспелой черешни и ароматом очень спелой зафермонил пространство вокруг. И заметочку себе сделал в памяти, что за нежелание отвечать на важный вопрос господин Ким в порядке наказания проведет на эллипсоиде лишние семь минут. «Ну и редиска же ты, черешня! – воспылал праведным гневом внутренний омега. – Сдал бы, значит, с потрохами лучшего друга, если бы у него секрет какой-то был? А господин Ким молодец, ничего не рассказал! Настоящий альфа. И друг верный». «Ладно, не семь минут, три, – Сокджин собрал губы ягодкой, нахмурил лоб и на опережение объяснил вновь приготовившемуся к адвокатской деятельности внутреннему омеге. – Господину Ким все равно надо наращивать интенсивность и длительность тренировок». Появившийся, наконец, в тренерской убитый совершенно Чимин прервал разговор Джина и его внутреннего «я». – Чимина, радость моя, чуть дождался, пока ты тренировку закончишь. Неужели, совсем не порадуешь меня? Ну, хоть чем-нибудь? Чимин обнял Сокджина и расплакался. Старший стоял молча, одной рукой крепко обнимая друга, второй успокаивающе поглаживая его по спине. – Чимин, – прервался, наконец, желая донести до омеги хоть какую-то обнадеживающую информацию, – из абсолютно надежных источников мне стало известно, что сейчас у Юнги-хена нет никого. Свободный совершенно альфа. Чимин захлюпал носом и заревел еще громче и отчаяннее. Правда, сквозь слезы теперь прорывались обрывки слов: – Толку-у-у, что один, Джин-а-а… Он сказал… Сказал… Мы пра-а-авы были… Он не по омега-а-ам… Уже не по омега-а-ам… А ведь бы-ы-ы-л… Ну, почему-у-у, почему-у-у я такой невезучий, такой несчастны-ы-ы-й, та-а-а-кой одинокий?.. Джин выудил в потоке слез заинтриговавшую его информацию, закинул Чимина на плечо – обычно такое действо всегда веселило младшего омегу – и, дотащив до стола, усадил в небольшое рабочее кресло. Всунул в руку стакан гранатового сока. – Сам пей свой гранат, – капризничал Чимин, – а я хочу булку-у-у с маком. Большую… Нет, огромную… булку… с ма-а-а-ком. – Ты хотел сказать, трубочку с маком, Чимина. Огромную трубочку с маком, – Джин не был бы Джином. Чимин всхлипнул, засмеялся сквозь слезы, ткнул омегу кулачком в грудь небольно, хотел возразить, но только вздохнул тяжело и кивнул в знак согласия. – К тому же приготовленную одним конкретным альфой, Джин. Вот только рецептура, мне сказали, утеряна безвозвратно. – Кто сказал? Давай, Чимина, подробнее. Младший еще повсхлипывал немного, все-таки выпил гранатового сока. – Кто сказал? Пекарь… То есть, Юнги-хен. А подробнее? В общем, удалось его напоить слегка. И перед тем, как вздремнуть немного, он сказал, что с омегами у него… Он с омегами не может… – Вообще не может? – Ну, не может, кажется, оргазма достичь. – С эрекцией проблемы? – Я тоже так сразу подумал. Но, если правильно понял, Юнги во время секса засыпает, а снотворным становится его собственный аромат. И врач, вроде бы, сказал, что омеги ему не подходят. И надо пробовать с альфами. – Так вроде бы или точно? Это очень важный момент! Чимин наморщил лоб, задумался: – Что с альфами пробовать надо, это точно. А омеги? Джин, он несколько раз сказал, что не по омегам. И этот вопрос закрыт для него. А значит, и для меня, – слезы опять покатились из глаз. – Я бы, дружище, закрыл этот вопрос исключительно по результатам практики. И не одной, – Джин задумался, потом выдал очень эмоционально. – Чимин, черт возьми! Ты должен попробовать возбу… разбудить этого альфу! Мало ли, именно ты – тот единственный и неповторимый, чей бодрый кофейный аромат уделает сонное маковое безобразие Юнги-хена?! – Ты как себе это представляешь, Джин? Господин Мин столько времени считал меня альфой, а тут узнает, что я омега и вдобавок лжец. Да он после этого вообще меня к себе не подпустит. – Бред не неси! Ты соблюдаешь условия контракта. Только и всего. Если этот альфа, как мы предполагали, неровно дышал к тебе… Ведь неровно же? Чимин вздохнул тяжело: – Это-то и обидно, хен. Стократ обиднее. Он меня по руке гладил ночью. У него такие пальцы. Небо! Их бы в других каких местах ощутить. Не надо так смотреть на меня. Это случайно получилось, должно было стать простым рукопожатием, но что-то пошло не так. – А какие, позволь узнать, клятвы вы закрепляли рукопожатием? – Он взял с меня слово альфы, что я попрошу у него помощи, если она понадобится. И я дал слово. И снова обманул. – Не обманул, а выполнял условия контракта. И он предлагает тебе помощь, а ты, маленький упрямец, отказываешься. Вы же можете попытаться помочь друг другу. Если бы он не был посетителем тренажерного зала… – Он и не посетитель больше. Сказал, что вчера был последний день, когда пришел в «Мир фитнеса». Джин хмыкнул поначалу огорченно, а потом улыбнулся, очень довольный: – Так это же прекрасно! У тебя больше нет необходимости скрывать от него свою подлинную сущность! Так почему все-таки не попробовать! Кстати, его прикосновение тебя равнодушным не оставило. А что же он? – Ну, его аромат в это время, определенно, усилился. А вот что касается м-м-м... внешних проявлений... Юнги ведь не стоял, а сидел, так что определить было сложно. Но гладил же, а мог просто руку сжать. А еще он меня к тебе ревновал, представляешь? Я чуть не проговорился, сказал, у нас с тобой одна проблема на двоих была. А он спросил недовольно, какая проблема у альфы и омеги может быть общей. – Ц-ц-ц! Лучше бы ты проговорился! Чимин отмахнулся сердито: – А потом он сказал, что хотел бы быть омегой... у такого альфы... как я. У Джина челюсть ушла вниз: – Это ж как надо было наклюкаться? – помолчал. – Кстати, ты сказал, что Юнги-хен уснул. – Ненадолго. – Ну, судя по глубине его откровений, – Джин взглянул на часы, – он и сейчас еще спать должен. Или мучиться тяжелым похмельем. – Ничего подобного. Он вчера минут двадцать подремал и проснулся, между прочим, почти бодрячком. Я сам очень удивился. Джин недоверчиво покачал головой: – Как же ты его умудрился разбудить? Чимин отвел взгляд, замялся, захрустел костяшками пальцев. – Давай, нечего тут краснеть и смущаться, как маленький девственник. Чимин посмотрел на друга с нескрываемой обидой и, кажется, приготовился снова заплакать. – Чимина, прости, прости, мой хороший, пожалуйста, – залепетал и тут же нашелся Джин. – Но мы же как раз и пытаемся решить твою проблему наилучшим образом. И все-таки, как? Чимин скукожился, обхватил руками плечи, прошептал: – Я его… поцеловал… То есть укусил… То есть поцеловал, а потом укусил… Джин глаза распахнул на пол лица, оставшуюся часть которого занял раскрытый рот: – Вот же ж, Небеса Омегаверсные: ПрЫнц-омега и альфа-Спящая красавица. Чимина, расскажи-ка мне свой вариант этой сказки. – Нечего рассказывать, это сказка с несчастливым концом. – Рано еще о концах рассуждать. – Джин, – Чимин поднял глаза, глянул жестко и также жестко, холодно и спокойно зазвучал теперь его голос, – альфа уснул, я сел рядом, понял, что сам пьянею, кажется, от его цветка, от того, что Юнги рядом. Прикоснулся к губам раз и другой, закрыл глаза, понял, что накрывает, снова начал целовать. А потом… Знаешь, кофе выстрелил так сильно, как, наверное, никогда в жизни. Я, целуя, глаза открыл, а Юнги смотрит на меня. В общем, я от страха зубы сжал на его губе и все. Все на этом, Джин. Он пожелал мне удачи и уехал домой на такси. – Чимин, не гони, послушай: он обычный альфа, ты омега. Он, хорошо выпивший, проснулся, возможно, именно благодаря твоему аромату. Он нравится тебе, ты, вне всякого, ему. Позвони ему, поговори с ним. Ну, расскажи ему правду о себе, о своей сущности. – Это оттолкнет его еще больше. Он боится омег, боится быть с омегами. Все его попытки близости с ними заканчивались неудачами. Если врач посоветовал ему пробовать наладить отношения с альфой, о чем еще можно говорить? – Скажи ему, в конце концов, что ты альфа-пассив, универсал… Маленький упрямый мальчишка! Иначе я сам скажу! – Это станет финалом нашей дружбы, Джин, – пухлые чиминовы губы превратились в тонкую узкую полоску, в глазах сквозили раздражение и злость. Джин никогда не видел таким лучшего друга. – Ладно, Чимин. Твоя жизнь – тебе решать. Скажи только: Сунан впервые на моей памяти не появился сегодня на тренировке. Вчера у вас персональные занятия прошли нормально? Чимин задумался, посмотрел на очень расстроенного Джина: – Сунан вчера опять решил напомнить мне о своих чувствах, в стену впечатал, собой накрыл так, что я чуть не задохнулся. Юнги спас меня и омегу припугнул. – Так он и охранников припугнул, наверное, стоят, глаз не сводят с твоих омег, – грустно усмехнулся Джин. – Возможно, – Чимин задумался, тепло улыбнулся. – Когда мы из зала уходили, Юнги-хен задержался у поста секьюрити и о чем-то разговаривал с ним. – Вот, видишь, какой он заботливый и неравнодушный... – Джин, пожалуйста, хватит, – Чимин поморщился. – Расскажи лучше, как у вас с Намджун-хеном дела? Сокджин, несмотря на не радужное совсем настроение, улыбнулся довольно, губы сложил черешенкой. – Пока неплохо. В «Кофейном сердце» посидели, это ты и так знаешь, потом погуляли, пообщались, он меня домой проводил, – Джин взглянул на часы. – Через час у нас персональная тренировка, а вечером… еще одна. – Две за день?! Не мне тебе говорить, что Намджун-хен пока не готов к таким нагрузкам. Вы что хоть тренировать собираетесь? Какую группу мышц? – А это уж, Чимина, как пойдет, – Джин заалел щеками, губы закусил. Омега глянул на него, брови вскинул вверх: – Персональная тренировка, говоришь? И не в этих стенах, вероятно? А группы мышц – круговые рта, грудные, ягодичные, паховые… – Достаточно, Чимин. Ты все хорошо понял. Могу я узнать о твоих планах на вечер? – С пяти до девяти пациентов принимаю в медцентре, потом домой. Литературу почитаю кой-какую по рефлексотерапии и видеолекцию новую посмотрю, господин Лян прислал сегодня утром. С Кваном и Тиеном чай попью. Проведу вечер с пользой. – С дядьями проведешь. А завтра? – С восьми до двух в центре, с четырех до одиннадцати в тренажерке. Если Сунан не придет, освобожусь на полтора часа раньше. – А если придет? – Джин посмотрел на омегу пристально. – Джин, хватит, а… Если придет, проведу тренировку. Приставать начнет – отдамся. Если я не нужен нормальным альфам, остается чокнутый омега. К тому же эти пятеро пари какое-то заключили, в котором я сам не пойми каким боком участвую. Я узнал случайно, но не в курсе подробностей. Потом задумался, помолчал, залез в стол, достал и начал листать еженедельник: – А, может, омега-актив для меня найдется или альфу соблазню. Тут уж как пойдет. Теперь все равно, – резюмировал горько, набирая номер и включая громкую связь, не собираясь скрывать от лучшего друга, куда и зачем собрался. – Клуб «Set me free», зона, свободная от предрассудков. Доброго дня, меня зовут Ан Бёнг, чем могу помочь? – мужской голос звучал приветливо и заинтересованно. – Здравствуйте, я хотел бы попасть на вечер знакомств. Когда будет ближайший? – Если Вас не смущает, что на нем будут присутствовать и альфы, и омеги, то уже послезавтра. – А у вас такие мероприятия не только совместными бывают? – Да, раз в месяц клуб организует вечера знакомств, на который приходят только альфы или только омеги. Но такие встречи были совсем недавно. Если это важно, предлагаю подождать три недели или могу записать на послезавтра. – На послезавтра, пожалуйста. Я правильно понимаю, что могу познакомиться с партнером своей же сущности. – Все верно. Бывают, конечно, ситуации, когда и альфы уходят от нас с омегами – бисексуалы ведь в наш клуб тоже заглядывают. И все-таки в подавляющем большинстве случаев на таких вечерах альфы знакомятся с альфами, омеги с омегами. Мы ведь именно нетрадиционалам стараемся помочь найти пару. Просто чаще приглашаем и альф, и омег одновременно. Но есть гости, которые вообще не приемлют рядом представителя иной сущности. Для них и организуются вечеринки только с себе подобными. – Меня нисколько не смущает, что в зале будут и альфы, и омеги. – Отлично, назовите имя и фамилию. – Пак Чимин. – Вы альфа или омега? – Это так важно? – На совместных вечерах да, господин Пак. Места на такие мероприятия вообще ограничены, к тому же мы стараемся соблюдать численное соотношение приглашенных. Половина из них альфы, половина омеги. Но вы можете быть абсолютно спокойны: и ваше имя, и сущность будут известны только нескольким администраторам клуба. У нас серьезное заведение с безукоризненной репутацией. И подобные вечера всегда проходят в приятной атмосфере. Танцы, общение. Алкоголь подается только легкий и в небольших количествах. Секьюрити ненавязчиво следят за порядком. Нам, правда, важно, чтобы одинокие сердца попытались найти и нашли здесь свое счастье. – Все понятно, господин Ан. Я омега. – Должен ли я закрепить за вами столик? – Да, пожалуйста. На одного в каком-нибудь заметном месте. Джин, что смотрел на Чимина в который раз округлившимися за вечер глазами, отмер и хрипло прошептал: – Столик на двоих. Один ты туда не пойдешь. Чимин прикрыл микрофон мобильника рукой, прошипел: – Я не маленький мальчик, а одинокий. Сам справлюсь. Вернулся к разговору и закончил его очень скоро. Посмотрел виновато на лучшего друга: – Прости, Джин. Не обижайся. У тебя ведь все хорошо, и мне того же хотелось бы. Мне двадцать шесть лет. Я задолбался от особого одиночества, задолбался быть альфой для всех, течки проводить на блокаторах и с собственными пальцами в заднице или на члене. Я не говорил тебе. Сегодня утром мне позвонил профессор Лян. Он ждет меня в Пекине через три недели. А завтра-послезавтра у меня начинается течка. И я надеюсь, что проведу ее с омегой-активом. Или, если повезет, с альфой. Да хоть с кем-нибудь, кто обратит на меня внимание, захочет и не будет противен мне. Потом в Китае мне некоторое время, скорее всего, будет не до того. Пока жилье найду, пока освоюсь на новом месте, потом начнется учеба и практика. Какая там личная жизнь... Ну, а если вдруг повезет… Чимин так и не закончил, замолчал, подхватил рюкзак и вышел из тренерской. Сокджин подождал несколько минут, поискал информацию в мобильнике, начал набирать номер, пофыркивая расстроенно: – Одинокий он, ты ж понимаешь. В известном смысле – да. Но никаких походов и знакомств без меня. Еще чего удумал! Трубку сняли: – Клуб «Set me free», зона, свободная от предрассудков… *** Внутренний телефон на столе администратора клуба «Set me free» Ан Бёнга ожил. Звонил секретарь: – Господин Бёнг, на вечер знакомств кто-то еще записался? Я бы пополнил список. – Да, Чанбин, еще четыре звонка за последние два часа. Гармонично получилось, двое альф и двое омег. Пометьте, пожалуйста. Омеги – господа Пак Чимин и Ким Сокджин. Альфы – господа Мин Юнги и Ким Намджун. И можете закрывать список. Нужное количество гостей собрано. *** Ким Намджун, смачно вгрызаясь в огромных размеров морковь, заглянул в кабинет своего лучшего друга и совладельца компании по разработке программного обеспечения Мин Юнги ближе к полудню. Альфа вяло тыкал по кнопкам клавиатуры. Зеленовато-голубоватые «месяцы», что «сияли» под глазами, резко контрастировали с бледной кожей, а распухшая нижняя губа чуть отливала синевой. – Ты как себя чувствуешь? – забеспокоился Нами-добрая душа. Выглянул в небольшую приемную, обратился к секретарю: – Лиен, чашечку эспрессо, пожалуйста. Юнги поднял на Намджуна глаза: – Ты это… Что это?.. Намджун? Морковка?! Диета? Джин-щи волшебник! Нами хмыкнул едко: – Ага, с утра морковная диета. Зато вечером, – хищно прищурился, языком выразительно помусолил щеку, – мне черешневое блаженство обещано. Так что оно того стоит. – Ничего себе, шустрый кролик Нами. А еще в тренажерку не хотел идти! – Я и сейчас не очень хочу. Но главный приз уж больно хорош, – Намджун вновь активно, с аппетитом захрустел сочным овощем, сведя на него глаза. – Нами, это не черешня еще. Не надо так громко и смачно. Лучший друг прикончил, между тем, морковку, облизнулся: – Хен, ты спать сегодня ложился? – Ложился. Но спал плохо. Вчера перепил немного, думал, сегодня буду умирать, но все неплохо, кажется. С Чимином поговорил. Правда, не совсем хорошо помню, о чем. То есть, кое-что помню, а что-то смутно. – А с губой что? – Прикусил. – Расскажи, пожалуйста, как тебе удалось одной верхней челюстью так гармонично прикусить саму губу и захватить пространство под ней? Здесь отчетливо виден укус. И сделать это мог только Чимин-щи. Или ты с Сунаном вчера вечером в тренажерке так страстно целовался? Юнги вздохнул: – Я перебрал вчера в кафе немного. Время было позднее, и Чимин пытался меня разбудить. – Таким негуманным образом?! Ни за что не поверю! – Он так сказал. Или это я сказал? Объяснил себе. В общем, неважно уже. Потому что запомнил я главное: когда спросил Чимина, нет ли у него кого-нибудь, он ответил, что все к тому идет. – Подожди, Юнги, что куда идет, мы чуть позже обсудим. А вот ты, в самом деле, считаешь правдоподобным объяснение, что он укусил тебя, чтобы ты проснулся? Это похоже вообще на Чимина? Судя по тому, что ты о нем рассказывал, молодой человек корректен, доброжелателен и хорошо воспитан. А уж то, что он выдержку имеет железную, я не сомневаюсь. Сколько ты этих его сумасшедших омег костерил, при этом всегда удивлялся тому, как терпелив и сдержан с ними Чимин. Он целовал тебя, наверное, только не ожидал, что ты проснешься так внезапно. А укусил с перепугу. Юнги напрягся, вспоминая события вчерашнего вечера, ответил неуверенно: – Возможно, ты и прав. Чимин ведь сказал после этого, что на руках донес бы меня спящего до машины, у него опыт был уже. Представляешь, Сокджин-щи однажды позволил себе лишнего, и маленький альфа этого крепыша в одиночку доволок из ресторана до машины. Друзья переглянулись и рассмеялись. Впрочем, Юнги вновь очень быстро погрустнел. – Ну, носить на руках Джина – теперь моя задача, – Намджун облизнулся, причмокнул, завел очи горе и вид приобрел невыносимо зефирный, тут же разбавив его выстрелившей гранатовой приятной кислинкой. – И Чимин-щи тоже будет носить кого-то на руках… – сладкий мак Юнги отдавал горечью. – Того, с которым у него скоро все склеится. – Он тебя поцеловал. – Это все-таки не точно. Ведь он сразу согласился с моими словами. С тем, что укусил... Извиняться начал... – О, Небо Омегаверсное! А как еще он должен был отреагировать? Ты сам мне твердишь, что Чимин никогда не давал повода усомниться в его традиционной альфийской сущности. А тут его вдруг повело к себе подобному. Вот парень и испугался. Вспоминай немедленно, что еще ты ему говорил, зожник чертов? Что он говорил тебе? – Я ему сказал, что не по омегам. Помню точно. Уточнял ли подробности – не помню совсем. Ну, знаешь, просто захотелось вдруг поделиться своей бедой. Как альфа альфе. – И что он тебе говорил? – Кажется, я уснул сразу после этого... – Спящая, папу твоего, красавица! Еще мне подробностей, – Нами свирепел и наливался гранатовым. – Зачем, Намджун, для чего? – робко, совсем не по-альфийски пискнул старший альфа. – Сам не знаю! Но вот задницей чую, – ревел Намджун, – что ты Чимину нравишься. И что-то есть такое, что мне покоя не дает. Что-то важное, что я услышал, а потом забыл… Вдобавок Сокджин вчера аккуратно о тебе выспрашивал. Вроде, ничего такого, просто к слову пришлось, но что-то мы с внутренним альфой беспокоимся. – А что выспрашивал-то? – Знаешь, кажется, он пытался выяснить, обычный ли ты альфа? И это можно понять: видимо, твой интерес к Чимин-щи не тебе одному очевиден, – Юнги кивнул, вспомнив злобные вопли-упреки Сунана, у которого он отбил вчера Чимина. – Для начала поинтересовался невзначай, есть ли у тебя омега. Я сказал, что нет, и Джин все удивлялся, мол, как и почему такой красавчик один и куда омеги смотрят? И пробормотал так тихонечко, но, определенно, чтобы было слышно, что альфы ведь разные бывают. Некоторые по альфам. – А ты что? – Юнги оживился, напрягся весь. – А я, хен, увел разговор в другую плоскость, потому что в самом деле не знал, как лучше отреагировать. Но вот ремарка эта джинова сейчас мне покоя не дает. Ладно, вспоминай, о чем вы еще с Чимином общались? Может, и тебя в его словах зацепило что-нибудь. Юнги задумался, замялся: – Был один момент, кажется. Но Чимин оговорился, скорее всего. Или я недослышал. Альфа сказал, что у него, э-э-э началась… течка. – Че началось?.. У него… – Течка. – Э-э-э… А потом? – А потом сказал, простуда закончилась. – Как бы немного разные слова… И смыслы чуточку другие… – Я недослышал… Перепутал… Спишем на это… – Слушай, а если это не оговорка была? А как раз правда, которую Чимин-щи скрывает почему-то? Намджун задумался, возвел глаза к небу, спросил серьезно. – Ты не знаешь, Юнги, у альф-пассивов течки бывают? Ну, или что-то наподобие этого? – У тебя мозг потек, Нами. Что за херню ты несешь? Какая течка у альфы? Хотя, – задумался, – может, и бывает. Но нам же в школе только нормальную анатомию преподавали и о таком не рассказывали. Намджун отмахнулся досадливо: – Я из школьного курса по анатомии помню только… Ни хрена не помню. Все на практике постигал… Бесценная вещь! Ладно, потом… Тогда второй вариант: Чимин – омега. – Я не по омегам уже! – Ты – придурок чертов! Тебе врач что сказал: попробовать с альфой, но и омегу продолжать искать можно тоже! Забыл об этом?!!! – Забыл! Поэтому у меня третий вариант. Единственно возможный и самый правдоподобный. Я – ослышался! Господин Пак – альфа. Мне его в «Мире фитнеса» представили как инструктора-альфу. Он ведет себя, как альфа. У него совершенно альфийский аромат. У него тело… Небо-о-о-о Омегаверсное! – Юнги взвыл. – Ка-а-акое у него тело!!! Как я его хоч… Все! Хватит! Нами, уйди! Мне нужно звонок сделать срочный! – Не пойду я никуда, пока ты не успокоишься. – И не надо, – прорычал Юнги. – У меня от друзей секретов нет. Вот спецом еще громкую связь включу. В трубке раздались гудки, а потом послышался приветливый голос: – Клуб «Set me free», зона, свободная от предрассудков. Чем могу помочь? *** – Господин Ким, вы альфа или омега? – Я альфа. – Что же, ждем вас в «Set me free» послезавтра в девять часов вечера. Намджун закончил разговор. – Одинокий он, ты ж понимаешь. В известном смысле – да. Но никаких походов и знакомств без меня! И вообще никаких знакомств, пока не узнаю все точно... Течка значит? Оговорился, значит, господин Пак. Так ведь и Джин оговорился, проговорился то есть. Как он тогда сказал в нашу первую встречу: нас тут инструкторов-омег двое… Ну-ну… Дайте-ка с первого раза догадаюсь, кто второй. Намджун взглянул на часы – время приближалось к шести – и поспешил на тренировку. *** – Вы отлично справились, Намджун-щи, – Сокджин подошел к Нами, который на полусогнутых ногах сполз с эллипса, тяжело дыша. – Дайте-ка я за вами поухаживаю немного. Достал из стоящего на полу пакета небольшое, заранее приготовленное мягкое полотенце. Придвинулся почти вплотную. Нежно, осторожно промокнул обильно покрытые бисеринами пота лоб, виски, шею и плечи альфы. Намджун заурчал низко, довольно, выстрелил гранатовыми, с ощутимыми сейчас нотками сладости феромонами. Огляделся по сторонам – в зале было немноголюдно, – и резко, сильно притянул-прижал к себе омегу одной рукой, носом клюнул в ароматическую железу и отстранился тотчас. Прищурился: – Джин-щи, черешня моя сладкая с двойным дном, у меня к вам будет оч-ч-чень серьезный разговор, – промурлыкал низко, чувственно, нежа слух омеги. Голосом, точно острыми ноготками, проводя с легким приятным нажимом по коже и одновременно заставляя немного заволноваться. – Серьезный? Я вообще-то не на разговоры рассчитывал, точнее, не только на них, – Джин едва заметно нахмурился. А Намджун вновь заурчал, но теперь в самых нежных и успокаивающих тональностях, на какие был способен со своим баритоном, и радуясь, что вновь выудил на свет такое многообещающее признание. – Джин, я весь день честно ел одну морковку, чтобы вечером, – взглянул, прищурившись, – попробовать что-то еще более сладкое. Мой друг сказал, что вы волшебник, раз подвигли меня на такой фуд-подвиг. – Юнги-хен? Мне приятно очень. Как у него дела? – Могли бы быть лучше, – Нами вздохнул тихонько. – А что же Чимин-щи? У него все хорошо? Джин скис, прошептал едва слышно: – Да если бы... Намджун глянул пристально в лицо омеги, сжал его руки в своих. Не спросил, констатировал: – Джин, ваш друг Чимин. Он ведь… омега. Почувствовал, как напряглись, чуть дернулись сжатые в ладонях пальцы. А потом Сокджин посмотрел внимательно, спросил спокойно: – Юнги-хен в курсе этого? – Намджун отрицательно покачал головой. – А вы как узнали? – В нашу первую встречу вы упомянули, что омег-инструкторов в «Мире фитнеса» двое, но смутились и сразу оборвали разговор. Вчера Чимин, рассказывая Юнги историю из жизни, вне всякого, по невнимательности, проговорился, что у него началась течка. И очень быстро перевел разговор в иную плоскость. Юнги решил, что ему послышалось. А я вспомнил ваши слова, сопоставил с теми, что вырвались у вашего друга, и сделал соответствующий вывод. – И красивый, и умный, – Джин улыбнулся мягко, провел ладонью по влажным волосам Намджуна. – Мне, кажется, очень повезло. Альфа перехватил пальцы омеги, прижал на секунды к губам: – Джин, я очень хочу, чтобы и у моего друга все было хорошо. Но у него есть особенность, которая мешает ему. Хотя представление о счастье у Юнги самое обычное: крепкая семья, любимый омега и детишки. – Омега? – переспросил донельзя удивленный Джин. – Да ведь он сам сказал Чимину, что омеги его не интересуют. – Не совсем так, Джин. Я объясню... Только разговаривать здесь не очень удобно. Я благодарен за вашу нежную заботу, – кивнул, улыбнувшись благодарно, на лежавшее теперь на полу полотенце, – но очень хочу в душ. К тому же этот вечер вы все равно обещали мне. Мы можем сходить в «Кофейное сердце» или… – Ко мне домой. У меня есть пибимпап и пулькоги, и овощной салатик, который я приготовил утром. – А как же десерт? – Намджун придал лицу и голосу невозможно страдальческое выражение. – Поздновато уже для десерта, Намджун-щи, – улыбаясь и поднимая очи горе сказал омега. Помолчал, глядя на надувшего губы и щеки Намджуна, промурлыкал кокетливо. – Но раз уж я обещал... В порядке исключения можно. Немножечко. Намджун засиял глазами, обхватил пальцы Джина нежно, но вдруг глянул очень серьезно и так же зазвучал: – Чимин не должен пока знать о том, что Юнги – обычный альфа. К тому же, – Нами нахмурился, – он не совсем обычный все же. Как и ваш друг. Ведь природный запах Чимина – его главная проблема. Я правильно понимаю? Джин молча кивнул, замялся: – У них немного времени, Намджун, для того, чтобы все-таки попробовать быть вместе. Ведь вы этого хотите? Чимину очень нравится Юнги, нравится, как никто и никогда. Но их вчерашняя встреча… Чимин так плакал сегодня, – Джин всхлипнул, дернул плечами, слезы выступили на глазах. – Он… Он записался в клуб «Set me free», там послезавтра вечер знакомств для однополых пар. И Чимин сказал, что ему все равно, с кем провести очередную течку, раз с Юнги не получилось ничего. И, Нами, поймите меня правильно. Ну, не мог я отправить туда его одного. Он в таком состоянии сейчас. Наделает глупостей. Я записался тоже. Чимин не знает об этом… – Джин-щи… Джин, черешенка моя прекрасная… Умница… Нами плевать теперь хотел на всех и вся вокруг. Он обнял омегу крепко, а потом подхватил на руки, закружил, урча на весь зал. Поставил осторожно на пол, словил удивленно-довольный взгляд: – Несколько часов назад Юнги сказал мне, что у Чимина, кажется, намечаются с кем-то отношения. А потом записался в «Set me free». А я… Ну, не мог я отправить туда его одного. Он в таком состоянии сейчас. Наделает глупостей. Я записался тоже. Юнги не знает об этом… – А еще Юнги не знает о том, что через три недели Чимин уезжает на учебу в Китай на год. И нет у него ни с кем никаких отношений. Чимин услышал от Юнги, что омеги того не интересуют, что врач рекомендовал ему искать альфу. И Чиму этого было достаточно, чтобы уйти. – На самом деле, доктор предложил попробовать провести ночь с альфой, но не переставать искать омегу. Просто у Юнги все попытки близости с омегами были провальными. – Он, правда, засыпал? Намджун кивнул: – И некоторые партнеры очень негуманно поступали с ним до того момента, пока он проснется. Били, щипали, кусали даже… – глянул очень пристально на Сокджина. – Чимин не кусал... Он испугался просто… Он целовал Юнги, пока тот спал… Альфа закивал понимающе: – Я так и подумал, я был прав! Несколько мгновений после сказанного Намджун смотрел в глаза Сокджину мягко, а потом, видя, как закрываются глаза омеги, потянулся к его маленьким пухлым губкам, нежно накрывая своими, едва касаясь, осторожно пробуя, мягко пощипывая и покусывая, языком пробегая и осторожно толкаясь внутрь. Губы приоткрылись, но Намджун отстранился тут же. Улыбнулся, получая в ответ улыбку: – Нами, ты перепутал все и начал с десерта… – Думаю, что сегодня другие блюда мне и не понадобятся. *** Удобно устроившись на диване в маленькой уютной гостиной Джина, альфа и омега пробовали сухое вино и снова – губы друг друга, обмениваясь нежными, невинными вполне поцелуями и размышляя, чем и как они могли бы быть полезны своим друзьям. – То, что они увидят друг друга в клубе, несомненно. Приглашенных там немного. К тому же чиминов аромат во время течки становится в разы насыщеннее, его не почувствовать просто невозможно, – рассуждал Сокджин. – Ну, Юнги запах маленького омеги ни с каким другим не перепутает. Ты бы слышал, сколько восхищения было в голосе хена, когда он рассказывал о чудесном робустовом аромате Чимина. Мой друг обожает запах кофе. А я очень-очень надеюсь, что именно кофе обломает сонные феромоны мака. Джин, что уже некоторое время лежал на бедрах Намджуна, резко поднялся: – Чимин рассказал мне, что Юнги проснулся вчера именно в тот момент, когда омега, целуя его, почувствовал, что возбудился, и выстрелил своими кофейными феромонами с такой силой, какой никогда до этого не было. Мы же можем предположить, что Юнги разбудил именно аромат Чимина. Быть может, он не даст альфе уснуть, когда у них дойдет… Если у них дойдет до близости. К тому же Чимин аромаблокаторы не пьет в течку, его в эти дни все без исключения за альфу принимают. А поскольку он задался целью хоть одну течку провести не в одиночестве, то и подавитель желания тоже принимать не будет, – негромко говорил вновь лежащий на бедрах Намджуна омега, пока тот гладил его по светлым волосам. – Небо Омегаверсное, хоть бы Чимин все в свои руки взял. И альфу тоже. Нами, а, может, стоит рассказать им обо всем? Намджун задумался: – Знаешь, Джин, я еще подумал бы о том, чтобы рассказать Чимину. Но вот Юнги… Хен никогда не подойдет к твоему другу, если узнает, какова его истинная сущность. Я ведь не раз спрашивал у Юнги, что было бы, если бы господин Пак оказался омегой. И хен всякий раз отвечал, что это еще более обидно и болезненно для него. Но сейчас мы можем попробовать понаблюдать за ними в «Set me free» и надеяться, и держать кулачки. Мы ведь знаем главное: Юнги очень нравится твой лучший друг. – А Чимину – твой. И еще мне очень нравится идея, что пришла мне в голову пару минут назад. Точнее, твоя улучшенная версия этой идеи. – И мне, – Нами осторожно убрал голову омеги с бедер, опустился на колени перед диванчиком, бросил на него взгляд – нежный, но одновременно властный, требовательный, – нравится. Прикоснулся к губам, повел по подбородку, шее, задерживаясь на ароматической железе, посасывая ее губами и урча от удовольствия. Джин пальцами провел по густым волосам альфы, обхватил ладонями лицо, выстонал: – Я немного другую идею имел в виду… Альфа усмехнулся, посмотрел на омегу жадно, руками цепляя кромку тонкой белой футболки и ведя ее медленно вверх по животу, соски омежьи цепляя большими пальцами: – Но, кажется, мой сладкий, и эта тебя вполне устраивает… Омега застонал коротко, довольно, кивая в знак согласия, отвечая на ласки альфы, отдаваясь его силе и нежности…