Ｔｕｅｓｄａｙ， 2１：25
У бара «Свои люди»
В кино, в тех самых девчачьих ромкомах, такие сцены выглядят красиво и обязательно соблазнительно, а режиссеры намеренно делают их замедленными. В жизни нет ничего соблазнительного в том, чтобы оказаться в мокрой одежде на одной из центральных улиц города. За долю секунды! За долю секунды Василису окатило ледяным водопадом — мотоцикл словно не ехал. Летел! Из трубы уже не тонкий ручеек течет, а хлещет мощный поток грязной воды. Где весь вечер были коммунальные службы?! Никольская медленно проводит пальцами под глазами. Собирает мерзкую воду, мысленно благодарит мозг и бога за то, что наделили ее нелюбовью к макияжу глаз и любовью ко сну перед парами до победного. Стряхивает с пальцев капли. Моргает. На уровне глаз — ворот расстегнутой кожаной куртки. Блестит в сумерках металл молнии и заклёпок. Едва слышно шуршит плотная ткань, когда человек напротив сдергивает чёрный шлем. Трясет головой. Белоснежные, еще светлее, чем у нее, взлохмаченные волосы. Высокий лоб, прямой нос, заостренный подбородок. Парень, будь он неладен. — Вот че-е-ерт, — беспокойный взгляд голубых, словно студеное небо, глаз со светлыми длинными ресницами бегает по её мокрому лицу. Рассматривает. Водитель мотоцикла убирает со лба платиновые пряди одним движением свободной руки, другой — держит шлем под боком. А она, наверное, как дурочка, моргает, пялясь на виновника её маленькой трагедии. Он ненамного старше. Либо вообще ровесник. — Прости, пожалуйста. — Виноватая улыбка и по-мальчишески забавные взъерошенные пряди вызывают на долю секунды желание улыбнуться в ответ. Сказать что-то вроде «пустяки» и «бывает». Он бросает взгляд на дверь за спиной Никольской. Улыбка превращается в усмешку. Взгляд снова возвращается к ней — ещё раз всматривается в её лицо. В глаза? Но никаких искр между ними нет — брошенная фраза быстро прогоняет наваждение. — Жесть. Не думал, что кто-то до сих пор ходит в… этот… — небрежным взмахом руки указывает на дверь, не сумев найти подходящего слова. — В это место. Это место?! Какая милая характеристика её любимого бара. Лучше бы не извинялся. Внезапно прозвучавший в словах и голосе снобизм возвращают её в реальность. На тускло освещённую улицу, затопленную канализационной водой. — Сюрприз, — сквозь зубы цедит Василиса, представляя, как придется сегодня же замачивать и отстирывать одежду. Веселая ждет ночка, — придурок. Её ответ ничуть его не смутил. Напротив. Парень улыбается еще шире, словно не услышал последнее слово. — Кай, — он приветственно протягивает свободную ладонь, все еще словно пытаясь поймать её взгляд, — а ты? Какой глупый-глупый момент. Она стоит, облитая канализационной водой, посреди одной из центральных улиц города, на которой почему-то ещё и не все фонари работают. А напротив — выросший Кай из сказки о Снежной Королеве, — имя точно ему к лицу. Парень, который вообще-то все это и устроил, теперь улыбается во все тридцать два, разыгрывая шоу-знакомство! У главного сценариста сегодняшнего дня — города под названием Санкт-Петербург — какое-то странное представление о романтике. Ничего поделать с собой не получается. Демонстративно задранный нос — привычка из детства. А вот показать фак придурку — привычка, приобретённая за время обучения в университете. Но ни её выражение лица, ни средний палец, ни раздражённое шипение Кая не пронимают. Парень только насмешливо вскидывает брови. Иди к черту, Кай. Хотя, судя по всему, быстрее и проще уйти самой. Василиса резко разворачивается в сторону Невского, направляясь подальше от непробиваемого молодого человека. — Эй, куда ты в таком виде? — бросает в спину, но, видимо, не пытается догнать. Спасибо и на этом: иначе бы количество дешевых штампов на один вечер побило бы рекорды всех просмотренных в подростковом возрасте романтических комедий. А Санкт-Петербург сегодня, видимо, решил развеять любые сомнения по поводу своей грёбаной романтичности: улочка узкая, до Невского недалеко, но она прошла всего пару метров. Впереди — вторая лужа. Ещё больше чем та, что у входа в бар. Василиса тормозит у края воды — вперед идти или сбоку обойти? Хотя без разницы. Все равно ноги придется намочить ещё раз. Шорох ботинок по асфальту — в пару быстрых шагов он оказывается рядом. Присвистывает, глядя на маленькое озеро посреди улицы. — А Питер как обычно, — не то слово, Кай. — Слушай, давай я тебя подброшу до дома? Искуплю вину, так сказать. Идёт? Нет. Не идёт. Но идея хорошая: пусть её подбросит такси. — Спасибо, но не стоит. Благо, я умею пользоваться услугами такси. Василиса достаёт из кармана телефон и открывает нужное приложение. Что ж так зябко? Вечерний, уже почти ночной воздух вкупе с промокшей одеждой вызывают озноб по всему телу. От холодо покалывают мокрые пальцы на ногах. Она будет стучать зубами, если не уедет домой в ближайшие минуты. Приложение моментально определяет местоположение и подтягивает адрес дома. — Я лучше, чем такси. Все ли симпатичные парни настолько самоуверенны? Она что, мысленно назвала его симпатичным? — И чем же? Цена на экране телефона едва не становится причиной приоткрывшегося от неприятного удивления рта. СКОЛЬКО? Откуда такая сумма? — Я уже здесь. Не отвечая ничего на его предложение, тапает по экрану на желтый прямоугольник «Заказать». Идет поиск машины. Такси за такую стоимость, видимо, из золота, тоже сейчас будет здесь. Теплое, сухое, с крышей над головой и с удобными сиденьями, в отличие от его велосипеда с мотором. — Мне не нужно платить. Идет поиск машины. Василиса чувствует, как предательски начинает дрожать челюсть. Поджимает губы в попытке унять пробирающийся по телу сырой холод. — И я быстрее такси долечу туда, куда скажешь. Это-то её и пугает. Идет чертов поиск! — Авария на Садовой. Пробки бесконечные. Я, кстати, поэтому здесь и ехал. Его аргументы с каждой секундой кажутся все убедительнее и логичнее. Её едва ли не трясет от воздуха, кажущегося уже не холодным, а ледяным. Стремительно меняющаяся погода, — с поднявшимися порывами ветра, — предвещает наступление по-питерски промозглой осенней ночи. Чёрт дернул днем надеть открытые босоножки! А ведь за спиной, в паре метрах от неё — мотоцикл. А в шаге от неё — водитель. Василиса тяжело вздыхает. Прижимает ноутбук к груди. И смотрит на своего то ли спасителя, то ли теоретического убийцу — если вдруг Кай окажется не слишком умелым гонщиком. — У тебя есть второй шлем? Улыбка такая, словно он знает — девушка согласится вне зависимости от ответа. — Нет. Не готовился к встрече, но… Без «но». — Тогда это небезопасно. Кай только закатывает глаза и раздраженно цокает. — Ну конечно! Дурацкая логика. Трястить от холода в мокрой одежде в тёмном переулке в почти десять вечера намного безопаснее, да? Прикрытые глаза. Шумный выдох. Это же не так страшно. Да-а, трусиха ты, Васёк. Нет ничего зазорного в том, чтобы бояться свернуть себе шею, если вдруг кто-то резко затормозит, а ты не удержишься. — Правда можешь отвезти? — она не открывает глаз, прогоняя из головы картинки возможных способов угодить в аварию и хруст ломающихся костей. — Нет. Просто так поболтать решил, пока ты такси ждешь. — Дурацкое чувство юмора. — Никто пока не жаловался. Василиса открывает глаза. — Только не очень быстро, ладно?***
Чужая байкерская куртка велика. Рукава заканчиваются на кончиках пальцев, швы ниже положенного, тяжёлая ткань давит на плечи. Но ей так тепло. Куртка, согретая мужским телом, ещё не остыла. Пахнет сладкими мандаринами и мятной жвачкой — так, значит, пахнет от Кая? Он подъезжает близко к Василисе, держащей в руках ноутбук и шлем, и, не заглушая мотор, кивает на сиденье за своей спиной. В белоснежном худи, черных рваных джинсах, берцах, за рулем мотоцикла — словно неправильный Кай. Но кто сказал, что принц обязательно должен быть на белом коне? Василиса поджимает губы, стараясь сдержать дурацкую улыбку от своих идиотских сравнений. Подходит ближе. Неловко топчется. — Шлем давай сюда. А ноут кинь в кофр. Так говорит, словно она не впервые слышит это слово. — Куда? — Ящик пластиковый сзади видишь? Замок как на кодовом чемодане: 9182. Какой надежный. Но глупо не доверять ноутбук тому, кому собираешься доверить если не жизнь, то здоровье точно.***
Это какая-то извращенная порнография. Кому пришла в голову идея кататься на чём-то, у чего всего два колеса?! Они ещё не едут, а дыхание уже перехватывает. Пальцы так сильно цепляются за плотную кофту на его животе — и это она сдерживается, чтобы не прижаться к водителю посильнее. Хотя куда уж сильнее. — Я знаю, что очарователен, но давай хотя бы на свидание сходим? — Но, видимо, можно не сдерживаться. Вряд ли она способна объяснить, что это страх, а не всё то, что он там напридумывал. Щекой Вася почти прикасается к спине, и только потому, что они стоят, а не едут, Василиса ещё не уткнулась в неё носом. — Ты о чём? Отлепись от его спины, Никольская! Удивительно, как звенит внутренний голос от напряжения. Только бы не завизжать вслух, когда он рванет с места. И не полететь назад. Размазанные по асфальту мозги Кай точно собирать не будет. — Да расслабься ты, вот о чем. Иначе мы с места не сдвинемся — я даже пошевелиться не могу. Василиса честно пытается сделать глубокий спокойный вдох. И у нее получается. Есть что-то, что действует, как успокоительное: то ли его запах, напоминающий о детстве, то ли шутливая, легкая манера разговаривать, то ли простая уверенность, с которой он держится на этой машине для самоубийства. На выдохе получается немного отодвинуться. Ёрзает, садясь поудобнее. Хотя бы не так прижимается ногами к его ногам. Вроде, это не очень сложно. — Прости, — теперь она произносит не в спину, а в макушку. Делает вид, что не замечает, как от её выдоха ему в волосы Кай едва заметно напрягается. — Ничего. Первый раз у многих так бывает. Какая банальная фразочка. Но она не закатывает глаза, а улыбается. Прямо сейчас хочется поблагодарить за куртку, за помощь, за эти его шуточки и за то, что не даванул на газ, как только она села. — Не верю, что про чувство юмора тебе никто никогда не говорил, — в голосе совсем уже нет раздражения. Это больше похоже на дежурный обмен подколами — как если бы они были старыми друзьями. Слышно, как Кай усмехается. Упирается ногами в землю по обе стороны от мотоцикла. Держит руль двумя руками, выпрямляется. И уже без смеха в голосе продолжает: — Так, есть пара правил. Будешь соблюдать, доедем целыми и быстро. Самое главное — ты сидишь прямо за моей спиной. Если я наклоняюсь вбок, ты — туда же. Если байк при повороте хоть немного наклоняется — ты слегка наклоняешься в ту же сторону. Знаешь, вроде… лови волну. — Хорошо. — Супер. Самое интересное: ты обнимаешь водителя в районе живота, можешь переплести пальцы, только не дави. Можешь вообще засунуть руки ко мне в карман кофты. И нежнее с коленками — не блокируй меня. Поверь, если мы полетим, твои вжимающиеся в меня ноги ни тебя, ни меня не спасут. Скорее наоборот — не дадут мне возможности поймать равновесие и выпрямить мотик. Но мы не полетим, обещаю. Есть вопросы? Василиса сидит так, как он просит. Всё услышала и, хочется надеяться, усвоила. Скоро она будет дома. — Нет-нет. Поехали? — Да, только… тогда у меня один вопрос перед поездкой, окей? Отчего-то она улыбается. Это было предсказуемо: либо имя, либо номер телефона. Она мысленно делает ставку на номер. О, в такие моменты в фильмах еще обычно звучит какая-нибудь песня, предвещающая рождение страстных чувств героев. В её случае единственный звук — утробное жужжание мотора. — Да, давай. — Что такая как ты забыла в этом месте? Она даже отстраняется, рассматривая светлую макушку. Он это серьезно? Что не так с баром? — Ну-у… — Василиса не совсем понимает, как ответить. Что значит «такая как ты» и «в этом месте»? — … я учусь недалеко… в баре люблю сидеть после пар. Там почти всегда пусто и тихо, милые бармены, есть кофе и перекусы. К вечеру я обычно уезжаю. Сегодня, правда, засиделась. — То есть, по ночам ты тут ни разу не зависала, да? Василиса начинает понимать, к чему он клонит. Лет сто назад Тимур обмолвился, что если ей, как студентке, надо будет подзаработать, в баре есть много возможностей. На первом курсе наивная Василиса думала, что он позвал её поработать барменшей. Позже Карина рассказала, что в этом баре речь могла идти и о других возможностях заработка. Вот, значит, о чём он подумал? Теперь её черёд веселиться. — Это второй вопрос. Не хочу разочаровывать, так что… — она замолкает. Но улыбка сама расцветает на губах. — Окей, не отвечай. Уверен, что не зависала. Больше Кай ничего не спрашивает. Надевает шлем. Защелкивает замок, слегка запрокидывая голову. Легкий ветер окружает её запахом его парфюма. Василиса зажмуривается, представляя, что сказал бы отец, видя её сейчас. Единственную дочь и наследницу семейного дела. На мотоцикле. Без шлема. С незнакомым парнем, у которого точно извращенное чувство юмора. Без двух часов до полуночи у дверей бара. — Проложи маршрут, Алиса, — из-за шлема его голос приглушен, но имя она отчетливо услышала. Да, все-таки юмор у него своеобразный. — Василиса. Никольская уверена: прямо сейчас шлем скрывает мальчишескую улыбку. — Рад познакомиться, Василиса. Так куда едем? Василиса называет адрес. На удивление, он не жмет резко на газ. Они медленно едут по улице, подъезжая к Невскому. Это, оказывается, не так страшно. Но стоит выехать на широкий проспект, Кай немного наклоняется вперёд. И Василиса прижимается к мужской спине, утыкается носом в мягкую ткань, прячась от холодного воздуха, когда он зажимает ручку газа.