Ｔｕｅｓｄａｙ， 22：3５
Квартира девчонок
За окном осенняя ночь. На стене светится гирлянда из лампочек. Горят несколько свечек на столе, окутывая комнату ароматом жжёного сахара и корицы. — Ты можешь так не улыбаться? — Как? — А то ты не понимаешь, как! Вечер прошел хорошо, да? — сначала на подоконник, заваленный подушками, приземляется кружка с горячим шоколадом. Через секунду — плюхается рыжеволосая девушка в пижаме панды и плюшевых носках. — А ты ждешь подробностей? — Боже упаси! Меня стошнит, если узнаю, как ведет себя в постели Воронов! — Злата трясет головой, отчего рыжие кудряшки выбиваются из слабо затянутого хвоста. — Поверь, отлично. Иначе давно бы уже пошел лесом, — ухмыляется Карина. Без макияжа, с патчами под глазами, с убранными в неаккуратный пучок каштановыми волосами, в легком бежевом халате она выглядит вовсе не такой стервой, какой пытается казаться за дверями квартиры. Троянская заваривает чай, когда на кухню после душа в одном полотенце заползает Василиса. Часто девчонки, живущие по разным графикам, собирались по вечерам на кухне. Включали музыку или сериалы, варили глинтвейн или Карина просто приговаривала полбутылки лично — все зависело от степени драмы обсуждаемых историй. Сейчас драмы не предвиделось. Играла легкая спокойная музыка из Златиного плейлиста. Троянская стояла не с бокалом, а с двумя кружками горячего чая. — С легким паром. — Карина протягивает Василисе одну. Вася потуже затягивает огромное полотенце на груди. Забирает чай и устало садится на мягкий стул рядом. Вытягивает ноги. Ванна с пеной после всего пережитого — то, что доктор прописал. Расслабленные, распаренные мышцы говорят спасибо. Глоток напитка приятно согревает горло. Мёд и мята — отличное сочетание после сумасшедшей, забравшей все силы поездки на мотоцикле по ночному городу. Так уж и все? — с ехидством интересуется внутренний голос. — А кто потом ещё минут на пятнадцать завис у подъезда за глупой болтовнёй? От её волос совсем слабо пахнет мятной жвачкой и цитрусом. Василиса вытаскивает заколку, давая локонам свободно упасть на плечи. — Да ладно! Рассказывай сказки. — Злата свешивает ноги с подоконника и хитро щурится. — Шел бы он лесом, ага! Теперь аромат свечей вытесняет из лёгких запах Кая. Вася слегка трясет головой, незаметно вдыхая едва уловимый шлейф парфюма. Карина бросает вопросительный взгляд на Злату. Что-то вроде «сомневаешься»? Эминовой дай только повод поиздеваться над кем-нибудь. Наверное, дурацкое чувство юмора у некоторых людей зашито в генах. Василиса хмыкает, но девчонки не слышат. — Да брось. Разве ты с ним не ради тачки, карточки и папочки? Даже если б он был кастратом, ты б его не кинула. Он же супервыгодная партия. — Иногда Злата перегибала с правдой. Сейчас начнется. Вася едва не давится глотком чая, когда Троянская отвечает слишком милым, нарочито елейным голосом. — Дорогая, я уже устала, и губы болят, чтобы спорить и доказывать обратное. — Чай едва не вылетает изо рта со смешком, который Вася маскирует кашлем. Пренебрежение провокацией? С каких пор Карина не ведётся? Злата теряет дар речи от необычного поведения соседки. Оказывается, заткнуть Эминову можно просто игнором подколов или вот такой пошлой ответочкой. — Но я с удовольствием послушаю кто как провел вечер. — От одной только интонации Василиса поднимает глаза на Карину, подпирающую ягодицами разделочный стол. И натыкается на прищуренный, заинтересованный взгляд. Троянская выразительно вскидывает четко очерченные брови и салютует чашкой. — Не щурься так, — Василиса улыбается подруге, — иначе твои патчи окажутся бесполезны.***
Они остановились у подъезда одной из многоэтажек Приморского района. — Ну как? Понравилось? — Кай стаскивает шлем, пока она сидит не двигаясь. Не отпуская его. Сердце стучит как сумасшедшее, волосы растрепались и спутались, не оставив и следа от прически, ей жарко и холодно одновременно, а от восторга хочется кричать и прыгать. Понравилось ли ей?! В жизни Василиса не чувствовала себя свободнее, чем сейчас. И пускай ноги совсем одубели от холода, пускай белоснежные брюки безвозвратно убиты, пускай её продуло — все становится неважным. Василиса нехотя расцепляет пальцы, вытаскивает руки из кармана его худи. — Это… лучше, чем я думала, — пока он не видит лица, Василиса счастливо улыбается. — Спасибо.***
Легкое, цитрусово-сладкое послевкусие этого вечера испаряется с каждым озвученным вслух вопросом. — И ты не знаешь номера телефона? Его аромат с волос почти выветрился. И, видимо, на этом всё. Ощущение, словно она сама себя дурила весь вечер. Голова наливается свинцовой тяжестью. Надо на всякий случай выпить что-то от простуды. — Нет. — И он не попросил твой? Не попросил. Ни телефон, ни ник хоть в какой-нибудь соцсети. Ничего. Василиса бросает взгляд на Злату, всё ещё сидящую на горе подушек на подоконнике. В карих глазах — удивление. — Нет. — И-и-и… вы даже не договорились о следующем свидании? — медленно тянет Троянская. В голосе Карины — не то что недоумение. Интонация, словно пощёчина, отрезвляет и возвращает из мира фантазий о принцах в реальный. Где наивным мечтам о высоком давно нет места. — Нет. — Василиса даже смотреть на подругу не хочет. Крутит в руках кружку. — И это не было… Паршиво, Никольская. Пора уже взрослеть. Все же предельно ясно. — Брось! Какая разница, если фактически это было свиданием? — Еще немного и Карина достанет из шкафа неприкосновенный запас Мерло, привезенного Васей в августе из погребов родной винодельни. — А поцелуй? Попытался поц… — Он спрашивал про парня? — Злату перебивает встрепенувшаяся от догадки Карина. — НЕТ! Нет, нет и нет! — Василиса с грохотом ставит на стол пустую кружку и загибает пальцы, когда перечисляет: — Он не попросил номер, не назначил вторую встречу, не пытался меня поцеловать и не спросил, есть ли у меня парень. Да, я тоже не задала никаких вопросов. Да, я немного затупила. По-моему, дальше можно не продолжать. Она откидывается на спинку стула, искренне не желая больше говорить о Кае. Зачем? — Оу… прости… — Злата спрыгивает с подоконника и подходит к соседнему стулу. — Вась… а он тебе понравился, да? Эминова усаживается рядом, подобрав ногу под себя. В её голосе больше нет ни удивления, ни непонимания. Всего лишь ровный вопрос. Понравился? Вопрос на миллион, Злат. — Не знаю. Мы ведь не… — Никольская поочередно смотрит на девчонок. Такие разные они все, — …понимаете, не познакомились толком. Наверное, понравился. — Наверное, Вась? — Карина удивленно выгибает темную бровь. — Да. Да, он симпатичный, вроде веселый и, кажется, не говнюк. — НО? — Но не все способны затащить в постель симпатичного мужика после короткого знакомства, — отрезает Злата. Да, в общем-то, она права, но Василиса никогда бы не сказала именно так. — Злат! — Её периодами нужно одёргивать. И пусть Карина только закатывает глаза на пуританскую, по её мнению, фразочку, Злата всё же перебрала в этот раз. — Да ладно, Вась. Злата у нас «не такая и ждет трамвая», ты — словно царских кровей: идеальная наследница шато, которой нахрен не сдались эти холопы и всё такое. Куда мне до вас? Оу. Вот заканчивать вечер ссорой, которую ты вообще не начинала, точно не хотелось бы. Злате надо научиться хоть иногда держать язык за зубами. Никольская примирительно вскидывает руки. — Карин, дело не в этом. Просто… не умею я так. За тобой толпами бегают, ты ими вертишь и крутишь. Тебе подарки, цветы, ухаживания, — и как только Карина из всех своих ухажёров повелась на Воронова, с его «детка, у тебя отменная задница»? — Ну, не нравится никто с первого взгляда, понимаешь? Я хочу… Да. Ухаживаний и романтики. Точно, принцесса нашлась. — Да какая уже разница… Карина улыбается в ответ и шумно выдыхает, явно тоже не настроенная разжигать ссору. — Ладно, крошка. Не кисни. Для первого свидания он и так немало узнал. — Я тебя умоляю… — радует, что ссоры не будет. Но возвращаться к теме Кая тоже не хочется. Троянская отлипает от стола. Выпрямляется. И тоже начинает загибать пальцы, деловито перечисляя. — Подумай сама: он знает твое имя, он знает где ты живешь. Точный адрес, между прочим. Знает, что после пар ты любишь зависать в «Своих людях» и выяснил, что твой универ недалеко от этого бара. В пешей доступности. Ещё он точно знает, что ты не ошиваешься по ночам в клубах, что ты боишься скорости и двухколесного транспорта, а ещё — что ты не поведешься на бабки. То есть стоимость его железного коня тебя не заинтересует. На пару секунд тишина нарушается только играющей фоном музыкой. Первой в себя приходит Василиса. — Господи… а последнее тут причем? — А ты знаешь много студентов, готовых вызвать такси за сумму недельных обедов в столовке? Я вот нет, — Карина пожимает плечами и подмигивает. Неужели, все так? Звучит обнадеживающе. Злата пялится на Карину, словно увидела её впервые. — Это даже пугает, Троянская. Не знала, что в тебе дрыхнет какой-то… следователь. Но вряд ли её Кай настолько наблюдательный. Эминовой точно. Сто процентов. Надо научиться затыкаться. — Ну, увидим, — Карина улыбается, — но мне кажется, он объявится. И удивит. — Спасибо. — Вася уголками губ улыбается Троянской. В ответ получает подмигивание и одними губами «пожалуйста». Василиса решает прислушаться к Карине. До июня всего ничего — девять месяцев беззаботной жизни. А потом она вернется домой. Уедет из самого — да, Карина права — романтичного города на планете в шато под Геленджиком. Отель, винодельня, ресторан — прекрасное же будущее. Но так хочется не менее прекрасного настоящего. Настоящего, где есть не только лекции, семинары, практики и стажировки. Учеба, ноутбук и попытки стать лучше. Ярлык ботаника в белом пальто и хорошей, примерной дочки-студентки-соседки. Хочется выкинуть эти ярлыки в помойку. Тоже влюбиться. Тоже, как и Карина, гулять и встречаться с кем-то. Целоваться. Смотреть фильмы и просить девчонок задержаться вечером. Никольская с семнадцати лет старалась не думать о таких глупостях. После неудачной первой влюбленности, закончившейся далеко не как в ромкомах. Надо же. Всего одна поездка на мотоцикле словно разбудила в ней маленькую фантазёрку Василису, не боящуюся вообще ничего: смело заплывающую с мамой за буйки в знаменитой бухте, катающуюся с отцом по сафари-парку, гоняющую по винограднику в сумерках южных ночей. Мечтательно прикрывает глаза и улыбается, стараясь не думать о последних словах Карины. Ведь удивить можно по-разному. Что ж. Не подведи, Кай.***
Ｆｒｉｄａｙ， １６：１０
Бар «Свои люди»
Чуда, увы, не происходит. Ни на следующий день. Ни через два дня. Ни через три. К пятнице Василиса мирится с мыслью о том, что появление в её жизни Кая — разовая акция. И это событие точно не стоит её слишком бурной реакции. Первая неделя сентября пролетает за учебой так быстро, что поймать мгновения смены времен года не получается. Днем солнце ещё согревает плескающиеся в каналах города воды. Лучи по-настоящему припекают. Но по утрам и вечерам студёный воздух не дает забыться: лето осталось позади. В «Свои люди» со вторника Василиса не заходила — всё никак не успевала. Да и тешить себя пустыми фантазиями не хотелось. Пары на этой неделе во вторую смену только по понедельникам и пятницам. В остальные дни с утра до обеда она училась, а после моталась в местечко, расположившееся почти за городом. В галерею Destruction. Пусть романа у неё и не вышло, но урок Никольская усвоила: ведь это её последний год здесь. В Питере. Она три года подряд пускает слюни на ежегодную осеннюю выставку современного искусства, где слово «искусство» тождественно слову «технологии». Три года подряд каждую осень она встречает там: в просторном, светлом здании, расположившемся недалеко от Финского залива. С огромными стеклянными стенами. С кофе-баром на открытой террасе и высаженными вокруг соснами. Они же набирают и стажеров, и кураторов-помощников. А она ни разу не попробовала попасть в программу. Хотя стоило бы попытаться. Но ей в голову не приходило, что всё так просто. Хочешь? Составь резюме и сопроводительное. И отправь. Всё! Это точно проще, чем весь курс бухучёта и аудита, по которому у неё в зачётке красуется «Отлично». И вот теперь, когда вечер пятницы наконец-то наступил, закат уже окрашивает небо в нежно-оранжевый, она снова сидит в любимом баре. В ноуте скачаны шаблоны для резюме и программа для кураторов-помощников, желающих поволонтёрить. Василиса ждёт латте, вводя свои данные в вордовский шаблон. Звон кружки, опускающейся на стол, заглушается знакомым весёлым голосом: — Неужели? А я уж думал, придётся гнать в Приморский.