Ｗｅｄｎｅｓｄａｙ，０６：００
Дом Бестужевых
Предрассветное небо затянуто тучами. Ветер кружит и кружит в приоткрытом окне, принося в темную спальню промозгло-мокрую серость раннего утра. Развевает тонкую молочно-белую тюль. Мерно барабанят по окнам капли — отголоски ночного дождя. Мрачно. Зябко. Сосем скоро, через час-два, будут перепрыгивать через лужи и спешить на остановки толпы хмурых людей. Кто-то обязательно опоздает на учебу или работу. В метро и автобусах будет душно, плотно и влажно. Опадут и потеряют лоск укладки напомаженных дам, сделанные в шесть утра. По спинам офисных благородных мужей — под выглаженными рубашками и водолазками — будут струиться ручейки липкого пота. Духота, раздражение, спешка — доброе рабочее. Но сейчас, в плену мягкого одеяла и подушек, хорошо и прекрасно. Тепло. Спокойно и так потрясающе тихо. Виктор в полусне шарит рукой по прикроватной тумбочке. Находит пульт управления и по памяти нажимает на верхнюю кнопку — на окна опускаются плотные шторы. Переворачивается на живот, обнимает подушку и снова проваливается в глубокий сон. Как же хорошо, что у него есть возможность отключить будильник, послать все к черту и доспать желанные пару часов. Семь. Восемь. Девять. Десять. Доброе утро! И вот уже день начинается в одиннадцатом часу: не со звонка будильника, а с медленного тягучего пробуждения и перспективы неспешного наслаждения горяченьким душем и крепким кофе по пути в галерею. С взлохмаченных волос и едва заметной полоски от смятой наволочки на небритой щеке. С солнечных лучей, настойчиво пробивающихся сквозь плотные шторы. В такие моменты забыть, какой сегодня день недели, проще простого. Если бы не одно «но». Настойчивым в это позднее утро было не только солнце. — Витя-я-я! — Повторяющийся стук в дверь и протяжное «а-а» в конце его имени заставляют закатить глаза. — Ты че там, умер? Кай, слышали бы твои девицы, как ты нудишь, сбегали бы гораздо быстрее. — Ну Ви-и-ть! Клянусь, это срочно! Виктор проснулся пару минут назад, но продолжал молча валяться в кровати в обнимку с подушкой, слушая нытье брата за запертой дверью. Пряча веселую улыбку в ткани наволочки. — Витя, блин! — Кай будто пнул ногой по двери. — Я сейчас вызову «Скорою» и спасателей! А Кай же сдуру может. — Серьезно! Скажу, что мой брат — законченный трудоголик — не подает признаков жизни уже больше десяти часов! Сонно-охрипшее «М-м-м». И мужчина отпускает подушку. Переворачивается на бок. Тянется к пульту — и вот уже прозрачный яркий свет беспрепятственно врывается в комнату. Лучи жадно исследуют развороченную двуспальную кровать и крохотные подвесные тумбочки по бокам, торшеры и покрытый толстым слоем пыли комод, обнаженного по пояс хозяина спальни, лениво потягивающегося среди одеял и подушек. Настроение после сна определённо отличное. Что ему снилось? Виктор почти никогда не помнил своих снов. — Эй! Какой номер «Скорой»? 03 или 02? И даже ломящийся в его спальню Кай не раздражал. Напротив, попытка брата достучаться забавляла — как в детстве. Когда-то давно Виктор любил подшучивать над Каем — они раньше часто оставались вдвоем. Ладно, Кай, твоя взяла. Бестужев усаживается на кровати. Ерошит волосы двумя руками. Наклоняет голову влево. Вправо. Назад. Вперед. И встает. Пара секунд, пара шагов. Открывает дверь в спальню. Вопросительно выгибает бровь, останавливаясь в дверном проеме, преграждая путь в комнату. Кай, уже переодетый в худи и джинсы, тут же убирает телефон в карман кофты. Закатывает глаза. — Да-да. И тебе доброе утро и все такое. — Кай протискивается под рукой брата и направляется к незаправленной кровати. — Не благодари за то, что разбудил и не дал проспать очередной суперважный… че там обычно у тебя суперважное бывает? — Я не проспал. Я решил выспаться. Лучи солнца перемежаются с тенью от двери, скользят по серым пижамным штанам, по тускло-черному блеклому рисунку из линий старой тату. Линии плавные, обвивающие тонкими нитями основание шеи. У левой ключицы спускаются вниз — по всей левой части тела. Оплетают грудь и ребра. Ниже — по косым мышцам пресса и ныряют за резинку пижамных штанов. Путы, эскиз которых он лично рисовал много лет назад. — Ты сказал, что это срочно? — Да. И супреважно, — Кай хмыкает. — Кай? — Скинь мне шесть тысяч. Или дай наличкой. — Чего? — Рублей, — Кай широко улыбается, — не баксов. Надо поговорить с матерью о её переводах. — Ты издеваешься? — Нет. Слушай, это сюрприз! Отвечаю, тебе понравится. — Что понравится? Что ты оплачиваешь мне сюрприз моей же картой? И прекрати валяться на кровати в верхней одежде. — Пиздец. Ну, точно папаша. — Усмехается, но все же встает. Засовывает руки в карманы джинс. — Оплатить реально нужно. Мастер уже почти закончил и ждет внизу хозяина дома. Мастер? Пусть только это будет не какой-нибудь гуру-нахуй-просветленный, пудрящий брату мозги. Иначе просветленное утро закончится просветленным мордобоем. Лучше уж пусть девчонок сюда тащит, чем псевдо-мастеров-коучей, зарабатывающих на таких олухах. — Что ты как девственник-первокурсник? Дай денег и кайфуй. — Кай хватает его телефон с тумбочки и машет им. — Всему учить нужно. Так, налички нет, переводить Каю деньги он не собирается, а вот познакомиться с мастером очень даже собирается. Виктор выходит из комнаты. Кай — за ним. — А ты разве не хозяин? Ты тут вроде как живешь, а не я. — Виктор направляется к лестнице, на ходу забирая телефон из рук брата. — Да что ты говоришь? Вспоминай об этом почаще. Особенно, когда накатит желание в очередной раз выставить за дверь моих друзей. — Друзей? — Да, друзей. — Отлично. — Они проходят гостиную, и в прихожей Виктор видит мужские потрепанные кроссовки. — А друзья всегда сбегают от тебя по ночам? — Только когда сталкиваются с тобой. Ответить Виктор не успевает — перепалку прерывает пожилой мужчина, подошедший к ним со стороны гостиной. Совершенно непохожий на гуру. С самой обычной, ничем непримечательной стрижкой. С седыми волосами и темно-зеленым чемоданчиком в руках. — Молодые люди, работу принимайте. Сантехник? В форменной синей рубашке с нашивкой «Муж на час»? Какого черта? — Да всё окей! Сейчас он, — Кай кивает на брата, — переведет вам. — Может, сначала все же проверите? — пожилой мужчина обращается к Виктору. Да, вообще-то. Хотелось бы понимать, что тут происходит. — Что проверяем-то? — Капучинатор в кофемашине заменил, форсунки в краниках почистил. И джакузи прочистил. Кофе можете хоть сейчас заварить — от фирмы зернышки на столе оставил. А ванну через пару часов надо набрать. Больше никаких запахов быть не должно. Нихуя себе новости! Кофемашина и джакузи — вещи, которыми тут никто не пользовался лет сто. Неужели за кофе не придется никуда заезжать? — Ну, как? А? — самодовольная улыбка Кая освещает гостиную похлеще солнечного света. Виктор переводит взгляд с пожилого мужчины на брата и обратно. Наверное, он выглядит как идиот, но он правда не ожидал от Кая ничего подобного. — Ты… починил кофемашину? — Ну, технически Альберт Васильевич починил, — Кай теперь уже улыбается мастеру, — но в целом, да. Говорил же, тебе понравится! Охренеть. Действительно доброе утро. — Давай, рассчитывайся и пошли. Вспомним, как ее включать.***
Стеклянные прозрачные кружки наполняются темно-коричневым напитком под монотонное тихое гудение кофемашины. Аромат свежезаваренного американо пропитывает кухню. Из приоткрытого в гостиной окна пахнет теплой грибной осенью, мокрой после дождя землей и какой-то пряной сладостью, что витает в воздухе только в сентябре и только тут. Дома. Рядом Кай, в кои-то веки думающий не о себе. — С чего вдруг? — Васька в тот вечер хотела нам капучино намутить. Кофе нашла в каком-то шкафу. Сварила в турке. И решила молоко вспенить отдельно. А вместо пара захерачил кипяток прям из трубки. Хорошо, хоть без ожогов обошлось. А может это и есть сон? — Ты серьёзно? — Да. Прикинь, если б кипяток в ее сторону ливанул. — Я не про кофе. Ты вызвал мастера и починил все, что тут не работало года два, потому что к нам приехала твоя подружка? Он тогда застал девчонку на кухне. В ночь после ее побега на кухне вкусно пахло, а в холодильнике появился ужин. В ванной комнате на полотенцесушителе осталась белая рубашка и едва уловимый нежный запах, кажется, цветов. Не удушливых роз, а чего-то весеннего. Парфюм, видимо, нанесенный на рубашку, был совсем легким. Надышаться им было невозможно. Неужели, Кай правда для неё старается? Каждый берет свою кружку. Виктор усаживается на стул у барной стойки. Кай бросает хмурый взгляд ему в спину — и остается стоять у разделочного стола. — Во-первых, не к нам, а ко мне. Во-вторых, хоть кого-то, кроме себя, слушаешь? Я же говорил. Мы встречаемся. Как бы тебе объяснить… нормальные отношения — это когда… ну, типа, знаешь… Глоток. Ммм. Потрясающе. Как и формулировки Кая. — Великолепное объяснение. — А тебе как не скажи — все равно не поймешь. — Кай, вы же едва знакомы. — И что? По-твоему, нужно получить полное досье на человека, чтобы он тебе понравился? — Я не об этом. Нельзя же… Кай цокает, перебивая: — Не начинай. Пей уже свой кофе, а в мои дела не лезь. — Не будь таким безалаберным. — А ты не играй в отца! Отец мне нужен был лет пять назад. Виктор пропускает мимо ушей очередное сравнение с покойным отцом Кая. — Одно дело — твои ночные потрахушки. Ты хоть отчество ее знаешь? Кто она? Откуда приехала? — О, а ты подготовился что ли? — Кай громко делает большой глоток. — Смотрел резюме, не больше. В тот вечер показалось, что вы не особо… — Да что ты пристал! — Кай с грохотом ставит кружку на стол, отчего кофе переливается через края. — Что за привычка — вечно все портить?! Расплываются темные пятна по светлой столешнице. Кай машет головой и криво усмехается. — Ну вот что с тобой не так?! А Виктор молчит. Сжимает горячую кружку так, что кожа на подушечках пальцев краснеет. Знает, что будет дальше. — Тоже мне, знаток нашелся. Напомни, с Алей вы сколько были вместе?! Ой, а чем же все закончилось?! Что ты, что она — оба хороши! Дерьмом всё закончилось. Таким, что до сих пор запашок остался. Вдыхать не получается. Каково это? Когда прошлое — сточная вонючая яма? А Кая несет. Отталкивается от стола. Кружку хватает, разворачивается. Выливает кофе в раковину. — Сколько вы с Киром знали друг друга, а? И? Что? Что дальше? Ты же спокойно его чуть не посадил! Тебя хоть что-то остановило? Черт. Имя, которое он никогда больше не хотел слышать. — Нихуя! Ты же тормозить не умеешь! Кружку кидает в раковину. Хватает салфетки. Черт-черт-черт. Плохо. Когда оно накатывает — это будто... будто вентиль с кислородом перекрывают. — Мы вообще вроде как всю жизнь знакомы. И?! Кто свалил, как только мне восемнадцать исполнилось?! Отца в могилу, меня в универ — и свалил! Кай вытирает разлитый кофе. Виктор наблюдает за суетливым братом — и чувство вины от его слов нарастает, как приближающаяся волна цунами.***
Ты виноват. Ты.Ты.Ты.Ты. ТЫ! ВИНОВАТ. Во всем. Ты бросил Кая, когда тот был ещё подростком. Бросил. Сбежал. Боль унять в этот раз привычным способом не получится. Кай — единственный во всем мире человек, ответить на удар ударом которому он не может. Никогда не мог. И не сможет.***
Кай глубоко дышит, испуганно думая о том, что ляпнул лишнее. Вспоминать про отца и Алю подло. Выкидывает салфетки. Разворачивается к Вите — тот смотрит в пол. Воронова не стоило упоминать вообще. Никак. Ни в каком контексте. Оба молчат. Делают вид, что последней фразы не было. Ладно, в умении тормозить они схожи. Оба неудачники. Кай собирается с духом — в первую очередь потому, что прямо сейчас скажет правду. Которую до этого момента отказывался озвучивать даже мысленно. — Вить. Какая разница, сколько мы знакомы? Вася мне нравится. Я знаю о ней больше, чем тебе могло показаться. Вот так. Вася ему нравится. Сам от себя не ожидал. Брат молча поднимает на него ничего невыражающий взгляд. — Пожалуйста. Постарайся хотя бы притвориться нормальным старшим братом. Не надо больше на нее наезжать, окей? Проверять, допрашивать, выискивать какие-то заговоры. Пожалуйста.***
Вдох — в этот раз вынырнуть получилось. Когда-нибудь не получится. Когда-нибудь чувство вины его доконает. Но сейчас — дышать снова возможно. Он дышит. А большего и не нужно. Хотя нет. Если эта девочка так влияет на Кая, если с ней он перестает чувствовать себя одиноким, если впервые за долгое время он думает о другом человеке — она то, что нужно. Каю. — Она сегодня должна быть в галерее до трех. Если вообще приедет. — Если… — голос хрипит как при гриппе. Ничего. Ничего. Прокашливается. — Если приедешь и поймаешь, помиритесь.Ｗｅｄｎｅｓｄａｙ， １6：30
Конференц-зал «Destruction»
Блики яркого солнца, заливающие огромное пространство, отражаются от скрупулёзно отполированного каменного пола. Стеклянная стена открывает вид на панораму, от которой дух захватывает: берег Финского залива с тихой водой, песком цвета тростникового сахара и строгими высокими соснами. И она тут! Семеро парней, три девушки, включая ее саму, и Александр расположились в прямоугольном полупустом конференц-зале на первом этаже галереи. Александр сидел в кресле на невысокой сцене с проектором. Ребята — на стульях — в ряд перед ним. Вдоль стен аккуратно тесно составлены такие же стулья. К одной стене придвинут длинный прямоугольный стол. Помещение, по словам Александра, трансформируется под нужды проводимого в нем мероприятия. В первый день их ждало знакомство с управляющим и вводная лекция. Должно было быть еще знакомство с командой, но, по словам того же Александра, ребята прилетят из Казани только на следующей неделе, когда закончится обучение. Капец, получилось! Она тут. — При создании работ художники и креаторы взаимодействуют с разработчиками из крупных технологических компаний. Непосредственно с креаторами от нашей галереи взаимодействует менеджер по коммуникациям. В целом, у нас каждый куратор работает в своем направлении: есть кураторы аутсорс-групп по технической подготовке и разработке, есть куратор по коммуникациям и взаимодействию с художниками, архитекторами и… Василиса с нетерпением ждала дня, когда начнется распределение волонтеров по направлениям. Паренек в ярко-розовой футболке, сидящий через три человека от неё, вскидывает руку. — Да? — А Виктор Александрович — разработчик или художник? И что значит архитектор виртуальных реальностей? Он сам придумал это направление или попался креативный журналист? Ребята улыбаются и переглядываются, а ее словно с небес на землю сбрасывают. Ну конечно. Куда же без этих вопросов? Ты знала, на что шла. Отказаться от возможности исполнить мечту из-за чьих-то скоропостижных ошибочных выводов? От возможности хотя бы ненадолго представить другое будущее? Ага, да. Сейчас-сейчас. — Ребят, давайте договоримся: сначала дослушаете лекцию, вопросы — потом. Если, конечно, они останутся. Да, Александр. Отличное предложение. Василиса закидывает ногу на ногу. Подпирает подбородок рукой, глядя на слайд welcome-презентации. Пару секунд все молчат. Александр продолжает. — В целом, вы должны понимать, что Science-art — одно из направлений современного искусства. Его отличительной чертой является глубокое переплетение разных отраслей и дисциплин на стыке искусства, науки и технологий...***
Она тут. — …одно из направлений современного искусства. Его отличительной чертой является глубокое переплетение разных отраслей и дисциплин на стыке… Василиса Никольская сидит среди других волонтеров, закинув ногу на ногу. Локтем упирается в коленку, кулаком подпирает подбородок. С интересом слушает. Смотрит на экран с презентацией, суть которой объясняет Саша. Сколько, интересно, у нее белых рубашек? Девушка, значит, сторонница постоянства. Блондинистые волосы закручены в небрежный низкий пучок. Белая рубашка, светлая юбка и загорелые ноги в бежевых туфлях. Он шел к себе в кабинет мимо конференц-зала. Услышал веселые голоса, и стало интересно, о чём таком им вещает Александр. О чем они тут спорят? Ни о чем интересном, увы. Ни о технологиях, ни о направлениях, представленных на новой выставке, даже не об архитектуре, играх или современном рисунке. Ни о чем хоть мало-мальски интересном. Речь шла о нем самом.***
— А можно узнать, Виктор сам не будет нас обучать? — Ещё один парень, явно косящий под Бестужева. Стрижка один в один. Тоже в черной футболке. Вася мысленно делает пометку: держаться от него подальше. — Да, может он сам поделится с нами опытом? Это же вы готовили «Игры будущего» в том году для Казани, да? — Так, — Александр улыбается, закидывает ногу на ногу, складывает руки на коленях, — у меня чувство, что это не собрание волонтеров, готовых к работе над выставкой, а встреча фанатского клуба. Еще чего. Давайте вернемся лучше к лекции. — Ну почему «фанатского» сразу? Просто нам, например, вашу галерею и Виктора приводили в пример как отличный симбиоз бизнеса и культуры, — темноволосая девчонка улыбается Александру. — Интересно же узнать из первых уст, как можно зарабатывать в такой сфере. — В такой — это какой? — Ну-у… знаете, мне вот родители говорили, что художники еле концы с концами сводят. Но ведь это не так. Это какой-то средневековый стереотип. Пока ребята весело перекидываются фразами, Василиса наблюдает за Александром. Мужчина ухмыляется уголками губ, явно сдерживая настоящую улыбку. Взгляд его направлен поверх их голов. — Ага. Или все-таки он не художник, а разраб. IT правят миром! — чей-то мужской веселый голос. Тело соображает раньше, чем мозг. — Нет, он заканчивал худграф вообще-то, — третья девчонка из их группы надменно закатывает глаза. Васька еще не понимает, а неуклюжее трусливое сердце уже решает споткнуться. Александр смотрит в сторону входа — Василиса осознает это в тот момент, когда слышит за спиной знакомый насмешливый голос. — Вообще-то, он с него с треском вылетел прямо перед защитой диплома. — Вася будто видит кривую усмешку. Слышит ее.***
Бестужев не собирался присоединяться к этому цирку и обсуждению сплетен о себе — он все увидел, услышал и готов был незаметно выскользнуть. Задержался только из-за девчонки Кая — надо было как-то сообщить ей, чтобы забрала пакет со своей рубашкой. Ну, и заодно предложить мир. И в этот момент почувствовал, что на него, блин, смотрят. Саша, мать его, улыбался как идиот, перехватив его взгляд. Нихрена, Александр, подобного. Засунь эту улыбочку подальше. Виктор делает вид, что его ебет разговор о нем самом — ребята как раз болтали про его образование.***
В зале на долю секунды становится тихо. Она сама словно превращается в статую. Мысленная бравада и смелость предательски машут Василисе ручкой. Никольская упрямо смотрит на свои коленки, но точно знает — обернулись сейчас все. Кроме нее. Она не будет поворачиваться. Да, трусиха. И пусть. Лучше так, чем развернуться и увидеть в глазах человека, которым ты восхищался, которого считал кем-то вроде примера для подражания, издевку. Или брезгливость. Или вот тот взгляд, кричащий о том, какой дешевой подстилкой ее считают. «Нахрена ты ее притащил». «Просто не мешайся». «Хороший секс помогает при простуде?» Вася! Последнее-то тут причём? При том, что он законченное хамло. — Виктор… Александрович? — тоненький голосок. Та самая «третья» девчонка запинается на отчестве. Пф. Было бы от чего терять дар речи. — Он самый. — Василиса вскидывает голову на ответившего вместо Виктора Александра. Может, пронесло? Может уважаемый и очень занятой Виктор Александрович поздоровался и свалил? — Виктор Александрович, — улыбаясь, продолжает управляющий, — не присоединитесь к нашему бурному обсуждению? Нет! Вы же вообще не должны заниматься стажерами. Вашей фамилии нет в программе обучения! Ни в одном из дней! Ни в одной из лекций! — С удовольствием, — манерно так, выделяя гласные. Так же медленно, как он растягивает слова, Василиса закрывает глаза. Стискивает зубы и выдыхает. Подумаешь. Не станет же он при всех вести себя как козел?***
На деле же, ебет его только то, что после реплики про его лузерский финал в университете оборачиваются все, кроме Василисы. Потому как Саша вопросительно вскидывает брови. Для счастья как раз не хватало еще сплетен среди коллег. Вот трусиха! Хотя… для нее-то он так и остался тем придурком, что два раза на нее наехал… просто так, получается? Да, нет. Один. За сопли в разгар собеседований — заслуженно. — Виктор Александрович, — и скалится, шут гороховый, — не присоединитесь к нашему бурному обсуждению? То, что Саша вытворяет, приглашая его присоединиться к лекции и при этом откровенно пялясь на девчонку — гребаная провокация! На которую он — идиот — ведется. — С удовольствием, — Бестужев широко улыбается стажерам и быстро направляется к сцене. С каким-то весело-злорадным намерением провести это чертово знакомство. Александр, кажется, сейчас лопнет от самодовольства. Убедил-таки. Какой-то темненький паренек подхватывается и быстро ставит рядом с Сашей еще один стул. Виктор кивает молодому человеку, усаживается и подмигивает ребятам. — Надо же нам всем наконец-то по-настоящему познакомиться, да? В ответ, радостно улыбаясь и поддакивая вразнобой, на него смотрят девять человек. Это даже забавно. Она же не просидит до конца лекции уткнувшись в телефон? В конце концов, это абсолютно невежливо — открыто игнорировать руководство. У него появляется идея. Губы расплываются теперь уже в искренней улыбке. — Давайте поступим так: вы представляетесь, коротко рассказываете о себе и задаете вопрос. Так я отвечу на один вопрос от каждого из вас — да, получилось! Каблук бежевой туфельки теперь тихо и быстренько стучит по полу. — Можно я начну? — тот паренек, что стул поставил, тут же вскидывается. — Ребята, предлагаю уступить девушкам. — Саша бросает веселый взгляд на Виктора и тут же смотрит на стажёров. А у нее уже коленка по-настоящему трясется. Блин, что, он так сильно переборщил что ли? Что он ей там говорил такого? И под стройное басистое «да» Александр продолжает: — Василиса, вы не против, если начнем с вас? О, черт! Как у нее шея не сломалась — так резко нос вверх вздернула. — Я… — девушка отчаянно смотрит на Александра. Снова не на него. Теребит телефон в руках. — У меня нет воп… Александр быстренько ее перебивает: — Для начала расскажите немного о себе. А потом появится и вопрос для Виктора Александровича, я уверен, — он подбадривающе улыбается девушке, на которую уже с весельем поглядывают другие стажеры. А девчонка прожигает недовольным взглядом управляющего. Такая мелкая, а столько злости! Если бы можно было убивать взглядом, Саша был бы уже мёртв. Но она так и продолжала игнорировать его самого. С одной стороны, немного жаль девочку — на нее вон уже пялятся. С другой… С другой, Виктор забывает, о чем утром обещал Каю. Потому что его просто вымораживает ее поведение. Ты сама напросилась. — Василиса, если вы находите ваш телефон и переписки интереснее нашего знакомства, так и скажите. Кажется, Василиса не верит в то, что слышит. Когда она переводит глаза на него самого, он осознает, что покойником был бы не только Александр.
━━━━━━━━━━━━━
Так хотелось всё изменить. Уехать в другую страну, Там, где пиво дешевле и люди красивей. Так хотелось всё изменить. Начать всё сначала. Из-под сердца вырвать рыбацкий крюк. Но мечты рассосались о новой стране, Когда я осознал один гадкий принцип. Ведь всё дело не в странах. Дело во мне. Во мне стали заводы и сдохли птицы. ©Marshak