Ｔｕｅｓｄａｙ， 0６：20
Квартира девчонок
День начался невозможно рано. Василиса проснулась около шести часов утра. Небо было еще затянуто предрассветной дымкой сизого тумана, однако ж первые лучи рассветного солнца уже разрезали кристально прозрачный воздух спальни, подсвечивая каждую кружащую в нем пылинку. Внутри бурлила та самая ярчайшая энергия предвкушения, что полнила тело сладостным нетерпением, ожиданием чего-то приятного и долгожданного, покалывала подушечки пальцев, заставляла сердце биться чуть-чуть быстрее, а уголки губ счастливо ползти вверх. В этот день хотелось выглядеть по-особенному красиво, а потому она, бодро подскочив с кровати, не чувствуя сна ни в одном глазу, сразу же направилась в ванную комнату. Девочки еще спали. За окнами медленно просыпался город, стряхивая с себя остатки ночных сновидений как соринки с плеч строгого пиджака. Пара часов на неторопливые сборы под чашку зеленого чая. Белоснежная водолазка до талии и твидовая светлая юбка, черный ободок, завитые легкие локоны и ослепительная улыбка — все предвещало один из самых лучших дней сентября. И все же шло как по маслу. Четверокурсников отпустили с последней пары — появилось время на полноценный обед в кафе, куда заехал Кай перед репетицией. Его ошарашенный вид, когда он увидел её, придал уверенности в собственных силах. Они договорились увидеться в пятницу вечером. Свидание, обещающее стать лучшим в ее жизни, манило сказкой, однако ж мысли всецело были заняты распределением волонтеров. Целуя Кая на прощание, Василиса обещала самой себе, что теперь её очередь: в пятницу сюрприз устроит она. Но и этот день был полон сюрпризов. Вася приехала в галерею за полчаса до начала распределения. Прошла в первый холл, где находился кофе-бар. За одним из столиков уже сидела темненькая девчонка и парень, выбивающийся из компании волонтёров. Он почти ни с кем не общался, да и выглядел по-другому. В рваном свитере и потертых джинсах, худой, с равнодушным взглядом, будто немытыми темно-русыми волосами до плеч и вечным рюкзаком за спиной — казалось, его сюда насильно запихнули. Василиса не успела снять пальто и выбрать свободный стол, как девчонка помахала ей: — Иди к нам! Маша. И Миша. Точно как в сказке. Маша болтала о том, что хотела бы участвовать в процессе подготовки текстов: создавать описания для каждого экземпляра выставки как на русском, так и на английском, инструкции для Flip Dot Screen систем, чтобы каждый гость выставки мог позабавиться с пайетками, писать пригласительные для особых гостей. Миша, кажется, ничего особо не хотел. Его отправили сюда из универа, где, вроде как, какой-то преподаватель лично знал Виктора Александровича. Но не слишком-то разговорчивый паренек мало что мог объяснить внятно. Было здорово найти тех, с кем ближайший месяц она могла бы общаться. Кажется, этим двоим тоже не повезло оказаться в немилости основной массы ребят. Да, день принес Василисе много сюрпризов. Но главный сюрприз этот вторник преподнес позже. Как вишенку на красивом торте. Торжественно. В конференц-зале. На распределении. Голосом Александра, сидящего по привычке напротив ребят и назначающего им кураторов. И вот когда всех ребят раскидали по наставникам, и один управляющий остался без волонтера, когда он наконец назвал ее имя, Василиса едва не подпрыгнула на стуле от радости. Сердце сделало кульбит уж точно. — Василиса Никольская… Да-да-да-да! Блин, как же она мечтала! Спасибо-спасибо-спасибо, Вселенная! И спасибо парочке энергетиков, которые дали ей возможность ночами готовиться к итоговому тестированию на знание объектов выставки! — Без куратора. Это еще что?! И только успели ребята переглянуться, как Саша продолжил: — Кофе-бар. Ты будешь помогать в баре.***
Ｔｕｅｓｄａｙ， 15：50
Холл Destruction
Василиса догоняет Александра у ступеней стеклянной лестницы. Он успевает сделать лишь шаг наверх. — Александр! Пожалуйста, — сердце стучит от волнения как сумасшедшее, — подождите! Ведь это, должно быть, ошибка! — Да? — Мужчина спускается с первой ступени и поворачивается к ней. — Можно?.. У меня вопрос по поводу распределения. Александр на миг поджимает губы. Кивает, молча давая разрешение, а Василиса совсем не чувствует страха. Только тонну возмущения! — Я что-то не так сделала или что-то не то сказала? Или допустила ошибки в тесте? — Нет. С тестом все отлично. — Он внимательно смотрит на Василису, но лицо не выражает ни удивления, ни замешательства, ни какой бы то ни было эмоции. — С чего вы это взяли? — Просто… — она в растерянности разводит руки, — я думала, точнее, хотела и была уверена в том, что у меня есть все шансы. В общем, я… Я хочу стать вашим помощником! У меня получится, обещаю! Пожалуйста, дайте мне одну попытку! Я мечтала об этом несколько лет! Губы Александра едва заметно приоткрываются от ее пылкой речи. Взгляд растерянно бегает по ее лицу. Но он быстро берет себя в руки. Облизывает губы, и снова ровный голос скрывает его истинные эмоции и мысли. — Это весьма приятно слышать. Спасибо. Но я не беру себе стажеров. Прошу извинить, мне нужно вернуться к работе. «Он сейчас уйдет! Останови его! Ну же! Не сдавайся так легко, Никольская!» — надрываясь, кричит внутренний голос. — Тогда, может, я могу как-то чуть больше принять участие в подготовке? Могу тоже переводить описания, инструкции, приглашения на английский, например? Или поработать с Марией в документообороте? — Василиса, — выдыхая, четко произносит имя Александр, и видно, как он начинает выходить из себя от ее наглости, — мы завершили распределение. — И почему из всех именно меня выбросили за борт?! — Ее вскрик, должно быть, слышат сейчас все, кто находится в галерее. И плевать! Плевать на все, кроме жгучих слез обиды и разочарования, которые, Вася клянется сама себе, никто не увидит! Мужчина складывает руки на груди. Его совсем не трогает ее истерика. — Вам не кажется, что вы переходите границы? Вы хотели быть волонтером и помогать. Так помогайте. Щелчок в голове словно оглушает. Виктор бегал от нее все эти дни… Нет, это самовлюбленный бред. Какое ему дело? Зачем? Бестужев, собственноручно отсылающий в буфет девочку-стажера? Надо быть очень высокого мнения о себе, чтоб решить, что владельцу и руководителю есть дело до того, где она будет куковать часы волонтерства. — Пожалуйста… — Василиса умоляюще смотрит на Александра и понимает, что вердикт окончателен. Но можно хотя бы узнать, за что? — Что я сделала не так? Почему оказалась в кафе? Потому что больше ни на что не гожусь? Кажется, что сейчас Александр схватит ее за шиворот и вышвырнет из галереи. Он прикрывает глаза, и губы беззвучно произносят что-то нецензурное, что никак не вяжется с его образом. И становится стыдно. Стыдно до сжимающих край плотной шерстяной ткани юбки кулачков. До опущенной головы и пропавшего голоса. — Простите. Вы правы. Я веду себя некорректно. И… пойду я. Только не в кафе, а в туалет. Ибо Василиса уже чувствует, как подозрительно влажно в глазах. Всего два шага. Два шага — а ощущение собственной никчемности уже начинает давить на плечи. Какое ей шато? Какой бизнес? — Василиса! Надежда с этим окриком встрепенулась в ее сердце. — Да? Только вот Александр говорит то, что она никак не ожидала услышать: — Вы оказались там, потому что я готов доверить вам самостоятельную задачу. Потому что вы неплохо выступили в первый день и, знаете, мне показалось, что вам хватит ответственности привести дела в порядок. Вау… Это не шутка? — Как?.. Готовя кофе всем в обед? — Послушай, пожалуйста. Ты пришла волонтером и попала в кафе. Никто не обещал, что каждый из вас получит именно то, что хочет. Еще раз. Нам нужна помощь. Вы все пришли помочь. И по результатам общения с вами я определил, кто и где лучше всего сможет проявить себя и действительно принести пользу, а не дополнительно загрузить. Никольская ошарашенно смотрит на управляющего. В голове — ни единой мысли. Шокирующая пустота. — Василиса, ты можешь готовить кофе, нажимать кнопки на кофемашине, а по вечерам сводить кассу. А можешь взять в свои руки маленький, но целый бизнес-процесс, если только увидишь его. Тебе решать. Она заторможенно кивает, все еще не до конца понимая, что конкретно от нее хотят и что она может. — Я поняла… Хорошо, спасибо… — И еще кое-что. Александр еще раз облизывает губы. И продолжает чуть тише. — Если вдруг ты что-то… придумаешь… или у тебя будет вопрос, приходи ко мне, а не к Виктору, договорились? Он загружен, а ребятам ни к чему знать подробности. Да, точно. О том, что я сейчас сказал про ответственность и про карт-бланш в кафешке, остальным волонтерам лучше не знать. Идет? — Да, конечно. Да. Саша поджимает губы и кивает: ей или своим мыслям — непонятно. — Отлично. — Он быстро, нервозно улыбается. — Удачи, Василиса. И оставляет Василису одну у ступеней.***
Ｔｕｅｓｄａｙ， 16：30
Кофе-бар Destruction
— Так, ну че? По работе с кофемашинами все понятно? — Леха, как он представился, работал здесь почти год. Василиса помнила этого милого пухлого болтливого парня в форменном черном фартуке и розовых футболках. Он часто стоял за стойкой. А теперь вот познакомились лично. — Если запутаешься, на полке под кассой инструкции. Она сдерживает усмешку, просто кивая. В чем тут путаться? Стандартный набор. Эспрессо, американо, капучино, латте. Пара сиропов и корица. Черный и зеленый чаи. Классический матча. И десерты в холодильнике. Да уж, негусто. — Ну-у… Че еще?.. Че еще?.. Леха выглядит совсем растерянным и стушевавшимся под ее скептическим взглядом. Вася сводит руки в замок за спиной, бедром облокачивается о столешницу, на которой разложены пакетики с сахаром, салфетки и трубочки. Прочищает горло и решает поддержать паренька. — Расскажи, какой у нас график. — А! Да, точно. Так, у нас пока работы не особо много, до открытия ж только территория гостей принимает… А, еще ищем двух страждущих к началу работы выставки. А так, по сменам, да. Я работал с Настюхой, но она на днях свалила. Не успевала совмещать с учебой. — Значит, нужно нанять еще двоих барменов? — Ага. До Нового года чтоб поработали. У нас сделка, кстати. Ну, то есть сдельная оплата. — Я поняла. — А, ну да. Ты ж тут бесплатно… Никак не пойму, на кой вам всем это? Пускаться в объяснения подробностей своего решения она не собиралась, а в двух словах Леха не понял бы точно. Так что Вася возвращает их диалог в прежнее русло. — Кто проводит собеседования барменов? — Ну, я. Саша сюда вообще носа не сунул за пять лет? И при этом он сказал, что помощников не берет? Какая-то хрень. — Ты уже принимал людей? — Она слегка наклоняет голову вбок, рассматривая паренька, с которым предстоит работать грядущий месяц. И надо же было ей так вырядиться! Лучше б пучок замотала. — Ага. Настюху, а до этого еще парочку. Это там — профи, — он кивает головой в сторону входа в основные залы галереи, — а у нас тут обычно студенты на пару месяцев приходят. Знаешь, типа подзаработать на татуху. У тебя, кстати, татухи есть? Интересно, он это серьезно? Где и какая у нее может быть «татуха»? — Нет. — Как ты так умудрилась-то, а? В Питере и не набила ничего?! — Едва ли не обвиняющий голос ставит ее в ступор. Действительно, как это она так. — Да-а, как-то… — Вася растерянно тянет гласные, даже не зная, что тут можно сказать. — Не думала об этом. — Ну ты даешь… Туше, Никольская. Бармен без татушки — не бармен! И пока Леха с упоением рассказывает, как бил первую татуху на предплечье, — какой-то абстрактный космос — и демонстрирует ей выцветший рисунок, Василиса со знанием дела и заинтересованным видом кивает, мысленно делая пометку о том, что Леха на эту тему готов разговаривать сам с собой бесконечно долго. — Леш, — когда парень делает передышку, Вася перехватывает инициативу, — а где склад? — Че? — совсем забывший, что они тут делают, Леха выглядит так, будто она задала вопрос случайному прохожему на улице. — Ну, где храните запасы зерен, посуду, расходники? — А! Каморка наша. Вон дверь — прямо за баркой. Пойдем, заглянешь внутрь. И когда Вася оказывается в крохотной подсобке со стеллажами вдоль стен до потолка, заваленными разношерстным хламом, слова Александра начинают обретать очертания и смысл. — Ох… — Тихо слетает с губ удивление, и она медленно делает пару шагов вглубь комнатки. Подходит к ближайшей полке и берет в руки шуршащую упаковку… С новогодними стаканами? Этот дизайн она помнит: в них наливали кофе в прошлом декабре и январе. Что, не все распродали? И сколько тут еще таких упаковок? — Ага-а… — Как ты… — хотелось спросить «ведешь учет», но смысла, видимо, не было, поэтому она перестроилась на ходу, — ...тут ориентируешься? — Ну, как-как? — Леха подходит к другой полке и тянется наверх. — Надо кофе? Подошел. Взял. Правда, тебе стремянка понадобится. Она у нас вон, в углу. Василиса бросает взгляд на сложенную лестницу. Еще раз смотрит на полки, уже чувствуя, как начинают чесаться руки все расставить по местам и пересчитать. Остается надеяться, что Саша действительно дал карт-бланш, а Леха не взбесится, если в этот художественный беспорядок привнести каплю порядка. — Ладно, я поняла, — Вася улыбается бармену, из которого все равно больше ничего не вытянешь. — Спасибо за… то, что ввел в курс дела. А Леха небрежно машет рукой на ее «спасибо» и мило улыбается. Блин, больше никаких мини на сменах! И никаких коротеньких водолазок! Смущать коллег в планы не входило. — О! — Леха смотрит чуть выше ее правого плеча и быстро направляется к ней. Точнее, к полке над ее головой. — Смотри, Настюха оставила! Парень достает небольшую черную шляпку-котелок, напоминающую шляпы Чарли Чаплина. Бесцеремонно сдернув ободок, Леха водружает шляпку на ее макушку. — Тебе идет. Смотри! — И кивает в сторону небольшого зеркала на стене. Василиса разворачивается. Подходит ближе. Чуток сдвигает шляпку назад и улыбается. Ну точно! Чаплин в юбке! — Настюха еще губы красные делала. И тут Василиса понимает, что помнит даже эту Настю. Девчонка выглядела очень стильно в этой шляпке и с красной помадой на губах. А может, она и правда должна была оказаться тут? В баре? — Я ее помню, — Вася легко улыбается Леше, отворачиваясь от своего отражения. — Да, точно помню. — Ну, видишь! Ты почти как дома! Че, справишься? И когда в желудке снова просыпается то самое чувство азарта и предвкушения, Василиса улыбается уже искренне и широко. — Думаю… да. Это будет интересно.***
Ｆｒｉｄａｙ， 20：00
Кофе-бар Destruction
Дни несутся как ретивый скакун, подгоняемый шпорами сапог равнодушного всадника, — то осень неумолимо гонит время, приближая золотую пору. Пятница настает быстрее, когда ее совсем не ждешь — так кажется Василисе, с головой ушедшей в учебу и волонтерство. Она отрабатывает в среду смену вместе с Лешей, приезжает в четверг, хоть ей и не нужно этого делать, и идет прямиком в каморку-кладовую. Под насмешливый взгляд Лехи и с его помощью перебирает все, что свалено на полках, записывает, считает. Это ее первая самостоятельная инвентаризация — пусть и совсем крохотная, но Васе нравится, что есть часть работы, принадлежащая только ей. Она приезжает в пятницу на вторую смену, чувствуя себя хозяйкой маленького дела. Они перекидываются шутками с Лешкой, пока Вася переобувается в мягкие балетки, надевает черный фартук поверх голубой рубашки и укладывает волосы в низкий хвост под шляпой. Леха, прощаясь, подмигивает и просит звонить, если понадобится помощь. И когда Василиса остается за барной стойкой одна, ей, кажется, так хорошо, как было хорошо только дома. В шато. Но в тот момент, когда Маша прибегает сразу за тремя стаканчиками кофе, сбивчиво делится впечатлениями от работы с командой Виктора, новостями и сплетнями о том, кто, кому и что сказал, кто на кого косо посмотрел, чувство выброшенности за борт снова возвращается. Еще и с утроенной силой. И Василиса, отдавая ей стаканчики, позволяет себе маленькую слабость. Оставляя бар, куда, как и предсказывал Леха, изредка заходят лишь гуляющие по территории галереи туристы и бегуны, тренирующиеся у побережья, она направляется в сторону входа в залы. Прислонившись плечом к стене, стоит в переходе из холла в огромное пространство галереи, сейчас неразделенное перегородками. Завороженно наблюдает за сотнями квадратных метров, на которых развернулась подготовка. За громоздкими странными конструкциями, за парой десятков огромных экранов, компьютерами, проводами, суетой — и все это под играющую из колонок заводную музыку. Да, прямо сейчас под гомон и суету, под темные сумерки позднего вечера за окном, под веселые песни создается что-то невероятное. Что-то, в чем она не участвует. В руке вибрирует телефон, отвлекая от накатившей внезапной волны горечи и грусти. «Ты уже освободилась?» Смс от Кая пришло за час до конца смены. Вася быстро набирает ответ. «Нет, я до девяти. Забыл?» Бросает последний взгляд на ребят и возвращается обратно в холл, где ее уже ждут. Какая-то женщина в деловом красном костюме стоит у бара. Никольская ускоряется, надеясь, что посетительница — не последняя стерва и не устроит скандал из-за отсутствия персонала на рабочем месте. — Добрый вечер! — Она залетает за барку, поднимая взгляд на гостью. — Могу я?.. я… Вот черт! Сердце падает куда-то в желудок. Слова застревают в горле. Василиса замирает словно статуя. Потому что впервые за прошедшие дни, впервые с того прощания на парковке видит виновника ее пошатнувшихся представлений о себе и о мире. Впервые с того злополучного разговора видит Виктора, стремительно приближающегося к бару со стороны входа в галерею. Как обычно, в черной рубашке, брюках и ботинках того же цвета. Он шагает слишком быстро. Он смотрит прямо на них… Нет. На нее! Не то чтобы Василиса его боялась… Но вот сейчас такого Виктора Александровича было бы глупо не остерегаться. Кажется, очень раздраженного, готового пригвоздить ее к месту взглядом, метающим молнии. Если он так бесится из-за того, что она просто отошла на пять минут, то как он может реагировать на косяки ребят?! «Ну, Никольская, готовься!» — светилось во взгляде мужчины. Сжатые челюсти и сведенные брови подтверждали обещание, искрившееся, как разряды молнии на грозовом небе, в серых глазах. И ей бы отвести взгляд первой, вспомнить про гостью и вернуться к своей работе… Ей бы сделать хоть что-то! Но не выходило. Не получалось даже моргнуть! Её, блин, парализовало от одного только взгляда! Пока Вася открыто пялилась, Виктор почти подошел к бару, а ее сердце почти сошло с ума то от резкого замирания, то от бешенного ритма страха. Ему оставалась пара шагов, и Василиса могла поклясться, что воздух наэлектризовывался по мере его приближения. Ток разрядами словно бегал по обнаженным рукам — от запястий до локтей кололо кожу. И в этот момент — момент, когда напряжение в воздухе готово было взорваться, подобно сдетонировавшей бомбе, когда никто из них двоих так и не отвел взгляда, а Виктор оказался за спиной у незнакомки, женщина сняла темные очки. И громкий возглас со звоном отскочил от высоких стен холла. — Вася?! Васенька, это ты?! И Василиса наконец-то перевела взгляд на гостью.***
Ｆｒｉｄａｙ， 20：20
Кофе-бар Destruction
Пожилая дама с ярко-красным маникюром и крупными золотыми браслетами на запястьях с улыбкой добродушной бабули рассматривает Васю. А девушка переводит взгляд с нее на застывшего за спиной гостьи Виктора и обратно. «Вот же попала, Никольская… Вот, блин, умудрилась!» — Агнесса Юрьевна? — Голос взлетает на несколько октав, и она уже не знает, чего опасаться больше: пышущего гневом Виктора, из ноздрей которого разве что не пар валит, молча наблюдающего за разворачивающимся шоу, или сухонькой женщины. — Девочка моя, ты что тут делаешь?! Ты что, работаешь на него? — взмахивая руками от негодования, возмущается давнишняя мамина знакомая. Собственно, Пожарская Агнесса Юрьевна три года назад и стала гарантом того, что Василису отпускают на другой конец страны. Мамина подруга обещала приглядывать за девочкой. На первом курсе, в общем-то, так и было. На втором Вася и ее надсмотрщица виделись несколько раз — а после Никольская технично избегала встреч, устав от слишком шумной дамы, едва ли понимающей, что девочке уже не десять лет. В прошлом году Вася из вежливости приезжала к Агнессе Юрьевне пару раз — и теперь уже она сама просила одинокую женщину в возрасте звонить, если нужна будет помощь. Но, судя по всему, помощь сейчас будет нужна им всем. — Она на тебя работает?! — резко оборачиваясь к хмурому Бестужеву, замершему за ее спиной со сложенными на груди руками, громко восклицает женщина. Агнесса словно не замечает состояния мужчины! Цокает, снова машет рукой, стоит тому открыть рот, и опять поворачивается к оторопевшей девушке. Интересно, если Виктор взорвется, они все взлетят на воздух? — Вася, тебе деньги нужны? Ты почему не сказала? У отца дела совсем плохи? И он, шельма, тоже молчит! Что вы за люди, а?! Позвонить же можно? Можно же, Вася? Ты хоть представляешь, что твоя мама сказала бы и тебе, и мне! — Агнесса Юрьевна… — Нет, ты вот мне скажи! Ты что, бросила учебу? Ты же на красный диплом шла, Василиса! Ты же столько сил потратила на университет! А теперь что? Кофе готовишь в кафе за городом? О бо-оже… Надо остановить этот извергающий бред вулкан! А Виктор с интересом слушает как ее отчитывают. Прикусив губу, даже не думает хоть как-то прервать эмоциональный монолог, очевидно, именно его гостьи. — Агнесса Юрьевна… Женщина и не думает замолкать! Снова развернувшись к Виктору, теперь уже направляет свой гнев на него. — Нет, ты посмотри! Детским трудом пользуешься, а?! Как тебе не стыдно! Время почти девять, а девочка торчит тут! — Девочка, Агнесс?.. — Его вопрос Агнесса нагло игнорирует, продолжая сыпать пустыми обвинениями. Наверное, в любой другой ситуации Василиса нашла бы забавным тот факт, что эта крохотная пожилая дама с импозантной нитью жемчуга на шее и крупными браслетами на запястьях, приезжающая к ним в шато каждый август, вот так будет отчитывать Виктора Александровича. Но сейчас не до шуток. Потому как Виктору явно надоедает это шоу: Никольская нутром чувствует его негодование. «Какого черта?» О, и снова слышит его голос в своей голове! И Вася прерывает тираду женщины. Громко. Звонко зовет ее. — Агнесса Юрьевна! Та вздрагивает. Удивленно смотрит на нее. На пару секунд тишина оглушает всех троих. Тишина дает возможность Василисе сделать глубокий вдох, собираясь с мыслями. Только вот Виктору вдох не требуется. Его голос эхом отдается в голове Никольской. — Она на меня не работает, Агнесс. — Виктор с высоты своего роста смотрит на женщину. И переводит нечитаемый, будто абсолютно пустой взгляд на Василису. — Она просто волонтер на пару недель. — Волонтер?! — Браслеты Агнессы Юрьевны звенят, когда она ударяет ладонями по столешнице. — Так ты тут бесплатно всем кофе готовишь?! Вася, зачем?! Негодование в ее взгляде и голосе звенит натянутой тетивой лука, стрела которого направлена прямо на Васю. — Агнесса Юрьевна! Я же не просто так тут! Я учусь! Я провела инвентаризацию, готовлю аналитику продаж по каждому продукту и на ее основе предложения для оптимизации средств и введения новых позиций в меню! Я… Мне нужно учиться где-то! А здесь это делать вдвойне приятнее! Мне доверили целый… Целый бар в управление! Ой! Судя по взлетевшим бровям Бестужева, как доверили, так и отнимут сейчас. Он смотрит так, будто у нее рога выросли. Василиса незаметно складывает ладони у груди в жесте просьбы о помощи. Смотрит умоляющим взглядом на Виктора, надеясь, что Агнесса, как всегда, не заметит ничего дальше своего носа. А в момент, когда Агнесса поворачивается к Виктору, Василиса прикрывает глаза. «Ну, сейчас и закончится стажировка!» — Знаете… Время идет, а вы не меняетесь, Агнесс. — К ее удивлению, слышит Василиса вовсе не голос Пожарской. Она приоткрывает один глаз, подглядывая за мужчиной. Он выдыхает и как-то странно смотрит на женщину. У этих людей точно есть общее прошлое. Виктор прочищает горло перед тем, как продолжить. — Василиса — лучший волонтер из всей группы. Она не просто помогает с выставкой. Она — помощник Саши. Думаю, это взаимовыгодное сотрудничество как для нее, так и для него. Никольская не верит ушам — он ее не сдал! Он ее прикрыл! — И она вовсе не глупый ребенок, каким вы ее, уверен, считаете. Ого! Непонятно, что в голове у этого человека, но хвала небесам за то, что переключатель настроения щелкнул именно сейчас. — Пожалуйста, давайте пройдем в кабинет и наконец-таки поговорим. А к Василисе вы сможете спуститься после того, как уступите мне в нашем споре. Обещаю, в таком случае я даже украду ее у Саши ради вас. — Он очаровательно улыбается Агнесс, отчего та лишь легко бьет его ладошкой по груди и усмехается. — А ты все еще упрямый мальчишка, Витя, не понимающий русского «нет». Ладно, идем. А с тобой, — женщина хитро щурится, указывая на нее пальцем, — мы поговорим попозже. И цокая тонкими каблуками, Агнесс направляется в сторону лестницы. Василиса провожает взглядом стройную фигурку, в который раз втайне восхищаясь этой активной, живой, яркой женщиной, в ее возрасте способной быть такой легкой и очаровательной, пусть и со своими тараканами в голове. Ей все еще не верится, что Виктор не сдал ее. И все, что он сказал… Даже если это и не было правдой, звучало в его исполнении безумно приятно. — Интересно… — тело намертво сковывает тихий-тихий шепот, звучащий почти у уха, — …значит, учиться здесь приятнее? Едва слышный смешок, что срывается с его губ, колышет перекинутые на одну сторону волосы. — Мы тоже поговорим попозже. Волна горячих мурашек пробегает по телу в тот миг, когда тёплое дыхание одаривает секундой лаской девичью скулу. Те бегут к шее — и вниз по позвоночнику — от ощущения его прямо за спиной. И раскаленным камнем падают в желудок. А в легкие проникает тяжелый, сладко-пряный аромат табака и кофе, окутывающий сознание. — Не уходи, пожалуйста, до девяти. Я скоро спущусь. А в следующим миг ей будто резко становится холодно. За спиной больше никого. Виктор обходит бар и так быстро взлетает по лестнице, будто он и не стоял только что за ее спиной. Будто ей почудилось. Но в легких оседает аромат терпкого, опьяняющего, как выдержанный виски, мужского парфюма. Запах разливается по ее венам вместе с кровью, вызывая приступ внезапного головокружения. А значит, ей не почудилось: Виктор был рядом еще минуту назад.