***
Спустя 6 месяцев после битвы над Восходом (17,4 ДБЯ) 1 000 033 аа’йра (год) после Коллапса (Архаичное летоисчисление) — Крайко, проснись! Ну же, очнись! — голос донёсся как-будто из далека. Кто-то пытался растормошить его, тряся за плечи и голову. Да ещё едва слышимый писк начинал раздирать спасительную оболочку сна. — Оставь его, Форос. Лучше пусть подольше пробудет в забытие, счастливец. — Этот голос был ему знаком. Он принадлежал его другу детства, Носооду, который по неволе оказался вместе с ним в этом страшном месте. Действительно, лучше не выплывать из мрака забвения, так как в реальности ждал настоящий ад. События последних дней не отпускали его ни на секунду, даже во время отрывистого сна, когда наступало отрешение от действительности, а мозг отключался от усталости, Крайко слышал жуткие крики несчастных сородичей, а образы пыток и планетарного вторжения прорывались даже через завесу помрачения сознания. И всё же его разбудили. Бесполезно обманывать свой разум, что это всего лишь кошмар, от которого легко проснутся в своей постели в родном доме. Это не так. Крайко приподнялся с койки. На удивление, движения дались ему пускай и не с лёгкостью, но без ноющей боли в конечностях. Он протёр усталые глаза и огляделся, пытаясь сосредоточится на том, что происходит с ним и его собратьями в данный момент времени. Теперь их поместили в какой-то карцер без иллюминаторов. Это было небольшое помещение, рассчитанное на малое число живых существ, но довольно-таки удобное и чистое для тех, кому была отведена роль рабов, даже имелся скромный санузел. Вот только, как их перетащили сюда? Ведь совсем недавно он отчётливо помнил, как их куда-то вели, точнее помнил боль своих ног, разодранных до мяса. — Наверное, в нас что-то вкололи, пока мы отходили от…этих проклятых побоев, — высказал его немой вопрос Носоод. — Возможно, нас перенесли прислужники этих тварей. Сами-то брезгают делать грязную работёнку. Здесь их было пятеро. Они были представителями вида лайонекк, родная планета, которых подверглась безжалостной атаке из космоса со стороны «существ без лиц». Планета Боннек’ир’ро была лишь перевалочным пунктом немногочисленных странников в северо-западной части Хаоса. Лайонекки особо не контактировали с другими цивилизациями вне экономически выгодных соглашений, а получение солидного дохода и пополнение бюджета Правительства реализовывались за счёт ремонтных и разгрузочных доков для инородных кораблей. Оборонно-космический флот, состоящий из нескольких тяжёлых крейсеров и кораблей сопровождения, был оснащён слабо и долгое время не функционировал вовсе. И в тот день его просто стёрли в пыль, как и планетарное Правительство. У остальных граждан времени на выбор своей дальнейшей судьбы тоже не было: одни лайонекки пытались убежать и спрятаться, а иногда и сдаться на милость врага, другие — помогали немногочисленным военным в силах наземной обороны убивать врагов, вступая в заведомо не равный бой; третьи — уходили из жизни сами, перерезая себе горло, вены на руках, прыгая с высоких зданий, вышибая себе мозги винтовкой или бластером. Крайко мельком видел ту резню, лишь полыхающее небо над головой и безумную толпу на улицах. Его вместе с братом быстро оглушили. Лайонекк сжал руки в досаде. Если бы тогда шальной заряд разнёс его голову, а не попал в колено, он бы не угодил на изощрённые пытки к «ублюдкам в броне» — так звал Крайко своих поработителей. — Крайко? — Форос продолжал стоять возле него, не собираясь отходить, пока не получит от него ответа. Ну что за идиот этот лайонекк, который вернул его в такой дерьмовый мир, где ему снова предстояло думать о боли и своём пропавшем брате. Хотя того, возможно, уже убили. — Что ты от меня хочешь? Видишь же, что я не настроен на воодушевлённые речи про побег из ада. К тому же, мы сейчас не на поверхности планеты и даже не в наших доках, а на их жутком корабле. — Придурок, посмотри на свои руки, приподними штанины и взгляни на ноги. Нас же буквально залатали! Крайко нахмурился, но оглядел те места, где у него были рванные порезы. Ничего не было, кроме едва заметных следов шва, хотя ещё несколько часов назад он истекал кровью по всему телу. «И как я сразу не увидел этого? Я действительно придурок». Однако, «ублюдки» ещё ни разу не занимались их лечением. Значит им было что-то нужно от лайонекков. Но что? Крайко с удивлением взглянул на Носоода, но тот лишь кивнул в знак того, что его тоже не обошли стороной. — Они засунули мне что-то в уши. Я чувствую их внутри. Достаньте это, пожалуйста! — паника в лице ещё одного сородича, Дийры, начинала нарастать. Он пытался пальцами выковырнуть из внутреннего левого уха, как тому казалось, инородный предмет. — Прекрати! Хочешь повредить себе слух? — Форос начинал раздражаться, что всегда влекло за собой поток ругательств и бравых монологов. — Может, что-то с нами и сделали, но это не повод поддаваться панике. Мы ещё живы, вот что главное. — Форос! Лучше бы ты действительно сдох. Ты ведь разбудил меня не только из-за ран? Думаешь так просто заснуть в такой обстановке. Выкладывай, что ты ещё хотел. — Крайко был жутко вымотан, и любая искра неверного слова готова была вспыхнуть дракой. — Давай поаккуратнее с выражениями. Забыл, что я единственный из вас, кто завалил троих грисков, пока вы лежали оглушённые на земле, словно рыбы. Мы были незнакомы, но обстоятельства свели нас вместе, и мы должны держатся друг друга. Понимаешь? — Ты это к чему сейчас? — Приведи в чувства Беккора. Не знаю почему, но он слушается только тебя. Мало того, что гул корабля не утихает, так ещё из-за низкого воя и бормотания этого страдальца у нас вскоре голова просто расколется на части, по крайней мере у меня. Крайко посмотрел в противоположный угол, где за спинкой койки сидел ещё один лайонекк. Если бы не отбрасываемая им тень, он бы его и не заметил. Так вот, что тогда был за писк. Он исходил от этого свернувшегося на полу существа. Крайко сочувствовал Беккору всей душой. Тот лишился не только родного дома, но и семьи. Беккор поведал ему, что тот видел, как его жену и детей уводят в сторону другого корабля. И где они сейчас находились, было неизвестно. Каждый из них что-то или кого-то потеряли, но Беккор убивался больше всех. И при разговоре с ним нужно было выбирать слова обдуманно, чтобы не добить беднягу. Но Крайко вдруг понял, что ему это надоело. Он ведь тоже был не каменный, и если как следует не отдохнёт, то не сможет обдумать свой план выхода из данной ловушки. А Беккору уже точно сейчас не помочь. — И о чём он теперь бормочет? — с притворным интересом спросил Крайко. — О каком-то странном звуке, который исчез. Что он раньше испытывал боль, а теперь её нет. Ну и, конечно, что его семью сейчас пытают всеми возможными способами. — ответил Носоод вместо, уже готового излить речь, Фороса. Его друг не признавал в этом лайонекке их невольного лидера и не спешил выказывать тому хоть какое-либо уважение. — Говорю же, нам засунули внутрь специальные чипы. — всё не унимался Дийра, наружные уши которого уже начинали кровоточить. — Зачем? Чтобы облегчить наши страдания, превратив в зомби или взорвав нас себе на потеху? Ты либо слишком мнителен, либо чувствителен, а возможно у тебя идиотизм последней стадии. Я сказал хватит их раздирать! — Форос стал удерживалась руки Дийра, которые лайонекк старался выкрутить из цепкой хватки. — У меня всегда был идеальный слух, а сейчас он стал каким-то приглушённым. Неужели вы ничего не чувствуете?! — Дийра все сильнее стал брыкаться, стараясь ударить Фороса в уязвимые места. — А что, дельная мысль. Из нас сделают своего рода смертников, что должны будут подрывать важные стратегические объекты или даже целые корветы. Ты, Форос, полегче с Дийрой, а то он и укусить может. — Носоод, как всегда сохранял спокойствие, рассудительность и нотку юмора. Ему, конечно, претила мысль, что он попал в руки злобным созданиям, но уныния в нем не наблюдалось. — Это не важно. Нас всё равно ждёт смерть. Зачем тешить себя пустыми ожиданиями, при этом развлекая друг друга ничтожными разговорами? — впервые за долгое время скулёж и вой Беккора сменился на разумную речь. Хотя сейчас выражение его лица напоминало ожившего мертвеца. Неожиданно повисло тягостное молчание, даже Дийра прекратил своё истязание. — Смотрю ты сегодня очнулся от кошмара, Беккор, даже Крайко не понадобился. Будь и впредь таким разговорчивым. — Форос гневно фыркнул, опустив руки Дийры, и удалился к себе на койку. Крайко вздохнул с облегчением и снова рухнул на долгожданную поверхность. Пытаясь хоть немного забыться, он смотрел на серый потолок и прислушивался к размеренному шуму корабельных сопел. В которой раз они все задавались вопросом, за что им все эти страдания. Почему они это заслужили? От других своих сородичей он слышал, что «ублюдки» были посланы всем им за прижизненные грехи, которые следовало искупить кровью и службой этим демонам. Крайко думал иначе — кто-то просто снова решил навязать своё правление другим видам, параллельно расширяя свои владения. Да, он никогда не был образчиком достойного гражданина: вместе с братом они частенько устраивали пьяные дебоши после неудач на ринге. Их молодость бурлила, а голова была забита «мусорными» мыслями. Но ведь это был не повод для их теперешних страданий. Существовали личности в тысячу раз хуже Крайко, которых действительно следовало отправить прямиком в хаосову пропасть. Они называли себя грисками, и лайонекку было плевать на их военное превосходство. Он поклялся измельчить в фарш каждую из этих мразей, что лишили их привычного миропорядка. Сдаться сейчас было непозволительной роскошью. Даже после всех пройденных ужасов, в Крайко теплилась надежда отыскать брата и сбежать от тварей вместе с ним и Носоодом. Они смогли бы выйти к остальным планетарным системам и предупредить их о смертельной опасности. Кто-то же должен был услышать призыв о помощи… Крайко рефлекторно зажмурился. Снова этот гул, что, казалось, готов был просверлить его мозг, но что-то не пускало это воздействие дальше внешних ощущений. Может Дийра был прав по поводу имплантов? Внезапная мысль поразила его так, что тело резко приподнялось над лежанкой. Значит ему не померещилось в первый раз. — Ты чего? — в голосе Носоода впервые послышались тревожные интонации. Но Крайко не ответил. Его взгляд был обращён к противоположной стене. Сама поверхность стенки немного отличалась от остальных в этой каюте; она была покрыта каким-то веществом, что в уголках преломляло искусственный свет, поддерживаемый освещение в данном блоке. Крайко никогда бы этого не разглядел — зрение лайонекков значительно уступало другим видам. Однако, ему тогда случайно на глаза попал небольшой блик. И теперь он чётко видел различие в материалах покрытия. А может это была не стена. Тогда… — Вы когда-нибудь рассматривали клетку с кипирами? — Эти мелкие зверьки слишком тупы, чтобы заинтересовано их лицезреть. — резко ответил Форос, досадуя, что Крайко задал такой такой неуместный вопрос. — Я вдруг подумал, что теперь это мы являемся тупым зверьём, — лайонекк нервно рассмеялся. — Они даже обычной камерой не довольствуются. Им не нужны такие мелкие масштабы. — Если ты про слежку, то в этом нет ничего удивительного. Враг хочет нас контролировать, используя наши слабости, увиденные или услышанные здесь. К тому же, я уверен, они давно уже выучили наш язык. — Носоода эта мысль нисколько не смутила. Он уже было хотел снова лечь, но лицо Крайко резко побледнело, казалось его вот-вот могло вырвать. По спине Носоода прошла едва заметная дрожь от этого вида. — За нами не просто наблюдают или прослушивают наши разговоры, — слова звучали едва громче шёпота. — Нас именно изучают как лабораторных животных через, что-то, наподобие тонированного стекла. Вспомните, может этим тварям и нужны были наши планетарные запасы или несчастные доки, но с каким порывом они набросились на нас, живой ресурс! — Зачем им это? Ты куда? Постой… — Носоод продолжал его звать, когда увидел, что Крайко куда-то засобирался, остальные лишь молча наблюдали. — Хочешь выбраться? Да здесь и дверей-то нет. Не знаю даже, через что они нас сюда зашвырнули. Крайко не слышал сказанных слов. Он неуверенным и медленным шагом направился к «стенке». «Я не схожу с ума. Я не Беккор, которого легко сломить. И мне тогда не показалось. Я не схожу с ума!». Ладонь медленно коснулась гладкой тепловатой поверхности, которая странно вибрировала, отдаваясь дрожью во всём его теле. Тактильных отличий от другой стены или даже пола не ощущалось. Здесь всё было пропитано этим неприятным гулом, который вряд ли мог принадлежать работающим двигателям. Тогда почему его внутреннее чутьё подсказывало, что сейчас напротив него, по ту сторону барьера, кто-то смотрит своими жуткими, «другими» глазами на страх и неверие, расплывающиеся по лицу…подопытного?***
Ещё четыре года назад он и тысячи бывших кадетов стояли на плацу по стойке смирно перед Альт Командо (Высшим Командованием) Гегемонии. Жайрхирису тогда казалось, что его биоимплант, заменяющий часть аорты возле сердца, разорвёт от переполняющих эмоций. Ведь служение в Передовых Частях Флота считалось недосягаемой вершиной, где требовались не только пытливый ум, отличная физическая подготовка, чувство долга перед Родом и желание карать своих врагов, но и совершеннейший «гриский характер». Жайрхирис долго думал над последним требованием. Что же это была за особая форма характера, которая даже не у каждого гриска имелась? Даже после тяжелейшего обучения в Исэ’Ясолсте (Академия Солнцестояния), внешний мир за пределами планеты Конкорд представлялся незнакомым и непонятным местом, как-будто ему снова было три года, когда приходилось изучать и познавать эту дивную жизнь. И всё же, он изначально знал на что шёл и чему собирался посвятить себя до конца дней своих. Ведь Передовые Части не просто были внешней обороной, защищающей колониальную систему Конкорда, но данный вид войск проводил разведку вглубь Дайстесиса (территории Восточного Хаоса) и захватывал все новые системы в качестве плацдарма для будущего крупномасштабного вторжения Гегемонии. Жайрхириса всегда тянуло туда — всё выше и выше к звёздам, где его ждала Галактика, полная гриской гармонии и мира. Мысли несмышлёного подростка, что разбились о реальность, словно морской прибой о прибрежную скалу, когда он впервые познал, что такое настоящее сражение с низшими созданиями, которые пока главенствовали в этой Жизни… — Смотрите внимательно. Думаете, что вас разделяет пропасть в ваших с ними мировоззрениях и мыслях, но сейчас это не так. Послушайте о чём они говорят, что делают — и вы поймёте, насколько не соответствуете совершеннейшему «грискому характеру». Слова Первого Порядка Юрриара врезались в их сердца и сущности словно жала тысячи ядовитых насекомых. Рядом с полукровкой в пол-оборота стояли пятеро истинных семнадцатилетних грисков — юнцов, что ещё даже не достигли акивите (полового созревания, с двадцати лет), но показали себя самым результативными консцо в битве за Берре’йджу на планете Грэс’ирик. Награды и медали им были не нужны. Это было ничто. Безделушками могли развлекаться ничтожные выродки, а гриски доказывали свою преданность Гегемонии стоящими деяниями, украшавшими их в виде осязаемого ореола величия и безмерного уважения. Каждый из команды наступательного корпуса Среднего Звена Нгварлогткса заслуживал своей доли благодарности, но всё же только им выказывались особые почести. Третий Консцо Жайрхирис, Вторые Консцо Араммон, Ройдораге, Вайрисаззу, Доннеуцили — каждый из них вёл свою наземную группировку вглубь континента, чтобы в итоге сойтись для решающего «хирургического» удара со всех сторон по центральному командованию противника. Вместе они провели в полевых условиях меньше года, но по праву называли себя хикуори (боевыми братьями), что в дальнейшем понесут с остальным Флотом мощь Гегемонии в другие части Хаоса. Эти события произошли несколько месяцев назад — во времена их боевой славы, космических и наземных сражений. Когда мальчишеский задор не до конца покинул их разум. Но теперь их ждало особое испытание, некий обряд инициации, к которому и Среднее Звено, и Первый Порядок посчитали их готовыми и которое могло разбить воодушевление юных грисков в пух и прах. — Да, вы доблестные воины и задатки высших командиров в вас имеются. За вами хотели идти по дороге ненависти, и не просто умереть за свой Род, но выжить вопреки самой смерти, — продолжал размеренный, но чёткий голос Юрриара, всегда притягивающий Жайрхириса какой-то необычной ноткой, что задевала тонкие струнки его отито. Сейчас же Первый Порядок говорил с ними чуть ли не с издевательством и сарказмом. — Но это лишь иллюзия, блеф, который вы сами себе внушили и прикрылись, как бронёй… Ещё никогда слова, произнесённые на языке нарай, не могли пошатнуть их сформировавшееся представление о самих себе. — Первый Порядок Юрриара, но позвольте, всего лишь несколько недель назад вы нас со всеми подобающими… — Второй консцо Араммон, ты ещё не дослушал, а уже готов перебивать вышестоящего. За тобой такого не наблюдалось раньше. — Виноват, Первый Порядок. Просто я хотел сказать, что мы не щадили себя ради благой цели, и наше служение Гегемонии отражает тот «характер», о котором рассказывали ещё в Академии. Мы даже на тысячную долю не похожи на…на этих! — последние слова Араммон произнёс с таким отвращением, что указательный палец, направленный на существ в спец-блоке, неестественно подрагивал. — Ваши заслуги никто не умаляет, но и хвалится ими не следует. Особенно, когда вы просто выполняете приказы старших офицеров, а не сами готовите план наступления. Жайрхирис внутренне вздрогнул. Он всего лишь на несколько месяцев был старше остальных четырёх «братьев», но ему дали звание Третьего консцо, тогда как остальные остались в прежднем ранге. Значит это было повышение не за участие в горячей точке, тогда за что? — Я знаю о чём вы все подумали, в особенности о твоём немом вопросе, Третий консцо Жайрхирис. Но об этом поговорим, когда ты этот ответ заслужишь. А сейчас сделайте как я сказал в начале нашей беседы, консцо — развернитесь к тем, кого вы так презираете. Они нехотя выполнили странный приказ Первого Порядка. Твари в «банке» не вызывали в них даже зачатков эмпатии. Жайрхирис видел перед собой тех, чьи жизни ничего не стоили. Гриски были проинформированы начальством, что их лёгкий крейсер «Анаинву» временно переводится под командование четвёртого разведывательного корпуса Младшего Звена Зайронори. И здесь их ждала хорошая добыча в виде живой силы, которую необходимо было рассортировать по назначению. Перед их группой сейчас находились лайонекки из касты необращённых, то есть тех, кого было бессмысленно использовать себе во благо. Эти существа не хотели мирится с тем, что их поработили. Они постоянно планировали сбежать и убить всех грисков, которых увидят. Их было трудно отделить от общей массы послушных обращённых, но пытки и медицинские опыты делали своё дело. Ведь гриским медикам тоже необходимы были живые тренажёры для того, чтобы изучить особенности данного вида, и в дальнейшем предотвращать эпидемии, характерные для данных существ. Жайрхирис постарался внять каждому слову этих тварей. Но это было тяжело. Хоть каждый из них выучил язык лайонекков, но от этого ближе к тому, что таится в мозгах этих существ понятнее не стало. — Вы уже видели низших существ в деле, эббети не дадут соврать, но видеть и даже работать на них, притворяясь наемниками, это одно, и совершенно другое изучать их мысли и образ жизни. — Юрриара продолжал поучать их новому искусству гриской военной машины. Разве гриски не должны убивать и использовать другие виды ради своего процветания? Зачем ещё пытать себя их ничтожным обществом? Жайрхирис мельком видел в их отражениях на тонированном кри-стекле, что Араммон едва сдерживал рвотный позыв, Доннеуцили что-то бормотал себе под нос, следя при этом за конкретным лайонекком; Вайрисаззу, казалось, заинтересовало новое задание с низшими, Ройдораге же, как всегда, спокойно рассматривал потенциальную угрозу. — Этот «Дийра» почувствовал вставленные микровибрационные поглотители. — Да, Второй консцо Доннеуцили. Некоторые из них могут запоминать прошлые привычные ощущения своего организма, даже после перенесённой боли под пыточными аппаратами. Было видно, что Доннеуцили искренне удивлён этому факту. «А что же вижу я?» — Жайрхирис знал, что Первый Порядок хочет, чтобы они что-то осознали. И это что-то могло их приблизить к столь отдалённому «характеру». Они их не видели и не слышали, зато грисков ничто не ограничивало в этом. — Удивительно, кажется этот догадался в универсальной слежке за ними. Обычно на это требуется несколько дней у среднестатистической особи, а у этой — наблюдательность явно выше средней. Жайрхирис поймал себя на мысли, что впервые пропустил слова Юрриара мимо слуховых отверстий. Так как, этот лайонекк с кличкой «Крайко» встал прямо напротив него. Ладонь существа прижалась к поверхности стекла, его глаза бегали в поисках чего-то или кого-то. Внезапно Жайрхирис тоже прижал свою ладонь к стеклу. — Что ты делаешь, Третий консцо? — Араммон и остальные повернулись к нему. Юрриара молча наблюдал. «Интересно, чисто из любопытства, что бы подумал этот лайонекк, увидев наши лица?» — Жайрхирис старался свести свои чувства и мысли к единой логически верной точке. Лайонекки были почти двухметровыми существами, что были покрыты желтоватыми пятнами почти по всему оранжеватому тело. Их чёрные маленькие глаза постоянно щурились от любого внешнего раздражителя. У грисков же было особое деление: полукровки были немного ниже истинных грисков, зато сильнее и выносливее первых. Их безгубые рты немного выперали вперёд от остального лица, также их верхняя часть головы была почти лишена волосяного покрова. Истинные гриски могли достигать роста и больше двух метров, их головы покрывали специальные прото-волоски, что имели особую подвижность и жесткость. Челюсти не выступали вперёд, но открывались значительно шире, чем у полукровок. Но в остальном отличий не было: цвет кожи варьировался от бледно-серого до кристально белого. Два тёмных глаза с сиреневой радужкой делали взгляды каждого из них слишком пристальными и надменными для других существ. Но ведь половина этих описаний была применима ко многим расам и видам. «Значит и этот лайонекк увидел бы лишь ещё одних типичных инородцев, а не богов, спустившихся с далёких звёзд». Когда существо за стеклом снова развернулось к своим, Жайрхирис опустил руку и спросил, не поворачиваясь к Первому Порядку. — Так что же мы должны сделать такого, чтобы «они» в нас разглядели нечто большее, нежели точно такие же сгустки мяса, костей, гигантских амбиций, мыслей и чувств? — Развернись к своему Страшему, Третий консцо, если хочешь услышать ответ, достойный гриска. Жайрхирис рефлекторно повернулся с поднятой, на уровне сердца, рукой. Остальные сделали тоже самое, но Араммон бросил на своего старшего «брата» нечитаемый взгляд. — Ответ прост — быть выше их мировоззрений и понимания картины мира. Выше их жалких мыслей борьбы за власть, за деньги. Выше, чем мысли об убийстве своих сородичей! Стать их ориентиром в этой жизни, их, как ты изволил выразиться, богами, которые не могут допустить ошибок. — Это лиши часть ответа. — тихий голос Ройдораге заполнил, образовавшуюся тишину. — Мы ведь, неполовозрелые гриски, пока не подходим для этой нескромной роли. — Ты весьма проницателен, Второй консцо. Что ж, вот мы и отбросим эту прелюдию и перейдём к основной части инициации. — Жайрхирис видел, что Юрриара как-будто немного постарел на несколько лет, значит следующие его слова дадутся с большим трудом полукровке. — Первые шаги на пути формирования совершеннейшего «характера» вы уже сделали на Грэс’ирике. Доказали, что вы уже не те дети, что в силу своего возраста пока не могут думать об общей судьбе Гегемонии, и не подростки, мечтающее лишь об одной славе и подвигах. Вы действительно готовы были отдать жизни за наше дело без раздумий, даже если вам не выкладывали всю подноготную операции. Но! Так делают солдаты и воины в других армиях различных государств, исполняя приказы своих военачальников. Они чувствовали это напряжение, исходящее от Первого Порядка. Его рука тоже продолжала держатся на уровне сердца, но пальцы вцепились в чёрный китель с невероятной силой. — Вы ещё не можете считаться полноценными грисками, пока не только не достигнете возраста созревания, но и не совершите свой последний флотский отбор, который решит: будете ли вы продвигается дальше по военной иерархии или останетесь в данных званиях пока вас не сместят ещё ниже, а возможно, вы лишитесь и самой жизни от руки необращённого. Юнцы были поражены и не скрывали этого. Только Вайрисаззу не был столько шокирован речами Юрриары. — Обнажённое жертвоприношение. — слова были произнесены тихо, но твёрдо. — Да. Вижу ты хорошо изучал историю, Второй консцо. Я должен объяснить значение этого словосочетания: Обнажённое жертвоприношение — особый обряд неполовозрелых грисков. Сам ритуал уходит глубоко корнями, до Коллапса, до самого Воплощения Прародителя. Тогда клинки обращались против своих же сородичей, но теперь на это имеются необращённые. Этот ритуал нужно проводить на протяжении нескольких лет до самого созревания. И если такой воин погибнет, то от этого хуже демографической обстановке не будет, так как процент акивите, ниже, чем полноценных грисков, которые в состоянии оставить после себя потомство. Но это необходимо делать для самого Флота, так как этот обряд показывает, действительно ли юные гриски готовы быть одним цельным организмом, и одновременно отдельной составляющей, что думает о судьбе своих собратьев и всего их вида в целом, быть готовыми к тому, что придётся наблюдать, как тела товарищей могут быть поруганы тварями, готовы сбросить тонкий слой грязной кожи, что пока соединяет их с низшими созданиями, даже если это будет стоить им жизни! Их было пятеро юнцов-грисков. Каждый из них стоял как парализованный. Они не хотели этого, ведь и без данного ритуала они доказали, что способны на многое, но им не доверяли. Пока не доверяли, так как никто из них не отступит и будет идти до конца. Такова была цена богов. — Смерть нужно заслужить! И мы будем совершенствовать своё тело и отито столько, сколько потребуется нашему Роду! За Прародителя Нашего Жнеца и Гегемонию Грисков! — пятеро юношей, как один, произнесли нужные слова готовности к несению своего воинского долга. Первый Порядок Юрриара дважды стукнул правым кулаком по груди, принимая их слова верности благому делу. — Вольно. «Может мы и готовы отдать свою жизнь за наш Род, но потеряем мы её отнюдь не от рук необращённых. Я клянусь, никто из моих «братьев» не умрёт в этих ритуалах. Мы станем ударной волной для врагов, щитом и стеной для нашей Гегемонии, и мы сможем оставить после себя потомство, чтобы наши дети смогли продолжить великое дело во имя Прародителя, что вдохнул в наших предков жизнь». Жайрхирис знал, что никогда не стоит думать о будущем, если не уверен в настоящем. Но образы его были тверды и непоколебимы. Он видел их, по-настоящему видел.