Господин Разрушитель

Я не поднимался на этаж. Сидел в гостиной над ноутом, как на вокзале, прямо в куртке. Брезговал что ли… Просто прихренел от того, что умудрился взять в команду эскортницу. Думаю, это первое, с чего начинали поиски все матёрые журналисты — изучали сайты с девушками «напрокат». Раз уж пошла такая тема, я тоже нашёл парочку крупных площадок. Облазил их все вдоль и поперёк в течение часа, что Муратов с Евой не подавали признаков жизни на втором этаже. Но ни в Питере, ни в Москве эскорт-моделей с таким именем не было. Значит, она числилась под другим? Или это ярлык, который нацепил на девку аноним — даже если так, я был с ним солидарен. Дед просто омерзителен! Я не имел ничего против тех же проституток, но они ведь не скрывали свой род деятельности. На Никольскую я разозлился до тошнотворной ясности, пульса в висках. До остервенения. Воздух саднил холодом в горле. Это с самого начала было бесчестно и рисково по отношению ко всем участникам Death Breath. А ещё во многом объясняло наклонности девки. У Никольской были задатки стервозной соблазнительницы, от удушающих щупалец которой не увернёшься без последствий. Её манеры содержанки я разглядел при первой же встрече в баре — жаль, что сам не догадался проверить. Я был настолько взбешён и разочарован, что хранил позорное молчание, не отвечая ни на один адресованный мне вопрос. Разочарован вдвойне! Зная, что, помимо подпорченного релиза, ей удалось меня поцеловать. Так ещё гаже. Комментарии активистов-моралистов в блоге только подогревали разрастающуюся ненависть. — Господин, что думаешь делать? — донеслось до моей вредоносной ауры. Злобно глянув на Дрона, я захлопнул комп, сунул его подмышку и потащился к лестнице. Ничего! Ничего я не буду делать! Так ей и надо. Пускай нарёвывает за все свои выходки. За желание нажиться! За сказочно мизерный интеллект и бесстыжие попытки соблазнить Господина. За причинённый моральный ущерб! А ещё занудой на интервью притворялась… Дура. Уже на входе в свою спальню я застопорился, прислушиваясь к их шепчущим хриплым голосам. Как всегда, дверь в комнату Никольской была приоткрыта — в её манере не беспокоиться о том, чтобы оказаться застигнутой в неудобном положении. А я почему-то никогда не упускал возможности удостовериться, что девка одета. Моя рука плавно доползла до бочины, и я облокотился о косяк, жадно вслушиваясь в диалог. На полу, у ботинок лежала полоса света от ночника, включённого в её спальне. Изнутри раздался Муратовский гипнотический бас, рассыпавшийся на щепки по всему этажу. Это вынудило меня с силой сомкнуть челюсти. — Я могу понять, какого это… — прогудел он, но дальше было не разобрать. — Но наси… Что ты бл*ть там понимаешь? — Они хотели мне добра, — донесся спокойный шёпот девчонки. На удивление, Никольская угомонилась. Голос был проплаканный, осипший, но собранный. Наверное, я разочаровался трижды, когда понял, что Ванечка сумел оказать ей поддержку — лучше бы он помог ей потуже затянуть петлю на шее. То, как эти двое переговаривались звучало слишком интимно. — Наверное… Это странный способ позаботиться о своём ребёнке. О ребёнке? О чём речь? Я непонимающе насупился, до хруста сжав крышку ноутбука. Стоило зашевелиться, у меня зашуршала и кожанка, а за дверью сделалось подозрительно тихо. — Эй, Лёнчик, ты чего подслушиваешь? — раздался громкий беспардонный шёпот у моего уха. Сука! Только не сейчас! — Пошёл ты нах*й! — обернулся я на басиста и беззвучно на него наорал. Чуть не замахнулся компом по его лбу и кисло сморщился. Какой позор… Андрей остался в коридоре, а мне пришлось тут же запрыгнуть в спальню Никольской. Эти двое сидели на кровати. Ева — вместе с ногами, закутавшись в одеяло. Его футболка на плече и шее промокла от её слёз, а сама девчонка уложила на Муратова голову, безостановочно кусая губы. Я замешкался, как школьница. Забегал взглядом по комнате, по разбросанным по полу пузырькам и опустевшей тумбочке, лишь бы не заглянуть в её припухшие красные глаза. Я будто застал их трахающимися… — Ева всё объяснила, — откашлялся Ванечка и пришибленно попытался отодвинуться от девчонки. Никольская вся на нём повисла. Когда Муратов одёрнулся, она придержалась за его плечо и медленно распрямилась, делая вид, что задумалась. Подняла на меня непонимающий взгляд и только тогда громко зашлась кашлем. Я испепелял её, как будто девка была мне обязана собачей верностью, и не мог остановиться. Это было слишком похоже на нечто, не оставляющее меня в покое семь лет. Во рту появился солоноватый привкус. Я понял, что прикусил себя за язык. — В восемнадцать лет её насильно выдали замуж родители. За богатого дедулю, чтобы обеспечить Еве связи и будущее, — с трудом оторвавшись от её остекленевшего, чисто вымытого от грима лица, я перекинулся диким взглядом на Муратова. Я просто чувствовал, что со стороны стал похож на невменяемого психопата. — Он ей изменял, избивал, — всё менее уверенно перечислял Ваня, опустив взгляд на мои сжавшиеся в кулак пальцы. — И вот. Ева продержалась с ним полгода, а потом сбежала в родной Питер. Я ошарашено забегал взглядом по комку одеяла, в которое Никольская зарылась вместе с лицом и душещипательно заскулила. Из-под груды складок торчала только её ладонь, а ногти зацарапали матрас. Она страдала, как раздавленная букашка… — Савицкий! Как ты ей поможешь? — буркнул Муратов, выводя меня из транса. — Ты же сделаешь что-нибудь? В этот момент я думал лишь о том, что журналист промахнулся. Возомнил себя палачом, выставляя людей только в выгодном для него свете во имя сенсации. Не потрудился разобраться до конца, возможно, хотел доказать, что справится без фотографий, предложенных мной. Я его подтолкнул к этому. Но ведь я и подумать не мог, что эта вертихвостка тоже покалечена своими нерадивыми предками… Муратов долго смотрел на её перекорёженную руку и дотянулся своей ладонью. Девка тут же выкарабкалась пальцами и сжала его, продолжая реветь. Из него получилась классная жилетка для слёз. А из меня нет… Интересно, как на это отреагировала бы его ненаглядная Виолетта Сергеевна?