Господин Разрушитель

В студии без конца пахло кофе и энергетиками, не выключалось едва слышно гудящее оборудование. С выпуском альбома мы укладывались впритык. Я прописал все вокальные партии, сидел вечерами с Юрой за сведением. Нервничал. Некоторые моменты с бас-линией пришлось перезаписывать. Андрюха намаялся, но мы добились от него нужных акцентов, а заодно жалобного воя, умоляющего оставить его в покое. Во вторник мы с басистом развеялись, выбрались на интервью — я повторил свой фокус с шантажом, но ни одна фамилия в списке организаторов не совпала с теми, что я добыл на шоу Бастера. После всплывшей сплетни его рейтинги скакнули, хотя вряд ли это была заслуга его посредственного интервью. Он должен был благодарить Мисс Кисс — она устроила полнейший диссонанс. Навела шухер во всей музыкальной тусовке. В студии отмолчалась, этим же днём её узнали, как коварную содержанку, и начали пересматривать интервью, а потом, после опровержения, кинулись сострадать. Всю неделю сингл висел в топе на первом месте, и я должен был признать, что это с Death Breath случилось впервые. А источник сплетни, обернувшейся нам на пользу, поджал хвост и притих. Я чуть не с пеной у рта заходил к журналисту в блог почитать комментарии. Всё надеялся, на придурка низвергнутся гневные тирады, чтоб он в них захлебнулся. Но аноним отделался лёгкой хэйтерской волной дерьма, не доставшей ему и по щиколотки. Феноменальная способность всплывать сухим из гущи проблем, что он заварил! Говнюк не имел права оставаться в выигрыше. Меня это устраивало! Он должен был расплатиться за свою крысью натуру сполна! Из-за анонима на последнем интервью нам с Андреем пришлось отбиваться по большей части от вопросов про Еву. Наше с ней сотрудничество чуть ли не перекрыло новость о новом альбоме. Мы с басистом были подготовлены и терпеливо объясняли на публику всё, что знали, чтобы обеспечить девчонке стабильное психологическое состояние. Её саму — берегли, не позволяли вступать в переписку с антифанатами. Я, несмотря на запись и эпопею с оргами приближающегося феста, предложил Еве даже дать мне доступ к её личной странице, чтобы я мог сам вести её оставшиеся дни до концерта. — …Скинешь пароль, отсортирую сообщения, по максимуму отвечу. Тебе не придётся в это вникать, — устало вздохнул я, отхлёбывая из кружки остывший и горький кофе. В левой руке я держал приспущенные наушники, а сам наблюдал за частотами на экране, что настраивал Юрген. Девчонка, сидящая позади, на диване, долго хранила молчание, пока в одном ухе звенели тарелки с бочкой. Пришлось обернуться. — Нет, — отрезала Ева, дождавшись моего нескромного взгляда, и скрестила на груди ручонки. Сегодня она заплела две косы, а из всего многообразия своих пошлых блузок выбрала самую невзрачную. Если можно так назвать верх, держащийся на одних сомнительных шнурках. Соблазнительно. Когда Киса категорично отказалась от поддержки, меня глубоко пробрало негодованием. Я набрал воздуха в надувшиеся лёгкие и растерянно уткнулся взглядом в её спортивные кроссовки. То вешалась на шею с поцелуями, то рычала, как цепная собака. С момента нашего последнего разговора, Ева вообще вела себя отстранённо по отношению ко мне. Может, и глупо, но это выбешивало! — Не выёживайся. Мы можем внести дополнения в контракт, где я обязуюсь не разглашать твой пароль. Ты же знаешь, что мне можно доверять? — я споткнулся на последнем чужеродном слове, чуть застрявшем в горле, и кашлянул. Вспомнил, как предложил анониму её голые фотографии и почувствовал, что взгляд, остановившийся на её суровом личике, остекленел. — Больше ничего я с тобой подписывать не собираюсь! — капризно выдала Ева, облокотилась о колени и осторожно дотронулась подушечками пальцев до губ. У меня почему-то заскреблось в груди. Заныло так, что я не мог отвернуться к экрану, наблюдая за девчонкой. — Не переживай, Господин от всех певиц в коллективе быстро избавляется. Ты дольше всех продержалась, — бездумно забубнил Юра, клацая по мышке. — Он ещё и помощь тебе предлагает, с ума сойти. Цени! — насмешливо хохотнул он. Ева потеряно смотрела на прозрачную дверь в комнату, но никчёмные реплики звукаря явно влетели в её навострившиеся уши. Это прозвучало не кстати и грязно. Добавить мне было нечего. Я просто смотрел, как она мучается явно тяжелыми, мрачными мыслями, оставив меня с гордым отказом. Постепенно разгорался изнутри претензиями, выстраивая в башке спор, который мог бы состояться между нами без посторонних. И думал. О том, что если отпить сейчас холодный терпкий кофе и приникнуть к её губам на этом диване, получилась бы волнительная ночка. По периметру стен светили розовые нейлоновые лампы, как в стрипбаре. Только обстановка была домашняя. В моих штанах неконтролируемо дёрнулось... Поймав себя на этой картинке, я пораженно открыл рот и сжал его в полоску. Девчонка лупила на меня взглядом, а когда я очнулся, опустила его в пол и убрала руку ото рта. В студии послышались отдалённые шаги. Затем они усилились, пока, наконец, кто-то не спустился с лестницы. Из-за косяка выглянула кудрявая голова Муратова. — Ты закончила? — раздался хриплый бас, от которого у меня истерично дрогнула в руках кружка. Остатки кофе выплеснулись, кажется, мне на брюки, и я, чтобы не подавать вида, не издал ни звука. Отвернулся от дивана, бегая обожжённым взглядом по луже на столе, и прикусил губу. — Да, — уверенно бросила девчонка. — Тогда пошли на веранду.