Господин Разрушитель

В автобусе, наконец, тронувшемся с места, сонный, не соображающий коллектив смотрел на нашедшегося Юдина, как на приведение. Когда Никольская вскочила с постели, торопливо растирая себя по лицу, я обратил внимание, как мерзотно она затряслась от счастья. — Где ты был? — зашевелила губами девчонка, убирая с бледного личика пряди. Зомбированный мыслями Муратов отогревался в одеяле. Пил чай, в который плеснули коньяк, и маниакально ухмылялся. Напрягал меня как никогда. — Я дышал свежим воздухом. Сделал небольшую «пробежку», кажется, до Софьино? Прогулялся по лесу, — непринуждённо захрипел он. Да уж, странный парень. — А потом Савицкий додумался извиниться, пришлось возвращаться. Пришлось? Прозвучало это насмешливо и неестественно. У него явно состоялся телефонный разговор поважнее, поскромничал просто. Так что, Лёша с Виолеттой по всем моим гнидским подсчётам уже успел расстаться. — Господин… Извинился перед тобой? — драмер достал руку из кармана кофты на животе и почесал подбородок. Ехидно хохотнув, Лёша обернулся в мою сторону и загадочно пожал плечами. Я поперхнулся. Нет, такого не было! Я просил вернуться, пытался поддержать так, как только умел Господин притворяться человеком… Но извиняться?! За что? Он брешет. Я искоса проследил за его неузнаваемой мимикой. — Мы очень испугались за тебя, — бледно заговорила Ева. — Это как-то странно, сбегать от группы… В лес. А если бы с тобой что-то случилось? — Не случилось же?! — злобно зарычал он на Никольскую. Хах! Вот это номер! Девчонка просто обомлела, чуть не подавившись воздухом. Заткнулась и переметнулась в мои наблюдающие глаза острым, вонзающимся взглядом. Искать объяснение поведению Муратова на моём лице было бесполезно, она же понимала? Я не сдержал ухмылки. Если теперь Ванечка будет отталкивать Никольскую, то я даже счастлив, что всё так сложилось. И никаких отвлекающих факторов на работе. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Я… Рад, что ты получил сообщения и успел вернуться. Больше не уходи, л-ладно? — недоверчиво осмотрел я Ваню через прищур. С психом в группе было бы трудно совладать. Надеюсь, мы стали свидетелями единичного срыва. — И желательно отвечать на звонки своих коллег, — нравоучительно добавил Юрген. — На хер ты игнорил нас? Мы вообще-то за тобой побежали. А ты, значит, в лесу прятался? Волчара долбанный! Сквозь расползающуюся по лицу улыбку Муратов поморщился. — Знаете… Не выйдет. Я выкинул телефон. А ходить за мной не советую, если боитесь проклятий. В салоне автобуса наступила оглушительная тишина. Все настороженно переглянулись между собой, и их подозрения какого-то чёрта теперь сквозили во взглядах, обращённых на меня, чуть осевшего от неловкости. Группа быстро нашла источник проблемы в Господине. А Ванечка всего лишь изучил матчасть на отлично — забавно, что применял в такой неловкий момент. Ну, приписывала жёлтая пресса Юдину увлечения оккультными практиками. Это всё ерунда, не было у музыкального композитора времени пентаграммки мелками рисовать. Я чуть не хохотнул, глядя на вытянувшиеся лица взрослых мужиков. Как будто даже Андрюха забыл о подмене и обосрался, но Лёша зря им угрожал. Понимаю, в нём кипела злоба… Мобильник уж точно был ни при чём. — Зачем телефон выкинул? — буркнул я, глядя в его безумные, бледно-голубые глаза. Муратов горько ухмыльнулся. — Чтоб ты больше не писал мне такие идиотские сообщения, Савицкий! Я тебе не девка по вызову! Ясно… Мне всё стало ясно. Он разосрался со своей Вилкой и срывал злобу на шокированных окружающих. Был просто вне себя! Объявил бы сразу, что расстался со старухой, все готовы были понять, утешить. Но Ваня предпочитал выражаться так, словно в него вселился реальный Юдин. От этой догадки даже не хотелось хамить ему в ответ. Придётся терпеть Юдинские выкрутасы, как и раньше. Мы, разочарованные его возвращением в таком неудовлетворительном состоянии, молча разошлись по койкам. Лёша рухнул на свою не расстеленную кровать, лицом в подушку и долго не шевелился. Наверное, хотел задохнуться. Я беспокойно за ним следил, пока гитарист не отвернулся к стенке, а потом и меня сморило сном после всех пережитых за день потрясений. Из раза в раз мне снилось, как я захожу в комнату брата в родительской квартире и застаю Никольскую вместе с Муратовым.

***

В зале клуба было опаляюще жарко. Голые содрогающиеся руки тянулись к подмосткам, теряясь то в ослепительных вспышках телефонов, то в пожирающей черноте. Софиты роняли свет на фанатские раскрасневшиеся лица, отчаянно визжащие выученные за сутки тексты. Балкон был битком облеплен слоем девушек и парней, выстроившихся вдоль перилл, несмотря на наше значительное опоздание. По груди и перепонкам бил бас, внутри даже в перерывах между песен чувствовался приятный тремор. Здесь, на Рязанской сцене было безопасно. Далеко от столичного анонима, теряющего на периферии своё влияние. Личные проблемы оставались за кадром, тысячи глаз наблюдали за нами в ожидании зрелищ. Всех объединяла музыка. Даже меня и обижающуюся Никольскую. Под неприличные душераздирающие визги я стянул с себя футболку, оставшись оголённым по пояс, промокнул полотенцем горящее лицо. Коленки и участки кожи, что виднелись через разорванные джинсы, щипало от жара. Мисс Кисс уже выходила на сцену. Сегодня ей был уготовлен более броский, чем во время фестиваля наряд — брюки военного фасона и одна из её развратных блузок. Всё потому, что Никольская не допустила продюсера участвовать в выборе шмоток. И правда, обиделась… Как для меня стало сюрпризом её нахождение в тур-автобусе, так и для фанатов это оказалось полнейшей неожиданностью. Надо признаться, приятной. Толпа зашлась писком, стоило Еве выплыть из технической зоны на сцену, нежно приветствуя всех когтистой тонкой ручонкой. Я не представлял её публике. Сам засмотрелся. Никольская помахала в оживившийся зал, затем стала обходить каждого музыканта, тепло похлопывая по плечу и приобнимая, по-сестрински так. Андрюху, Гришу из-за установки, Дрона. Подплыла ко мне, стреляя желто-зелёными глазками, и, как ни в чём небывало, щекотливо провела рукой по дрогнувшей груди. Фанатки яростно завизжали — она позволила себе то, до чего не каждая могла добраться после концерта. Её томная улыбка ничуть не выдавала в девчонке неприязнь. При том, что Ева была отвратительной актрисой, как я понял на интервью, этот манёвр ей дался слишком легко. Но больше меня волновали мурашки, разбежавшиеся по шее, пояснице и рукам, в знойно горячем зале. Её прикосновение ещё чувствовалось на коже, когда Никольская стремительно удалялась к правой части сцены. Всё, как в кошмаре. Я вспомнил, что он — агрессивно себя ведущий, голубоглазый мерин с волнующе дребезжащей в руках гитарой — существует. Выдавив ухмылку, я бросил вскользь взгляд на Муратова, что низвергал этим вечером бешеную энергетику на публику. И задержал дыхание, когда руки Евы проскользили под корпусом гитары, прижатым к мужскому торсу.