***
— Авария? — Се Лянь переспрашивает помертвевшим голосом. Оперативник по фамилии Мо невозмутимо кивает: — Верно. Авария. Иногда у лифтов обрываются тросы и иногда в результате этого гибнут люди. Полиции незачем заводить дело по такому случаю. Однако потом следует еще один несчастный случай. И еще. И еще. Когда число погибших адептов Сяньлэ переваливает за десять человек, Се Лянь идет в участок, требует завести дело и, натолкнувшись на стену, повышает голос. — Юный господин Се! — Плюгавенький человечек вышагивает из кабинета Мо Лаоху. — Этот Тун просит вас соблюдать приличия, иначе дело придется завести уже на вас. Возможно, все эти чудовищные случайности в вашей школе произошли из-за того, что своим невежеством вы прогневили бога? — Бога? — Се Лянь переспрашивает хрипло. — Верно. Бога, — пронзительный прищур глазок-буравчиков из-под очков. — Быть может вам всего-то стоит помириться с этим богом и все пройдет? Принести ему пару добрых подношений. — …Они издеваются! — Се Чжэньюй нервно мерит комнату шагами, едва не рвет на себе волосы. — Продажная школа купила министра, а он — полицию! Се Лянь гипнотизировал пол и методично думал. Пока они не сдадут Цзюнь У Сяньлэ, их адепты продолжат умирать. Обратиться в полицию не получится, через министра Тун Цзюнь У пристроил на теплое место опальный клан Мо. В благодарность тот будет лизать ему ноги и покрывать любые преступления. — Мы не могли проиграть вот-так, — выходит сипло и жалко. Противостояние Сяньлэ с Царством Небес еще не началось, а последнее уже выиграло, совершив незаконный ход. — Мы и не проиграли, — Се Чжэньюй отвечает жестко, глядит на сына сурово. — Царство Небес еще даже не видело нашу контратаку.***
Турнир на стадионе шел своим ходом, Се Лянь сидел на корточках у автомата и шмыгал сопливым носом, кутался в свитер. Дождь все же довел его до простуды. Tsingtao или Snow? В мозгу скрипела мысль, что Хун-эр может учуять запах пива, но Се Ляню было слишком плохо. Мо Лаоху орал так, что рвались перепонки, уважаемые господа недоумевали и качали головами. Се Ляня аккуратно выпроводили со стадиона. Tsingtao, Snow или Хун-эр? Пальцы набирают телефон медленно, цифры почти стерлись из памяти. — Се Лянь? — Голос Фэн Синя звучит пораженно, сходу срывается на взволнованно-собачью радость. — Все хорошо? Ты долго не звонил и нам не отвечал, мы с Му Цином почти купили билет в Шанхай… — Я тоже рад тебя слышать, Фэн Синь, — Се Лянь отвечает слабо, — Со мной все хорошо, просто немного устал. Вы получили бокен? — Се Лянь не имел денег на достойный свадебный подарок, потому отдал фамильную ценность. — А…Эм… — Фэн Синь на другом конце смущенно запинается. — Получили. Му Цин сказал, что он… э-э… хороший. Очень хороший…! Се Лянь, я болван, забудь пожалуйста, что я сказал. Спасибо за бокен, правда. Мы только после поняли, что он из арсенала Сяньлэ, обещаем использовать только в бою! И ты звучишь сипло, не заболел? — Рад, что вам понравилось, — Се Лянь игнорирует последний вопрос, обессиленно приваливается к стенке. — Фэн Синь, пожалуйста, поговори со мной о чем-нибудь. Хочу послушать что-нибудь хорошее. — Эм… Хорошо, — по тону друга Фэн Синь понимает, насколько тому плохо. Подходит к просьбе серьезно, использует повседневный тон. — Мы с Му Цином так и не договорились на счет общей одежды на свадьбу — он хотел традиционные одежды, но хэй, мы живем во Флориде. Меня бы тепловой удар хватил в этих многослойных тряпках! Короче, за пару дней до церемонии мы подрались, к алтарю шли в синяках и разных нарядах — он в своем «одеянии дракона», я в рубашке. Ты бы видел лицо священника… Хотя хэй, ты видел — мы заспамили твой Weibo фотками! Речь Фэн Синя доносилась приглушенным, веселым эхом. По приезде они думали завести собаку, но первые пару лет у Сяо Ву будет для них слишком много работы. Му Цин после свадьбы сказал, что хочет ребенка. Фэн Синь сперва выпал в астрал, а потом дело кончилось скандалом. Типа, суета с мелким могла бы быть веселой, но они даже собаку сейчас завести не могут! В остальном жизнь вертится своим чередом. Позавчера на базу Дрейка проник лазутчик из Сточных Крыс, но Фэн Синь не поспел на перехват — Му Цин уже приласкал Крысу по макушке чековой книгой. И как же печет чертово солнце! Как поджарить человечину во Флориде без сковороды и костра? Просто — надеть на человека бронежилет! — Кстати, у Сяо Ву все еще вакантно место… — Фэн Синь, — только повеяло призрачным облегчением, и Се Ляня снова прикладывают по голове реальностью. — Я серьезно, Се Лянь. Тебе плохо там. Нам с Му Цином страшно за тебя. Хотя бы попытайся, поживешь у нас, если не хочешь работать у Сяо Ву, найдем тебе место в… Бам, бам, бам — Се Ляня прикладывают по голове реальностью. Реальностью, где он несостоявшийся человек, за которого друзьям приходится впрягаться из жалости. — Хэй! — Кто-то небольшой и юркий выдергивает трубку у Се Ляня из рук. Тот оторопело оглядывается. Юноша — лет четырнадцать на вид, фиолетовые одежды Цзян, красная ленточка в черном хвосте — зайцем отпрыгивает на безопасное расстояние. Серебро в глазах сияет смело, с вызовом. Как ни в чем не бывало, воришка подносит трубку к уху. — Твой друг, вроде, хотел, чтобы ты подбодрил его, нет? Вместо того, чтобы тащить от проблем, лучше пожелай ему порвать их к Янь Вану! Давай, друзья наследного принца не могут быть унылыми тюфяками! — Провозгласив спич, юноша улыбается лихо — смотри, как я его! Протягивает телефон Се Ляню. Повисает минутное молчание. — А. Эм, — Фэн Синь ошеломлен не меньше Се Ляня. — Тогда… Се Лянь. Как этот тип сказал, я твой друг и хочу тебе добра. Ты можешь попросить нас с Му Цином о помощи в любое время. Но если ты хочешь надрать продажные задницы сам, — Фэн Синь собирается с духом и кричит: — Банза-а-ай! После отбоя Се Лянь пытается угадать личность подбоченившегося юноши. В живых чертах угадывается что-то смутно знакомое. Перед глазами проносится воспоминание трехлетней давности — лотосы Цзян, из-за спины главы клана на ринг восхищенно глазеет любопытный, мелкий мальчишка. — Цзян Усянь, сын главы Цзян? — Ва! — Тот испуганно сжимается, бегает глазами по холлу. — Только при мадам Юй меня так не назовите! Вэй, Вэй Усянь! Вэй Ин! Этот рад познакомиться с главой Сяньлэ! Ох. Этот юноша разве не слышал о «кадровых перестановках» в Сяньлэ? — Этот Се сожалеет, но он больше не… — Глупости! — Вэй Ин возмущенно обрывает — не вешай мне лапшу на уши! — Вы единственный среди тех хиляков из Царства Небес, кто достоин управлять Сяньлэ! И я пришел не просто так. Помните турнир три года назад? Вы пообещали, что если я попаду в состав соревнований, дадите мне частный урок! Кажется, он действительно обещал что-то такое — слишком настойчиво мелкий ураганчик вился у него под ногами. Но разве Се Лянь все еще достоин того, чтобы учить других, когда сам потерял Сяньлэ? Глубокая неуверенность грызла его еще во время уроков с Хун-эром — не получалось посвятить себя делу полностью, отрешиться от угнетающего «не достоин». Слишком великая ответственность. Хотя, Вэй Ин ведь не просит стать его учеником — просто дать один единственный урок. В прошлом Се Лянь был не только ведущим бойцом Сяньлэ, но и наставником старших офицеров. И, если честно, он скучал по любимому делу. — Хочу уметь сражаться с тяжеловесами! — Вэй Ин провозгласил свое желание. Хо. Се Лянь прошелся по изящной, гибкой фигуре оценивающим взглядом. Мышцы упругие, хорошо поставлен центр тяжести (занимается акробатикой?), а прыжок назад был осуществлен так, словно Вэй Ин заранее рассчитал точку приземления. Отличные параметры как для скоростного аналитика легкого веса — такому подошло бы волчком кружить по полю боя и точить выносливость противника точечными атаками. Но Вэй Ин ведь имел в виду, что хочет победить тяжеловеса, самому став тяжеловесом? — Вэй Ин, почему именно тяжеловесы? — Ну, — тот поскреб в затылке, — когда дерусь с ними, чаще всего проигрываю. Обычно, я беру противника скоростью и это прокатывает, потому, что я быстрее. Но со шкафообразными вышибалами так не получается — им все мои тычки как слону дробина. Я пробовал заниматься тяжелой атлетикой, но эффект так себе. Хм. Се Лянь задумался. Попытка перейти из одной лиги в другую мало что дает, основные характеристики тела не изменить. Должен быть другой путь. — Вэй Ин, — Се Лянь плавно перетек в боевую стойку. — Попробуй победить меня. Просить дважды не пришлось — сверкнув серебром, сиреневый волчок закружился вокруг него ураганом. Тычок в незащищенное горло у артерии, в спину по точке схождения позвонков — хороший глазомер, но действительно слишком слабо. Однако что если сменить обстоятельства? Бах! — Се Лянь отправляет Вэй Ина ногой в потолок. Вниз никто не падает — уцепившись за увитые проводами балки, волчок застывает, серебро сосредоточенно пульсирует. Сейчас что-то будет — Се Лянь понимает, когда распутанные провода вздымаются и бьют по полу на манер хлыстов. Вэй Ин учится с поразительной скоростью — спустя минуту Се Ляню приходится молнией лавировать от искрящих проводов-хлыстов и петель-ловушек. Будь он менее маневренным, уже попал бы под удар. Но важно вовремя спустить щегла с небес на землю. Рывок — не успевший выпустить провод Вэй Ин с рваным воплем приземляется на Се Ляня в кучу малу. — У тебя очень быстрый ум, — Се Лянь легонько тыкает Вэй Ина по лбу указательным пальцем. — В этом твоя сила. Выбери оружие, для которого сможешь придумать наибольшее число комбинаций и заставь противника запутаться. Кстати ты очень хорошо обращаешься с веревками. — О, просто позавчера мадам Юй бросила меня в линию электропередач. Она всегда придумывает для меня самые интересные тренировки! Се Лянь тупо застыл с открытым ртом. Ох. У этого ребенка необычный механизм избегания психологических травм. — Спасибо за урок, грустный гэгэ! — Вэй Ин задорно машет ладонью, убегая на стадион. — Следующий бой мой, после сразимся еще раз? За секунду в голове Се Ляня проносится очень много мыслей. После тренировки с Вэй Ином он чувствует себя… отдохнувшим? Будто застоявшийся, пересушенный водоем был разбрежен потоком дикой речушки. Се Лянь действительно отвык от того, что больше всего любил в Цзянху — передавать знания, наблюдать за ростом буйных, юных ростков. Складывая ладони рупором, он испытывает радостное, щемящее предвкушение: — Угу! Обязательно сразимся! Се Лянь крутится у лавки с закусками для спортсменов. После боя Вэй Ин наверняка устанет, перекус позволит ему восстановиться. Можно взять состав из протеина и аминокислот — последние ускорят производительность. Но стиль Вэй Ина основан на беге — значит, обезвоживание будет беспокоить его больше, чем усталость. Взять изотоник? Хорошая идея, но, — Се Лянь морщится в раздумьях, — Вэй Ин не выглядит как кто-то, кому понравится пить скучные спортивные добавки. Дилемма… В конце концов Се Лянь берет две тапиоки. Беленькую, на пол стакана — себе, ярко-алую, клубничную, с изогнутой в спираль трубкой — Вэй Ину. Питательная ценность так себе, но один пляжно-радостный вид уже заставляет облизываться и вырабатывать серотонин. Может, купить и Хун-эру стакан? Тот не показывал любви к сладкому, но возможно, он просто никогда его не пробовал. Отлично — Се Лянь определенно должен вознаградить малыша за старания в Биньхае! Се Лянь понимает, что что-то не так, когда входит на стадион. Люди суетятся, кто-то зовет врача, кто-то, побледнев, сидит и не сводит застывшего взгляда с ринга, откуда-то бегут медики с носилками. Одновременно шумно и очень тихо. Растерянный, Се Лянь пытается разглядеть, что происходит за мельтешением спин, поднимается выше по рядам, в ложу Сяньлэ — и расширяет глаза. — П-побеждает… глава Мо, — диктор объявляет с заминкой. — Ха! — Мо Лаоху выгибает грудь колесом, с вызовом оглядывает трибуны. — Этот Мо не против поединка с любым противником, но неоперившиеся юнцы должны знать свое место! Принадлежность к уважаемому клану не дает молодежи права попирать принцип уважения старшинства! Этот Мо — честный человек, если за свою победу ему придется терпеть притеснения со стороны Цзян, то этот готов! В расходящемся сетью трещин кратере валяется что-то красно-сиреневое. Маленькое, изломанное, оно выглядит так, будто было мощнейшим ударом вбито в ринг. Вокруг какие-то обрывки — обычные ленты для волос, сплетенные в длинный канат. Вэй Ин все же внял совету Се Ляня. С ринга уносят носилки, глава Цзян быстро что-то говорит главе Вэнь, но тот едва поворачивает голову — на лице выражение досады. Мо Лаоху орет что-то и бьет себя кулаком в грудь, люди шумят, а оглохший Се Лянь стоит, как идиот, с простудно-сопливым носом и двумя стаканами тапиоки. Сяньлэ диктовало Цзянху четкий регламент допустимых повреждений. Соревнующиеся должны быть из одной возрастной и весовой группы, поединки взрослый/ребенок допустимы только в целях демонстрации полезных приемов, в случае травмы, угрожающей жизни участника, поединок прекращается. После падения Сяньлэ регламент раздробился между предпочтениями клана Вэнь и Долины Призраков. До той степени, что теперь подросток может выйти против взрослого мужчины, а тот может избить его до полусмерти и победить на законных основаниях. — Подержи-ка, — когда последний боец от Сяньлэ собирался выйти на ринг, Се Лянь сунул ему в руки тапиоку, оттолкнул плечом. Софиты светят медицински-бело и ярко. Когда Се Лянь как был — сопливый, в растянутом свитере — чеканит ринг шагом, воцаряется глухая тишина. Зрители, судьи, Мо Лаоху — все и каждый глядят на него с одинаковой степенью оторопи. — Ху Цзиянь отозвал свою кандидатуру, вместо него от школы Сяньлэ сразится этот, — собственный голос отдает непривычной сталью. — Имя Лянь, фамилия Се. Мо Лаоху приходит в себя первым, подбоченившись, язвительно усмехается: — Этот Мо сказал, что не против поединка с любым противником, но он не трогает чужие подсти… — реплику прерывает сдавленный хрип — дробящий удар коленом приходится громиле промеж ног. Рывком поднять голову за волосы, воздеть ногу, рубящий удар пяткой по макушке — оглушенное тело врезается в ринг. Се Лянь на корточках присаживается сверху, до хруста заламывает руку в тигрином кимоно. Пока Мо Лаоху что-то жалко хрипит, цепкими пальцами обследует мышцы, прощупывает кости. — У тебя сильные мышцы и широкая кость, — щуп-щуп, — даже слишком широкая. Такое телосложение можно получить, занимаясь тяжелой атлетикой, но у атлетов гораздо лучше с гибкостью — а ты деревянный, будто палку проглотил. Если не атлетика, — холодный янтарь сузился в тонкую щель, — то допинг. Когда Мо Лаоху рывком переворачивают на спину, тот успевает издать единственный рванный вопль — а потом ему в лицо впечатывается дробящий удар. Под подошвой ботинка кости хрустят, как печенье. Бах, бах, бах — удар за ударом, каждый по весу сравним с броском наковальни. Побледневшие зрители беззвучно таращатся, а Се Лянь все вбивает Мо Лаоху головой в ринг. В какой-то момент, схватив за грудки, отлепляет грузное тело от земли и, издав звериный рык, прокручивает петлей, швыряет в трибуны — туда, где расположился клан Мо. Люди валятся бестолково, как кегли в боулинге. — Побеждает Се Лянь от Сяньлэ, — в мертвой тишине Се Лянь озвучивает холодно и отстраненно. — Новые правила — статья тринадцать, параграф четыре — гласят, что участник, победивший в одном бою, может вызвать двукратное число новых противников и повторять процедуру, пока не проиграет сам. Этот Се вызывает клан Мо. — …А это не слишком? — кто-то на трибунах спрашивает с сомнением. — Но все по правилам… Схватив за волосы, Се Лянь бьет лбом о лоб двоих увальней Мо — звук такой, будто раскололи гнилой орех. Вспотевший в теплом свитере, взбешенный и стремительный Се Лянь не похож на наследного принца, даже на человека не похож. Похож на человеческую шкурку, которой овладела свирепая демоническая тварь из глубин Диюя. — Навалищесь кольшом! Эшот хиляк усхал, бейще шкопом! — Мо Лаоху с месивом вместо лица отчаянно шепелявит откуда-то из угла ринга. Се Лянь действительно устал — допинга наглотался не только Мо Лаоху, но и все адепты, которых он притащил на стадион. Двадцать бесполезных туш и ни одного достойного бойца — тупой силы хватит, чтобы завалить середнячка, но и только. Пытаются давить числом, носятся, как куры с отрубленными головами — а Се Лянь свирепеет все сильнее. Он один против двадцати — и он всего лишь устал. Тактика, командная работа, боевой этикет — ни один Мо не показал даже отдаленного знакомства с дисциплинами. Да как этих убогих на ринг пустили?! Допинг не проходит для организма бесследно — немного разозлить, заставить побегать и когда сердце у жулика начнет биться, как у загнанной землеройки, отправить в нокаут. Перекинув кого-то прогибом — тц, хватит орать, свинья, сам же плел о том, как силен и стоек клан Мо. Раздавить сустав в чьей-то ноге — звук хруста костей уже не впечатляет. Прихватить за горло Мо Лаоху. Тот хрипит, синеет — и вместо того, чтобы как-то применить свои мускулы, бесполезно дергается. И эта перекачанная немочь победила Вэй Ина. Вэй Ина, который заслуживал умелого противника, заслуживал учения. Вэй Ина, который просчитывал ходы, старался и горел боем. — Твое «искусство» бесполезно и вредно, — пересушенный, хриплый голос, из которого гнев выжег жизнь. — Оно никого не вдохновляет. Оно ломает детские мечты. Все, что ты делаешь — обливаешься позолотой, чтобы казаться лучше самому себе. Потому что сам знаешь, что ты — ничтожество, — Се Лянь сильнее сжимает пальцы. В глазах Мо Лаоху загнанный ужас. — Не то, что с молодым господином Вэй — ты даже со мной на одном ринге стоять не достоин. Прежде, чем Се Лянь успевает добить Мо Лаоху, сзади на них скопом бросаются уцелевшие Мо. Бах — вместе они валятся в кучу малу. Все до того неловко, что Се Лянь даже гнева не ощущает. Это у них такая контратака? — Глава, мы его держим, бейте, пока не вырвался! — Се Ляня вздергивают, руки держат в тисках. Мо Лаоху кое как поднимается на подрагивающие ноги. — Хе… Хе… Эшот Мо говогил, что побежа сопуштвует шолько иштинному мужу! Да как ты… — Эшот… — Задолбал! — Рев гонгом разносится по стадиону. Хрясь — Се Лянь врезается лбом в лоб Мо Лаоху. В немой тишине тот закатывает глаза, падает навзничь. Се Лянь не останавливается. Хрясь, хрясь, хрясь — Мо, державшие его руки, не успевают уворачиваться от атак головой. В полусознании Се Лянь стоит среди тел. Раз, два, десять и еще столько же лежит сзади — вроде бы верно? Или было больш… Се Лянь не успевает додумать мысль — подкравшийся сзади Мо бьет его по затылку. Пялится на заваливающееся тело, сам не веря в успех. — Хе… Это победа за кланом Мо! З-за младшим адептом Мо, Мо Хуаем! С-слышишь, Цзянху?! Этот воздал клеветнику! — Истеричный смех прерывает звучный «тюк» — тело Се Ляня, качнувшись, заваливается назад, затылком врезается в беззащитный лоб Мо Хуая. Тот закатывает глаза — бессознательные, оба валятся на ринг. …Се Лянь приходит в себя от шума. Песни, тосты, звон чашек — мутные звуки торжества доносятся откуда-то из другого помещения. Голова гудит, как с глубокого перепоя. Болезненно простонав, Се Лянь хрипит, пытается позвать на помощь. В хмари окна видит верхушку фонтана Bellagio Shanghai. — А. Очнулся, — раздраженный женский голос — кажется, Лю Сянъи, холодная гладь стакана. Се Лянь жадно припадает к воде. — Ты вывел Сяньлэ на ничью, потому бросить тебя там, на ринге, было бы неблагородно. Можешь забрать объедки, когда закончится вечеринка. Крадясь к выходу из отеля, Се Лянь гадает — вечеринка в честь чего? В честь того нелепого недоразумения на ринге? Или Цзюнь У просто рад, что наконец-то попал в «закрытый клуб»? Перед лифтом замечает приоткрытую коморку. О. Низкий столик, кучка опустошенных чаш из-под вина, швабры в углу. Прикладывающийся к очередной чаше Цзюнь У не выглядит счастливым — спина сгорблена, волосы в беспорядке, под глазами глубокие, мрачные круги. — И как? Стоило того? — Се Лянь интересуется с глухой злобой. Давай, скажи — этого ты хотел? Выжить из Сяньлэ все доброе и вечное? Стать стервятником в стае? Если да, то хэй, план удался, какого черта ты грустишь, как побитый неудачник? Цзюнь У бросает на Се Ляня взгляд, в котором, если достаточно тронуться умом, можно разглядеть понимание. — Господин Се, я не врал, что хочу покорить Цзянху. Я готовился. Планировал. Мечтал, — Цзюнь У залпом осушает горькую чашу. — Тот балаган снаружи доложен был быть торжеством в честь моего дебюта. Но кому, как не вам понимать, что не все в жизни идет так, как мы хотим. — Покорить Цзянху можно, лишь став частью Цзянху. Обучая детей бою и выдержке. — Се Лянь неприязненно скалится. — Ты хотел потешить свое эго. И только. Створка фусума хлопает о косяк, Се Лянь оставляет Цзюнь У одного. Со хмурого неба накрапывает, вечереет. Турнир Цзянху длится пять дней, но у Се Ляня нет желания задерживаться дольше, чем уже. Автобусы у стадиона поднимают колесами каскады брызг. Се Лянь ищет на табло свой номер, когда откуда-то со стороны его окликает знакомый голос: — Хэй, гжушный гэгэ! Шпащибо! Банжа-а-ай! — Забинтованный как мумия, Вэй Ин шепелявит с запалом, выглядывая из машины, вымахивает парой костылей некий знак. — Дурак, ты показываешь не банзай, а занбай! — Раздраженный подросток с пучком на голове настойчиво заталкивает того в машину. — А! — Спохватившись, Вэй Ин машет костылями в противоположную сторону. — Пжошти, гэгэ! На слежующем тужниже свяжу вщех швоими вежевками! Банжай, банжай! На душе у Се Ляня загорается солнечным бликом теплое облегчение. Он действительно боялся, что после сокрушительного поражения Вэй Ин может впасть в уныние, поддаться дурному примеру Мо. — …Хун-эр? — Се Лянь оглядывает того и видит слишком много свежих синяков. Хун-эр неловко прикрывает их, стягивая рукава пониже. — Г-гэгэ рано! На турнире что-то случилось? Если Хун-эр стесняется открываться перед Се Лянем, значит, опекун из него все еще так себе. Вздохнув, он опускается на колени, кладет руку на поджатое плечо. — Хун-эр, на каком этаже ты тренировался летать? — Тот вздрагивает, хочет возразить, но совесть не позволяет солгать. — На третьем, — признается, виновато отводя взгляд. — Но гэгэ, там было вовсе не опасно и рядом лежала гора мусора… Хун-эр зря старается — Се Лянь хочет провалиться под землю еще глубже, чем он. Не время плавать в унынии, надо обезопасить Хун-эра, вспомнить, как он составлял индивидуальные тренировки и… В голове щелкает. Он тренировал Вэй Ина по наитию. Тот пользовался пространством так, чтобы оно помогло ему победить. Похоже на то, как работает психокинез. Вэй Ин использовал талант к маневрированию через нити. А Хун-эру, который умеет управлять стихией и должен научиться плыть по воздуху, подойдет… — Хун-эр, ты когда-нибудь плавал в море?