RED 2.0

— Плотнее, — Вэнь Кэсин шепчет сухими губами, когда Се Лянь затягивает перевязь на вспоротой правой. Тело мальчика из Сюин лежит в шаге. — Вы должны управиться за… — Чжоу Цзышу прерывается, недоговорив — уклоняется от влетевшего в него стола. Старики Цзянху, оглядываются с оторопью — пытаются уложить в голове способность ничтожества Се метнуться по зале с такой скоростью. Янтарь горит Диюевым пламенем — расставь Чжоу Цзышу гребаные рамки и конец всему. Потому ни черта он не скажет. — Господин Се, вы применяете силу против служителя правопорядка? — Что вы, господин Чжоу. Этот неразумный просто метнул стол, а вы просто сели по траектории полета, — милая улыбка подрагивает гневом. — И кстати, господин Чжоу. Какого хрена? Чжоу Цзышу приподнимает бровь. — Даже преступник, чье деяние достойно смертной казни, имеет право предстать перед судом, имеет право на адвоката и подачу апелляции. А вы только что явились на банкет и убили ребенка на глазах толпы людей, в числе которых были старики и другие дети. Цзянху, как и НОАК, является боевой опорой КНР. Поясните нам, Чжоу Цзышу, глава Тянь Чуан, какого хрена вы убиваете членов Цзянху без суда и следствия, будто мы — гребаная мафия?! К концу речи Се Лянь почти сорвался на крик. Что-то такое рычащее, звериное — женщина ближе всех всхлипнула и, дрожа, ткнулась носом в плечо мужа. Чжоу Цзышу в ответ поморщился — сигареты кончились, скурил последнюю. Поднял на Се Ляня взгляд, какой бросают на таракана в чистой посуде — «черт, где тапок?». — Потому, что вы и есть гребаная мафия. И я разговариваю с вами на вашем же языке. Се Ляня немножко трясет. — Люди Цзянху были замечены в убийстве мирного населения? — Совсем недавно, — Чжоу Цзышу кивает. — В Cata Comb. Се Лянь немножко не знает, что сказать. Обговаривая с Вэнь Кэсином, как ввести Чжоу Цзышу в дело, он рассказал обо всем произошедшем в Cata Comb. Как из всего, что узнал, этот… из Тянь Чуан вынес… — Мастера Цзянху владеют силой, которая при неосторожном применении может привести к гибели гражданских, но отказываются вверять контроль над этой силой правительству, сбиваются в стаи, чтобы было сподручнее защищать свои выдуманные права от настоящего закона. Это довольно точное определение мафии. Но у моего отца было точнее. Вы монстры. Се Лянь немножко немеет. Чего-чего? — Даже если не брать в расчет своеволие, каждый из вас обладает потенциально большей силой, чем любой нормальный человек. Каждый из вас — бомба, которая может случайно взорваться. Идеальным решением было бы контролировать вас так, как контролируют психически нестабильных преступников, но, — вздох с долей досады, — порой вы слишком полезны. О. Нет, не так — О. Понятно. Се Лянь оглядывает залу, дыру в потолке. Освещение косое, будь тут развешаны струны, он бы увидел их. Чжоу Цзышу сказал — «монстры». Значит он — обычный, примитивный человек со среднестатистическим силовым показателем. Значит, его способность разрубать людей на запчасти «не совсем его». Но — Хозяин Долины Призраков все еще считает Чжоу Цзышу настолько важным деловым — и боевым — партнером, что готов терпеть сломанные руки. Значит… — Тогда, в Тяньцзине, Чжоу Цзышу находился поблизости, просто не показался мне на глаза, так? — Вэнь Кэсин вздрагивает — вопрос обращен к нему. Воздевает на Се Ляня взгляд. Тот улыбается. И исчезает из поля зрения — был и нету. Грохот — пронесшийся по зале вихрь сшибает с ног, мечет фигуру Чжоу Цзышу в раскрытую пасть лифта. Лязг — цеп с крюком материлизуются у Се Ляня в руке, взмах, скрежет взрезаемых канатов. Цык — Цзюнь У так и не отремонтировал нормально чертов лифт. Противовес летит вниз, кабина с Чжоу Цзышу взлетает ввысь на скорости, близкой к световой, но — крутка, люди, оказавшиеся ближе всего, кидаются в стороны — взмахнув крюком, Се Лянь цепляется за кабину. Летит ввысь в секущем искры клубке стальных канатов. Коробку лифта плющит о потолок — оттолкнувшись от стенки тоннеля, проломить своим телом раздвижные двери, вылететь в залу на пятнадцатом этаже. Приземление не совсем удачное — Се Лянь врезается в толпу привлеченных грохотом воротничков. Из раскуроченных дверей дуновение — этаж заполняет бетонное облако разрухи. А потом из тоннеля доносится быстрое «топ-топ-топ». Снизу-вверх. — Господа служители Царства Небес, — в стылой тиши Се Лянь обращается к воротничкам. — Я не питаю к вам никакой приязни, но спасайтесь пожалуйста. Перебирателям бумажек он не выписывал смертного приговора. Воротнички тараканами прыскают к лестнице, когда — лязг — мах веером рассекает зал по косой. Вэнь Кэсин — в пыли, с одной рабочей рукой — выжигает душу рентгеновским взглядом. Гребаный ангел смерти. Вытанцовывает какой-то странный, очень маневренный танец, мечет в Се Ляня каскадом взрезающих атак, но — свернутая в спираль кусаригама вращается защитным вихрем. Се Лянь был готов. — По Хозяину Долины Призраков не скажешь, что он любит боль и унижение, — подстегивает. Чтобы Се Лянь имел шанс перетянуть Вэнь Кэсина на свою сторону, они должны поговорить. Вэнь Кэсин цыкает на цепной вихрь — черт, не пробраться. Надо обладать действительно поражающей силой, чтобы манипулировать кусаригамой таким образом с таким временным интервалом. Однако, чем сильнее атака, тем сильнее импакт? Схватив за глотку трясущегося под столом воротничка, Вэнь Кэсин мечет того в спирально-цепной кокон. Се Лянь замечает краем глаза и — дерг — успевает дернуть цеп в сторону, прежде чем тот размозжит хрупкое тело. И — расчет Вэнь Кэсина оправдывается. Вся сила, вложенная в раскрутку кусаригамы, обращается против Се Ляня — вместе с цепью и крюком его сносит к панорамному окну. Треск — осколки осыпаются на глаза, заставляют зажмурится. Телом Се Лянь лежит на полу, головой — снаружи, в выбине над пятнадцатиэтажной пропастью. Чувствительность возвращается постепенно и — демоны. Он обездвижен на чертову минуту. — Подозревал в тебе наличие и отваги и слабоумия, но настолько? — приблизившись, Вэнь Кэсин давит ступней Се Ляню в подбородок. Шейные позвонки надсадно скрипят — поддать чуть-чуть сильнее и угол изгиба перестанет быть совместим с жизнью. — Будешь кидать этой штукой каскадные атаки, быстро станешь узором на стене. Ты настолько слепой, что не можешь спроектировать атаку, которая будет охватом поменьше, но при этом не расплющит тебе кости? Ну. Да? Се Лянь старается дышать ровнее. Его манера и прежде предполагала одиночную атаку с широким покрытием, теперь, с оружием, специфически заточенным под широкий охват, он вынужден терпеть импакт. Сила и широта удара гарантируют хоть какую-то точность. — Я тоже их не люблю, — Се Лянь улыбается застенчиво. Вэнь Кэсин морщится в непонимании. — А еще я считаю, что применять насилие к своей семье — мерзко. Я бы хотел указать Чжоу Цзышу на это. Вэнь Кэсин моргает. Недотепа-Се что, только что предложил ему… — Дурень, тебе разве не противно дышать одним воздухом с мерзким душегубом вроде меня? — Человеческая жизнь для тебя не пустой звук, — Се Ляню самому до сих пор не верится. — Я не понимаю, что у тебя за мотив держать Долину и работать с Чжоу Цзышу, но это что-то хорошее, так? Ты… кх… — говорить мешает больше осознание, чем давление на горло, — за этим искал сотрудничества с Сяньлэ? Тебе нужна была поддержка от официального лица, но я отказал и тебе пришлось согласиться на условия Чжоу Цзышу? Вэнь Кэсин молчит. Молчит долго. Давление ступни, кажется, лишь усиливается. Перед глазами Се Ляня пляшут черные мошки когда, схватив за ворот, его со всего маху закидывают в стену. Та трескается, осыпается — Се Ляню не дает подняться с земли придавившая ноги бетонная плита. — Наследный принц Се, ты — тугодумая праведная скотина! — фирменную улыбку Вэнь Кэсина косят гнев и горечь, уголки подрагивают. Очень, очень обижен. — Насколько сложно было расспросить меня об этом три чертовых года назад, прежде чем гнать с порога?! Пинок приходится в диафрагму, выбивает дух. И еще и еще — Вэнь Кэсин срывается на рык, слово — удар, слово — удар. Се Лянь давится. Спертым воздухом и виной. Та поднимается, душит изнутри. Своим лицемерием Се Лянь обрек в Диюй не только Сяньлэ. — Ты до сих пор можешь считать, что поправишь там-сям — и снимешь с души грех. Но знаешь? Иногда бывает поздно. — По- хха! — почему? — Се Лянь хрипит сквозь удушье. Выпустив гнев, Вэнь Кэсин звучит бесцветно, безнадежно. — Потому, что Долина разрослась настолько, что у него больше нет права ошибаться, — Се Лянь не заметил, когда в зале материлизовался Чжоу Цзышу. По виду никак не сказать, что этот человек только что едва не был расплющен лифтом. — Тебе не хватило духу довести до конца ни одно свое начинание. У Хозяина Долины права на такую халатность нет. Стоит дать насекомым Долины немного спуску и Китай превратится в большое гетто. Если господин Се понял, о чем я говорю, окажи услугу — прекрати это. — Прекратить что? — Се Лянь спрашивает, неотрывным взглядом провожая Чжоу Цзышу. Во-первых, хорошо — он был еще более узколоб, чем думал. Во-вторых, каким образом при нраве Вэнь Кэсина Чжоу Цзышу, сделав все, что сделал, до сих пор даже не побит? Почему, мать его, ему ничего не сделали, хотя он триста раз заслужил? — Устраивать Хозяину Долины эмоциональные качели. Он и так нестабилен, — произнесено безлико и вежливо — тоном врача, обсуждающего состояние пациента психбольницы. — Ты убил на его глазах ребенка. — Ну, — Чжоу Цзышу вздыхает — какой уже раз жалеет, что кончились сигареты, — ты же применял наказания к своим адептам из наркокартеля. Дикие животные иногда забывают, что дрессированы. Приходится напоминать. Не только тем, в зале. Ему тоже, — кивок на Вэнь Кэсина. Вэнь Кэсин с Се Лянем достигают редкого момента единения — оцепенелые, присыхают к Чжоу Цзышу одинаковым пустым взглядом. — Не нужно сочувствовать Хозяину Долины. Не знаю точно, это способ спустить пар или привычка к насилию, но периодически он убивает своих подчиненных без явной необходимости, причем крайне садистскими способами. Этот человек хорошо научился обходить собственные понятия морали и совести. Как господин Се. Если ты понимаешь, о чем я, и чувствуешь раскаяние за прошлые грехи, прошу тебя, — Чжоу Цзышу присаживается на колени подле Се Ляня, заглядывает в глаза, — перестань геройствовать попусту и дай мне корректно закончить свою работу. Чжоу Цзышу постукивают по плечу. — А-Сюй, — сладкий-сладкий голос, милая улыбка. Где-то до странного громко тикают часы. — Не слишком ли много конфиденциальной информации обо мне ты разбалтываешь постороннему? — Разве много? — Чжоу Цзышу раздумывает. — Ты разговаривал с ним очень свободно, я решил, что такие подробности для него не большая тайна. — О-хо, — Диюев огонек в рентгеновских морях. Грохот — мощнейшая крутка ногой вбивает Чжоу Цзышу в окно. Треск стекла и — цепкие пальцы хватают за воротник, прежде чем тот падает вниз. — А-Сюй, А-Сюй, отчего ты ведешь себя, как собака на сене? Ревнуешь меня к каждому, кому я чуть приоткрыл дверь, а когда я распахиваю ее настежь специально для тебя, отбываешь в какую угодно задницу, но только не в мою? Это немного раздражает. Такое ощущение, что ты хотел стать моим кислородом только для того, чтобы издеваться, мешая мне дышать, — Вэнь Кэсин шипит змеей, скалится Чжоу Цзышу в лицо, срывается на крик. — Тебе нравится издеваться надо мной, а, Чжоу Цзышу?! Хватит недоговорок, скажи мне чертову правду…! Чжоу Цзышу переводит взгляд с Вэнь Кэсина на небо — будто пытается по движению луны отследить время. — Успокоился? Вэнь Кэсина легонько трясет. Вэнь Кэсин разжимает руку. — Дурак, — шепот с досадой. За долю секунды Чжоу Цзышу перехватывает Вэнь Кэсина за ворот так, что тот, как-то совершенно беспомощно ахнув, кренится вниз. Оттолкнуться ступней от чужой груди, пробить собой стекло сверху — и вот расклад секундной давности меняется на противоположный. Так и не изменившийся в лице Чжоу Цзышу держит растерянного Вэнь Кэсина за ворот над пятнадцатиэтажной пропастью. Потом рывком затягивает обратно. Размахивается и — Се Лянь жмурится. Грохот — уцелевший стол идет трещинами, когда о него бьется тело. Чжоу Цзышу больше незачем спешить. Тычок в точки на локте, под коленями, определенным образом вывернуть суставы — придя в себя, обездвиженный Вэнь Кэсин холодеет. Се Лянь тоже. Чжоу Цзышу нависает над распластанным по столу телом, деловито расстегивает пуговицы на чужой рубашке, вжикает собственной молнией. Невзначай охватывает сломанную пополам руку в месте разлома. — Во-первых: я не собака на сене. Я могу даже не готовить тебя сейчас. Во-вторых: я хочу, чтобы ты запомнил, что эмоции — это не то, чему ты имеешь право потакать, если взвалил на себя обязанность поддерживать порядок в настолько огромной стране, как наша, — голос жестче — настоящие эмоции на лице Чжоу Цзышу пугают едва не более, чем хтоническая пустота. Сразу за тем — странное нечто, похожее на теплоту. — В-третьих. Помнишь порядок? Если будешь послушным, получишь награду, — рука в перчатке скользит вниз, от алеющей раковины по горлу, по впадинке пупка, ниже, ниже, отводит бердо — Плавающему где-то в аффекте Се Ляню кажется, будто скребут вилкой по стеклу — настолько неправильным и вымученным кажется возглас наслаждения от человека, подвергаемого насилию. — Если нет… — пальцы в перчатке легонько сжимают перелом. Звон — стекло бьется об пол, разлетается осколками. — Наказание. Дальнейшее помнится слишком смутно. Где-то на середине Се Лянь спохватывается, как марафонец, прозевавший старт. Глыба тяжелая, щемит ноги, но кусаригама валяется близ — подтянуться, поддеть цепь пальцем, притянуть — отлично, кажется, он сможет раскрошить бетон, вставив распорку. Где-то в стороне происходит «что-то». С ноги Вэнь Кэсина, что Чжоу Цзышу уложил себе на плечо, на пол валится туфля, пальцы на обнаженной ступне изгибаются в судороге. В какой-то момент Чжоу Цзышу встречает сопротивление. Вздох. Легко, точно сжать перелом. Пронзительный крик оседает дрожью в костях. Се Лянь усерднее карабкается из-под глыбы, Чжоу Цзышу шепчет что-то успокаивающее, склонившись, целует перелом — садистская забота «чтоб не болело». К тому времени, как чертова глыба наконец поддается, все уже кончено. Обмякший Вэнь Кэсин свисает конечностями со стола, мутным взглядом гипнотизирует потолок. Чжоу Цзышу оправляет форму, приметив в углу кулер, моет руки, не сняв перчаток. Се Лянь бестолково стоит столбом с кусаригамой наперевес. Он сам никогда не подвергался такому, в голове шумят чужие впечатления. Чьи? Гм… А. Хун-эр. Лаборатория. Дядя «который постоянно на всех кричал» тоже не считал Хун-эра за человека, а свои действия за преступление. — Стоило того? — Чжоу Цзышу бросает Вэнь Кэсину. — Для кого-то вроде тебя потерпеть поражение на глазах всего одного человека, уже трагедия, так? Представь, что было бы, произойди это в зале на глазах всех тех уважаемых господ. — На этих словах Вэнь Кэсин — потихоньку скрутился в кокон на столе — вздрагивает всем телом. — Когда отдаю приказ — выполняй. Когда говорю стоять в стороне и ждать — стой в стороне и жди. Понял? Вэнь Кэсин не двигается где-то полминуты. Всхлип. Чжоу Цзышу смягчается — метаморфоза от образа к образу настолько невероятна, что сбивает с толку. Приблизившись к столу, зубами стягивает перчатку, обводит контур щеки кончиками пальцев, притянув, целует нежно, тягуче — так, что Вэнь Кэсин, сам того не желая, плавится от ласки. Это издевательство — гасить такую плюху крохотной подачкой…! Но обычно он не может рассчитывать и на это. Лампы под потолком помигивают — от беспорядка отошли контакты. Се Лянь воздевает глаза. Труба водопровода должна проходить… Да, в противоположном углу. Придется прорываться через Чжоу Цзышу. Методичная мысль еще звучит в голове, когда бросок крюка на пути Чжоу Цзышу тормозит упавшая с потолка глыба. У Вэнь Кэсина не было времени привести себя в порядок — связал рубашку в хитон, мах-мах веером — кусаригаме мешает новая преграда. Оттолкнувшись от стола, планирует Се Ляню на плечи. Тому кажется, что на него прыгнул леопард — хищная зверюга цепляется за жертву, выискивая, куда воткнуть клыки. Короткая борьба и предсказуемый финал — сверну-тый в захват Се Лянь придавлен к полу. Мда. В «режиме берсерка» Се Лянь мыслит по-машинному рационально, то, что жертва может встать на защиту агрессора, он не учел. Чжоу Цзышу использует Вэнь Кэсина, как живое оружие и дрессирует соответствующе. Как сбить дрессировку? Разгадка приходит неожиданно. Губы у Вэнь Кэсина прямо как в тот мерзкий первый раз — сухие и горячие. В зале повисает натянутая тишина — Чжоу Цзышу, увидев, как Се Лянь целует его «живое оружие» впадает в настоящий ступор. Вэнь Кэсин моргает туповато — и удар! Ох. Скула всмятку. Се Лянь сплевывает кровь. И пользуется моментом — Вэнь Кэсин не успевает остановить замах цепью. Вспоротая труба бьет фонтаном — брызги достигают потрескивающих ламп, оголенных проводов. Вывернувшись, Се Лянь бросается на Чжоу Цзышу прежде, чем тот успевает защитить глаза — схватив за затылок, заставляет взглянуть в ярчайшее электрическое зарево. Вспышка сильна настолько, что вода идет паром. Прокатывается по зале и — тьма. Чжоу Цзышу слепо моргает. Тянется рукой к лицу, чтобы проверить, на месте ли глаза. Удар со стороны, еще, еще — Се Лянь пользуется слепотой противника, чтобы загнать в угол. — У вас двоих хорошая техника, — удар-удар, — меткий наводит, сильный бьет. Вы были бы непобедимы при условии, заботьтесь друг о друге одинаково сильно, — обернуть цепь вокруг горла, вышибить дух ударом о стену, — но у вас не так. Пока один выкладывается, другой пользуется. Потому вас проще победить. Ослепить тебя — и Вэнь Кэсин не узнает, куда ему целиться. Чжоу Цзышу моргает — что-ж. Сам был беспечен, сам виноват. Откуда-то тихие, неопознанные щелчки. Се Лянь оглядывается — никого. Белоснежный призрак быстрее, чем за ним успевает уследить глаз. Щелк-щелк — шифр координат. — Ты ошибся в одном. Это Вэнь Кэсин — глаза. Я — сила. Стальное звено кусаригамы гнется, как пластилин. — …глава Тянь Чуан еще в Сяньлэ? Нам уже можно уйти? — голос женщины подрагивает. Трубы рвет одну за другой, вода прибывает. В иной ситуации все «заключенные» давно бы сбежали, но представление Чжоу Цзышу произвело впечатление — никто не мог помыслить двинуть ногой, не получив разрешения. С беспо-мощностью накипает гнев — и для него есть отличная мишень. — Если бы не предатель Цзюнь, то нас тут вовсе не было бы! — самый смелый отделяется от толпы, трясет за плечо окаменевшего Цзюнь У. И внезапно отшатывается — стремительно краснея, хватается за горло. Изо рта у него идет… пар? Цзюнь У бел кожей, на лбу пухнут вены, пальцы цепляются за краснеющее око под волосами. Он прикладывает все силы, чтобы остановить затопление, но давле-ние вокруг не дает сосредоточиться — в результате лишь лопаются новые трубы. — Хватит этого, — таящий сталь голос Цзюнь Е Хуа на ухо. Возник из толпы испуганной обслуги в костюме распорядителя, удержал сына от падения. — О…отец, я все еще могу… — внятная речь дается с трудом. Где-то лопается новая труба. Тычок ребром ладони в затылок — Цзюнь У оседает на подставленные руки. Тяжелый вздох. Черт, Цзюнь Е Хуа не хотел этого. — Этот Е приветствует… нет, операции ничего не угрожает, — Цзюнь Е Хуа отвечает голосу из трубки. — Однако, этот вынужден просить помощи. Время не ждет, если кратко — в Сяньлэ беспорядок. В заложниках все наши партнеры. Пожалуйста, пришлите в подмогу боевой отряд… От Мо Лаоху? — спустя смятенную паузу, морщится. — Нет, этот не имеет возражений. …Стиль Чжоу Цзышу — самый обычный армейский рукопашный бой. Необычно то, что Се Лянь, адепт Цзянху — альянса, специализирующегося на создании искусств, способных вогнать в ступор обычных вояк — давно отступил к провалу лифта. И продолжает отступать. Движения Чжоу Цзышу почти примитивны — пригнуться, захватить за голову и врезать в лицо коленом, подпустить ближе и, сделав крутку, швырнуть противника на тяге от его же разбега. Но обычные люди в бою теряются, на ходу меняют решения, промахиваются. Чжоу Цзышу двигается, как машина — монотонный ритм, ни эмоции на лице. Это обеспечено не тем, что Се Лянь ни разу не смог ударить противника — напротив, он смог. И Чжоу Цзышу от того не замедлился, не покосился, не уклонился. Се Лянь будто бил Т-800. Самое жуткое в том, что Чжоу Цзышу обретет зрение лишь через три дня. Используя за ориентир неясные тут-там щелчки, он не совершил ни промашки. Очередной удар отправляет в тоннель лифта — Се Лянь повисает, в последний момент забросив крюк в потоло… Чжоу Цзышу в руку. Тот поймал снаряд не пошатнувшись и удержал — вместе с сотней килограммов Се Ляня на другом конце. — Эй. Почему ты не даешь мне использовать пространство? — Се Лянь не сразу сообразил, что вопрос адресован не ему. Шестеренки берут ход — и лучше бы они того не делали. То, что Се Лянь увидел — не вся сила Чжоу Цзышу…? Стоп. — Чжоу Цзышу, — Се Лянь подзывает, но напарывается на игнор. — Эй, Чжоу Цзышу! Почему из-за силы ты считаешь членов Цянху монстрами, а себя — нет? — Вэнь Кэсин, почему? — Чжоу Цзышу не двигается. Слушает, в микрошумах пытается выловить маленькое «топ-топ-топ». Зовет с какой-то очень человеческой интонацией — потерялся в толпе и оглядывается в поисках спутника: — Вэнь Кэсин? — и снова тишь. Раздражение — аура клубится вокруг человеческого существа потусторонним дымом. Мертвенный, дрессировочный тон: — Вэнь Кэсин. Покажись. — Чжоу Цзышу, ты, скотина! — рявк Се Ляня расходится по шахте лифта гулким эхом. Чжоу Цзышу наконец оборачивается. Темный силуэт, две слепые хтонические топи — кадр как из ужастика, но как будто взбешенному Се Ляню есть дело! — Люди Цзянху — монстры из-за того, что сильны, но не хотят помогать министру Хэлянь сбить с трона господина Си! А ты, садист и лицемер, не монстр, потому, что помогаешь! И защищаешь имидж Мо, мать его, Лаоху! Сколько миллионов юаней он послал за такую милость вашему дорогому брату?! Эй, Вэнь Кэсин! — окрик в пространство. — Прельщай тебя прилюдное садо-мазо, ты не попытался бы выбить мне челюсть за один поцелуй! Что там в штанах у господина Чжоу, что ты позволяешь ему так с собой обращаться?! Ты Хозяин Долины Призраков или дрессированная болонка, Вэнь Кэсин?! Слова гремят — а у Чжоу Цзышу накипает. Рука выпускает крюк. Этажи несутся станциями метро — четырнадцатый, двенадцатый, пятый. Все происходит слишком быстро, чтобы Се Лянь успел сгруппироваться, крюк высекает искры из стены, почти не замедляя падения, неконтролируемый ужас плещет в лицо — Се Лянь с Вэнь Кэсином кубарем влетают в залу на втором этаже. Белая тень пронеслась по шахте молнией. — Ну как? — Вэнь Кэсин интересуется с горечью. Шикнув, оправляет съехавшую шину. — Все еще считаешь себя в силах указать А-Сюю, как ему следует обращаться со своей семьей? Ха-хах… Если бы он считал меня семьей, — обессиленный, вешает голову. Не находит силы сдержать откровение: — А-Сюй — не плохой человек. У него та же цель, что у меня. Просто он… предпочитает не растрачивать себя не на работу. Но зачем тогда… Черт. Почему именно со мной он такая скотина?! Се Лянь думает. Проверив целость конечностей, сворачивает цепь кусаригамы, протягивает Вэнь Кэсину ладонь. — Вэнь Кэсин. Решить разногласия между вами можете только вы. Но я могу сделать так, чтобы он потерял юридическую власть над тобой. После выбор подчиняться ему дальше или нет останется за тобой. Помоги мне не дать ему установить условия бойни — и я обещаю тебе это. Вэнь Кэсин глядит рассеянно. Пытается спрятаться за маской язвительного мерзавца: — С чего мне верить твоей жалости, принцесса Се? Я разве не «бесчеловечный невежа, не знающий долга, вежливости и верности слову»…? — С того, что ты только что описал меня, — кривоватая улыбка. — «Упав, не опускаться на дно и подниматься вновь» — это то, чему я учил своих адептов. Этот совет бесполезен для людей, которые довольны собой, являясь теми, кем являются. Я хочу быть лучше, чем то, кем я стал. Ты тоже, так? Белые брови сходятся напряженной складкой. Вэнь Кэсину действительно трудно доверять людям — сказывается жизнь в Долине. Чжоу Цзышу вошел в маленькое число избранных благодаря сходству с ним, сходной цели. Сложной, кровавой дорожкой к будущему, где Долине Призраков будет незачем существовать. Предать Чжоу Цзышу, его А-Сюя — все равно, что предать себя, но. Чжоу Цзышу действительно похож на Вэнь Кэсина. И Вэнь Кэсину не нравится то, кем он является. Совсем не нравится кадавр, в который мутировал их маленький «служебный роман». Рука жмет руку. — Твоя техника, — Се Лянь ожидает очередную шпильку, но, — она неплоха. Тебе нужен наводчик, — бледные губы на бледном лице растягивает кривоватая, зловещая ухмылка. — Давно хотел потолковать с А-Сюем с глазу на глаз. …Сверху — всего этажом выше — грохот драки. Цзюнь Е Хуа трет переносицу. Придется вмешаться? Показаться на глаза Хозяину Долины — не то, что он может себе позволить, но свобода в условиях исполнения «королевской битвы» — преимущество, которое может хоть как-то спасти их положение… Раздумья обрывает звонок телефона. — Да? — Сто лет не виделись и еще столько б не видеться, господин Е! — Цзюнь Е Хуа вздрагивает. Узнает насмешливые интонации на другом конце. Он не рассчитывал, что этот человек все еще жив. — На каком этаже проблема? …Запертое на первом этаже управление не могло инициировать тревожный протокол — авария на пятнадцатом повредила электросеть Сяньлэ. Все, что успели уяснить рассредоточившиеся по этажам бойцы — они должны остановить одного человека. Задача казалась даже слишком легкой. Что может сделать всего один человек против них всех? Чжоу Цзышу спускается по лестнице. Движения отяжелели, замедлились — немного устал. Перекинутое через плечо, покачивается тело пятого офицера Сяньлэ — Чжоу Цзышу вытянул информацию прежде, чем пристрелить. Пролет третьего, стрельба — выставляет вперед себя мясной щит. Дыхание людей впереди сбивается от испуга. В галерее по соседству осела часть отряда с трясущимися воротничками. В какой-то момент стрельба прекращается. Воротнички с надеждой выползают из-под столов. Все…? Грохот — Чжоу Цзышу распахивает дверь с ноги. За спиной — груда фаршированного свинцом мяса. Проходит вдоль стены, ведет рукой, пытаясь на ощупь распознать окружение. Антикварное оружие, ценности предыдущих поколений Сяньлэ — третий этаж совмещал офисные помещения с выставкой боевого наследия. — Господа, — Чжоу Цзышу окликает враз обмерших воротничков. — Назовите год закладки здания и образец застройки. И выдайте компас. — Пли! — автоматчик ближе всех приходит в себя. — Чтоб Царству Небес раздавала приказы правительственная кры… Чжоу Цзышу действительно устал. Мысленные часы ведут обратный отсчет — пятнадцать сорок три, пятнадцать сорок две. Изучая сводки о терроризме, он пришел к выводу, что убийство целой семьи в скоплении людей дезориентирует то на двадцать минут. Убийство целой семьи с ребенком — на тридцать. После тараканы начнут разбегаться из банки, парализующий эффект от личности Чжоу Цзышу сойдет на нет. Шестеренки идут методично. Кровавая баня не заставит заложников работать быстрее, тут нужно… — П-пустите его! — жалобный женский окрик из воротничковой гущи — Чжоу Цзышу оборачивается. Полупридушенный автоматчик беспомощно скребется в стальной хватке. Ох. Предмет любви человека, способного дать ему информацию? Удачно. — Ответь на вопрос. И компас, — Чжоу Цзышу просит почти вежливо. Требования выполняются быстро — классическая пагода образца четырнадцатого века, семь колонн. Широкая, поддерживающая, в центре помещения, хрупкая, декоративная шестерка по бокам. Компас из новых, девяностый год выпуска — способен менять направление осей по заданному параметру. Чжоу Цзышу успевает подметить момент, когда автоматчик в его руках находит силы вскинуть дуло. Тц. Он разве не объяснил правила? Подумал бы, каково будет твоей девушке лицезреть твой вскрытый череп. Избавляться от бойцов — необходимость, почуяв, что Чжоу Цзышу ослаб, они могут ударить в спину. Однако ему нет ни удовольствия, ни — в данном случае — толка в том, чтобы травмировать гражданских. Оглушенная прикладом девушка закатывает глаза прежде, чем успевает услышать, как шея автоматчика хрустит в руке Чжоу Цзышу. Второй этаж встречает тишью — обезлюдел, когда начались беспорядки на первом. Чжоу Цзышу снимает предохранитель с малокалиберных близняшек-узи. Высокая скорострельность и, как следствие, высокий перерасход, но в условиях слепоты стрелка, с большей вероятностью зацепит цель. Если брать за образец архитектуру этажей выше, зал должен содержать шестиугольник тонких колонн. Приблизившись, Чжоу Цзышу проводит по одной — ажурная древесная спираль. Может использоваться как укрытие. У Чжоу Цзышу не хватит патронов разрушить стрельбой хотя бы одну, а время идет — Се Лянь с Вэнь Кэсином могут мешать спуску, затянув в «жмурки». Хм. — Господин Се, как на счет такого? Вы задаете вопрос, я правдиво отвечаю. Успеете ли вы уклониться от выстрела, зависит от вас. Молчание. — Ты на стороне Мо? Чжоу Цзышу скользит к пятой на север, поднырнув под колонну, палит очередью. Палец на стрелку компаса. Хрясь — крюк вонзается в дерево на юго-востоке, движение по воздуху — либо вторая на юге, либо третья на югозападе. Колонны идентичны по конструкции — не имея ориентира, Чжоу Цзышу мог потеряться. — Мо Лаоху? Нет. Он коррупционер и мерзкий человек по натуре, думает лишь о самообогащении и удовлетворении своего невроза. Такие, как он, разлагают госаппарат, не дают по настоящему достойным людям занять высокие позиции. В ходе королевской битвы я планирую ликвидировать клан Мо. Но без вынесения ссора на публику — это может подкосить народное доверие системе в целом. Воздух свистит тут-там. Вэнь Кэсин. Вероятно, координирует направление и сбивает Чжоу Цзышу с курса. Используя кусаригаму, Се Лянь может маневрировать по пространству, а когда известна точная точка броска, ему нет нужды терпеть огромный импакт. Вжух-вжух громче, чаще и — Чжоу Цзышу пускает очередь, уклоняется от крюка. Новый замах и — ловит, пролетает из конца залы в конец, удар — врезается в колонну. Треск — та рушится, почти погребает Чжоу Цзышу — но тот успевает откатиться. Его тело достаточно крепко, чтобы выдержать еще пару таких ударов. Отлично. — Каковы твои намерения в отношении Цзянху? Если так ненавидишь его членов, почему не истребишь группу Цзюнь У, предъявив обвинение в растрате гос-средств, а разработку не присвоишь? Зачем на самом деле нужна королевская битва? Полученный урон не позволяет Чжоу Цзышу увернуться — тупым краем крюка его сносит влево. Удар недостаточно силен, чтобы пробить колонну — потому он не уклоняется, когда Се Лянь добивает его, схватив за ворот и впечатав в древесную твердь. Хруст. Почти. — Это три вопроса, а не один, — Чжоу Цзышу звучит хрипло. Се Лянь сжимает захват на горле. — Ты сам назвал людей Цзянху монстрами. Раз победил тебя, могу затребовать хоть луну с небес, такова твоя логика. — Молодец, ты победил слепого, — Чжоу Цзышу закатывает глаза. — Первое — превратить Цзянху из маргинальной боевой единицы прошлых лет в полноценное государственное образование, которое обязуется стоять на защите страны исходя из прописанного договора, а не абстрактного обещания. Второе — если я начну вычищать из Цзянху мусор своими руками, альянс может сплотиться против меня, как общего врага. Если убийцы и воры перебьют друг друга сами, это создаст волнения. Я хочу воспользоваться этим, чтобы предложить Цзянху гос-поддержку в урегулировании. Третье — я не понимаю, почему ты против моей схемы. Ты видел все, чего стоит Цзянху и все равно считаешь его тем, что он о себе заявляет? — Нет. Но я также не считаю, что Цзянху следует находиться под управлением помешанного на контроле психопата. А еще Чжоу Цзышу не остановится на взрослых. Се Лянь понял стратегию — если под истребление попадает клан, значит под истребление попадает весь клан. Тело Чжоу Цзышу используют вместо тарана и — треск! Колонна наконец поддается. Чжоу Цзышу подбирает Узи, пускает очередь — выиграл пару минут. Шарит по полу, выискивая компас — выпал при ударе. Северо-запад? Хо. Ну ладно. — Он хочет разбить колонны на юге, — Вэнь Кэсин шепчет Се Ляню. Тот ощущает холод по коже. Черт. Так план был в этом? Центральная конструкция не позволит случиться обрушению здания, а Чжоу Цзышу получит удобную пробоину. — Запутаем его. Еще одного удара он не выдержит. Воздух вокруг Чжоу Цзышу свистит. Уклон-уклон — Вэнь Кэсин целится веером, но почти не ранит. Скорость такая, что даже зрячий потерял бы ориентацию в пространстве. Чжоу Цзышу едва удается расслышать приближение кусаригамы — удар грозит тараном вогнать в колонну. И он не уклоняется — ведь осталось сломать последнюю. Колонна трескается — но обрушения не происходит. Если судить по компасу, то Чжоу Цзышу находился на юге, где своим последним ударом он должен был проломить оставшуюся колонну и спровоцировать обрушение. На деле ничего не происходит, ведь последняя сломанная им колонна находилась на севере. — Ты изменил полярность компаса, — Чжоу Цзышу не спрашивает — утверждает. Вэнь Кэсин — приблизился, чтобы проверить состояние — стынет в хватке. — Хорошая ловушка, только компас я выкинул сам. Ради чего ты предаешь меня? На секунду Вэнь Кэсин даже дышать перестает. А потом — кривая, клыкастая ухмылка. Удар в челюсть отправляет Чжоу Цзышу на землю. Вэнь Кэсин нависает с видом победителя, цепляет за подбородок. — А-Сюй, взгляни-ка на ситуацию с другой стороны. Мы с тобой оба — ангелы с дробовиками. И мы договорились, что, коль скоро нам тяжело в своей роли, мы могли бы поддерживать друг друга. И, раз мы трахаемся, я думал, что духовная поддержка входит в комплект. Но что делаешь ты? Оставляешь меня вариться в собственном соку потому, что… м-м-м… А, понял! Не хочешь запачкаться о меня? Потому, что пустить к себе в душу монстра из Цзянху — значит признаться, что твой плащ не такой уж и белый? — маленький черный зрачок в рентгеновом океане прожигает путь прямиком в душу Чжоу Цзышу. — Как бы то ни было, ты плох в выполнении своих обязательств передо мной, А-Сюй. Раз так, почему бы мне не стрясти с тебя проценты, а? Ткань формы Тянь Чуан рвется. У Чжоу Цзышу на лице замешательство. Шок. Он ожидал какого угодно поворота, но не такого. Вэнь Кэсин тем временем, мыча под нос бравурный мотивчик, сцепил руки Чжоу Цзышу над головой. — Что это за выражение? — надменный фырк. — Я всего-то ставлю тебя на место. Если мы равны, то я тоже имею на это право, разве нет? — Чжоу Цзышу наконец отходит. Дергается и — Вэнь Кэсин разом отпускает захват, пинком под ребра отправляет в стену. — Но я не стану поступать с тобой так, как ты со мной, — Вэнь Кэсин заканчивает с горечью, разминая кулак, встает в боевую стойку. — Потому, что люблю тебя. Чего не могу сказать о тебе по отношению ко мне, — затишье. Широкая, фальшивая улыбка, — Может нам лучше расстаться, А-Сюй? Чжоу Цзышу моргает, будто услышал какую-то возмутительную глупость — огонь мокрый, Земля плоская, Вэнь Кэсин хочет с ним расстаться. Стекло пробивает маленький снаряд снаружи. Уши закладывает, в глазах темнеет — за спиной вспыхивает зарево взрыва. Последняя колонна с юга обрушается. Треск — по полу расползаются трещины. Кусок охватом несколько метров откалывается. Падает вниз. С первого этажа эхо криков. Се Лянь не успевает опомниться, когда чувствует защелкиваемый на горле ошейник, а из-за спины слышит знакомый, вкрадчивый тон: — Привет, наставник. …Женщину почти заваливает отколовшимся куском потолка, когда — рывок — кто-то на нечеловеческой скорости уносит ту в сторону. — Эй, милашка, ты в порядке? Испуганная, та поднимает голову. На лицо — провинциальный Казанова, долговязый, боевая черно-зеленая форма с паучьей нашивкой. Никогда в жизни ее не привлек бы подобный типаж, но ситуация вносит лепту. — Д-да, в порядке! С-спасибо, я… — Ох, хорошо! Как бы повежливее… Может тогда немного заплатишь мне за спасение? — женщина давится благодарностью, «Казанова» мило улыбается. — Видишь ли, будь ты хоть триста раз герой, в Цзянху будешь никем, если не имеешь увесистого кошелька. А ты, вроде, богатая. — Шэнь Лэй, мать твою! — грубый окрик со стороны — вчерашний юнец с царственной осанкой и нашивкой главы отряда свирепо скалится. — Если не успеешь вытащить их из-под долбанного потолка, клянчить будешь себе на могилу! — Да ладно, глава! — радостное эхо рации разносится по рядам оцепеневших кланов. Первый этаж Сяньлэ наполняют Тарантулы. — Эти уважаемые господа занимались мародерством и спали спокойным сном! Почему нам немного не пошарить у них по карманам, раз такой удобный момент? Эй, уважаемые господа! — голос из рации обращается напрямую. — Кошелек или жизнь? — …Сяо Цю, — Се Лянь хрипит. Разряд тока едва не выбил дух. Где-то в стороне Чжоу Цзышу дерется с Вэнь Кэсином в несопоставимо более свирепой манере, чем до. — Сказал бы, что рад тебя видеть, наставник, но тут такое дело, — только отдавший приказ о мародерстве Сяо Цю отрубает рацию, вздыхает будто бы с сожалением, — ты гребаный предатель, я тебя ненавижу и с радостью продам, если это поможет нам с ребятами выбраться из-под пятки Мо Лаоху. Еще один заряд может поджарить Се Ляню мозги — а тот, судя по постановке вопроса, нужен живым. Тренировки не прошли для Сяо Цю даром — Се Лянь понимает, когда тот, будучи на полторы головы ниже, теснит его к обвалу. Вместо бокена — тяжеловесная катана с зазубринами. Экзоскелет — судя по механике движений, это он — помогает при малой комплекции создавать мощные ударные атаки. Зазубрины, чтобы маневрировать. Стоило Се Ляню вырваться из-под удара, Сяо Цю цеплялся за что угодно — пол, стена, потолок — и проделывал головокружительную спираль, используя катану за опору. Крутка на катане — зазубрины взрезают широкую трещину. Треск — кусок на несколько метров почти отделяется. — Сяо Цю, назад! — Се Лянь то-ли просит, то-ли приказывает сиплым голосом. Малейшее давление — и людям на первом останется лишь спасать свои жизни. Сяо Цю думает — и, криво ухмыльнувшись, делает очередную крутку. Звуки обрушения отдаются где-то в мозгу. Сяо Цю пользуется замешательством Се Ляня — прыгнув напролом, штурмует серией ударов. — Знаешь, наставник, у меня не хватило сил отомстить тогда. Физически. Мужунь Цзи прикончил офицер… в смысле, глава Ци. Я планировал, что отомстив, смогу снять с себя часть вины и прекратить все. Было настолько хреново, что я почти решил сдохнуть, так ничего и не сделав, но знаешь, что я подумал? Помимо Мужунь Цзи был еще один урод, который использовал нас с Мэй-Мэем как расходный материал. Е Цзинхуа… Или кто он там? Его дерьмо-сынишка… до сих пор в голове не укладывается. И вся кодла внизу. С ними прямую параллель не проведешь, но хэй — они силовое подспорье главных мудаков! Се Лянь пытается найтись. Органы внутри скрутило в узел. Он морально готовил себя к тому, что последствия его предательства могут сыграть с Тарантулами злую шутку, но все равно оказался не готов к реальности. — Если ты хочешь лишь отомстить всем и вся, то зачем грабишь? — выходит сипло. — А почему нет? — фыркнув, Сяо Цю жмет плечами. –Будто мы не заслужили немного награды за свою хреновую жизнь. И только не говори, что осуждаешь — сам при первой возможности обвесился золотыми запонками! Краем глаза Се Лянь замечает — бой Вэнь Кэсина с Чжоу Цзышу идет очень не так. Дыра на первый этаж слишком близко и… у Се Ляня действительно нет времени на драку с Сяо Цю. — Прости, — отвлеченный разговором, Сяо Цю пропускает момент, когда цепь кусаригамы обматывает талию. Се Лянь оказывается совсем близко. Крюк в руке — замахивается тупой стороной, целит в висок. Сяо Цю не успевает увернуться — Черная, трепещущая крылышками сила таранит Се Ляня так, что того выбрасывает в дыру. Хун-эр…? — последняя мысль, прежде чем затылок врезается в пол. Сознание угасает. Хун-эр выбрал сторону в грядущей бойне. Чжоу Цзышу закидывает бесчувственного Вэнь Кэсина через плечо. Сколько у него осталось минут…? Ох. Он, мать его, не помнит. Пойти на первый в его состоянии сейчас — значит сломать представление о себе, как о том, кому нельзя не подчиняться. Вздох. Иногда не проиграть — значит отступить. Выбив стекло, Чжоу Цзышу покидает Сяньлэ с Вэнь Кэсином наперевес. Придется предоставить господам из Цзянху немного свободы интерпретации. Так или иначе, они слышали неоспоримое условие — один единственный клан получит победу путем убийства оппонента. …В сознании мутно. Се Лянь пытается позвать на помощь и обнаруживает, что не может. Вокруг тихонько колышется вода, воняет канализацией. Грудь придавила бетонная плита, в нос забилась пыль. Из «трещины» впереди пробиваются тусклые рассветные лучи. Где он? — Убрали все тела? — приглушенное откуда-то сверху. — Кто-то мог остаться под обломками, но вряд ли он жив. Обломками? До Се Ляня медленно доходит — он на первом. Придавлен обломками. Обломками потолка. Черт…! Он не успевает кликнуть помощь, прежде чем слышит знакомый голос: — Ясно. Я хочу поговорить с сыном наедине, — звуки шагов — обслуга торопливо покидает залу. — Отец, не случилось ничего из того, что невозможно исправить. Большинство наших конкурентов ничтожно слабы и… — А-Юн, уточни, «конкуренты» — это наши союзные кланы, чьи имена ты так любезно раскрыл главе Тянь Чуан? — Се Лянь может поклясться — Цзюнь Е Хуа сводит брови, массирует переносицу. — Отец, уточните — было бы лучше, попытайся я утопить его вместе с нами? — Цзюнь У понемногу закипает. — Было бы лучше, не пытайся ты укротить RED 1.0. Это было смело, но и только. Ты владеешь колоссальной силой, которая тебе неподвластна. Даже Мо Лаоху смог смирить гордыню, отдав силу бойцу, способному с ней справиться… Смех — сперва тихий, потом громче. В последний раз Се Лянь заставал Цзюнь У в подобном состоянии на дуэли два года назад. — Когда я пытаюсь действовать неспешно и планомерно, отец обличает меня в отсутствии креатива. Когда иду на эксперименты, отец винит меня в гордыне. Не могу понять, вы возненавидели меня за то, что я запретил вам самоуправство в лаборатории, чтобы вы думали о цели, а не сбывали все накопления на развитие «маленьких талантов»? Или за то, что когда-то мне исполнилось десять и я, совершив такой грех, как взросление, лишил вас главной страсти вашей жизни…?! Удар — тяжелая пощечина. Долгая тишина. — Скорее всего нам придется оставить Сяньлэ, чтобы найти новое прикрытие. Это был удобнейший момент, чтобы ввести псионические способности в обиход, разработка могла получить положительный имидж без проволочек и трагедий, — удаляющиеся шаги. Цзюнь Е Хуа звучит глухо, мертвенно. — Ты был великолепным ребенком. Где я совершил ошибку, что повзрослев, ты стал… таким… — не оканчивает предложение — хлопает дверью. — Отец! — отмерев, Цзюнь У бросается следом. Се Лянь тихо лежит под бетонными завалами, сверлит тьму застывшим взглядом. Шестеренки тихонько крутятся, в пазл добавляются недостающие кусочки. Кажется — отлично, новое достижение! Но Се Ляня слишком тошнит, чтобы он мог порадоваться. — …Поднимай! Аккуратнее…! — новые звуки сквозь марево. Судя по положению солнца, Ци Жун с Сяо Цю достали его из завала очень скоро. — Наставник, наставник, поднимайся скорее! — Сяо Цю окликает, сложив руки в рупор. — Если сюда заявится охрана, мне придется всех убить. Ты же не хочешь… — И-извини… Меня сейчас… — Се Лянь не заканчивает предложение. Сяо Цю с Ци Жуном явно не ожидали такой реакции — но отшатнуться успели. О край коробочки скребется истеричная смешинка — ха-хах, это слишком неловко даже для него. Ци Жун будто обеспокоен — дергается похлопать закашлявшегося Се Ляня по спине, но вовремя одергивает себя. Чтобы отвлечься скользит взглядом вокруг — и напарывается на женскую ладонь под завалом. — И как? Полегчало? — шипит тихо. Сяо Цю ломит бровь в непонимании. — Полегчало от того, что поубивал хрен знает кого, хрен знает насколько виноватого в твоем дерьме? Здоровяк был бы доволен? Сяо Цю моргает, склонив голову. А потом — цап! Ци Жун хрипит от хватки тонких пальцев, впившихся в кадык. — Того не знаю. Но если бы ты не влез со своей психопомошью и дал мне убить урода-Мужунь, меня тут вообще не было. Но я, спасибо за это и гори в Диюе, тут. И я не собираюсь смотреть, как всякие мудаки шикуют, пока мой Мэй-Мэй лежит на холме под гребаным камнем! Если ты собираешься — то на кой черт Тарантулам такой глава?! — начав спокойно, Сяо Цю заканчивает, срываясь на змеиное шипение. Ци Жун не вырывается. С каждым словом во взгляде огромных глаз растет вина — тотальная, как Шанхайские бетонные громады, как небеса. — А ты, — оборачивается к Се Ляню, — ты пойдешь с нами. Мо Лаоху хочет того учителя, который воспитал нас такими умелыми. Они с Цзинем спелись, ты знал? Видел мой новый стиль? Хах, я не сидел без дела! Знаешь, сколько эти двое нагребли на нас в Paradise Hunt после твоего ухода? Даже если скажу, не поймешь — наставник не видел суммы с таким количеством нулей. И дело в том, что мы с ребятами хотим жить. Мо сказал, что мы можем валить куда хотим, если принесем ему тебя. Ошейник не снимешь, не старайся. Время расплаты, наставник. Се Лянь немного немеет. Тихонько ложится обратно. Мда. Это — последствия. Его Тарантулов, его ребят взяли в обиход самые ненавидимые Се Лянем божества — системное, золотое и мстительное. Эксплуатируют, разрушают изнутри, хотят пережевать. И у них ни черта не получилось бы, не замани Тарантулов в сети сам наставник. Гнев вскипает изнутри, грозит вырваться, пожечь все вокруг, но — думай. Злость хорошее подспорье только когда есть разумный план. Он ошибся в своем методе обучения, значит, Тарантулов — и Хун-эра, которого Се Лянь научил ненависти — можно переучить? Шестеренки вертятся. У Се Ляня есть информация, есть рычаги давления и анонимность — все, чтобы спихнуть зазнавшихся божеств с трона.