Pathfinder: The Lost Chapters

В таких случаях, как этот, кажется, принято вовсю мысленно орать известную песню Арии. Ту, где некто плыл в черной пустоте и покой обретал, названия не помню. Но не буду столь банальным, тем более, что есть дела и поинтереснее развития моих скромных навыков пения. Тела у меня сейчас не было, как не было слуха или зрения — я был в отключке и прекрасно осознавал это. И, тем не менее, кое-что я видел. Две фигуры, стоящие идеально ровно и смотрящие куда-то в ту самую черную пустоту. Оба голые, оба мужчины и оба без цензуры, увы, но это не важно. Левая фигура была рослым и мрачным лысым мужиком, чьи бесцветные глаза глаза просто выражали любовь и радость мира. Сарказм, да. Не сказать, чтобы он был прямо горой мяса, но мышц на костях было серьезно так, как и шрамов на коже. При этом лицо удивительно чистое от них. Это был каббалист. И сейчас мне была доступна вся полнота его знаний и умений без странных «вырезов» со стороны гачи. По крайней мере мне так казалось, да и ассимиляция уже завершилась. Переведя взгляд на вторую фигуру, глубоко вздыхаю. Это был я. Нынешний я, каким стал после вселения в тело Кирана и ассимиляции каббалиста. Странное все же совпадение с именем — Киран и Кирилл. Меня прошлого, каким я был до вселения, тут не было, как не было и изначального Кирана, потому как он это отныне я. Высокий рост и крепкие, но поменьше, чем у того же каббалиста, мышцы. Черты лица, изначально бывшие довольно смазливыми теперь приобрели определенную тяжесть и грубость благодаря выходцу из Каирна, а темные волосы разбавила легкая проседь. Карие глаза остались карими и на том спасибо. В целом, образ был нормальным, даже приятнее того, каким я был до всего этого. Его память, его умения — всё это теперь тоже моё. Когда я вырубился, в сознание полился поток информации, тут же усваиваемый. Интересные ощущения. И странные. Не похожие на то, как ощущается ассимиляция, но описывать чувства… Разве что замечу разницу в подаче информации: ассимиляция разделяет меня и ассимилируемого, оставляя опасность быть погребенным под огромным количеством чужого опыта, в то время, как здесь я ощущал все воспоминания и навыки родными. Лучше пройдусь по моим воспоминаниям. Первые воспоминания Кирана… мои первые воспоминания были о сиротском приюте. Не хрестоматийно жестоком, но и не сопливо светленьком. Простой приют Мендева, где работают в меру добрые и в меру жесткие, как для детей и подростков от пары грудничков и до пятнадцатилеток, дамы и пара мужчин разных рас. Всех старших, правда, не вспомню, как и всех детей, но с десяток образов в памяти остался, а с парочкой разумных так и вовсе сохранял контакт. В роскоши приют не купался, но и нищим не был, так что дети всегда были сыты и одеты, а само здание было достаточно большим, чтобы жить по двое приютских на комнату. Нормальное место, в общем. Ушел я, правда, оттуда при первой же возможности, представившейся на год раньше официального срока. Нет, ко мне там относились не хуже, чем к остальным, а некоторые даже лучше, но у… меня была определенная идея-фикс. Странная, но столь манящая, что едва ли не маниакальная. Когда я сказал, что первое воспоминание было о приюте, то в целом не соврал, но дело в мелочах. Не знаю, в каком возрасте меня туда принесли, совсем маленьким, но помню сам момент — ничего не понимаю, огромные двери перед глазами, ощущение чьих-то нежных ладоней на щеках и горячий, но совершенно неразборчивый шепот куда-то в район виска. Руки и шепот. Шепот и руки. Это могло бы прозвучать смешно и я до получения этих воспоминаний был бы одним из смеющихся, но ощущая сейчас насколько от этих прикосновений и голоса исходило щемящее чувство близости и любви, смеяться уже не тянет. Совсем не тянет и даже наоборот — хочется всем существом ощутить вновь. Не столь сильно, как я это помню, но все равно очень и очень хочется. Поэтому и ушел из приюта — в поисках этих рук. Первые пару лет даже провел в поисках, перебиваясь разными работами и путешествуя, но потом, со временем, пришло понимание, что искать одну-единственную женщину, которая даже не факт, что приходится мне матерью, можно вечно, а до самой старости перебиваться подкидываемой работой не хотелось. Оседать где-то, впрочем, тоже не было особого желания, так что поднакопив денег, я записался в армию. Не в крестоносцы, нет конечно, а именно в регулярную армию Мендева. В конце-концов, Язва у нас вопрос всемирный, пусть и находится вплотную к Мендеву и еще паре королевств, и на тот момент не особо актуальный, а проблемы на границе с Нумерией — это вечно и важно только Мендеву. Три года продержался на границе, а до этого еще год в учебном взводе. Не то, чтобы там было прям плохо или что-то такое, но было две причины, по которым я ушел. Во-первых, я оказался несколько излишне свободолюбив. Выполнять приказы, сохранять дисциплину, проходить муштру и вообще вот это вот всё — не по мне. Хаотик-нейтрал, пожалуй, если описывать мой характер на тот момент. Что же до «во-вторых»… легко сказать «Живем своей жизнью без оглядки на прошлое», да выполнить трудно. Невозможно трудно. Желание вновь ощутить то прикосновение, буквально, сжигало меня изнутри. Пропал сон, аппетит, я стал раздражительным. Рецепт временного лекарства, однако, оказался прост — девушки. Воспаленный разум дошел до того, чтобы если не найти мать, то хотя бы найти ту девушку, которая сможет так же прикасаться ко мне. Идея была интересной, но, к сожалению, до сих пор оставалась невыполненной. Ни одна девушка, женщина и даже несколько более взрослая дама — вот это я бы с удовольствием забыл, — не могла мне этого дать. А их было много! В своих поисках я научился удачно приударять вообще за любой девушкой! Теперь понятно, чего это меня понесло после того, как Сиила приложила своим… своими доспехами, да. Но возвращаясь к теме, нужного я не нашел, зато регулярный секс немного снизил накал страстей и позволил продержаться мне в армии целых три года. Правда, всё так же на уровне бесправного рядового солдата, поскольку малая дисциплина и частые отлучки по девкам не способствовали продвижению по карьерной лестнице. Не выгнали меня только за крайне немалый талант в обращении с мечом. Интересный, кстати, момент. Помнится, я считал, что каббалист управляется с косой лучше, чем я с мечом? Ну, на тот момент и с теми знаниями оно было, пожалуй, так. Но не сейчас. В общем, отслужил я три года и подал заявление об уходе. Держать меня не стали, ибо был тем самым чемоданом без ручки — и бросить жалко, и тащить проблемно. Проблема дисциплины и талант к мечу, не раз помогающий в неприятных ситуациях с соседним королевством, уравновешивали друг друга, но делали меня слишком проблемным. Полагаю, реши я остаться, то через год перевели бы меня куда-нибудь в ебеня, чтобы глаза не мозолил. Интересная, конечно, ситуация в армии Мендева, но с учетом того, что те уже более сотни лет безуспешно решают вопрос Мировой Язвы, то стоит ли удивляться? Хотя тут такой же вопрос можно кинуть и вообще ко всему крестоносному движению. Я понимаю, демоны — твари опасные, но за столетие не добиться никаких достижений? Даже более того — потерять Дрезен? Я, конечно, понимаю, что там ситуация была особая — лилиту соблазнила и обманула одного из защитников, но, по-моему, это плохо говорит как раз о защитниках. С другой стороны, мне ли судить? Удобно бравировать, когда уже всё известно. Но возвращаясь к теперь уже моей истории. После армии были годы скитаний и странствий. Мне было тогда двадцать лет, я неплохо владел клинком и умел располагать к себе дам. Так что дорога приключенца приняла меня, как родного. Я хорошо так походил по Мендеву и трём его южным соседям — Нумерии, Бревою и Усталаву. Так-то, конечно, сухопутная граница у Мендева есть лишь с Нумерией, а водная, по озеру Туманов, еще и с Бревоем и более восточными государствами, а Усталав и вовсе граничит лишь с Мировой Язвой на севере, но тут суть такая, что Нумерия, будучи странной варваров обычных и с приставкой техно-, очень легко пропускает по своим территориям всех желающих, чем частенько пользуются и Бревой, и Усталав. В общем-то, почему на границе постоянно напряженно. В общем, я мог бы сказать, что повидал мир, пусть и лишь малую его часть. Очень малую. Голарион все же огромен, а уж с учетом смежных планов — так и вовсе. Кстати, я ведь теперь могу с полным осознанием своей правоты заявлять, что побывал в стране, где правит самый настоящий Черный Властелин! Правда, в этом мире отсылку поймут не так, мда. Семь лет путешествий. Сейчас мне что-то около двадцати семи, дни рождения не праздную, да и точную дату просто не знаю. Я бывал как в чужих столицах, пересекал огромные равнины и леса, взбирался в горы и даже пару раз спускался в подземелья. Не по своей воле, правда. В общем, делал всё, чтобы забыться и жить полной жизнью. Ушел бы даже и дальше, да только знакомых в более дальних странах у меня уже и не было. А два месяца назад я все же вернулся в Мендев. Еще полтора с лишним месяца и я уже около Кенабреса. Ну а дальше история известна. Зачем я вообще приперся на границу Мировой Язвы? Польстился славой крестоносца… Шутка. Увы, но как и большинство жителей Мендева я хоть и желал уничтожить демоническую угрозу, но в успех сего предприятия не верил. Тут и сами крестоносцы уже не верят, не после падения Дрезена семьдесят лет назад. Цель моего прибытия была… мистичной. Честно сказать, за всеми своими путешествиями и беспорядочными половыми связями — к счастью, только с девушками, — я стал потихоньку забывать эпизод из младенчества. Но эпизод не пожелал забывать меня. Это был сон. Тот самый шепот, то самое ощущение прикосновений и лишь одно слово «Кенабрес». Стоило ли ожидать, что я поступлю иначе и не приду сюда? Вот и мне кажется, что нет. Как и напоминать о том, что я словно ужаленный вылетел ночью же из кровати, где лежала очень красивая аазимарка. Некрасиво получилось, да. Ну вот я и в Кенабресе. Не помню, как конкретно и кто на меня напал, но в город я таки прибыл. А теперь вопрос: а дальше-то что делать? В том плане, что вокруг меня закручивается какая-то непонятная, но неприятная история. Тот сон едва ли был лишь каким-то совпадением. От совпадений не перебегают из одной страны в другую словно одержимые или под воздействием заклинания. И то, что я этого воздействия не учуял ни о чём не говорит — таланта в магии, местной, у меня, увы, нет и потому я оной особо не интересовался. Ну, знаю, что есть разные типы заклинателей, знаю, что одни могут лечить, а другие огненные шары кидать да и то, что у всех есть ограничение на количество «уровневых» заклинаний в день, а некие «фокусы» и «молитвы» можно использовать, вроде как, без ограничений, да и всё. Игровые знания пока не будем учитывать, их лучше сравнивать и совмещать с проверенной здесь информацией, полученной не из слухов и обрывков разговоров. Такой себе подход, конечно, но исправлять свою неграмотность будем по ходу дела. Итак, к вопросу о моих будущих действиях. Если к моменту моего пробуждения Кенабрес еще не будет освобожден, то, естественно, помогу крестоносцам. Благое они дело делают. Опасное, но благое. Ну, при условии, что я вообще очнусь, а то ведь на помощь Тирабейд пришел сам Халран, а тот некромантов едва ли будет жаловать. Если поймет, что я некромант, конечно. Так-то, единственный реально показательный момент — это то, как я использовал закаббаленных духов, но понял ли кто, что я реально сделал? Не знаю. Я даже не уверен, что тот момент был показательным! Я же в местной магии тупой, что пробка! Раньше я на это внимания не обращал, априори считая, что меня тут же признают некромантом и прибьют, но сейчас уже не знаю. Единственный, кто знает обо мне, как о некроманте абсолютно точно — Рамьен. Он видел, как я призвал скелетов. Но сомнительно, что тот станет Халрану шептать на ухо. Остается лишь надеяться на лучшее. Но, допустим, я очнусь и даже не в кандалах или в пыточной. Допустим, выживу, помогая крестоносцам. Нет, не так. Если я очнусь, то я точно выживу помогая крестоносцам! К демонам иной исход! Но что делать дальше? Как я заметил, несмотря на некоторые сходства, я не главный герой этой истории, пусть и были напрягающие схожие моменты. Помочь бойцам Голариона не против, но идти в поход на Мировую Язву? Не хочу. С другой стороны, есть подспудное ощущение, что моё «хочу» тут никого не ****. Меня зачем-то притащили в Кенабрес и сделал это кто-то, знающий о моем детстве. Родительница ли это этого тела, потому как бросившую меня женщину иначе звать не получается, или же какой-то могучий маг покопался у меня в башке и для каких-то своих целей надавил на больное — не знаю. Но если этот некто притащил меня сюда из другой страны, то цели своей он будет добиваться. И не верю я, что цель эта вне Мировой Язвы. Слишком всё совпало для такого благоприятного поворота. В таком разрезе сомневаюсь, что стоит мне повернуться и уйти, как меня просто возьмут и отпустят. Надо думать. И, может быть, попробовать все же скрыться. А там отсидеться пять месяцев и надеяться, что следующая карта переноса будет в какой-нибудь более приятный мир, где на меня ни у кого планов не будет. Ага, вот только гача тоже вызывает опасения. Причем, стоит понимать, что подозрения вызывают у той моей части, которая досталась от каббалиста. Тот в принципе страдал не самой здоровой паранойей, но в Каирне это плюс, а не минус, здесь же… Ну, к гаче определенно возникают вопросы, пусть и не уровня неизвестного некто, который меня притащил сюда. Самый большой вопрос: что за странные телодвижения с воспоминаниями? Вначале я думал, что воспоминания даются мне по ходу ассимиляции, но сейчас, когда усилиями гачи был вырезан немалый кусок воспоминаний о источнике неизвестной энергии — тоже было бы неплохо разобраться с этой фигней, кстати. Зачем был вырезан, почему? Это норма или что-то нехорошее? Мне присесть где-нибудь в уголочке и тихо сдохнуть или выдохнуть и продолжить строить планы? Ответ, ясное дело, очевиден, но сомнения не снимает. С другой стороны, есть два тяжеловесных факта в пользу того, чтобы пока вопрос с гачей, если не закрыть, то отложить. Первый стоит в том, что именно эта странная сила меня спасла в самом начале, не столь давнем, на самом-то деле. Да, спасли меня, наверняка, для каких-то своих целей, но спасли всё-таки. А второй состоит в том, что даже желай я что-то сделать, то… что? Ведь тогда же, в самом начале, мне уже наглядно показали, что моя воля тут играет не первую скрипку. И если с неизвестным я еще какие-то действия могу предпринять для сопротивления, то с гачей? Даже не смешно. Локарр — сущность, что невесть насколько могущественнее меня, но даже ему пришлось смириться с моим присутствием. В общем, наслаждаемся действом, коли от меня ничего не зависит. И раз уж упомянул источник энергии, то… а ничего. Ну источник, ну энергии, ну и ладно. Интересно, конечно, что это вообще такое, если не эфир, но даже каббалист, проведя несколько ритуалов и признав, что энергия абсолютно безопасна при правильном использовании, не стал копать глубже. Да, она как-то связана с эфиром, да, ей можно питать не только заклинания некромантии, но и оккультизма. В изначальном виде первое, как раз, и использует эфир, а второе энергию Бездны и обе ни разу не взаимозамещаемы, но надо же! Некий единый вид энергии, позволяющий использовать обе дисциплины! Но, как я и сказал, это не столь важно, хоть и полезно. А раз с этим разобрались, то… сколько мне еще тут висеть? Я уже пытался очнуться, но ничего не вышло. Я не чувствую ни тела, ничего иного. В моих силах только висеть здесь, думать да смотреть на голых мужиков не в силах сделать что-либо. Серьезно, а можно сменить картинку? Я даже не знаю, чем это больше расценивать — голубизной или нарциссизмом? С одной стороны это голые мужики, но эти мужики — я! Вообще ужасно прозвучало, да. Сложно сказать, сколько я так висел, маясь от скуки собственными мыслями. Но в какой-то момент вокруг словно шепот стал раздаваться. С учетом мрачного антуража было довольно зловеще, но проникнуться я не успел — меня дернуло и дернуло мощно. Не знаю, правда, за что, но надеюсь не за лишние, по мнению дергающих, выступающие части тела! И тут картинка сменилась, словно я моргнул на мгновение, чего точно не было. Вот я вишу в пустоте, а перед мной два мужика, а вот я смотрю в потолок, а надо мной… все равно мужик. В белой робе с глубоким капюшоном, словно специально сгущающим тень вокруг лица, отчего был виден лишь острый белый подбородок и бледные же губы. Печаль, конечно, но он, хотя бы, одетый. И, кажется, я сказал это вслух. — Странно было бы лечить пациентов раздетым, — произнес целитель, подтвердив мои мысли. — Хотя некоторые некоторые ведьмы и практикуют подобное. — Давно я здесь? — я решил пропустить последнюю реплику мимо ушей. — С окончания битвы прошло восемь часов, — ответил он, после чего, замявшись на пару мгновений, что было видно по поджатым губам, продолжил. — И я бы на твоем месте никуда не уходил. — Почему же? — спрашиваю, подняв брови в удивлении. — Не то, чтобы я мог уйти. — Прелат Халран изъявил желание поговорить с тобой. Что касаемо слабости — она временна, через пару минут пройдет. О… вот же. Разговор с главным инквизитором Кенабреса — не самая радостная перспектива в моей жизни. Конечно, не столь мрачная, как могла бы показаться, всё же я не в казематах очнулся, а на койке, но и все же. Напрягает, да. — И зачем же? — Едва ли прелат стал бы докладываться скромному целителю, — метко заметил он. Кстати, а как его зовут-то? — А имя целителя? — Целитель, — спокойно ответил этот… Целитель. — Это единственное имя, которое я принимаю. И сейчас мне нужно уйти, чтобы вызвать прелата. Советую подготовиться, он не славится добрым нравом. В гробу я такие визиты видал. Нет, плохое сравнение, с учетом личности визитера. Хотя, в любом случае от меня тут мало что зависит и в моих возможностях лишь ожидать да думать. Можно еще волноваться и изводить себя, но, позвольте, это глупо и я даже поясню почему. Мои выводы касательно отношения Халрана к некромантам, конечно, не голословные, но из-за своего не самого вменяемого и свежего состояния я упирал не на то, что стоило бы. Сама по себе некромантия отнюдь не так порицаема, как я считал. Да чего уж там, если сейчас я прекрасно помню, что есть целый и общедоступный раздел магии «Некромантия»! Порицается лишь создание нежити, да и то, местами. Основные «порицальщики» в этом вопросе — последователи Фаразмы, богини, чья сфера власти: Смерть, Упокоения, Знания и еще какие-то там. Мол, создание нежити, а особенно нежити разумной и с душой есть самое тяжкое оскорбление для одной из старейших богинь мультиверсума. В принципе, вполне возможно, особенно, если учесть, что согласно некоторым мифам в своё время с плана Фаразмы и ускользнула Ургатоа, богиня нежити и, по все тем же легендам, первая нежить вообще. Информация непроверенная, да и не суть важная. Вернемся к Халрану. Сей инквизитор, к моему счастью, не последователь Фаразмы. Он глава инквизиторов церкви Иомедай и, соответственно, её же верный служитель. Тоже не самая радостная ситуация, ибо среди её домейнов, они же сферы власти, затесались Добро и Солнце, что к некромантам… не особо применимо. В большинстве случаев, по крайней мере. Но даже так, её враг не нежить и некроманты, оную поднимающие, а демоны, как воплощения Хаоса, ибо еще одним доменом Иомедай является Порядок. Ну и её предшественника, чьим глашатаем она была, Ародена, убил какой-то могущественный демон. Итак, как некромант я не являюсь — не должен, по крайней мере, — неким концептуальным злом в глазах Халрана. И это было бы верно на все сто, если бы не одно «но». Зовется это «но» набасу — демоны смерти, коим частенько прислуживают разные некроманты. Демонам вообще много кто служит и некроманты тут даже не в первой десятке списка, но так уж вышло, что рядом с Мировой Язвой любой некромант автоматически под подозрением. А у Халрана, по очень даже достоверным слухам, к подозрительным личностям разговор короткий. А уж учитывая ситуацию в Кенабресе, то и вовсе. С другой стороны, как раз учитывая ситуацию всё может и выйти в мою пользу. В конце-концов, меня притащили под его светлы очи на площадь и ему сказали, что меня ранили демоны. Другой момент в том, что я стоял со всеми и помогал защищать один из последних оплотов крестоносцев в этом городе. Это что-то да значит. Ну, или я хочу так думать и мне стоит ожидать скорого конвоя и плахи. Оптимизм, да. По счастью, долго мариновать меня не стали и через пару минут великий, без преуменьшений, инквизитор Кенабреса зашел в небольшую комнатку с одной кроватью, где меня лечили. Что я могу сказать о Халране? Он выглядел обычно. За исключением шрама, конечно, но в целом — обычный мужик за сорок. В меру крепкий, в меру высокий, в доспехах да с мечом в ножнах на поясе. Будто не инквизитор, а какой-нибудь капитан стражи, в своё время словивший стрелу в колено. И думал я так, пока не заглянул ему в глаза. Знаете, о мои тараканы головные, я не сторонник выражения «Глаза — зеркало души». Понятное дело, увидеть по глазам, что человек веселится или в ярости можно, если присмотреться, но там ведь не только в глазах дело, но и в прищуре выражении лица, позе… контексте ситуации, в конце-концов! Глаза там далеко не на первом месте. Видимо, мне просто не попадалось нужных людей. А вот сейчас попался. Инквизитор не делал каких-то лишних движений, он не пытался давить или наезжать на меня. Он просто вошел в комнату, заложив руки за спину, и посмотрел на меня. Лицо было абсолютно спокойным, прищура никакого не было и в помине, даже поза полностью мирная, хоть и отдающая официозом. Контекст не лучший, да, но я и сам об оном контексте уже чего только не выдумал, так что не учитываем. Но его глаза… «Жесткость» — вот как можно описать то, что я видел в его глазах. По одному этому взгляду можно было понять, что Халран из тех людей, которых вместо стенобитного тарана можно использовать — стены от одного этого взора задрожат, а я, знаете ли, ни капли не каменный, а очень даже мясной, да. В общем, прелат вошел насквозь мирным образом, но смотреть мирно не мог в принципе. И теперь остается лишь надеяться, что его взгляд — не более чем отголосок работы, а не мой приказ о казни. Как там было? Кажется… Разрезаю плоть в звенящей тьме Души спасаю в священном огне Я инквизитор, этот крест я несу Хаос прячется всюду, маску лжи я сдеру. — Хм, — меня словно просканировали каким-то нечитаемым взглядом, — выглядишь непрезентабельно, — и не дав мне как-то ответить, продолжил. — Однако, по словам очевидцев, такое впечатление очень ложно. Жизнь командира Тирабейд тому в подтверждение. — Благодарю, — интонация получилась полувопросительной, но тут уж не моя вина. Больно выбивало из колеи происходящее. — Вы ради этого решили со мной встретиться? — Нет, — сказал как отрезал. Или, скорее, обрубил гильотиной… Да что ж такие хреновые сравнения то лезут! — Ты этого, наверняка, не помнишь, но когда тебя принесли на рыночную площадь Кенабреса, я был одним из тех, кто пытался тебе помочь. Как рана? Без всякого перехода, блин. — Зажила, — только и мог ответить я, мысленно и молясь, и матерясь, чтобы нервная дрожь не пробилась в голос. Хотел бы сказать что иное или как-то соврать, но что соврешь на такой вопрос, лежа по пояс голым, да еще когда одеяло прикрывает лишь по этот самый пояс?! А раны то — даже шрама не осталось. — Хм, — даже не знаю, что мне больше не нравится — его хмык или этот чертов взгляд. Пожалуй, все же взгляд. — Да, вижу. Не скажешь, кто столь одаренный целитель, что смог превзойти в этом искусстве Теренделев? Вот блять. Подставила драконья жопа так подставила. Нет, спасибо, что попыталась вылечить, но как теперь объяснять?! Так, стоп. Вдох, мысленный, выдох тоже. Слишком сильно раскачал я эти эмоциональные качели, не иначе как не отошел от прошедших событий. От каких именно — то другой вопрос. А сейчас спокойно отвечаем: — Не помню, — слегка качнул головой в отрицательном жесте. — Когда я пришел в себя, раны уже не было, — и плевать, что под «пришел в себя» я имею в виду не «очнулся», а «вдуплил происходящее», да. — Потом мне было не до разборок — пришлось защищаться от демонов. Но если вы узнаете, кто это сделал, то скажите мне — я определенно задолжал… кому бы то ни было. — Вот как, — спасибо, хоть без хмыков. — Что ж, хорошо, — да ничем хорошим в твоём тоне даже не пахнет. — В таком случае я бы хотел узнать всё, что ты помнишь о нападении демонов на тебя перед Кенабресом. Один из солдат, принесших тебя, говорил, что именно они оставили те раны. — Я… Чувствуя, как уже почти ставшая материальной удавка сжимается на моей шее, а задницу ласкают языки, пока еще, воображаемого пламени, я снова хотел сказать, что ничего не помню, но тут меня, в прямом смысле, спасли. Причем, спас сам палач. — Впрочем, то неважно сейчас, — прикрыв глаза, Халран глубоко вдохнул. — Куда больше меня интересует сейчас тот навык, который ты использовал в битве против Темного Элементалиста. Ага, Темный, мать его, Элементалист. Кинетик для любителей играть за злодеев, если точнее. Сам я его не использовал в своё время, так что с игрой сравнить не могу, но все классы в своё время посмотрел — интересно было. Из той части знаний, которая принадлежит этому миру, я ничего о таких мастерах не знаю, да и о самих кинетиках знаю едва-едва, на уровне, что такие есть. Если же положиться на знания мира иного, то Кинетики это что-то вроде этаких магических псиоников. Или магов из Аватара. По крайней мере, у меня такое чувство сложилось из описаний класса, где говорилось что-то вроде того, что они мастера стихий и используют оные без ограничений, присущих магам. Есть свои плюсы и минусы. Среди последних некое Выгорание, что выходит, когда Кинетик использует больше мощи, чем может себе позволить. И Темные Элементалисты в данном случае те, кто обходит Выгорание, сбрасывая оное на скованные души. Типичный пример темного архетипа в нейтральной классе. Но, вообще, сейчас, так-то, не время для таких раздумий. Ведь не дождавшись от меня ответа, прелат продолжил сам. — Это была Некромантия? — его взгляд прошивает меня насквозь, а сам я даже шевельнуться оказываюсь не в силах. — И не просто Некромантия, а темнейшая её часть, использующая скованные души? Это ж кто там такая тварь глазастая? Надо ж было понять, что использованное мной не какое-то заковыристое заклинание и углядеть в тех огоньках духов! Может, этот кто-то даже почувствовал могильное дыхание эфирных тварей от которого холодеет нутро? Даже если нет! Выживу сегодня и выясню какая тварь меня сдала! И познакомлю! — Я не использую души в своих заклинаниях, — накатившая волна ярости сменилась ледяным спокойствием. — Лишь… остатки, если так можно выразиться. Духа, но не душу. — Подробнее. — Зачастую призраками становятся наполненные негативной энергией души, — пустился я в перечисление того, что знал, пока Халран испытующе смотрел на меня. — Это может быть задержавшаяся по своим причинам в нашем мире душа, либо же скованная некромантом и поднятая в роли призрака. Но реже происходит так, что душа уходит, однако всё то, что происходит при формировании призрака уже произошло, — в глазах понимания не вижу, но продолжаю. — Такая тварь неразумна, ей движет лишь голод, желание оборвать чужую жизнь и безумие… Нет, не так. Для нас это безумие, но просто таково то, что можно назвать их разумом. Такую тварь можно развеять, для чего есть много способов, а можно сковать и использовать себе на пользу. — Как, к примеру, напустить этих тварей на чужие души? Не знаю, как это возможно, но его слова имели очень большой вес и ощущались словно крепче прижавшееся к шее лезвие клинка. Вздрогнуть я не вздрогнул, но вот точка пониже поясницы едва в черную дыру не сжалась. — Об этом я впервые узнал во время этого сражения и доселе даже не подозревал о таких возможностях скованных, — задумчиво морщу лоб, после чего морщусь уже от неприязни. Не к Халрану, а к заклинанию в частности и некромантии Каирна вообще. — Хотя, конечно, стоило догадаться о такой возможности. — И какова же, в таком случае, основная цель этого заклинания? — Укрепление тела, — пожимаю плечами, не видя смысла скрывать. — Я, буквально, сплетаю в веревки и канаты, укрепляя свои кости, связки, мышцы… вообще все тело. Так же увеличение атакующего потенциала. Их энергия губительна и, при этом, пропитывает и меня, и моё снаряжение. На меня она, как понятно, не действует. За что спасибо каббалисту. У обычных некромантов всё должно быть несколько печальнее. — Звучит мерзко, — не показав ни грамма отвращения ни лицом, ни голосом, хмыкнул Халран. — И в то же время я чувствую правду, а значит отвечу тем же. Будь ситуация в городе лишь немногим лучше и я бы отдал тебя последователям Фаразмы несмотря ни на какие твои заслуги, потому как между тобой и культом одной из самых древних богинь выбирать не приходится. А ты, как бы ни расписывал свою силу, являешься некромантом. — Чувствую «но». — И оно будет, если ты не будешь меня перебивать, — припечатал инквизитор. — Все последователи Фаразмы были вырезаны демонами. По крайней мере, насколько мне то известно. А если кто и остался, то в качестве боевой единицы едва ли котируется с боевым заклинателем твоего уровня. Поэтому моё предложение таково: твоя помощь в обмен на моё покровительство в Кенабресе. — Не то, чтобы у меня был выбор, — печально улыбнувшись, киваю головой. — Конечно, я согласен.

***

День клонился к закату. Прелат Халран стоял на стене, ограждающей таверну, его глаза высматривали снующих туда-сюда людей, но не видели их. Вместо этого перед его взглядом всё восставала картина недавнего разговора и чуть более давнего события, из-за которого разговор пошел так, как пошел. Инквизитор не считал абсолютно всех некромантов злом. Лишь тех, кто поклоняется демонам или же несет зло Кенабресу и его обитателям. Можно было бы то же сказать и про Мендев в целом, но, увы, он не был столь горделивым и верящим в собственную исключительность человеком, чтобы брать ответственность за целую страну. Порой он и в этом городе чувствует, словно погружается на самое дно болота и медленно умирает от удушья — столь много мерзости он вскрыл за то время, как стал во главе инквизиторов Иомедай. Столь много друзей и, казалось бы, близких он отправил на плаху… Вот только, как показала практика, абсолютно недостаточно! Тяжелый вздох вырвался из его уст, а в глазах забрезжила сталь. Но да чего уж? Корить себя в происходящем он не собирался. Извлечь уроки, учесть ошибки и исправить произошедшее, но не корить. Самобичевание никогда не было его путем. А вот по тварям, которые все это учинили он пройдется огнем и мечом с огромным удовольствием. Скрипнув зубами от сдерживаемой ярости, Халран глубоко вдохнул, призывая сам себя к успокоению. Что касаемо молодого некроманта, то к нему вопросы были и в свете полученных ответов были серьезные. Он соврал насчет того, что не знает, кто закрыл рану, но не соврал… хотя нет, скорее, скрыл часть правды — что-то царапнуло его ощущения, — насчет своего пробуждения и того, что раны уже не было. Увы, его способности хоть и были сильны и развиты, а вера крепче стали, но даже ему ведома усталость. В конце-концов, он на ногах уже третьи сутки и в таких условиях в полной мере воспринимать информацию, получаемую от одного из даров инквизитора сложно. Это требует предельной концентрации внимания, которая сбилась, когда он почувствовал столь прямую ложь на свой вопрос. Впрочем, она же была единственной. В остальном он не солгал. Едва ли правда уже меняла хоть что-то. Она бы не изменила ничего, даже не соври он вовсе. Пальцы вновь прошлись по клочку бумаги, зажатому в кулаке, текст на котором он помнил вплоть до буквы. Не велико деяние, на самом деле — текста там немного. Довольно дорогая зачарованная бумага, позволяющая передавать сообщения на завидные расстояния путем написания на другом, связанном заклинанием, клочке бумаги. Или листе. Или блокноте. Вариантов много. В его случае это был именно небольшой клочок. Разовая услуга с его стороны, но в очень широких масштабах. Последствия одной ошибки прошедших лет. Последствия его слабости. Сегодня долг был уплачен и один слишком подозрительный некромант остался свободным. Надолго ли? То вопрос. Культист ли он или же, как он в своё время предполагал, это игры мендевского дворянства? Нападение демонов смешало все карты и спутало все выстроенные цепочки. Теперь он уже ни в чем не уверен. Был ли это задел демонов еще с настолько давних времен или же этот некромант является агентом не демонов, а кого-то из знати? А может и вовсе не агент, а лишь не осознающей своей судьбы инструмент? И в этом случае его появление в городе не более, чем совпадение? Вариантов слишком много. Всё слишком зыбко. Хотел бы он схватить за шкирку этого мутного труповода, да допросить со всем тщанием, но не мог. И из-за долга, и из-за осознания последствий. Сколь долго его тайна будет оставаться таковой? Едва ли её обнародование сейчас сместит его с поста, хотя в такой обстановке всякое имеет место быть, но он просто не имеет права бросать тень на себя еще большую, чем бросило всё происходящее уже. По крайней мере, пока Кенабрес не вернулся к законным владельцам, но после? Вполне. Более над ним не будет никого, кроме его Богини. Да, так он и поступит. Но сначала приложит все усилия, чтобы освободить свой город и приглядеть за некромантом, держа кару наготове. Еще раз потерев пальцами бумажку, он развернулся и поднес клочок к факелу в держателе, с мрачным удовлетворением наблюдая, как напоминание о долге, что было с ним последние несколько лет, сгорает в огне вместе со словами: «Некромант должен попасть в Серый Гарнизон»