Истинный Адамант

Несколько дней мы карабкались, шли узкими крутыми горными тропами. Измученные, в конце пути мы падали без сил там же, где стояли, а с восходом солнца, когда его лучи только-только начинали прогревать сонную землю, мы поднимались и шли дальше. Ох, как же было тяжело. Жажда и зной отступили, но теперь их сменила боль и непроходящая усталость. Не помню, как мы преодолели перевал. Только когда мы вышли на заросшее свежей травой обширное плато и рухнули без сил на благодатную землю, я пришёл в себя, словно вынырнул из липкого тумана безразличия. Я очнулся от своего забытья только когда услышал, вернее, почувствовал глухой рокот земли. Но прежде чем я сообразил, что случилось, наугрим сгрёб меня за шиворот и с силой толкнул за ближайшую скалу. В этот самый миг раздался такой грохот, что я со своим новым обострённым слухом вынужден был прижать к ушам ладони. И в тот же самый момент я... увидел. Действительно увидел так же ясно, как видел раньше, и лишь через мгновение понял, что мне открылись новые чувства. Теперь я не только видел, но и чувствовал все эмоции земли, воздуха, воды и огня. Я чувствовал. Я понял, что своим даром духовного видения со мной делится наугрим. Его ладонь, сжимавшая мою, взмокла от напряжения, он что-то кричал, но что, я не мог разобрать из-за грохота. Огромные каменные глыбы вылетали из конусообразной вершины горы, поднявшись на невообразимую высоту, они с грохотом обрушивались в низ, рискуя расколоть земную твердь, столбы горячей воды и жидкого огня изливались на склоны, и вдруг одна из близлежащих вершин с грохотом взлетела вверх, а за ней из глотки огненной горы медленно стала вырастать игла, даже не игла, а столб раскалённой вязкой плоти земли. Он всё рос и рос, утончаясь, пока не превратился в тонкую иглу, пронзившую облака. И лишь тогда рост прекратился. Игла замерла, тихо подрагивая от содроганий земной тверди. И тут видение погасло. Я почувствовал, как ослабла рука наугрима, сжимавшая мою ладонь, и услышал, как он со стоном опустился на землю. - Я хотел показать тебе, - хрипло прошептал он, - как прекрасны извержения огненных гор. Я дважды в своей жизни видел подобное. Но такую красоту вижу впервые. Ну что ж, нам пора в путь! И снова мы шли и шли, где растягиваясь цепочкой, где друг за другом. Тяжелее всего оказался спуск с хребтов. Наугрим всегда шёл рядом со мной и описывал мне всё, что было вокруг. До ледяных пиков мы не добрались совсем чуть-чуть, и для меня это было как нельзя к лучшему, на леднике я непременно поскользнулся бы, и навряд ли друзья сумели бы найти мои косточки на дне какого-нибудь безымянного ущелья. Так мы шли примерно две недели. Когда до границы лесов оставалось совсем немного, из дышащих морозом ледников вдруг вышли нам навстречу какие-то люди. Наугрим выступил вперёд. Почему-то за время пути как-то само собой сложилось, что стал нашим лидером, да я уж упоминал об этом. Он обратился к вождю местного племени, одетому в белоснежные, как успел шепнуть мне наугрим, меха, на странном щёлкающем языке. Нет, этот язык был очень похож на местный, бытовавший в этих краях, на подобном говорил и я сам, хотя родной язык моего народа был более звучным и, как мне кажется, красивым. Но этот птичий язык всё же сильно отличался от всех местных наречий. В нём, как будто слышался шум горного ветра, плеск реки на перекатах, неистовый шум водопада. Как я жалел в этот момент, что не могу больше видеть, что не могу увидеть их лиц. Место наугрима подле меня заняла Эовин, она и рассказывала мне шёпотом обо всём, что происходило вокруг, о том, о чём я не мог догадаться по звукам. С трудом, но я всё же сумел разобрать отдельные слова сходного языка, а прислушавшись, даже смог понять некоторые фразы. Насколько я понял, наугрим пытался разузнать, что же там, за горами, а горцы упрямились, возражая, что чужестранцы, пришедшие с красных песков, должны немедленно вернуться назад тем же путём, что и пришли сюда, в их мир снегов и отца-солнца. Дальше я ничего не смог понять. Переговоры затянулись. Мы стояли на склоне, поросшим низеньким кривым леском, а дальше узкая полоса лугов сменялась каменистыми пустошами и вечными ледниками вершин. Обо всём этом мне поведала Эовин, пока мы сидели, привалившись к стволам чахлых сосёнок. Наугрим вернулся к нам через несколько часов, вымотанным до предела. - Они не хотят пропустить нас без надлежащей платы!- сказал он, буквально падая у ствола кривобокого деревца. - Что будем делать? - Прорываться!- мрачно заметил Эодрейд. - Угу,- хмыкнул неугомонный Строри, - тебе только прорываться, конунг! Но лично я не подписывался на то, чтобы... - Тебя никто силой здесь не держит,- примирительно заметил наугрим. - ты волен уйти в любой миг. Кто ещё хочет покинуть отряд? Этот вопрос надо решить сразу, дабы потом поздно не было! Строри фыркнул и остался сидеть. Больше никто не решился нарушить тягостное молчанье. - Тогда решено!- поднялся наугрим, - пойдём в обход. Пошли, Вождь! И мы тронулись в путь. Около месяца мы пробирались скалистыми отрогами и глубокими ущельями, и вот, наконец, мы вышли на благодатные южные склоны, покрытые мягким мхом и травой. Ароматные цветы покрывали луга у горных ручьёв и озёр, дивные неведомые птицы распевали свои песни так звонко, что я, особенно остро реагировавший теперь на все звуки, едва не оглох. С каждым шагом воздух становился суше и вместе с тем мягче. Влажное дыхание океана осталось далеко на западе, за горами, а здесь царствовало вечное лето, не омрачённое гнилью и влагой от близости океана. Вот настал тот благословенный день, когда мы, после многомесячного похода, наконец, ступили на предгорные луга неведомой южной страны. Чудесные камни В первом же селении на нашем пути мы запаслись провизией и пресной водой. Разумеется, просто так пройти мимо, не погостив у жителей и нескольких дней мы не могли. Наугрим, единственный из нас, кое-что слышавший об этих землях, говорил нам, что здешние племена отличаются свирепым нравом. У жителей пограничной деревушки мы и узнали, что их соседи с востока, племя Маргхла, действительно отличается свирепым непокорным и неуживчивым нравом и им, племени Бантуала приходится воевать с соседями, хотя они предпочли бы мирно пахать свои плодородные поля. И ещё, весьма большой вред наносит им дыхание Огненных гор, которые цепью протянулись на юге от их земель. Наугрим и другие говорили, что уже отсюда были видны курящиеся испарения над далёкими южными хребтами. Гостеприимные жители рассказали, что удушливые облака пепла, которые порой выдыхают Огненные горы, накрывают их селение и тогда многие умирают от удушья, ведь от частиц мелкой чёрной пыли, невозможно вздохнуть, чахнут поля, гибнут посевы, потому что солнце на несколько суток заслоняет чёрная непроглядная пелена. Бантуала дали нам проводника, обещавшего провести нас незамеченными через обширные владения народа Маргхла. В этом народе, названном так по имени одного из племён на самом деле насчитывалось больше полусотни различных воинственных племён. Горячо поблагодарив добросердечных жителей, мы отправились дальше. Нам предстояло пройти на крайний юг к цепи Огненных гор, протянувшейся с запада на восток и отделяющей Великий Полуденный край от Южного океана. Мы продвигались вдоль южных отрогов Скал молчания ещё две недели, пока не достигли, наконец, величественной вершины Куруамо, от которой начиналась дорога на юг, к цепи Огненных гор, к цели нашего путешествия. Наш поход на юг был недолгим. Всего через несколько дней мы достигли Долины гейзеров, предгорья хребта, состоящего из Огненных гор . Лавовые столбы, горячие озёра, реки с чёрным песком попадались на каждом шагу. В этой-то долине, по словам наугрима и скрывались нужные нам камни. Заночевали у подножия небольшой, по меркам юга, Огненной горы. На другое утро наугрим намеривался отправиться на поиски минералов, взяв с собой Строри. Вдвоём они отсутствовали двое суток. Затем вернулись. Строри от увиденных чудес онемел, что было само по себе необычно. - Там, там! - только и смог пробормотать он. Наугрим вернулся нагруженный помимо горного инструмента, двумя плетёнными корзинами, в которых грудами лежали разнообразной формы минералы. Как мне их описала Эовин разнообразной окраски: золотистые, голубоватые, зеленоватые, сероватые, серебристые. Наощупь камни были точно такими, как их описывал наугрим: тёплыми, гладкими и лёгкими. Наугрим усыпил меня напитком неизвестного мне растения. Я чувствовал всё, но не мог пошевелить и пальцем, не ощущал ни боли, ни страха, лишь покой и умиротворение. Я чувствовал, как наугрим что-то делает с моими пустыми глазницами и, когда я пришёл в себя, оказалось, что он вставил в них искусственные глаза и прикрепил к ним мышцы так, что глазные яблоки могли двигаться в глазницах по моему желанию, а слёзные железы увлажняли их как обыкновенные живые глаза. - Взгляни на меня! – попросил наугрим. И я впервые за долгие дни распахнул веки. - Ох, как же красиво! – воскликнула Эовин, - ты настоящий мастер, наугрим. - Опишите мне, как они выглядят? – попросил я. - Они ярко-голубые с золотистой искрой, и свет в них так переливается. - У тебя были такие же глаза, просто ты этого не знал! – улыбнулся наугрим. - Это я-то не знал! Трудно не знать, когда твои глаза едва ли не у единственного в племени абсолютно другого цвета, чем у твоих подданных да и к тому же светлые, а ведь по нашим верованиям светлые глаза могут быть только у жителей подземного мира. - А я слышал, что эти самые подземные жители даровали вашим предкам многие знания и умения, которыми вы пользуетесь сейчас! – здраво возразил мне наугрим. - Расскажи мне, что там, в огненных горах. - Всё как и здесь: кольдеры, пепел, окаменевшие огненные реки, каменные столбы и подземный гул. Лишь россыпи драгоценных камней были изумительны. Голубые, прозрачные, белые, розовые. Это было не забываемо. Прости! – бросился он ко мне, схватив за плечи. - Я… я не хотел. Слёзы сами текут. И… Но я не договорил. Комок подкатил к горлу, и я, обхватил наугрима за шею, уткнулся головой ему в плечо и разрыдался. Он обнял меня, поднял на руки и принялся укачивать, как ребёнка. Ему помогли. Меня подхватили несколько пар рук, бережно опустили на землю. Наугрим положил мою голову себе на колени и принялся нежно гладить моё лицо, перебирать волосы. Так всегда делала Имгатата. Кто-то попытался что-то сказать, кажется, Строри, но на него зашикали и похоже, отошли от нас. Наугрим тихо шептал. Успокаивающие ласкающие слова мешались с заклинаниями мага. Я плакал, не обращая внимания на стыд. Его просто не было. Мужчине плакать стыдно?.. Пусть другие следуют этому правилу. Многодневная боль, что терзала моё сердце, со слезами истекала из тела, приходило облегчение и успокоение. Возможно, помогали заклинания наугрима. Так я и уснул под успокаивающий шёпот и нежную ласку мага. Проснулся я обновлённым и исцелённым. Раскрыв глаза, нет, света я не увидел, но я почувствовал в себе необычайную лёгкость и желание жить. По звукам вокруг стояла глубокая ночь. Но что-то неуловимо изменилось вокруг. Не успел я сообразить, что лежу на ложе из тростника, как раздался голос: - Не бойся, вождь иноземного племени. Будь нашим гостем. Трое суток друзья несли тебя на руках. Наши охотники наткнулись на них, когда они совсем выбились из сил. Наши охотники привели вас в нашу деревню. Не бойся! – добавил он, заметив, что я вздрогнул, - мы не причиним вам зла и не намерены брать в плен. Вы отдохнёте и двинетесь дальше, а ваш маг поможет нам. А ты, возможно, дашь нашим женщинам новую надежду. Я вздрогнул. Ну и обычаи у них. Хотя да, право первой ночи никто ещё не отменял. И что же мне делать? Изменить своей жене? Но разве это измена? «Измена» - шептал внутренний голос. Да, конечно, измена, я это прекрасно понимал. - Ничего ты не понимаешь! – прошептал мне на ухо оказавшийся рядом наугрим. – она поймёт. Ты пережил такое, что выпадает не всякому. И если захочешь… Они же тебя не неволят. На следующий день, ближе к вечеру вождём был устроен пир в честь дорогих гостей. Как я понял, самым дорогим гостем считался наугрим, так как был магом, а маг ни в какое сравнение не шёл с местным колдуном. Пир длился несколько часов. Необычно вкусное жаркое мы запивали хмельными напитками из молока местных… Я так и не запомнил, как называются эти животные. Сидеть всем вместе не получилось, потому что моих друзей быстренько присвоили себе местные жительницы и жители: досталось и девушкам. В отдельных хижинах жили только я и наугрим, но маг-то понятно, а я почему? Я слышал, как после неумеренных возлияний, Малыш, который Строри, начал сперва петь безобидные песенки, а потом и бузить. И в один прекрасный момент, я услышал, что с той стороны, где сидел и беседовал с вождём наугр им, что-то грохнуло и песок заскрипел под тяжёлыми сапогами гнома. - Позвольте мне украсть на время этого юношу! – пробасил он. А потом они подошли ко мне. - Выйди, - коснулась моего плеча рука наугрима, - остальных я тоже попросил выйти. Вождь и остальные ничего не заметят и не услышат. Когда вся наша компания собралась в стороне от пирующих, наугрим набросился на Малыша: - Строри, если тебе не жалко наших сердец, пожалей хотя бы своё, если не хочешь, чтобы оно попало на ужин к вождю этого гостеприимного племени. И я тебя прошу, ещё одна такая выходка и, боюсь на следующем пиру стол украсится великолепнейшее жаркое из не слишком трезвомыслящего гнома. Рассказать тебе, чем было то жаркое прежде, чем мы сегодня его съели? Рассказать тебе, какая судьба постигла отряд незадачливых охотников из соседнего племени?.. В ответ раздались рвотные позывы, а потом дрогнувший голос короля Эодрейда укоризненно произнёс: - А раньше сказать нельзя было?! Строри впечатлился и только икал. Я же воспринял известие спокойно. В конце концов предки моего племени не так давно отошли от древних практик поедания плоти своих врагов. Просто вести себя с местными жителями нужно осмотрительнее только и всего. Но вот на моих друзей известие произвело впечатление, на всех, кроме, похоже, самого сообщившего его наугрима. Остальные долго молчали, а некоторые до сих ор продолжали исторгать из себя только что проглоченное на пиру с таким аппетитом. - Приведите себя в порядок и возвращаемся на пир, и если я только увижу, что Строри или кто-либо другой… Строри в ответ только жалобно заскулил, а потом общее мнение озвучил дрожащий голос юной роханки: - Наугрим, а может, уйдём. Просто растворимся в темноте и всё! - Ты думаешь, что нам удастся обмануть местных уроженцев, ты действительно так думаешь? Девушка сглотнула и больше ничего не говорила, пока мы не вернулись к пирующим. А ночью ко мне торжественно ввели среднюю дочь вождя. Как позже выяснилось, со старшей должен был быть наугрим, как самый почётный гость, как единственный маг на всю деревню, ведь их колдун ни в какое сравнение не шёл с настоящим магом, пусть даже полукровкой. Так вот, ко мне торжественно ввели среднюю дочь вождя, Имгехатру. Впрочем, её имя тут не к чему. Разговаривать нам было особенно некогда. Тем более я не знал языка. М-да, на утро я не мог пошевелить ни одним мускулом. У меня было много женщин и до женитьбы, да и после, в походах, но такое со мной было впервые. Любовь каннибалки оказалась бы губительной для северянина, интересно, кстати, как там мои друзья. Уж они-то явно не привыкли к подобному напору, если даже мне было трудно. Отключился я на рассвете. А проснулся от гневного вопля ворвавшегося ко мне Строри. - Во имя всех драконов Мории! – вопил маленький гном, - какого ты до сих пор дрыхнешь, вождь? - Сказал бы я тебе, будь мы в моих владениях, что тебе грозит за то, что без спроса вламываешься к вождю и ещё будешь его. - Ага, и что же? Но я мигом погасил его скепсис: - Как минимум ты бы лишился языка. Он подумал, подумал, и заткнулся. - Что там за шум? – лениво поинтересовался я. - Наши наугрима убивают! – буднично сообщил он мне. – за то, что притащил их в этот рассадник разврата. - А им что, не понравилось? – настала моя очередь скептически хмыкнуть. - Понравилось?! – взвился он. – да они не женщины, а бестии. С барлогом лечь и то безопаснее. - Барлогов женщин не бывает, уж не тебе ли это знать, гном? Они же, как и вы, жители подземелий. - Не важно. Важно то, что сейчас нашему наугриму намнут бока. Так что надо спешить на подмогу. Со вздохом, я сбросил лёгкую ткань, которой накрывался и накинул свою перьевую накидку и подвязал схенти. Строри при этом действе усмехнулся, глядя на то, что схенти призвано скрывать. - Думаю, дочь вождя осталась довольна! Вместо ответа я сделал зверское лицо, и он предпочёл не продолжать. На маленькой площади перед домом вождя, а именно там поселили наугрима, разыгрывалось целое уличное представление. Эовин, Эодрейд и Фолко медленно надвигались на поднявшего руки синего мага, а тот лишь посмеивался, не забывая однако делать вид, что сдаётся. - У меня вообще-то есть жена! И… - Не хотелось бы напоминать тебе об этом, но твою жену и детей убил твой же маршал Брего, если ты забыл! – спокойно парировал наугрим, - так, что, король Эодрейд, из уважения к тебе, я и позволил тебе… - Да она меня… Он смутился и замолчал. Строри радостно докончил: - Изнасиловала! - Гм… - откашлялся король, - ну, в общем, да. - И тебе неужто не понравилось? – возмутился неугомонный Малыш. - Понравилось, но дело не в том, а в… - В чём же? Ты что, не можешь! Раздался глухой рык. Ух ты, это что, Эодрейд так умеет? - Спокойнее, спокойнее, - отскочил от него Малыш, - ты вообще-то пришёл разбираться не со мной, а с нашим магом, вот и разбирайся. - А ты, ты, - задохнулся Эодрейд, вновь поворачиваясь к наугриму, - ты-то избежал участи… - Просто он умелее тебя, - снова встрял Строри. – наши хижины стояли рядом, и я всё слышал. Тут уж и нечеловеческое терпение наугрима дало сбой: - И что же ты слышал? – невинно поинтересовался он, а Малыш ничуть не смутившись, похвалил: - Ну, ты и мастер! С такой людоедкой не каждый сладил, а ты не только сладил, но и… - Так, а с этого места я попросил бы тебя замолчать! – неожиданно прыгнул вперёд наугрим и схватил Малыша за горло, однако не так сильно, чтобы придушить, а всего, чтобы напугать. - Эй, отпусти, чокнутый! – не своим голосом завопил маленький гном. - Давно ждал этого момента! Сейчас ты у меня узнаешь, что значит… Дальнейшую часть фразы заглушил смех, а Строри завопил так, что уши заложило: - ты что? – неподдельно изумился наугрим, - я же ещё и не начинал! - Да ты, ты… - задохнулся от возмущения Строри, - нарушаешь все уставы гномов. Мы никогда… - А кто обвинял меня не далее, чем три месяца назад в моих нетрадиционных взглядах на плотские утехи? А теперь что, сам испытать не хочешь? Чем закончилось представление я так и не понял, потому что впечатлительная Эовин, кажется, грохнулась в обморок, а высоконравственный Эодрейд поспешил увести в сторонку Эоси, которая, кстати, уходить совсем не хотела, а уже потом занялся потерявшей сознание соотечественницей. А меня, ну что за несправедливость, отправил за местным лекарем. Последнее, что я услышал, был дикий вопль Малыша. Неужели наугрим его… Через пару часов, когда мы встретились на лужайке за общей трапезой, выяснилось, что никто Малыша не трогал. Наугрим просто навёл качественную иллюзию. А на вопрос Эодрейда, не съедят ли нас за неё гостеприимные хозяева, ответил, что они до сих пор прибывают в шоке. Что это означает король Рохана не понял, но уяснил, что кара откладывается и местным, кажется, пришлось по душе маленькое представление. Сама же жертва мнимого надругательства отлёживалась в хижине, выделенной Фолко, и именно Фолко пытался восстановить душевное равновесие Малыша, который так и не понял, что наугрим его и пальцем не тронул. Мне так и не удалось выяснить, что именно сделал наугрим, что несчастный Строри был уверен, что его, ну, одним словом, что он теперь опозорен навеки вечные. - А ты вообще осознаёшь, что натворил. Он же не только тебя возненавидит, он не сможет в глаза остальным гномам смотреть без страха и вины. - Ничего страшного. Зато в следующий раз будет думать над своими словами и поступками. - А что с его поступками не так? Он же вроде никого не… - А ты с Фолко как-нибудь побеседуй по душам, и он много чего про Малыша расскажет. А кто друзей предал, когда сносился с Олмером за их спинами, когда Олмер ещё только набирал силу и собирал свою армию, чтобы идти на запад Средиземья войной? Кто посылал ему сообщения об их передвижениях и, главное, о том, где входы в подземные кладовые и жилища его собственного народа. Да за такое его следовало бы казнить на месте. Правильно сделал бы Торин в своё время, если бы прогнал Малыша прочь, не позволив и дальше путешествовать вместе, да добренький Фолко заступился. Но он-то не гном и не понимает наших законов. Да случись такое у чёрных гномов, такого предателя ждала бы такая казнь, которая роду Дарина и не снилась. Его бы распяли на двух столбах, а потом отрезали бы по кусочку раскалённым ножом, и поджаренные на углях куски заставляли бы есть, покуда бы он не издох. Всё это было сообщено с таким неколебимым спокойствием, что я ужаснулся не столько рассказанным, сколь этим невообразимым спокойствием. Неужели он неоднократно не только видел, но и принимал участие в этих казнях. - Да, ты прав, - он как всегда читал мысли. – Мне приходилось проделывать это неоднократно. - Ты можешь говорить на нормальном языке? – поинтересовался, услышавший последние слова, Эодрейд? – А то я ничего не понимаю из твоих премудрых речей. А что касается жестокости пытки, скажу, что мы с предателями поступаем не менее жестоко. - А тогда что же ты делаешь с нами в одном отряде? – понизив голос, спросил его наугрим, - ведь и Строри, и Фолко предали тебя, бросив службу в твоём войске прямо накануне решающей битвы? - А что я должен делать? – также тихо ответил король, - зарезать их ночью что ли? Думаешь, я знал, что злодейка судьба сведёт меня с вами? И тут только мне стало понятно, почему Эодрейд старается избегать Фолко и Строри, а когда им приходится общаться, говорит с ними сквозь зубы. - Я еле сдерживаюсь, чтобы ничего им не причинить, - продолжал он, - и думаю, они сами это понимают и не лезут на рожон. Иначе… Тем более я всё равно уже не король. И тут он яростно хлопнул себя ладонью по лбу. - Но Брего не удастся надолго захватить мой законный престол. Я, потомок великого Теодена Роханского, и законный король Марки , и это именно я отбил Эдорас у Олмерских скотов! И я даю слово, что заберу назад свою страну у этого… Дальше последовало непереводимое роханское ругательство, но такое длинное и замысловатое, что наугрим, преотлично знавший роханский язык, восхищённо присвистнул: - Ну и допёк он тебя? - Он надругался и убил мою жену и детей! И ты думаешь… - Проведите меня по окрестностям, - попросил я, гася спор в зародыше. Эодрейд и наугрим тут же согласились и вдвоём повели меня по всем улицам в деревне. И при этом оба держали меня за руки, так что наша компания выглядела весьма впечатляюще: я в льняной тонкой накидке, обильно украшенной огромными разноцветными перьями, драгоценными камнями и стеклянными бусинами, наугрим в чёрной кожаной одежде, облегающей его ф гуру, как вторая кожа, с нашитыми сиными нитями рунами и магическими знаками и король Эодрейд в просторной белой льняной рубахе без рукавов и в широких льняных штанах для верховой езды. Наши парадные одеяния я запомнил ещё с давних пор, когда в книгах читал о парадных одеяниях королей Рохана и старейшин всех гномьих родов, начиная со времён самого Махала. Мы гуляли по окрестностям деревни до глубокого вечера. За это время я ближе сошёлся с королём Эодрейдом. Очень молодой для правителя, двадцативосьмилетний король оказался человеком необычайного ума и благородства. Он был воистину достоин своих великих предков, Теодена Роханского и Эомера Славного. И было обидно, что такой человек лишился всего, что имел. Я неоднократно обещал ему, что помогу отвоевать престол Рохана ив золотых палатах снова будет восседать потомок славного Эорла. Поздней ночью ко мне вновь пришла женщина, одна из почётных жительниц селения. И в эту ночь я уже наслаждался, а не старался не потерять сознание. Под утро я снова уснул и проснулся только к полудню. - Никак не могу привыкнуть, - встретил меня король Эодрейд, - что солнце у вас на юге светит с севера. - А разве бывает иначе? – удивился. - Ах да! – воскликнул он, - ты же никогда не бывал ни на севере, ни на западе, ни на востоке. У нас солнце, минуя полдень и до заката светит с полудня, то есть с юга. Так что астролябия всегда указывает против солнца, прямо на север, а никак у вас, она смотрит солнцу в лицо. И звёзды у нас перевёрнутые. Хотя жаль, что ваше Южное перекрестье не светит у нас, на севере. А ещё у нас есть снег. Он идёт зимой и в конце осени и даже в начале весны. Я улыбнулся. О снеге я много читал, хотя ни разу его не видел, но на картинках в книгах он выглядел очень впечатляюще. Но солнце, светящее с юга и облетающие деревья – это было так необычно. Хочу, хочу побывать там и обязательно побываю, но сперва восстановлю порядок в своих землях. Раньше Хенна был величайшим правителем юга, а теперь настал мой черёд. Через три дня мы покинули гостеприимных горцев. Ещё через несколько дней перед нами раскинулась пустыня, за которой лежали южные степи озера Сохот, а дальше за пустыней золотой дворец и прекрасный город правителя в устье реки Каменки. Приближался конец нашего долгого путешествия. И приближалось неизбежное расставание.