Breakpoint.

Вся следующая неделя пролетела для Саши незаметно. Тренировки с Аней шли полным ходом и, несмотря на проявленную в первый день демократичность, Щербакова оказалась весьма требовательной и принципиальной личностью. Аня не отпускала Трусову с корта, пока та не выполняла хорошо элемент, шатенка требовала от Саши не только чисто исполненного удара, но и понимания того, почему он таким получился. И это оказалось настоящей проблемой для Трусовой. Раньше рыжеволосая доверяла исключительно своим инстинктам и не вдавалась в тонкие подробности технического исполнения, однако Щербакова чётко дала понять, что её не удивишь мощными импульсивными ударами, которыми так славилась Саша. Аня требовала осознанности и контроля от своей ученицы, однако пока ни тем, ни другим рыжеволосая похвастаться не могла. Ещё одной проблемой внезапно стала выносливость Трусовой. Раньше рыжеволосая никогда не жаловалась на сбитое дыхание, боль в мышцах и потерянную концентрацию, но всё это стало неотъемлемой составляющей во время тренировок с Аней. Каким-то удивительным образом свеженькая и выспавшаяся Саша после первого часа работы была похожа на марафонца, преодолевающего тридцатый километр. Щербакова не давала Саше возможности приспособиться к нагрузке, как только чем-то отдалённо напоминающим комфорт начинало веять в воздухе, Аня мгновенно придумывала новое убийственное упражнение и выводила рыжеволосую на пик её возможностей. Тем не менее, на удивление Саши, Щербакова переживала за её здоровье. Шатенка заставляла девушку поддерживать нужное количество жидкости в организме, употреблять пищевые добавки и регулярно посещать спортивного массажиста для более эффективного восстановления. Часто после всех процедур на восстановление Трусова буквально засыпала на ходу и чувствовала себя ещё более уставшей. Однако на следующее утро она с улыбкой встречала Аню на корте и была готова к очередному квесту на выживание. Почему-то улыбаться Щербаковой во время приветствия уже вошло в привычку. Со стороны казалось, что между ними идеальное взаимопонимание, однако реальное положение дел было далеко не таковым. Если Аня в большинстве случаев понимала Сашу, то вторая весьма часто находилась в прострации от идей и методов своего тренера. Щербакова была старше, на её стороне был личный опыт и уже сформированные взгляды как в жизни, так и в спорте. Но Саше многое из этого было чуждо. Несмотря на то, что Трусовой шёл двадцать первый год, самостоятельности как таковой у неё не было. Последнее слово в важных вопросах до сих пор оставалось за родителями, они не ограничивали свободу девушки, но при этом напоминали, что судьбоносные решения она принимать не готова. Теннис являлся для Саши творчеством, самовыражением и простором, тогда как остальная жизнь была одним сплошным метанием из стороны в сторону без конкретного направления и конечной цели. Когда она била мяч, она вкладывала в удар всю себя без остатка; в это мгновенье каждая клеточка тела сжималась в пружину, а сердце замирало от томительного секундного ожидания приземления мяча на противоположной стороне корта. Для зрителей всё происходило за секунду, но для Саши эта секунда равнялась жизни. Незнающий человек никогда бы не понял, какого это пропахать на жаре три часа в надежде выиграть матч, а в конце уйти со слезами на глазах, жгучим разочарованием и претензиями к себе. Но Аня знала. — Расслабь плечи. — сказала Щербакова, стоя за спиной Саши и наблюдая за тем, как она упорно пыталась исполнить свой любимый форхенд. У Трусовой уже битый час не получался фирменный удар и это, мягко говоря, вводило рыжеволосую в бешенство. Отправив очередной мяч в километровый аут, Саша с размаху швыряет ракетку об корт и делает это настолько сильно, что поломанный инструмент взлетает в воздух. Волна ярости накатывает внезапно, хоть и вполне ожидаемо, мозг отключается, а все сдерживаемые эмоции и остатки самообладания давно покинули рыжеволосую. На языке Саши крутится поток смачного, красноречивого мата, который в данной ситуации был единственным, что могло описать её чувства. Трусова уже открывает рот для того, чтобы выругаться, как внезапно в неё едва не попадает летящий на бешенной скорости мяч. Саша испуганно уворачивается от объекта, пронизывающего воздух в её направлении, и с возмущением смотрит на спокойную Щербакову, крутящую свою ракетку в руке. — Ты больная?! — рычит Саша. — Если бы не мои инстинкты, я бы уже в больнице лежала. — Поверь мне, если бы я хотела в тебя попасть, я бы это сделала. — пожимает плечами Аня. — Вадик, пауза. Рослый парень со светлыми волосами, исполняющий обязанности спарринг-партнёра, кивнул и направился к скамейке за заслуженной водой. — Что это вообще было? — продолжала возмущаться Трусова. — Это я у тебя хочу спросить. — ответила Аня. — Мы сейчас не играем матч, не играем на счёт, а просто отрабатываем удары для того, чтобы ты могла их применить в будущем. Однако вместо того, чтобы спокойно исправить ошибку, ты её раз за разом повторяешь, а потом не понимаешь почему у тебя ничего не получается. — У меня скоро всё получится! — воскликнула Саша. — Твоё «скоро» уже час длится! Если бы это был матч, ты бы уже проиграла первый сет. — повысила голос Щербакова в попытке достучаться до своей ученицы. — Пфф, велика проблема. — хмыкнула Трусова и небрежно махнула рукой. — Первый сет ни о чём не говорит, настоящая игра начинается со второго. Всё просто: в первом налаживаю удар, во втором и третьем её рву и ухожу победительницей. Рыжеволосая часто злила Аню, но в большинстве случаем вывести её на эмоции у Саши не получалось. Однако сейчас Трусова пожалела, что озвучила свои мысли. Карие глаза Щербаковой буквально потемнели от злости, в них заискрились языки пламени, но не обжигающего, а ледяного. Саше казалось, что этот взгляд убийцы способен сначала испепелить жертву, а затем безвозвратно заморозить её останки. К великому сожалению, сейчас объектом раздражения и злости выступала именно рыжеволосая. Неосознанно Трусова сделала шаг назад, в то время как Аня наоборот приближалась к ней. Показная уверенность Саши вмиг улетучилась, стоило только шатенке начать говорить: — Да как ты не поймёшь, что для того, чтобы что-то наладить нужно увидеть в чём проблема, а не тупо продолжать делать то же самое! Ты просто бездумно даришь драгоценные очки из-за своего упрямства, а соперница счастливая их собирает и думает: «Солнышко ты моё, чтобы я без тебя делала!». Ты играешь не против соперницы, а против самой себя. — И что ты предлагаешь? Держать мяч в корте и ждать, пока соперница сама сделает ошибку? — Я не понимаю, каким образом тебе удаётся делать такие умозаключения. — Но все же тренеры, когда видят, как я ошибаюсь, говорят, что мне нужно играть менее агрессивно и более надёжно. Несколько секунд Аня неотрывно смотрела на Сашу, а затем разразилась звонким хохотом. Трусова была совершенно растеряна от такой реакции, на секундочку, своего тренера. Смех Щербаковой был настолько искренним и заразительным, что рыжеволосая не заметила, как её сомкнутые в одну линию губы слегка приподнялись, образуя подобие улыбки. — Дай угадаю, — сказала Щербакова, по-прежнему слегка посмеиваясь. — Твои предыдущие тренеры запрещали тебе со всей силы бить по мячу, а просили его надёжно вкручивать, ты была с этим не согласна, и вы постоянно спорили из-за того, что ваше понимание игры не совпадало, после чего они с жалобами на твой характер тебя бросали и уходили к более покладистой теннисистке? Саша поражённо смотрела на Аню и медленно кивнула. Трусова не понимала, каким образом шатенка в нескольких словах и за столь короткое время описала её годовые проблемы с представителями столь замечательной профессии, да и в целом людьми. — Откуда в тебе столько проницательности? — недоумевала Саша. — Или это папа на меня нажаловался? Щербакова отрицательно покачала головой и с мягкой улыбкой ответила: — Всё, что мне о тебе говорили, коротко выражалось в проблеме с характером, но без подробностей. А описала я твою ситуацию так, потому что мне это слишком хорошо знакомо. — И что же тебя позабавило? — поинтересовалась Трусова. — Глупость твоих тренеров. — просто ответила Аня. — Стиль игры определяется характером спортсмена, ты уже сформированная теннисистка со своим пониманием игры, а навязывать тебе прямо противоположное видение - с самого начала идея, обречённая на провал. — А ты разве не тем же самым занимаешься? — лукаво спросила Саша. — Я не против того, чтобы ты играла как чувствуешь, но моя задача разнообразить твой технический арсенал для того, чтобы при необходимости у тебя был выбор. Я вижу, что ты кайфуешь от агрессивного стиля игры, но быть атакующим игроком - не значит играть бездумно. — сказала Щербакова, беззаботно набивая мяч на струнах. Рыжеволосая искренне не понимала как при всех её выходках и высказываниях Ане удавалось сохранить холодную голову и терпение. Даже близкие друзья Саши в определённый момент принимали решение отстраниться от неё и переждать, пока эмоциональная буря минует их бедные головы, но Щербакова так не делала. Аня не боялась идти в самое пекло Сашиной ярости, её упрёков, подколов и негодования, шатенка не ругала её за поведение, не предъявляла претензий за несносный характер, а просто работала с самой Трусовой. Саша поняла, что её не пытаются переделать под шаблонные стандарты идеальной теннисистки, впервые её принимают такой, какая она есть со всеми её недостатками и сильными сторонами. Последнее умозаключение поразило Трусову, по телу разлилось приятное тепло, а бледные щёчки покрылись едва различимым румянцем, Саша испытывала трепетную искреннюю благодарность, хотя сама пока не понимала за что именно. — Я честно пытаюсь, — внезапно тихо заговорила Трусова. — но, когда меня выводят из состояния равновесия, а это происходит всё чаще и чаще, я теряюсь. Контроль медленно ускользает, и я начинаю злиться на себя за то, что снова не смогла, за то, что стала разочарованием. Мой мозг словно в тумане, я вроде и играю, но на сплошных инстинктах, они в отличие от головы меня не предают. Это всё равно что наблюдать за собой со стороны, ты вроде понимаешь, что что-то делаешь, но как это происходит остаётся загадкой. Аня молча слушала, устремив взгляд вдаль. Саша боязно, исподлобья следила за тренером. Лицо Щербаковой было непроницаемым, и рыжеволосая могла подумать, что её внезапное признание столкнулось с холодным айсбергом безразличия, если бы не взгляд шатенки, который буквально кричал в этой поглотившей их тишине. В глазах Ани смешались оттенки понимания, воспоминаний и грусти. Трусова видела, что, находясь с ней на близком физическом расстоянии, мыслями шатенка невероятно далека. Однако временное потрясение Щербаковой продлилось недолго. Шатенка быстро поморгала и несколько раз встряхнула головой, словно отгоняя от себя назойливые мысли. В следующее мгновение от былых эмоций не осталось ни следа, карие глаза горели холодной решимостью, которая восхитила и одновременно испугала Сашу. — Работа над собой всегда сложная и небыстрая, но я сделаю всё для того, чтобы ты раскрылась и как личность, и как теннисистка. — твёрдо сказала Аня. — Зачем тебе меня раскрывать как личность? — удивилась Трусова. — Одно вытекает из другого, а по раздельности это всё бесполезно. — просто ответила Щербакова. — А теперь работать, твоя пауза затянулась. Больше входи в корт и расслабь, в конце концов, руку, так мяч будет лететь быстрее. Саша выдохнула и заняла исходную позицию. Вторая часть тренировки прошла значительно эффективнее, но в перерывах между ударами рыжеволосая неустанно прокручивала в голове слова и взгляд Щербаковой. Нутро подсказывало Саше, что за этой реакцией скрывается нечто намного большее, чем простое профессионального понимания. — Господи, Ань, я умру на второй тренировке. — неожиданно для самой себя пожаловалась Саша. Девушки сидели в расположенном на территории клуба кафе и подкреплялись перед следующим выходом на корт. Щербакова аристократично ела салат «Цезарь», что было весьма непростой задачей, когда ты одета в коротенькие теннисные шорты и футболку без рукавов. Трусова лениво размазывала жареные яйца по тарелке, испытывая отторжения к еде после интенсивной тренировке на жаре. — С завтрашнего дня будет новое расписание тренировок. — сказала Аня, откладывая вилку. — Одна тренировка сократится? — с надеждой спросила Саша. — Сократится. — ответила шатенка. Не успела Трусова порадоваться, как Щербакова продолжила. — Но добавится полноценная общая физическая подготовка. Я связывалась с тренером, он сегодня должен прибыть, а завтра вы начнёте уже комбинированную работу. Глаза Саши расширились в немом шоке. Новость была настолько неожиданной и не сказать, что приятной, что девушка не могла подобрать правильных слов для описания своего состояния. С одной стороны она понимала, что физически она весьма далека от лучших своих кондиций, но с другой, по мнению рыжеволосой, их тренировки и так способствовали повышению её выносливости. — Но зачем? — недоумевала рыжеволосая. — Мне кажется, что двух теннисных тренировок вполне достаточно для налаживания моей физподготовки. — Теннисные тренировки нужно проводить, уже имея нужный уровень выносливости, чтобы мы могли в полном объёме отработать всевозможные игровые ситуации. Я не могу влезть тебе в голову с психологией, пока твоё тело не готово в физическом аспекте. — резонно заметила Аня. — Тогда почему ты не займёшься моей подготовкой сама? Трусова сама не понимала, как этот вопрос возник в её голове и уж тем более зачем она его задала. Однако Щербакова не выглядела озадаченной или растерянной, она усмехнулась и с весёлыми нотками ответила: — Мне, конечно, приятно, что ты хочешь ещё больше времени проводить с моей скромной персоной, — Саша закатила глаза. — но ты меня должна воспринимать на корте, а для этого нужно сохранять субординацию, чтобы мы не устали друг от друга. Тем более я думаю, что с тренером вы сработаетесь. — Я не воспринимаю тренеров по ОФП, в моём сердце только Сергей Викторович. — грустно вздохнула Саша. — Ого, не знала, что в твоё сердце настолько опасно попадать. — прищурилась Аня. — Неужели уже выхода нет? Трусова раздражённо передёрнула плечами, но над вопросом задумалась. Уж слишком много откровений за один день. За несколько недель она поделилась с Щербаковой большим чем со своими друзьям за несколько лет. Перед своими сверстниками она должна была быть вечно уверенной в себе, сильной и успешной, но с Аней было проще. Щербакова уважала её сильные стороны, потому что сама понимала каким упорным трудом они достигались. — Человек, который хочет уйти делает это сам, но я всё равно в сердце его берегу в надежде, что он вернётся. Аня, по-видимому, задала вопрос больше в шутку, но, услышав столь серьёзный и искренний ответ, она удивлённо вскинула голову и посмотрела на рыжеволосую. Саша сконфуженно поморгала, шокированная своей же формулировкой. — Но вообще это не столь важно, — поспешно добавила Трусова. — мы ведь о теннисе говорим, а не о философии. Щербакова продолжала задумчиво смотреть на рыжеволосую, однако в следующее мгновенье растерянность миновала, и Аня сдержано кивнула. — Кстати, тренер по ОФП сегодня заглянет на тренировку. — вспомнила Аня. — Уфф, это ещё зачем? — Саша обессиленно откинулась на стуле. — Для понимания общей картины твоей подготовки. — спокойно ответила шатенка. — Да у меня ноги забиты, так что я не то, что бегать за мячом, я ходить в принципе не могу. — поморщившись произнесла Трусова. — Это ещё почему? — удивилась Аня. — Ты же должна была вчера пойти на массаж. Саша виновато опустила глаза в пол, и шатенка, почувствовав что-то неладное, слегка подалась вперёд и одарила собеседницу вопросительным взглядом. — Саш? Скажи мне, что ты не прогуляла его. — Я бы хотела, но не могу. Скованность Саши, навеянная огромным количеством откровений, развеялась, в то время как маска самоуверенной пофигистки вернулась в своём наилучшем качестве. — В связи с чем, позволь спросить? — В связи с непредвиденными обстоятельствами. — Какими? — Личными. «Непредвиденные обстоятельства» возникшие вчера носили имя Марка Кондратюка, который закидал рыжеволосую сообщениями с предложениями расслабиться в лучших традициях. Изначально Саша сомневалась, но после недолгих раздумий всё же согласилась, решив, что секс без обязательств тоже хороший вид восстановления. Однако сейчас она в полном объёме убедилась, что посредственный футболист Кондратюк в высшей мере не справился ни с одной из своих немногочисленных задач. Разрядки как таковой Саша не получила, время потратила, а мышцы оставались каменными. Аня смотрела на рыжеволосую так, словно видела перед собой во всех красках вчерашнее времяпровождение ученицы. По взгляду Щербаковой было несложно понять, что она недовольна. — Я понимаю, что ты молодая и все дела, — начала Аня, вставая со стула и делая шаг в сторону Саши. — но впредь пусть твои «личные обстоятельства» не вмешиваются в тренировочной процесс, иначе о результате можешь забыть. — Учту. — кивнула Трусова. — Раздвинь ноги. — сказала Щербакова, становясь перед девушкой на колени. — Чего? — ахнула Саша. — Говорю, ноги раздвинь, буду тебе мышцы разбивать. Ты на второй тренировке сегодня должна хорошо побегать, а отменять её из-за твоих гулянок я не собираюсь. — Ты что умеешь спортивный массаж делать? — продолжала тормозить Саша. Нет, ну а как можно адекватно соображать, когда перед тобой на коленях стоит красивая девушка (тренер) и говорит раздвинуть ноги?! Вся ситуация в высшей степени вводила рыжеволосую в ступор, и она в очередной раз за день мысленно прокляла Кондратюка за его бестолковость. — Представь себе, умею. — закатила глаза Аня. — Предупреждаю сразу, что будет больно и, возможно, в определённые секунды ты будешь меня ненавидеть, но потом я выслушаю твою благодарность, и мы в темпе вальса отправимся на корт. — Перспектива такая себе. — фыркнула Трусова, но необходимое действие всё же выполнила. Аня расположилась между ног рыжеволосой и, развернувшись всем корпусом к её левой ноге, принялась разогревать остывшее бедро. Её холодные пальцы резко контрастировали с нагревшейся кожей Саши, отчего по бедру второй поползли мурашки. Первое время Трусовой было приятно в той же мере, что и неловко, однако спустя минуту она едва не подпрыгнула от резкой боли. — АЙ, АНЯ БОЛЬНО! — Хочешь кричать — кричи, у тебя здесь всё настолько забито, что по-другому не будет, так что терпи. Аня надавливала на бедро в разных точках, в то время как Саша откинула голову с закрытыми глазами назад, и сожмурила их настолько сильно, что буквально видела искры перед собой. Трусовой было настолько больно, что казалось в любой момент могут выступить слёзы. Чёртов Кондратюк! Если бы она пошла вчера на массаж, то ей несомненно было бы больно, но явно не настолько как сейчас. Постепенно наступало облегчение, Щербакова умело переходила от одной мышцы к другой, и со временем ощущения стали более терпимыми. Однако внутренняя поверхность бедра на второй ноге, была забита намного сильнее предыдущей, в частности, портняжная мышца оказалась в весьма плачевном состоянии. Аня надавила на неё и последовала руками вверх, а Саша взвыла в этот момент. Из глаз хлынули слёзы, сама девушка задержала дыхание и зажмурила слезящиеся глаза до звёздочек. — Ну всё-всё. Аня начала невесомо поглаживать бедро, стараясь унять неприятные ощущения. Её пальцы нежно очерчивали контуры мышцы. Постепенно дыхание Саши восстановилось, однако стоило ей понять чьи пальцы водят в непосредственной близости от её интимной зоны, как столь необходимый воздух стремительно покинул лёгкие Трусовой. Саша украдкой взглянула на Щербакову из-под полуприкрытых ресниц. Аня неотрывно смотрела на место, образовавшегося синяка и медленно обводила пальцем его контуры, словно извиняясь за образовавшийся ущерб. Обычно массажисты не пытаются унять дискомфорт своих клиентов таким способом, но Щербакова в очередной раз отличилась. — Лучше? — спросила Аня, заметив, что Трусова вернулась на этот свет. Саша кивнула. Щербакова убрала руку и поднялась на ноги. Внезапно место синяка стало болеть, а тело требовать новых прикосновений. И это предательство собственного организма поразило Трусову ещё больше, чем действия Ани. — Жду тебя на корте через сорок минут. — бросила шатенка и, взяв телефон и сумку, удалилась. Саша предприняла попытку подняться, но если до этого её ноги болели, то сейчас они в прямом смысле этого слова подкашивались, стоило рыжеволосой вспомнить сосредоточенное лицо Щербаковой между своих ног. — Мама моя родная, и что это такое было? — вопрошала Трусова вслух. Ровно через тридцать пять минут девушка уже со свежими ногами и относительно такой же психикой подходила к нужному корту, как внезапно её окликнул слишком знакомый добродушный голос: — Девушка, а Вы чего опаздываете? Перед тренировкой вообще-то ещё разминаться принято. Саша резко разворачивается, а в следующее мгновенье бросает громадную сумку на землю и с радостным визгом бежит в сторону мужчины и буквально запрыгивает на него, едва не роняя их обоих на асфальт. — Сергей Викторович! Саша не верит, что видит его взаправду, она стискивает крупного, высокого атлета, годящегося ей в отцы, в крепкие объятия, а на глазах едва не наворачиваются слёзы счастья. Сергей Викторович мягко прижимает девушку к себе, по-доброму улыбаясь. Он не видел свою лучшую ученицу два года и уже успел по ней соскучиться. В глубине души мужчина переживал, что девушка забудет о нём, а суматоха её новой жизни больше не оставит для него места, но Саша помнила, скучала и ждала. И он вернулся. — Я смотрю, встреча с новым тренером состоялась. — сказала Щербакова, приближаясь к ним. — Новым тренером? — переспросила Трусова. — Да, — ответила Аня. — Сергей Викторович будет заниматься с тобой общей физической подготовкой как минимум два сезона, а дальше всё зависит от тебя. Саша перевела взгляд на мужчину и тот утвердительно кивнул, продолжая улыбаться. — С ним полноценно тренировки начинаются завтра, а сегодня, будь добра, доработай со мной. Аня, не оглядываясь уходит на корт, в то время как рыжеволосая едва не задыхается от счастья. «Этот сезон будет насыщенным» — думает Саша и практически бежит на тренировку.