Часть 1
25 августа 2023 г. в 13:35
Ветер с моря был непривычно тёплым в тот час, когда Америка наконец сошёл на пристань в чужом, пока ещё совсем неизученном им государстве. Пока люди из его команды сгружались на сушу и разбирались с необходимыми для безопасной швартовки и стоянки корабля вещами, он в-открытую рассматривал прохожих: все они были в странной одежде, будто бы носили халаты или платья вместе с мешковатыми брюками, имели довольно низкий рост и тёмную, желтоватую от загара кожу. Люди казались ему враждебными, смотрящими исподлобья ещё более суженными глазами, чем есть на самом деле.
Америка отвернулся от них к морю. Глубокие синие воды, бывшие столько дней единственной составляющей пейзажа перед глазами, стали такими близкими, что непривычно было отдаляться от них. Но вот экипаж спустил все необходимые вещи, нужно было заселиться в отель и поспеть заглянуть к правительству передать «привет» от босса. А также познакомиться с самим Японией. Это была его программа-минимум, поставленная начальником и без выполнения которой путь назад ему заказан: в прошлый раз господин президент отправил с ним слишком кровожадную компанию, Америка глазом моргнуть не успел, а эти нелюди уже с оружием и угрозами бросились покорять новое и неизведанное. В этот раз, конечно, он хотел сделать всё по-другому, тихо, мирно, незаметно для местных жителей. В общем, этот визит не должен был никого задеть, он только поздоровается и обратно, пара-тройка дней и в обратный путь…
… Так размышлял Америка утром, покидая порт. Однако ему бы и в голову не пришло прикинуть, где и в каком состоянии он окажется вечером того же дня.
Всё началось с попытки разузнать, где иностранец в Эдо мог заселиться на ночлег. Для этого существовали специальные постоялые дворы, вторые этажи таверн, гостеприимные местные… Однако все эти места оказались закрыты для него, белого незнакомца со странным говором и оравой таких же помощников. В общем, идти было некуда. Тогда Америка, не унывая и не впадая в отчаяние, направился прямиком к дому правительства. Там его, хоть не очень радостно, но приняли, ответный «привет» послали и подсказали, мол, пойдите-ка вот по этому адресу, вас там встретят, накормят, напоят и далее по списку. Что там далее, Америка не узнавал, горячо поблагодарил, слепя сёгунов улыбкой, и отправился по указаниям, направляемый сердобольными старушками, встреченными на улице. К концу дня он-таки добрался до пункта назначения, масштабам сооружения, скрытого за каменным забором, встроенным в два человеческих роста, подивился и в ворота, над которыми козырьком нависала пологая красивая крыша, постучал.
Когда массивные створки распахнули две миниатюрные красавицы, его команда охнула, по кучке соотечественников пронеслась счастливые догадки: ставших с дороги путников наверняка отправили в лучший бордель города, дабы там они набрали с сил для обратной дороги! Америка цыцкнул на них и на своём языке с помощью жестов попытался объяснить, кто они и чего желают. Милые учтивые девушки в ярких одеждах в пол, с высокими причёсками и неестественно выбеленными лицами, на фоне которых красным пятном выделялись губы и чёрным — глаза и брови, с поклоном стремительно проводили гостей. Пока шли, Америка не переставал глазеть по сторонам: каменные дорожки расчерчивали всю территорию, меж ними не было ни единого неухоженного клочка — прекрасный сад разбили в этом месте. Их вели через небольшой мостик, построенный над явно глубоким прудом. С одной из сторон у берега такие же девушки кормили рисом больших благородного вида рыб. А они тем временем приближались к настоящему дворцу. Не тому, к которым привык Америка у себя на родине или у брата, совсем другому, со множеством крылец и крыл, разбегающихся полукругом по всей территории. По террасам торопливо слонялись девушки и юноши, а за тонкими бумажными дверями можно было разглядеть при свете, исходящем из комнат, тени крупных мужчин и вновь девушек. Неужели соотечественники были правы, и их отправили в бордель?
Проводницы распахнули перед ними самые широкие двери, к которым вела основная дорожка, поклонились кому-то в темноте и разбежались по сторонам, принимаясь торопливо зажигать свечи, при этом одна, наверное, старшая, быстро тараторила что-то на своём языке.
Америка, поколебавшись, поднялся по оставшимся ступеням, ведя за собой команду, и, шагнув за низкий порог, очутился в большой комнате, наполненной низкими предметами мебели. Посреди пространства к нему спиной стоял невысокий, чуть превосходящий в росте девушек, человек. Его довольно короткие волосы частью были заколоты шпильками в пучок, остальные же свободно лежали за спиной, гладкие и блестящие в огнях свечей. На изящных, но на вид крепких плечах человека красовалась шёлковая накидка с широкими рукавами, которую он придерживал кончиками тонких пальцев.
Америка засмотрелся на спину, которую легко охватывали многослойные одежды. Голос неизвестного коснулся его слуха словно бы сквозь воду. Он не понимал ни слова, однако тонул в этом ровном переливчатом тембре.
Изящный незнакомец тем временем раздавал указания:
— Харуко, приготовь и принеси чай. Минами, Сакура, поставьте чайный столик в середину комнаты и разложите дзабутоны . Юки и Азуми, на вас закуски для гостей. И позовите Масами и её девушек, на сегодняшний вечер пусть возьмут котои хаяси , они прекрасно сочтутся с морским меню и сётю
— Да, господин Хиномото, — послушно откликнулись служанки и разбежались по выделенным им делам.
Хиномото обернулся. Красивая учтивая улыбка обрушилась на Америку блаженным беспамятством. Он увидел его и, не понимая ни слова, кроме сладкозвучного «Хиномото-сан», пропал, словно глупый юнец. Ах, он и был самым настоящим глупым юнцом! Ну что за незадача.
Их усадили на мягких подушках с подлокотниками, поили вкуснейшими крепкими напитками, одаривали звучной расслабляющей музыкой и переливом женских голосов. Но его, Америку, занимал лишь Хиномото. Он сидел рядом и будто чувствовал, как нуждается в нём иноземный юноша. Америка пришёл к этому заключению, потому что красивый господин ухаживал за ним: подливал в пустеющую чарку крепкий, непривычный на вкус напиток, подкладывал еду в его тарелку, улыбался ему так соблазнительно…
Что, когда напился, Америка без зазрения совести качнулся в правую сторону, где сидел Хиномото, и упал прямо ему на колени, прикрывая глаза от чарующего мягкого запаха, что окутал сразу же, стоило носом коснуться подола кимоно. Японец не оттолкнул, не побранил, на удивление — зарылся пальцами в блондинистые волосы и принялся легонько массировать. Это расслабило окончательно. Америка и сам не заметил, как провалился в беспамятство.
…Глаза он сумел открыть, по ощущениям, спустя несколько часов, а может, даже дней. Голова шла кругом, будто пил он не так давно, похмелье ещё не совсем настигло его, приглушённый свет расплывался в глазах.
— Вот вы и пришли в себя, — над ним нависло спокойное прекрасное лицо Хиномото. По заботливому тону он понял, что не безразличен молодому мужчине, и всё неприятные ощущения как рукой сняло. Кажется, это была любовь с первого взгляда. — Ничего не болит? — Америка блуждающим взглядом набрёл на глубокие чёрные глаза японца и расплылся в идиотской улыбке. Он ничего не понимал. — Не понимаешь, да?
Хиномото разговаривал с ним, как с маленьким ребёнком или душевно больным, но это нисколько не волновало и не задевало Америку. Он был так счастлив!
Япония мягкими поглаживаниями зачесал блондинистую чёлку со лба, дабы потрогать его и определить температуру — Америка ловил момент, наслаждаясь прикосновением. Он и сам не понял, как это произошло: потираясь о чужое ароматное запястье, юноша очнулся от тихого удивлённого оха и тут же обнаружил, что перехватил тонкую руку, удерживая у своего лица.
— Нравится, да? — взгляд японца светился завораживающей добротой и пониманием. Казалось, он чувствовал всё то же, что и Америка.
Он кивнул, хоть и не понимал вопроса. Просто чувствовал, что так надо.
— А хотите… Сделаю так, что будет ещё приятнее?..
И он кивнул вновь. Доверчиво и бессознательно Америка тянулся к нему, к незнакомцу, встреченному от силы четыре или пять часов назад, но это не имело абсолютно никакого значения, ведь прямо сейчас он с загадочной, совершенно нечитаемой улыбкой опускался ниже. Их губы соединились в лёгком прикосновении. Хиномото полуприкрыл веки, наблюдая за юнцом, примкнул на секунду сильнее и отстранился, с умилением замечая, как дует губы вслед ему Америка — ждёт, что поцелую снова. Слова рядом с ним совершенно лишние, всё равно не поймёт, и потому Япония просто делает: показывает младшему, что такое настоящий поцелуй, постепенно располагая его под собой и пуская в ход язык. Этот поцелуй — жадный глоток воды в пустыне, Америка тянется вслед за губами неистово и за плечи острые хватается сильно, до возможных синяков, утягивая Японию вслед за собой на мягкий футон.
Его не волновали ни пропавшая команда, ни сменившаяся комната, только Хиномото, поселившийся в каждой имевшейся мысли. Это была странная, внезапная одержимость, которую он сейчас не смог бы объяснить и самому себе.
Япония напоследок провёл языком по припухшим губам и примкнул к линии челюсти. Мелкими кусачими поцелуями он спустился к шее и оттуда последовал к уху, захватил мочку, слегка прикусывая её резцами. Америке заметно нравились его игры, он провалился в забытье, запрокидывая голову и обнажая шею сильнее. Проворные тонкие пальцы незаметно прошлись по ряду частонасаженных мелких пуговиц — рубашка распахнулась, предоставляя полный доступ наглым рукам к торсу. Япония незамедлительно опустился ещё ниже, даря юнцу ещё неиспытанное наслаждение, его губы касались его везде, пока руки расправлялись с ремнём и прочими преградами. Увлеченный чужими ласками, Америка упустил из виду момент, в который остался полностью обнажённым. Теперь он лежал таким невинным и раскрытым перед Хиномото, что не верилось.
Япония приподнялся над ним, дабы полюбоваться разбитым от простейших манипуляций Америкой. Наглый мальчишка, решивший, что ему позволено распускать руки, желал раздеть и его тоже, однако ему дали лишь распустить пояс и приспустить кимоно с острых плеч — дальше он получил шлепок по рукам.
— Имейте терпение, молодой господин, и будьте послушны, — сладко проворковал Япония ему на ухо и лизнул раковину. Тихий смех обворожил потерянного юнца своими звонкими переливами. Япония ловко воспользовался его ступором, дабы перевернуть и поставить на колени.
— Чт-то в-вы делаете?.. — удивлённо пискнул Америка, оборачиваясь через плечо.
Япония голосе любовника разлечил тревогу и поспешил успокоить его нежными, едва ощутимыми поглаживаниями по худым бёдрам.
— Обещаю, вам понравится…
Его загадочный шелест уносил Америку в неведомую волшебную страну и позволял забываться, тревоги быстро покидали разум, тело расслаблялось. Он разрешал делать с собой абсолютно всё.
И Япония пользовался этим. Руки Америки стянули за спиной, обмотав мягким поясом от кимоно, и теперь в футон он упирался щекой и коленями, стяновясь ещё более беспомощным. Трепетными поцелуями Хиномото расчертил его спину, прежде чем выудить из-под постели небольшой фдакончик с мазью, густая смесь быстро оказалась на пальцах. Растерев её межу ними и тем самым согрев, Япония, отвлекая Америку другими ласками, аккуратно коснулся горячими важными подушечками пальцев промежности. Размазал мазь по всей расщелине, покружил по краям у сфиктера и легонько протолкнул указательный до фаланги. В этот момент ему довелось услышать первый стон Америки. Он знал, что его любовник мог испытывать дискомфорт при растяжке, и старался свести его к минимуму — вторая рука скользнула вверх по бедру и нырнула под живот, там давно жаждал прикосновений твёрдый, обильно текущий орган. Япония старательно надрачивал и незаметно спустя какое-то время добавил в проход второй палец.
Америка ловил звёзды перед глазами, ничего подобного доселе ещё не испытав. Ему нравилось всё, что проворачивал красивый господин, и даже связанные руки забывались. Он тихо постанывал в плоскую узкую подушку, прихватывая её уголок зубами по временам, когда искуссные пальцы доставали особенно глубоко и идеально касались нужных точек.
Сколько продолжалось сладостное мучение, Америка не считал, однако то, как Хиномото вынул пальцы, ощутил и с необъяснимо тревогой обернулся, вопрошая его одним глазами. Япония по-доброму улыбнулся и погладил раскрасневшуюся кожу бедра.
— Всё в порядке, ни о чём не беспокойтесь, вы прекрасно справляетесь.
Америка всхлипнул, ощущая сладостную дрожь. Один только голос уже взносил его к небесам. И он расслабился снова. Япония же немного пошарил под футоном и вытащил небольшой деревянный ящичек. Открыв его, он быстрым взглядом окинул находившиеся в нём предметы для оригинального постельного увеселения и достал самый простой, продолговатый и гладкий, похожий на обычный мужской член. Руки Хиномото были слишком тонкими, чтобы достаточно растянуть любовника, и он решил прибегнуть к помощи кое-чего другого. Хорошенько смазав предмет, он приставил его у анусу и несильно надавил. Покрасневшие края нехотя расходились под натиском и принимали в себя нечто новое и прохладное. Америка с дрожью по всему телу застонал громче. Предмет оказался внутри почти полностью, и Япония остановился — минутная передышка.
А после Америка потерялся в бесконечности то размеренных, то ускоряющихся движений. Он метался по футону, не зная, куда себя деть, проклинал связанные руки и благодарил одновременно, ловя дрожаще-сладкие приходы. Он кричал имя Хиномото, глушил рыдания хлипкой подушкой и наконец рухнул на бок без сил, чувствуя неконтролируемую дрожь в бёдрах.
Лицо Хиномото оказалось прямо перед ним, когда он открыл глаза. Японец понимающие улыбался, приобнимая за талию. Америка пошевелился, ощутив сильное желание прижаться к нему в ответ, и обнаружил, что его запястья вновь свободны.
Япония тихо засмеялся ему в макушку, поглаживая шею.
— Ну-ну, вы большой молодец, отлично справились. Сейчас немного отдохнём и продолжим. Вы умница…
…Америка с тоской посмотрел на звхлопнувшиеся ворота. Впереди была его невыспавшаяся команда, позади — томная бескрайняя ночь, полная наслаждения и настоящего, того, что могло быть лишь в том моменте. Он до сих пор мысленно пребывал там, в тёплой комнате на мягком футоне в цепких руках прекрасного Хиномото, который двигался жёстко и быстро без промедлений и поблажек, но так до одури хорошо… Америка бы без зазрения совести променял всё, что имел, лишь бы снова очутиться в этих объятиях.
Но поутру его ждало огромнейшее разочарование. Хиномото больше не было рядом, как и любых следов того, что они вытворяли всю ночь. Одежда Америки была аккуратной стопкой сложена рядом с проходной сумкой, в комнате чисто и свежо, под футоном ни флакона с мазью, ни волшебной коробочки и ни одна служанка не сказала, где искать ночного искусителя.
Вместо этого к ним ворвалась главная госпожа и без особых церемоний с помощью охраны выпроводила за порог — им нечем было расплатиться, ведь денежные единицы отличались.
Америка ещё раз оглянулся — его мучило чувство, что он оставляет здесь что-то очень важное, недосказанное. В груди неопределённо рассеянно болело. Товарищи, досадуя на случившуюся несправедливость, подхватили его под руки и повели в сторону пристани. Прекрасный, такой родной, но абсолютно незнакомый Хиномото оставался позади. И чем дальше корабль отходил от берега, тем яснее в голове маячила истина: его провели, одурачили и вышвырнули также грубо, как неотёсанные боссы вторглись в Японию для знакомства с нею. Хиномото был прав в своём поступке. Но легче от этого не становилось.