По обе стороны

      С Лукой Алья столкнулась на площадке у квартиры Маринетт. Она яростно била по кнопке лифта, от слёз видя перед собой лишь размытые силуэты. Он, взлохмаченный и запыхавшийся, выворачивал с лестницы.       – Не смог дождаться, – Лука кивнул на неприветливо сомкнутые створки. – Решил, что своими ногами быстрее, – он осёкся, наконец разглядев состояние Сезар. – Что с тобой?       – Всё потом, – она сдвинула очки на лоб и смахнула слёзы ладонью. – Просто давай поскорее отсюда уйдём.       Ей хотелось, трусливо поджав хвост, сбежать от навалившихся проблем. Она банально по-человечески устала за два года неусыпного контроля над Маринетт. А вместо благодарности получила нож в сердце – голословные обвинения и наплевательское отношение. Хотелось скрыться с чужих глаз, но Алья благоразумно приняла из рук Куффена шлем.       Не зря. Мотопрогулка оказалась прекрасным средством если не для залечивания глубоких душевных ран, то для защиты от рецидивов новых потоков слёз уж точно. Да и разрозненные мысли под рокот мотора чудесным образом складывались в упорядоченные и не лишённые логики цепочки. По возвращению домой Алья пригласила Луку снова зайти к ней.       – Чувак! Рад видеть!       В прихожей показался Нино, на вид едва проснувшийся. Лука ответил на рукопожатие и вернул улыбку.       – Так, натяни штаны и сделай нам всем чай, – строго скомандовала Алья. – Нас ждёт сложный, долгий и чертовски неприятный разговор.       – Всё так же безоговорочно ему доверяешь? – шёпотом спросил Лука, стоило Нино исчезнуть из поля зрения.       – Не хочу плодить тайны и плести интриги на пустом месте, – пожала плечами Алья. – У тебя есть повод усомниться в нём?       – Нет, конечно же нет.       Нино заварил чай, Алья умылась, чтобы окончательно привести себя в чувство. Лука за это время успел бегло осмотреть обстановку в незнакомой гостиной и сразу понял, что Лейф и Сезар жили душа в душу. Уютом и любовью веяло из каждого уголка квартиры.       – Итак, у нас две проблемы.       Алья скрипнула стулом и уселась за стол первой, но вместо диалога получила лишь два недоумевающих взгляда. Нино не совсем понимал причины прибытия Куффена. Лука отложил расспросы, увидев Сезар в расстроенных чувствах, и теперь гадал, смогла ли она воплотить план в действительность.       – Давай по порядку, – Нино пригубил чай. – Что-то мне подсказывает, что дело связано с Маринетт.       – Угу, новости включи. Любые.       Нино, не вдаваясь в подробности, щёлкнул пультом. На ожившем экране замелькали уже знакомые Алье и Луке кадры ночного погрома. Репортёр невозмутимо вещал, что Леди Баг из героини стала врагом города, но призывал всех сохранять спокойствие.       – Допустим, но… – промямлил Нино. – А Маринетт здесь причём?       – Это она, – Алья потёрла висок, понимая, что сейчас ей предстоит объясниться за свои секреты. – Это с самого начала была она.       – И как давно вы оба знаете? – Нино перевёл взгляд с Альи на Луку и качнулся на стуле. – Чувствую себя немножко идиотом.       – Это была её тайна, не моя, – пояснила Алья. – Я не имела права говорить даже тебе.       – Проехали, – Нино махнул по воздуху рукой.       – С сегодняшнего дня Леди Баг – это не более чем часть истории. Вот, – Алья сочла инцидент исчерпанным и перешла к сути, выложив на стол магические серьги, – с этим нужно что-то решать. Чем быстрее, тем лучше.       – Сама отдала? – Лука покосился на украшение, но трогать не стал. – Добровольно?       – Думаешь, при таком раскладе я бы вышла от неё в слезах? – Алья криво улыбнулась. – Сказала мне забирать их и проваливать. Она, как бы это помягче преподнести... не в себе. Ей нужна помощь. И это вторая наша проблема.       – Ну, с серьгами просто, – Лука сделал глоток чая. – Найдём старика Су Хана. Полагаю, это его зона ответственности. Пусть выбирает нового владельца.       – И получится как с Котом, – напомнил Нино. – Мы даже не будем знать, кто он.       – Мы и так не должны знать, кто он. Личность Адриана раскрылась лишь после трагедии. До этого… – Алья вздохнула, – знала только Маринетт.       – Не только, – буркнул Лука.       – Это уже неважно. Но мы отвлеклись, – Алья коснулась серёжек. – Не думаю, что идея с Су Ханом того стоит. Сами посудите. Где искать его – не ясно. Да и как бы он наши побрякушки с собой не прихватил. А вообще, Плагг сам выбирал нового владельца. Спросим Тикки?       Божья коровка ждать себя не заставила. Алья успела заметить, что выглядит та измученной. Пожалев малышку, она удалилась на кухню и вернулась с вазочкой печенья, попутно ругая Маринетт за безответственность и нежелание думать о других.       – Угощайся, крошка, – Алья улыбнулась, глядя, как умилительно Тикки сложила лапки на груди в знак благодарности. – Не стесняйся.       С лакомством квами расправилась меньше чем за минуту. Отправив в рот последние крошки, она вновь взмыла над столом и внимательно посмотрела на собравшихся.       – Тикки, мне жаль, – заговорила Алья, – но это было необходимое решение. Если раньше Маринетт просто морально истязала себя в одиночестве, то теперь… стала опасна для окружающих.       – Я понимаю, – Тикки склонила голову.       – Теперь мы определяем дальнейшую судьбу камня чудес. Мы не можем доверить силы созидания кому попало, – продолжила Алья. – Если вмешается Великий Мастер Су Хан, мы исполним его волю, но сейчас хотим услышать твоё мнение.       – Я бы хотела остаться с тобой и Триккс, – Тикки подлетела поближе к Алье.       – Не слишком ли очевидно? – Нино нахмурился. – Ничего не имею против, но… если Маринетт возьмётся за поиски, то она первым делом придёт сюда. А если в ней вычислят Леди Баг, что вполне вероятно после её ночных похождений, то можно ждать и более пессимистичного сценария.       Лука замер с чашкой в руках. В мыслях пронеслись слова Аликс. Кажется, она говорила, что Маринетт будет её искать. И не только Маринетт. Но кто? Что, если этот таинственный некто объявит охоту не на Кюбдэль вовсе, а на Сезар?       – Что-то не так? – забеспокоилась Алья. – Ты бледный…       – Ерунда, – Лука вернул чашку на стол, так и не сделав глотка. – Задумался просто.       – Не согласен с выбором Тикки?       – Согласен, – он постарался улыбнуться, чтобы убедить Алью в искренности, но тревога царапала душу. – Даже рад. Только будь осторожна. Опасения Нино не беспочвенны. Мы не можем тобой рисковать.       – Да что вы заладили! Монарх угомонился два года назад. Теперь это всё скорее фикция, дань прошлому, подстраховка на экстренный случай.       – И тем не менее, – Лука положил ладонь на плечо Альи. – Маринетт могла забыть об осторожности, могла перевоплотиться при свидетелях. Её могут разыскать. А уж кто это будет – упрямый охотник за сенсациями или наш враг – мы не знаем. Но я бы советовал затаиться на время.       – У нас свадьба в сентябре, – растерянно пробормотала Алья, осознавая правоту Куффена. – Ресторан, фотограф, визажист… Да я умом тронусь, если всё отменить!       – Уверен, что отменять не придётся, – успокоил её Лука. – Просто будь внимательна первое время. Если удача на нашей стороне, никто даже не узнает о передаче камня чудес другому владельцу.       – Хорошо, если всё сложится, как ты говоришь, – подытожил Нино. – Но что с Маринетт?       – А вот это действительно задача, – Лука закусил губу. – Кого мы можем подключить? Родители в курсе? Психотерапевты?       – Мадам Чен сбилась с ног в поисках приличного специалиста. Денег они не жалели, но, – Алья развела руками, – Маринетт на терапию забила основательно. Вбила себе в голову, что ничего ей не поможет, закрылась ото всех. Так что теперь обращаться к врачам уж тем более бессмысленно.       – Что остаётся? – Нино накрыл ладонь Альи своей. – Что в наших силах?       – Не знаю, – Сезар устало потёрла лоб. – Ждать. Наблюдать. Особо не навязываться. Луку она ненавидит. Меня после сегодняшнего вряд ли захочет видеть. Тебя, – она кивнула на Нино, – будет воспринимать как засланного мной шпиона.       Понимая, что разговор исчерпал себя, Лука поднялся, поблагодарил за чай, ещё раз напомнил Алье, чтобы была осторожна, и отправился домой – в маленькую съёмную квартиру, ставшую его временным пристанищем в Париже. Оседать на родине он не планировал. Ему было важно дать матери и сестре понять, что он не бедствует в своей кочевой жизни, сбросить камень с души, поговорив с Маринетт, и двигаться дальше. Но обстоятельства внесли свои коррективы. Пришлось задержаться. Бросить друзей в беде ему не позволяла совесть.

***

      Лила Росси, смерив Натали взглядом полным презрения и небрежно швырнув ей в руки сброшенный с плеч пиджак, процокала тонкими каблуками по паркету и скрылась за дверями кабинета Габриэля.       – Я теперь вынуждена добиваться встреч с тобой по две недели к ряду?       Вместо приветствия с подчёркнутых алой помадой губ сорвался упрёк. Габриэль недовольства не высказал, а лишь спокойно закрыл папку с документами, которую тут же по привычке спрятал в ящик стола. Напротив, дерзость Лилы даже забавляла его, подстёгивала интерес, пробуждала в нём хищника – грозного и опасного. Росси не боялась, но всегда знала, когда нужно сымитировать слабость. И всегда умело пользовалась собственным двуличием.       – Вышла небольшая накладка, – сухо проговорил Габриэль. – В распоряжении Натали было неактуальное расписание.       Лила приблизилась к столу, упёрлась ладонями в столешницу, чуть подалась вперёд, откровенно демонстрируя женские прелести, с трудом сдерживаемые тонким бархатом платья. Взгляд Габриэля предсказуемо зафиксировался на мягких округлостях груди. Лила усмехнулась и приподняла его подбородок пальцем, вынуждая смотреть ей в глаза.       – Так скажи своей прислуге, чтобы была порасторопнее.       – Натали не прислуга, – процедил Габриэль. – Она член семьи, и прошу тебя этот факт признать.       – Члены семьи обычно носят одну фамилию, – фыркнула Лила.       Она провела подушечкой пальца по нижней губе Габриэля, развернулась и, чувствуя себя победительницей, зашагала к выходу. Она знала – он последует за ней.       Габриэль нагнал Лилу в коридоре возле дверей в спальню. Случайность ли это или Росси намеренно замедлила здесь шаг, он предпочёл не думать. Изящная девичья ладонь легла на холодный металл ручки, ожидая приглашения. Мужские пальцы, толкнувшие створку, всё сказали без слов.       Лила Росси сыграла свою роль в войне Монарха с Леди Баг и Котом Науром. Она и сейчас была не прочь плести интриги и двигать фигуры на шахматной доске так, как ей заблагорассудится, вот только Габриэль, по её мнению, дал слабину. Тот факт, что он за один день потерял единственного сына и узнал, что именно он всё это время противостоял ему, скрываясь под маской, Лила сочла пустяком. Жестокости ей было не занимать. За два года с гибели Адриана она лишь приумножила хладнокровие и расчётливость. И если Габриэль прекратил явные попытки заполучить желаемое, то она не прекращала играть по собственным правилам.       Казалось, Лила с младенчества знала, за какие ниточки дёргать, чтобы мир падал к её ногам. Поначалу она забавлялась от души, но со временем дизайнерские наряды и красавчики, да и красавицы, с обложек наскучили. Лила возжелала власти. Влиятельных персон в Париже можно было по пальцам пересчитать и не к каждому можно было подступиться.       Из бывшего мэра Буржуа уже вили верёвки его самовлюблённая супруга и избалованная дочь. Обе давно пересекли океан, но деньги продолжали тянуть с завидной регулярностью. Незрячая мадам Цуруги, воспитанная в самурайских традициях, вряд ли бы оценила привычные методы обольщения Лилы. Кажется, её вообще не волновало ничего кроме её корпорации. Неудивительно, что Кагами сбежала при первой же возможности. Феликс Фатом в случае гибели матери унаследовал бы огромное состояние и был хорош собой, но, к превеликому сожалению Лилы, как мальчишка влюбился в младшую Цуруги, растерял все собственные амбиции и увёз даму сердца подальше от злобной матери. Собственно, скудный выбор на этом и заканчивался. Был ещё скряга-продюсер и его явно обделённый интеллектом сын, бывшая учительница, что ринулась строить политическую карьеру, да развязный рок-н-рольщик, вопреки ожиданиям многих, поставивший крест на холостяцкой жизни и связавший себя узами брака с молоденькой ассистенткой. Эти варианты Лила даже не рассматривала.       Габриэль же ловко попался на крючок. Или позволил думать, что стал добычей, а на деле строил собственные планы. Впрочем, отказываться от компании юной горячей итальянки, не знающей слова скромность, взрослому свободному мужчине было бы глупо.       Лила всегда преследовала личную выгоду, но не считала, что продаётся. В конце концов, она от их свиданий получала не меньше удовольствия чем Габриэль. А ещё могла рассчитывать на бонусы в виде пополнения в коллекции драгоценностей или внезапной поездки куда-нибудь на далёкие острова.       Оказавшись в прекрасно знакомой ей обстановке, Лила присела на краешек кровати, запрокинув ногу на ногу. Габриэль свое личное время всегда высоко ценил, поэтому медлить не стал, а сразу снял пиджак, галстук и рубашку. Лила радовать его взгляд обнажённым телом не спешила.       – Что ты хочешь заполучить на этот раз? – прямолинейно спросил Габриэль, избавляясь от брюк.       – То, что моё по праву.       – По какому праву? – он усмехнулся. – Тому, что ты выдумала в своей голове?       – Не делай из меня дуру! – вспылила Лила. – Я про камень чудес. И ты прекрасно меня понял с первого раза.       – Я тысячу раз объяснял тебе, что талисман лисы с лёгкой руки обожаемой тобой Леди Баг вернулся к той рыжей выскочке, мнящей себя журналисткой.       – Почему ты просто не нападёшь на неё и не вернёшь кулон? – Лила распалялась всё больше. – Вычислить её место жительства – дело пяти минут. Я могла бы…       – Потому что я не стану опускаться до подобной мелочности, – прервал пылкую речь Габриэль. – И тебе не советую, если не хочешь потерять тёпленькое местечко у меня под боком.       – Тогда я требую любой другой камень чудес. Но постоянную основу.       – Это не игрушки, Лила. Это могущественные вещи, которые должны храниться в правильных руках. Ты же… создана для другого.       – Для чего же? Делать за тебя всю грязную работу? Стравливать этих недоумков?       – Для наслаждения.       Габриэль силой сжал колено Лилы и вынудил её раздвинуть ноги. Не выдержав напора, она повалилась назад. Лопатки коснулись прохладного шёлка простыней. Лила хотела вывернуться и продолжить давить на Габриэля, пока он не даст ей желаемое, но он грубо сжал её запястья над головой и впился в алые губы. Сопротивление вышло очень и очень недолгим.

***

      Маринетт водила карандашом из стороны в сторону, покрывая лист рваной штриховкой. Толковый эскиз снова не желал выходить из-под её пальцев. Да и имело ли теперь это хоть какой-то смысл? Жизнь стремительно летела в пропасть. Новости о тёмной стороне Леди Баг облетели весь Париж. С момента ночного происшествия в клубе прошло два дня, а все вокруг только и делали, что мусолили выходку обезумевшей героини. И всем было глубоко плевать на раны на её душе.       Маринетт ненавидела. Репортёров и зрителей, что припадали к экранам, этот город, внезапно ставший чужим, себя. С подачи лучшей подруги она лишилась последнего, что держало её на плаву. Понимать и принимать мотивы Сезар хотелось в последнюю очередь. Да, возможно Маринетт перегнула палку, выставив Алью из квартиры, но зато теперь ей не придётся сквозь тиски боли улыбаться при встречах.       Грифель хрустнул и надломился. Маринетт злобно отшвырнула карандаш в сторону и смяла листок. Хотелось выть и бить кулаками по столу. Хотелось рвать на себе волосы и слушать звон бьющейся посуды. Хотелось звать на помощь, но она знала – никто не придёт. И понимала, что заслужила это горькое одиночество. Давясь слезами, Маринетт сползла на пол, забилась в угол и накрыла голову руками. Закричала в попытке выпустить боль наружу. Не помогло. Странно, ведь на крыше под рассветным куполом неба ей стало легче. Неужели без костюма Леди Баг она никто? Неужели она по собственной глупости растеряла всю себя?       В ушах зашумело. Звонок в дверь показался миражом, галлюцинацией, будто сознание принимало желаемое за действительное. И всё же спасительная трель раздалась вновь. Маринетт шатающейся походкой, не переставая всхлипывать, пошла в прихожую. Она хотела заглянуть в глазок, но голова закружилась. Последнее, что она успела, прежде чем рухнуть без сознания на пол, крутануть ручку замка.       Очнулась Маринетт на диване в гостиной от единого запаха, разъедающего ноздри, да и лёгкие тоже, изнутри. Поморщившись и пару раз чихнув, она протёрла глаза и попыталась сесть. Не вышло. Голова словно магнитом притянулась к подушке.       – Лежи и не дёргайся!       Маринетт скосила взгляд на обладательницу визгливого голоса и едва не застонала от увиденного. Похоже, судьба решила окончательно её добить, послав ей не кого-нибудь, а Хлою Буржуа собственной персоной. Выглядела нежданная гостья среди общей серости совершенно неуместно. Её ярко-жёлтый кардиган с ниткой люрекса бликовал и вынуждал щуриться. Зигзаги на платье гипнотизировали, попутно вызывая тошноту. И Маринетт никак не могла понять, что в конечном итоге привело её в чувство – ватка, зажатая меж пальцев с идеальным маникюром, или приторно-сладкий аромат сандала и ванили, заполнивший комнату.       – Ты в курсе, что нормальные люди, зная о проблемах со здоровьем, регулярно пополняют аптечку? – Хлоя присела и для верности ещё раз помахала ваткой перед носом Маринетт. – Я за нашатырём к соседям бегала как попрошайка! Позорище!       – Так не бегала бы, – скривилась Маринетт. – Кто тебя просил?       – Ага, чтоб ты тут копыта откинула? Нет уж, Дюпен-Чен!       Хлоя, убедившись, что Маринетт окончательно пришла в себя, по-хозяйски прошлась по гостиной, брезгливо поморщилась при виде горы скопившейся и явно ожидающей стирки одежды, заглянула в почерневшую изнутри чашку, покосилась на смятые листы в углу, тяжело вздохнула и ещё раз огляделась, будто решая, за что взяться первым делом.       – Когда ты здесь проветривала в последний раз? Чем ты дышишь вообще?       Не дожидаясь разрешения или хотя бы ответа, Хлоя сбросила хлам с подоконника на пол и распахнула окно. Те же действия она повторила в спальне и на кухне. Сквозняк игриво всколыхнул её светлые волосы. На секунду ей показалось, что ещё не всё потеряно.       – Закрой. Мне холодно.       Хлоя повернулась на голос, скорее напоминающий жалобный писк, и увидела, как Маринетт, и без того одетая в трикотажный костюм, кутается в плед. Адской жары, конечно, в Париже не стояло, зачастили дожди и туманы, но в помещении было откровенно душно.       – Это потому что не надо морить себя голодом! – рявкнула Хлоя. – Когда ты ела в последний раз? Вон те остатки чипсов не считаются.       – У меня полно еды. Сама посмотри в холодильнике, если не веришь.       Хлоя не верила, поэтому переместилась на кухню. Маринетт блаженно прикрыла веки, наслаждаясь минутами тишины. Но длились они недолго. Очень скоро до неё донеслось шуршание, тихое шипение и отнюдь не женственные ругательства Буржуа, а вслед за ними сигнал, что дверца холодильника открыта слишком долго. С трудом заставив себя подняться, Маринетт ринулась на кухню и застала там Хлою с огромным мешком в руках.       – Что ты делаешь?       – Ревизию провожу! – рявкнула Буржуа, отправляя в мусорный пакет упаковку молока. – Ты на сроки годности смотришь? Я так понимаю, что нет. Ты вообще носа здесь, – она обвела руками кухню, – не показываешь.       – И ты могла бы не показывать, – Маринетт облокотилась о стену. – Сидела бы в своём Нью-Йорке дальше.       Хлоя укатила за океан ещё будучи бунтующим подростком. Там и доучивалась, не поддерживая ни с кем общение. Ни с кем, кроме Адриана. Маринетт была скорее приложением к этой странной дружбе. Агрест и Буржуа выросли вместе, но стали парадоксально разными. Чуткость Адриана и его желание помогать другим никак не вязались с самовлюблённостью Хлои. Тем не менее, их общение на расстоянии зашло гораздо дальше отправки рождественских открыток. В их истории нашлось место и долгим видеозвонкам, скрашиваюшим вечера искромётным юмором и детскими воспоминаниями, и спонтанным перелётам, как казалось, на другой конец мира.       На похоронах Адриана Хлоя держалась в стороне. Маринетт одного беглого взгляда хватило, чтобы понять, что вся показная напыщенность осталась за океаном. В тот день Буржуа была обычной девушкой, которой очень больно. Она уехала, не прощаясь. Маринетт была убеждена, что их пути разошлись, теперь уже точно навсегда. И каково же было её удивление, когда спустя полгода после трагических событий к ней заявилась Хлоя. Душевного разговора тогда не вышло – так, пустая светская болтовня ни о чём и обо всём. Но Буржуа пообещала изредка приезжать.       Бросать слова на ветер дочка бывшего парижского мэра привычки не имела. Стабильно раз в три месяца она наведывалась сюда, говорила с Маринетт, иногда даже умудрялась вытащить её на короткую прогулку. Сегодняшний визит был внеплановым. Хлоя мало того, что выбилась из привычного графика, так ещё и выглядела откровенно взвинченной. Маринетт грешила на новости о Леди Баг, что легко могли просочиться и на другие континенты, но быстро эту версию отмела. Буржуа в тайны героев посвящена не была, разве что могла провести параллели в своей голове. Она изумительно играла роль классической блондинки, но на деле была далеко не глупой пустышкой. Могла и догадаться, учитывая, что личность Кота после его гибели была установлена. Маринетт наморщила лоб.       – Что привело тебя ко мне?       Хлоя, не ожидавшая прямого вопроса, прикрыла холодильник, упёрлась кулаками в бока, чуть поджала губы и демонстративно оглядела Маринетт сверху вниз.       – Шестое чувство подсказало мне, что ты сидишь тут и голодаешь в замызганных трениках и с немытой головой.       Обижаться на неприкрытые оскорбления Маринетт сочла лишним. Зеркала она обходила стороной, но прекрасно понимала, что выглядит на троечку. Да и Хлоя, в конце концов, в свойственной ей манере пыталась хоть что-то исправить. А вот забота начинала напрягать.       – Так, – Маринетт повторила позу Хлои, – сейчас же прекрати разыгрывать этот нелепый спектакль и выкладывай, зачем явилась! Я не просила помощи. И ни в чём не нуждаюсь.       – Как же! Оно и видно!       – Хлоя, я серьёзно. Я не ждала гостей. Тебя в особенности. Если тебе негде скоротать время до обратного вылета, лучше сходи погуляй.       В глазах Буржуа мелькнула тень раздражения. Губы дрогнули. Но она смогла сдержать эмоции.       – Сама не понимаю, почему я терплю такое отношение к себе и до сих пор тут торчу, хотя могла бы расхаживать по бутикам и примерять туфельки!       – Давай подскажу, – Маринетт сделала шаг вперёд. – Хочешь потешить самолюбие? Тебе же всегда нравилось превозносить себя любимую к небесам за счёт других. Смотри, до какой жизни я дошла. Злорадствуй!       – Ах, да. Вспомнила, – Буржуа пылкие и явно провокационные речи проигнорировала и продолжила вести диалог сама с собой. – Потому что когда-то давно я обещала своему близкому другу, что позабочусь о тебе.       – Хочешь сказать, что это вопрос чести и совести? Брось, Буржуа! – Маринетт истерично рассмеялась. – В тебе нет ни капли ни того, ни другого. До сих пор не понимаю, как Адриан мог терпеть твой гнусный характер.       – Давай не будем его сюда приплетать. Знаю, мы не были слишком дружны в прошлом, и моя забота может тебя напрягать, но, поверь, я действую из лучших побуждений. И не требую ничего взамен.       – Да не важны мне твои побуждения! Почему всем так сложно просто забыть о моём существовании? Почему вы никак не можете уяснить, что своим мельканием передо мной только сильнее раздираете раны?       Хлоя вздохнула и опустила руки. Дальнейший спор был бесполезен. Пришлось признать собственное поражение.       – Я уйду, – Буржуа, чуть задев Маринетт плечом, протиснулась в прихожую. – Но скажу пару слов напоследок.       – Слушаю. Удиви меня.       – Ты однажды сломаешься, если так и не научишься хвататься за протянутые тебе руки! Какой смысл мучиться самой и изводить других – тех, кому ты небезразлична? Давай, что ли, яда тебе раздобуду. Хотя бы уничтожишь себя быстро и безболезненно. Ты угасаешь, пойми. И очень скоро этот процесс будет не остановить. Подумай о близких.       Хлоя, прижав к груди сумочку, вышла на лестницу. Маринетт снова осталась наедине с одиночеством, но слёз уже не было, жалости к себе тоже. Если в душе ещё и теплились какие-то чувства, то это была горечь от череды расставаний.       Дружбы действительно не сложилось, но Хлоя, как никто другой, умела открыть глаза на происходящее и показать мир без прикрас. Её жестокие слова странным образом подействовали отрезвляюще. Маринетт вдруг отчётливо увидела родителей, которые весь доход отдавали на сеансы у лучших врачей, от которых она тайно сбегала. Увидела и Алью, что суетилась возле неё вместо того, чтобы с чистой совестью готовиться к свадьбе. Да даже та же Хлоя могла бы преспокойно разгуливать по нью-йоркским улочкам и вообще не вспоминать о её существовании. Захотелось отмотать время назад и впервые за два года поговорить с кем-то искренне, не утаивая собственной боли и не маскируя страхи неловкими улыбками и ужимками. Маринетт рванула к двери.       – Хлоя. Хлоя!       Ответом стало гулкое эхо и лязг металлической двери. Все мысли из головы выветрились. Осталась одна – догнать. Маринетт, даже не запирая квартиру, ринулась вниз, перепрыгивая через ступеньку. Она даже не сразу сообразила, что бежит босиком. Всё вокруг вмиг стало пустым и мелочным. Она не чувствовала ни холода бетона, ни вонзающихся в кожу редких мелких камешков. Очутившись на улице, Маринетт дёрнулась влево, затем вправо. Остановилась, пробежав метров сто, упёрлась ладонями в колени, чтобы отдышаться. Впереди мелькнуло жёлтое пятно. Маринетт снова сорвалась с места.       – Хлоя!       Она дёрнула за рукав блондинку с высоким хвостом, но тут же испуганно отшатнулась назад, увидев незнакомые черты.       – П-простите, – пролепетала Маринетт. – Я… обозналась.       – У вас всё в порядке? – незнакомка покосилась на её босые ноги.       – Да, – кивнула Маринетт. – В полном.       Не разбирая перед собой дороги, она бросилась назад к дому. Туда, где её уже два года никто не ждал. И вряд ли кто-то будет ждать в будущем.