По обе стороны

      Гибель некой Ирис Верди общественного резонанса не вызвала. Можно было найти при сильном желании пару скудных на эмоции обезличенных статеек на новостных порталах, но не более. Маринетт паниковала лишь первые пару дней. Поначалу ей всюду мерещилась Лила, но потихоньку отпустило. Ничего больше не напоминало, что в тот день, когда она рухнула вниз с высоты семнадцати этажей, рядом был кто-то ещё.       Адриан выдохнул. Ему пришлось бы всерьёз озадачиться, если бы кто-то особо пронырливый и глазастый усмотрел в оконном проёме, откуда сорвалась девушка, ещё одно лицо. Но и Коту Нуару с Маринетт на руках, и Хлое Буржуа удалось уйти незамеченными. Друзья новость восприняли практически одинаково. Аликс раздражённо дёрнула плечом. Лука ограничился коротким и предельно ёмким «заслуженно».       Жизнь текла своим чередом. Адриан окунулся в юридические тонкости реализации своей смелой задумки вернуться под настоящим именем. Маринетт решилась влиться в дела компании. Если каждый бутик она считала лицом бренда, производство – его сердцем, то офис, несомненно, был мозгом, где принимались важные решения и вершились судьбы. Сказать, что Маринетт волновалась стоя на крыльце и пытаясь разглядеть сквозь стеклянные двери мельтешение внутри, – это ничего не сказать.       Её бросало из крайности в крайность. Ещё час назад она была убеждена, что войдёт в офис уверенной походкой, соберёт ворох восхищённых взглядов и покажет себя с лучшей стороны. Теперь решимости поубавилось. Маринетт понимала, что шестерни огромной махины бизнеса крутились и без неё. Кто она? Вчерашняя наивная девчонка без опыта и образования… Всего лишь пассия погибшего сына главы модного дома…       «Так себе повод для гордости».       Но Маринетт дала себе слово, что не струсит, не сбежит при первой же возможности и волю Габриэля обязательно исполнит. Это был скорее вопрос чести, нежели удовлетворения собственных амбиций, хотя даже в перспективе ощущать себя весомой частью модной империи Маринетт понравилось. Ей льстило, что сам Габриэль Агрест разглядел её потенциал. Признание её таланта, пусть и открывшееся уже после смерти, грело душу.       Мысли прервалась вибрацией телефона в сумочке. Высветившиеся на экране строчки заставили сердце забиться чуть быстрее.       «Уверена, что моё присутствие не нужно? Могу прикинуться твоим личным секретарём, который ни на шаг от тебя не отходит, и тайком держать за руку под столом».       Маринетт улыбнулась. Последние дни выдались суматошными. С Адрианом видеться почти не удавалось, но он умудрялся дарить ей ощущение своего присутствия рядом. Всегда. И сейчас тоже. Ноготки застучали по экрану, набирая ответ, тот, что диктовала уставшая от боли, сложностей и разочарований душа.       «Справлюсь. Большая девочка уже. Но буду рада, если встретишь меня у офиса через час».       Ответ Маринетт открывать не стала. Дожидаться полноценного сообщения тоже. Ей оказалось вполне достаточно всплывшего ликующего смайлика. Всего один символ – горстка пикселей, и настрой вновь изменился. Решив, что внутри неё накопилось достаточно энергии, Маринетт потянула дверную ручку и шагнула в новый для себя мир.       Сотрудников, что встречались ей в холле и на лестнице, она приветствовала вежливыми кивками и сдержанными, но всё же тёплыми улыбками. Хотелось с порога произвести впечатление приятной во всех отношениях особы, а не малолетней стервы, которой бизнес с многомиллионными оборотами свалился на голову за сомнительные заслуги.       Первые десять минут в офисе никаких неприятных сюрпризов не принесли. Люди за спиной Маринетт не шептались, мужчины вежливо придерживали двери, да и сама она ни разу не споткнулась на безукоризненном глянцевом мраморе. Идеальное начало, которое нельзя было испортить. Во всяком случае, Маринетт убедила себя, пока шагала к кабинету управляющего, что не простит себе даже мелкую оплошность.       Но поводов изводиться не находилось. Сверившись с часами и убедившись в собственной пунктуальности, Маринетт коротко постучала и вошла в приёмную.       – Мадемуазель Дюпен-Чен? – миловидная блондинка поспешила ей навстречу. – Мы вас ждали. Проходите.       Улыбнувшись, на этот раз чуть смущённо от официального обращения, Маринетт прошла вперёд, в кабинет человека, который по договорённости должен был ввести её в дела компании, рассказать о всех тонкостях и объяснить, какие вопросы невозможно решить без её участия.       Руководил работой офиса импозантный итальянец лет сорока на вид. Лоренцо Спинелли, как гласила витиеватая гравировка на позолоченной табличке, что попала в поле зрения Маринетт. Она изначально настроила себя быть внимательной к любым мелочам.       Биография руководителя, прочитанная накануне, впечатляла. С первых строк стало ясно, что он не зря занимал столь высокий пост. Начав карьеру в родном Милане, он упорным трудом обеспечил себе стремительный взлёт и безупречную репутацию. А когда с его руки на мировую арену вышли сразу два итальянских бренда, за которыми теперь гонялись состоятельные модницы по всему миру, перед Спинелли открылись многие двери. Предложения сыпались со всех сторон, но он выбрал Францию, Париж и Габриэля Агреста.       Адриан навёл справки через Натали. Сама Санкёр призывала не сомневаться в компетентности Лоренцо, но держать руку на пульсе. Габриэль, с её слов, при жизни был крайне скуп на похвалу подчинённых, но о Спинелли отзывался как об исключительно тонко чувствующем своё дело человеке.       Маринетт тоже была не прочь выслушивать в свой адрес похожие характеристики, поэтому настроилась включиться в работу полностью, не распыляясь на прочие мелочи жизни. А ещё была несказанно рада, что занятой человек не отмахнулся от её просьбы и согласился на первое время взять над ней, совсем ещё неопытной, шефство, пусть даже официально по бумагам он переходил к ней в подчинение.       – Мадемуазель Дюпен-Чен, – мужчина одарил её широкой улыбкой.       – Можете называть меня по имени. Просто Маринетт. Так будет удобнее.       – В таком случае и вы зовите меня Лоренцо.       Спинелли не переставал улыбаться, демонстрируя идеальный ряд зубов. Маринетт подумала, что у него, должно быть, уже сводило скулы. Или же это что-то типично итальянское, что текло в крови и въедалось под кожу, становясь продолжением тебя. Так или иначе, Лоренцо к себе располагал одним лишь видом. Наверняка, деловые партнёры не смели ему отказывать, а конкуренты, в особенности женского пола, бесхитростно выбалтывали если не глобальные коммерческие тайны, то уж мелкие секреты точно. Но Маринетт ждала подвоха.       – Понимаю, всего лишь за час я не смогу полноценно интегрироваться в работу, – она начала говорить, стараясь не отворачиваться и не дышать слишком шумно. – У меня совсем нет опыта. Я не управленец и даже не модельер ещё толком… Но я буду стараться. А сейчас хотела бы получить вводную информацию.       Лоренцо внимательно изучал Маринетт взглядом, ловил каждое её слово, не упускал из виду даже мелкие жесты, вроде на пару секунд спрятанных за спиной ладоней. Казалось, он сканирует её, чтобы сделать выводы. Плохо это или хорошо – неизвестно. Но белозубая улыбка начинала напрягать. Первоначальная искренность угасла, оставив после себя какое-то странное беспочвенное ехидство.       – Вам же вовсе не обязательно вливаться в каждую бюрократическую тонкость и проверять качество каждой строчки на производстве, – заговорил в ответ Лоренцо. – Сам Габриэль мог месяцами не показываться здесь. Процессы налажены. Вам не о чем беспокоиться.       – И чем же занимался Габриэль? – не отступала Маринетт. – Неужели совсем не контролировал текущее положение дел?       – А для чего ему это? – Лоренцо улыбнулся ещё шире, так, что Маринетт показалось, будто его лицо сейчас треснет. – Есть я. Есть команда профессионалов. Его, а теперь и ваша, задача – получать прибыль и эффектно выходить на подиум в завершении показов под рукоплескание и крики «браво».       – Но я… рассчитывала на большее, – возразила Маринетт. – Я не планирую влезать в сферы, в которых ничего не смыслю и отвлекать людей от работы, но я готова приложить руку к разработке коллекций.       Маринетт видела, как ненавязчиво Лоренцо пытался сохранять дистанцию между новоиспечённой владелицей и самим детищем покойного Габриэля. Видела, но не понимала, чем заслужила неприязнь, скрываемую за улыбками. Банальным отсутствием опыта или… Нет, думать о коварных планах сотрудников с безупречной репутацией и уж тем более кого-то голословно обвинять не хотелось. Но и отступать было нельзя. Её появление здесь – это не просто воля Габриэля. Это вся её жизнь, её суть, её мечты. Это дорога, с которой она едва не сошла, следуя на зов опасной тьмы. Впереди точно свет маяка забрезжил шанс исправиться и доказать всему миру, что Маринетт Дюпен-Чен – не зло во плоти. Упускать его было нельзя.       – Похвально… Похвально…       Лоренцо покачал головой, поднялся из-за стола и приблизился к Маринетт. Теперь дружелюбность и солнечная итальянская улыбчивость казались искусственными. Под маской обнаружился непоколебимый руководитель, не терпящий посягательств на свою территорию.       – Мы… могли бы… обсудить сотрудничество…       Маринетт запиналась через слово. Коленки начали предательски дрожать. Ладошки вспотели. Мозг был готов взорваться от напряжения, сердце – от негодования. Мелькнула мысль – уволить к чёрту напыщенного итальянца и самой взвалить на себя все офисные дела, но Маринетт понимала, что не потянет и попутно настроит против себя добрую половину коллектива. Нужно было действовать тоньше, а для начала продемонстрировать стойкость и упорство. Неплохо было бы подняться в глазах Лоренцо. Но как?       – Читала о ваших заслугах. И слышала о них от людей круга Габриэля. Это восхищает.       Маринетт зашла с козырей – с похвалы, приправленной нотками лести, но Лоренцо и тут оказался непробиваем.       – Именно поэтому я до сих пор на своём месте.       В его голосе прозвучали едва уловимые намёки на угрозу. Или Маринетт от нестихающего волнения лишь почудилась опасность.       – Мне будет полезно получить парочку ваших советов, – она предприняла ещё одну попытку наладить контакт и добиться если не расположения к себе, то хотя бы готовности работать бок о бок.       – У меня пока один лишь совет, – Лоренцо навис над Маринетт, демонстрируя явное превосходство. – Знать своё место.       Она могла бы задрожать и расплакаться от обидных слов. Могла бы бежать по коридорам, не разбирая дороги, и отдышаться где-нибудь в укромном уголке. Могла бы проглотить унижение и отказаться от наследства, чтобы больше никогда не видеть лица Лоренцо, и растоптать мечты о мире высокой моды ради спокойствия. Но вспомнился Габриэль. Его непоколебимая уверенность даже в те моменты, когда он творил откровенное зло. Захотелось расшибиться в лепёшку, но стать достойным его продолжением. Маринетт вздёрнула подбородок.       – Я и пришла, чтобы занять своё место!       Лоренцо опешил, чуть поменялся в лице, но быстро натянул фирменную улыбку обратно.       – Посмотрим, что скрыто под напускной дерзостью, – выпалил он, тщательно скрывая недовольство.       Юридически он был бессилен. Маринетт понимала, он найдёт миллион способов устранить мешающуюся под ногами девчонку. Он мог дать заведомо ложную информацию или возложить на неё сверх ответственную задачу, что пока ей не по зубам, а то и вовсе подтасовать документы и подставить её. Жизнь явно намеревалась превратиться в выживание, но Маринетт держала в голове ещё кое-что – правда была на её стороне.       – Я докажу, что достойна как минимум уважения.       Но и Лоренцо не сдавался, пытаясь поумерить пыл собеседницы, а то и вовсе надломить её. Проницательности ему было не занимать. Искусством давить на больное он тоже владел мастерски.       – Напрасно вы сочли моё отношение предвзятым. Неужели вы вправду считаете, что люди, – он обвёл рукой вокруг себя, – пойдут за вами? Так уж вышло, что у Габриэля не осталось прямых наследников, но мы никак не могли предположить, что модный дом, целая империя, построенная на крови и слезах, перейдёт в руки никому не известной… выскочки.       – А мне видится, что империя построена на безусловной любви Габриэля к его покойной супруге, – возразила Маринетт.       Она рискнула поспорить с Лоренцо, но внутренне призадумалась. Почему именно она? Кто ещё мог претендовать на наследство? Маринетт принялась перебирать варианты.       Отношения Габриэля с Амели Грэм де Ванили и её сыном Феликсом тёплыми назвать язык не поворачивался. Натали Санкёр могла заранее дать понять, что не желает ввязываться в дрязги и в качестве благодарности за верную службу получила дом. Но была ещё Одри Буржуа, которая внесла немалый вклад в становление Габриэля как модельера и зарождение бренда. В конце концов, он сам рассекретил новое имя Адриана и оставил ему важное поручение в комплекте с огромным состоянием. Причём тут Маринетт и её скромные достижения в виде мелких конкурсных университетских проектов? Но именно её имя Габриэль вписал в завещание. Получается, что верил? Маринетт попыталась по-новому взглянуть на Лоренцо.       «Уж не рассчитывал ли ты отхватить себе жирный кусок? Нет уж, ты, кажется, последний в очереди».       Теперь пришла очередь Маринетт наигранно улыбаться и говорить заученными фразами. Искренности, доверительного контакта, готовности помочь – ничего не сложилось, но у неё всё ещё оставался шанс доказать, что она заслуженно оказалась во главе компании.       – Я готова усердно трудиться, чтобы вникнуть в дела, – заговорила она. – Не ради нежеланных перемен, не ради споров и ссор. Всё, что мне нужно, – прочувствовать модный дом изнутри. Лишь для этого я попросила помощи.       – Как скажете.       Лоренцо скривился, подошёл к шкафу и спустя пару минут опустил на стол шаткую пирамиду из папок.       – Это для меня? – уточнила Маринетт, уже прикидывая, что одним запланированным часом не отделается.       – Да. Тут материалы на первое время. Можете воспользоваться конференц-залом.       Он недвусмысленно взглянул на дверь. Маринетт быстро сообразила, что кабинет руководителя для неё негласно закрыт. С трудом собрав папки и придерживая их подбородком, чтобы не развалились, она зашагала на выход.       – До встречи, Маринетт, – крикнул вслед Лоренцо.       Прощаться в ответ она не сочла нужным. Ушла, тихо проклиная себе под нос слишком много себе позволяющего интригана, вдобавок ещё и невоспитанного. Нормальный человек уж точно помог бы хрупкой девушке с тяжёлым грузом.       Пустой конференц-зал встретил тишиной и едва уловимым унынием. Маринетт, с грохотом опустив папки на стол, подошла к панорамному окну и прижалась к стеклу лбом. Она знала, что впереди много работы, но позволила себе пятиминутную передышку. Внизу под окнами бурлила жизнь. Прохожие наверняка знали, что модный дом AGRESTE лишился идейного вдохновителя и основателя, но вряд ли кто-то из посторонних предавался скорби. Все ждали очередных модных новинок. И всем плевать было, из-под чьей руки они выйдут.       «Такова жизнь».       Маринетт грустно усмехнулась над собственными мыслями, оторвалась от прохладного стекла и уселась за работу. В первых двух папках обнаружилось подобие исторических сводок. Листы пестрели цифрами – что, где и в каком количестве выпускалось в продажу, что окупалось, что оставалось мёртвым грузом. Маринетт пыталась отследить закономерности, но мозг сопротивлялся. Не слишком удачный разговор с Лоренцо Спинелли вытянул последние силы. В третьей папке обнаружились бесконечные таблицы. В финансовой отчётности Маринетт не смыслила ничего, поэтому сразу отложила документы в сторону, решив что займётся ими позже, на свежую голову. Благо, четвёртая папка помогла немного отвлечься. Здесь помимо макетов пригласительных на показы, которые менялись от года к году и становились всё более утончёнными, обнаружились фотографии со старых показов.       Маринетт пробежалась взглядом по лицам, выискивая знакомые черты. Натали, Одри и Андре… Эмили… Белокурый ангел, сошедший с небес на грешную землю… Но не красота покойной матери Адриана заставила Маринетт остановиться на одном снимке и прекратить листать страницы. Точнее, не один лишь безупречный внешний лоск, а ещё и взгляд Габриэля. В нём читалось не обожание, не привязанность – готовность преклоняться. Маринетт этот взгляд уже знала. Именно так он смотрел на портрет в гостиной. Изнутри что-то кольнуло прямиком в сердце. Стало стыдно за собственную несдержанность. Маринетт не имела никакого морального права сближаться с Габриэлем, что, как ей казалось, даже после смерти супруги не растерял любви к ней. Она лишь трансформировалась из светлого чувства в тяжёлую, непосильную для простых смертных ношу и изменила Габриэля до неузнаваемости.       Мысли завертелись, сбивая с толку. Логичная и стройная картина мира никак не хотела строиться. Габриэль сам инициировал их физический контакт и наверняка прежде не отказывал себе в удовольствии приводить в постель других женщин. Так с чего бы Маринетт страдать от угрызений совести? В сознании мелькнула вспышка. Она чувствовала вину вовсе не за попытку заставить Габриэля разлюбить мёртвую Эмили и обратить внимание на неё – живую. Душа дробилась на части оттого, что у неё не получилось сберечь их с Адрианом любовь. Не поздно ли исправлять досадные ошибки?       Тишину, что внезапно стала давить и угнетать, прервал телефонный звонок. Маринетт вздрогнула от неожиданности, но обрадовалась. Ей срочно нужно было переключиться, и совсем не важно, кто звонил. Но высветившееся на экране имя озарило её лицо мягкой улыбкой.       – Адриан?       Она, настраиваясь на разговор, захлопнула папку и откинулась на спинку офисного кресла.       – Я с радостными новостями, – бодро затараторил собеседник. – Хотел написать, чтобы не отвлекать тебя, но никак не смог уложить мысли в строчки.       – Перерыв мне не помешает, – заверила Адриана Маринетт. – Поэтому с радостью выслушаю.       – Я восстановил документы. Нет больше никакого Аарона. Есть только Адриан. Ещё и с наследством разрулил.       – Так быстро? – выразила недоумение Маринетт. – Но как?       – Месье Блейд отказался от всего в пользу живого наследника. Юрист уже оформил сделку. Остались формальности. И можно будет смело воплощать отцовскую задумку. Хотя… ума не приложу, как организовать фонд и его работу.       Маринетт прекрасно понимала, что Адриан жалуется напрасно. Если знаний не хватит, то как действовать ему подскажет чутьё. Или Натали. Или небезызвестная Хлоя Буржуа. Уж с её хваткой проблем точно не должно возникать.       – Уверена, ты справишься, – подбодрила его Маринетт. – И раз всё столь успешно складывается, может, займёшь место у руля модной империи? К тебе хотя бы вопросов не будет.       – Нет, – не раздумывая, отрезал Адриан. – Это решение отца. И потом, среди нас двоих ты модельер. Но, если ты хорошо попросишь, могу иногда сниматься в твоей рекламе.       Весёлые нотки в прежде серьёзном тоне заставили улыбнуться, но Маринетт не обольщалась. Ей предстоял настолько морально тяжёлый труд, что все юношеские приключения в магических костюмах казались детскими шалостями.       – Мне пригодится любая твоя помощь. Хоть в рекламе, хоть здесь, в офисе.       – Что, итальяшка показывал акульи зубы? – предположил Адриан.       – Что-то вроде того, – вяло пробормотала Маринетт.       Вдаваться в подробности не хотелось. Говорить напрямую тем более. Кто-то мог подслушивать и запоминать или хуже того – доносить Лоренцо. Власти в своих руках Маринетт не ощущала ни капли. Она скорее была загнанной в угол беспомощной мышью. Но Адриан и без слов понял, в какую ситуацию ей довелось угодить, поэтому говорил за двоих.       – Мне этот тип чисто внешне никогда не нравился. Да, делами заправлял толково. Откровенных махинаций вроде не поворачивал. Но Натали подтвердила, что отец глаз с него не спускал и свободу ограничивал. Теперь он наверняка вкусил прелести безраздельного правления.       – Похоже, что так…       – Не бери в голову. Он обязан тебе подчиняться. Будет противиться – уволишь к чертям.       – Легко тебе рассуждать, – вздохнула Маринетт. – Я не могу рубить с плеча.       – Можешь! Но слышу по голосу, что ты не в настроении принимать сейчас важные решения. Давай развеемся. Хочешь, заберу тебя?       – Нет… Не нужно…       Маринетт тут же прикусила язык. Она выпалила «нет» не из-за усталости, навалившейся ответственности, рабочих сложностей или желания побыть одной. Сказала по инерции, по привычке наказывать себя. А потом вдруг опомнилась и поймала себя на мысли, что уже успела пожалеть.       – Адриан? – спросила она с нескрываемой надеждой в голосе.       – Да.       Он отозвался сразу, но звучал уже не воодушевлённо, а подавленно и неуверенно. Но к счастью Маринетт отмалчиваться не стал.       – Можешь считать меня странной, но я… передумала. Давай сходим куда-нибудь.       Адриан рассмеялся в трубку, и на душе у Маринетт потеплело. Казалось, что вот-вот трудности отступят, ведь теперь у неё снова был он – преданный, надёжный и неизменно приходящий на выручку Котёнок. И даже тот факт, что она перестала быть Леди Баг, уже не так ожесточённо бил по самолюбию.       – Ко скольки мне заехать за тобой? – продемонстрировал полную готовность Адриан.       – Через пару часов, – Маринетт со вздохом взглянула на папки. – Надо завершить начатое, раз уж ввязалась.       – Как скажешь, моя Леди.       Стрелки приближались к шести вечера, когда Маринетт с видом победителя вновь вошла в кабинет руководителя. Застать Лоренцо она не ожидала, планировала просто передать папки секретарю, но Спинелли рабочего места не покидал до последнего. То ли разгребал дела, то ли желал удостовериться, что Маринетт не сбежала, то ли просто никуда не торопился. Она ждала от него едких фразочек и тщательно замаскированных за вуалью красивых слов оскорблений, но получила только сухое прощание. Зацикливаться на ёмком «до встречи» она не стала, а побежала вниз, где уже дожидался Адриан.       – Проголодалась? Устала?       Он поспешил окружить Маринетт заботой сразу, как только она уселась в машину. Слабые мотания головой и попытки доказать, что она бодра и полна сил, Адриан отверг в первую же минуту разговора. А когда понял, что даже перестав отнекиваться, вразумительного ответа, чего же желает её душа, Маринетт не дала бы, завёл машину и выкатил на дорогу.       – Куда мы? – полюбопытствовала Маринетт.       – Везу свою очаровательную спутницу в ресторан.       – У нас свидание?       – А ты против?       Адриан намеренно ответил вопросом на вопрос. Говорить «да» значило поставить Маринетт в тупик прямолинейностью, «нет» ещё хуже – сплошная обида и разочарование.       – Не против, – она улыбнулась краешками рта и покосилась на Адриана, сосредоточенно следившего за дорогой.       Ресторан он выбрал уютный и тихий, с небольшим залом, мягкими креслами и чуть приглушённым светом. Никакого пафоса. Ничего яркого, кричащего и действующего на нервы. Посетителей оказалось мало, чему Маринетт несказанно обрадовалась. Сейчас ей хотелось лишь уединения. Аппетита после непростого дня толком не было, но она позволила Адриану заказать салат на его вкус и с удивлением обнаружила, что блюдо оказалось отменным.       – Что это за место? – Маринетт, отодвинув пустую тарелку, принялась оглядывать каждый уголок зала. – Я здесь раньше не была. Да и вообще не знала про такое заведение.       – Это… – Адриан задумчиво повертел вилку в руках, – ресторан, в котором для нас с тобой всегда найдётся свободный столик.       – Уж слишком расплывчато, – Маринетт наигранно нахмурилась.       – Ладно, сдаюсь, – Адриан выставил перед собой ладони. – Это проект Хлои. Наконец мечты мадемуазель Буржуа воплотились в реальность.       – Серьёзно? – не сдержала удивления Маринетт. – Хлоя и ресторан? Вот такой тихий и спокойный?       – Она сильно изменилась. Поверь, в лучшую сторону.       – Неожиданно, – Маринетт покосилась на мило вокрующую за столиком в дальнем углу парочку. – Но приятно. Вселяет надежду, что и я найду своё место в этой жизни.       – Обязательно, – Адриан потянулся через стол и накрыл ладонь Маринетт своей. – А пока десерт!       – Не уверена, что хочу сладостей.       – Хлоя угрожающим тоном сказала, что мы обязаны попробовать шоколадный мусс. И, по правде говоря, я и сам хочу узнать, что за десерты подают в ресторане у Буржуа, если сама она питается преимущественно листьями.       Маринетт прыснула от смеха, но перестала веселиться, вспомнив, как совсем недавно истязала себя голодом и едва не падала в обморок на каждом шагу. Сегодня её руку держал Адриан. Жизнь казалась не такой дрянной как прежде.       – А давай! Заказывай сюда свой мусс.       Не успел официант расставить вкусности по столу, как Адриан с места напротив пересел к Маринетт и пододвинулся настолько близко, насколько позволяли широкие подлокотники. В ответ на её непонимающий, но и не отвергающий его близость взгляд, он зачерпнул ложечку мусса и наглядно продемонстрировал свою задумку.       – О боже, Адриан, – Маринетт расхохоталась. – Я уже достаточно взрослая, чтобы кушать самостоятельно!       – Возражения не принимаются!       Маринетт послушно приоткрыла рот и обхватила губами ложку, не переставая думать, как легко, хорошо и спокойно её уставшей душе рядом с Адрианом.       Мусс таял во рту. Адриан азартно брякал ложкой по стеклянной пиале, игнорируя редкие, смущённые их показной нежностью чужие взгляды. Маринетт довольно жмурилась от сладости и готова была послать ко всем чертям и вредного Лоренцо, и теперь уже точно мёртвую Лилу, что даже с того света умудрялась отравлять жизнь. Ей не хотелось думать о проблемах, которые неизбежно последуют за её оплошностью с потерей камня чудес. Не хотелось играть в бизнес-леди. Не хотелось даже в учёбу толком окунаться. Сию минуту у Маринетт была одна мечта – чтобы волшебно-вкусный шоколадный мусс никогда не заканчивался. Но Адриан отложил приборы и аккуратно промокнул уголки её губ салфеткой.       – Это был прекрасный ужин, – Маринетт улыбнулась. – Даже жаль, что время нельзя остановить.       – Зато можно насладиться прогулкой, – предложил Адриан. – Погода чудесная.       Отказываться от возможности провести рядом с Адрианом ещё час Маринетт не стала, а с удовольствием позволила ему помочь ей надеть пиджак и вложила пальцы в его широкую ладонь. Они брели медленно, словно оба не сговариваясь старались до последнего оттянуть момент неизбежного расставания. Они не расцепляли рук, сложенных в замок, – символа их неразрывной связи. Они болтали о ерунде, звонко смеялись, иногда замолкали, наслаждаясь присутствием друг друга.       Адриан разжал пальцы только у дома Маринетт, намереваясь попрощаться и пообещать позвонить, но она не позволила ему отстраниться. Вечер был слишком хорош, чтобы вот так просто его прерывать. А ещё момент показался Маринетт удачным для разговора о чувствах, который давно пора было перестать откладывать в долгий ящик.       Вот только слова не шли. Она посмотрела на Адриана тем самым взглядом, что смотрела прежде. Он боялся не то что двигаться – дышать.       – Не уходи…       Это единственное, что сорвалось с губ, предательски дрожащих и ищущих тепла. И Адриан не мог с точностью сказать, было ли ему когда-нибудь прежде так приятно исполнять просьбу. Он наклонился ниже, коснулся губами лба Маринетт, обхватил ладонями её плечи и замер, вдыхая позабытый, но всё такой же пьянящий, чуть сладковатый запах её волос.       – Маринетт… Я…       Он многое хотел сказать. Как долго ждал их встречи. Как много думал, какой она будет. Как искренне верил, что их любовь сильнее преград и козней врагов. Как будет часами стоять на коленях и замаливать грехи, если потребуется.       – Идём домой, – прошептала Маринетт, утягивая Адриана за руку к подъезду.       Они даже не стали зажигать свет в прихожей. Адриан прижал Маринетт к стене, едва за ними захлопнулась дверь. Пиджак с тонких плеч он стянул так же лихо, как и набросил при выходе из ресторана. Он не видел лица Маринетт в полумраке прихожей, но блуждающие по его спине руки красноречиво говорили, что происходящее ей нравилось. Мелкие пуговицы блузки затрещали под его напористыми пальцами, подставляя губам всё больше открытого тела. Поцелуи, уже не невинные и кроткие, а влажные и дерзкие, не прекращались.       – Знаешь, я так соскучился… – прошептал Адриан, прокладывая горячими губами одному ему известный путь от тонкой ключицы прямиком вглубь сердца.       – Не исчезай больше… – Маринетт запуталась пальцами в его волосах и вынудила поднять на неё взгляд, – никогда. Никогда-никогда, слышишь?       Она готова была сорваться в слёзы, но крепкие руки подхватили её в воздух, вынуждая прижаться губами к макушке. Адриан зашагал в спальню, на ходу что-то неразборчиво нашёптывая о том, что мечтам свойственно сбываться. Этой ночью они не слышали ничего кроме сбитого напрочь дыхания и гулких ударов истосковавшихся сердец.