По обе стороны

      Утро выдалось ленивым, тягучим и сладким. Медовым. Маринетт слышала мелодию будильника, знала, что нужно подниматься и приниматься за дела, но не смогла отказать себе в удовольствии лишние полчаса понежиться в горячем кольце рук, тем более, что эти самые руки не спешили её отпускать.       – Умоляю, скажи, что сегодня у нас нет никаких планов, – промурлыкал Адриан на ухо.       Горячее дыхание вызвало мягкую волну возбуждения. Губы, то бережно ласкающие мочку уха, то оставляющие россыпь поцелуев на шее, призывали забыть обо всём, что ещё вчера казалось срочным, и заняться единственным правильным делом – ещё раз для верности скрепить союз. Но жестокая реальность била по неподготовленному сознанию кнутом. Пришлось признать, что как бы ни было сейчас комфортно в тёплой постели, Маринетт ждала привычная суматоха – университет, офис модного дома, поиски камня чудес бабочки. Неплохо было бы ещё наконец встретиться и по душам поговорить с Альей. Хоть та и не демонстрировала обиды ни в телефонных разговорах, ни в переписке, чувство вины разрушало Маринетт изнутри.       – Сейчас я тебя разочарую… Увы, дел полно.       В качестве извинений Маринетт развернулась лицом к Адриану и прижалась обнажённой грудью к его торсу. Он сдавленно выдохнул, понимая, что продержится от силы минут пять, а дальше просто овладеет ей, не спрашивая согласия.       – Действительно разочарование.       – Обещаю, я придумаю как компенсировать упущенное.       – В таком случае вылезай из-под одеяла и прекращай меня соблазнять своими… кхм… своим поведением!       Маринетт блаженно потянулась, запустила пальцы в растрёпанную шевелюру Адриана и стянула волосы на затылке. Сонливость отступала, оставляя место терпкому послевкусию ночи, поделённой на двоих. Жизнь возвращалась в привычное русло. Без гнёта ошибок. Без груза сожалений. Без недомолвок и тайн. Маринетт потянулась навстречу ждущим новых ласк губам, но замерла в считанных миллиметрах от лица Адриана. Сократить непростительно большое, как сейчас казалось, расстояние пришлось ему.       – Ты минуту назад выгонял меня из постели! – игриво возмутилась Маринетт.       – А сейчас хочу поцеловать. Смирись.       Пробуждение в объятиях грозилось перерасти в целый день чистого наслаждения друг другом. Перспектива заманчивая, но кто-то должен был включить голову и оторваться от нежностей. Маринетт не ожидала, что именно она сумеет сохранить самообладание.       – И всё-таки я настаиваю, чтобы отложить наши игры на вечер.       Она в последний раз коснулась губами краешка рта Адриана, но углубить поцелуй и удержать себя в кольце рук не позволила, а выпуталась из плена простыней и набросила на плечи шёлковый пеньюар. Адриан покосился на кружевную отстрочку по нижнему краю, что едва прикрывала ягодицы, скользнул взглядом по изящному изгибу бедра, плохо скрываемому полупрозрачной тканью. Сглотнул.       – Если ты будешь расхаживать передо мной в таком виде, я продолжу приставания на кухне. И никаким завтраком ты меня не отвлечёшь.       Маринетт расхохоталась, запрокинув голову назад. Адриан спешно вскочил с постели и обнял её со спины, норовя сместить руки с линии плеч ниже к манящим округлостям груди.       – Ради тебя переоденусь!       Она шагнула к шкафу, но была остановлена.       – То есть сейчас ты снова разденешься?       Лукавая улыбка Адриана сводила её с ума. Его нежелание признавать поражение и начинать новый день, не искупавшись в удовольствии, тоже. Тишину нарушил её полурык-полустон.       – Ты доигрался, месье Агрест!       Одной рукой Маринетт ослабила пояс пеньюара, позволив ткани соскользнуть на пол и вновь обнажить тело, другой толкнула Адриана в грудь с такой силой, что он, не удержав равновесия, рухнул спиной на незаправленную постель. Дожидаться, когда поднимется буря, она не стала, а сама забралась сверху, процарапала грудь, впиваясь ноготками в податливую кожу и залюбовалась тонкими красными полосками. Маринетт наклонилась ниже, щекотнула Адриана волосами и уже готова была прильнуть к нему, как вздрогнула от неожиданного телефонного звонка, но прерывать заигрывания не стала. Сам Адриан тоже не спешил реагировать на настойчивую трель.       – Что, даже не взглянешь, кто это? – прошептала Маринетт.       – А зачем? Кто бы это ни был, он сейчас меня не интересует. А вот ты…       Пальцы Адриана уже безраздельно захватили девичью спину и вычерчивали там витиеватые узоры. Телефон стих. Маринетт расслабилась и позволила мужским губам припасть к шее. Но и сейчас их единение нарушилось новой трелью.       – Это начинает меня раздражать, – коротко рыкнул Адриан.       Звонивший упрямец раззадорил окончательно. Возникло желание послать его куда подальше, максимально кратко и для большей ясности нецензурно, но порыв Адриан подавил. Вместо этого он силой впился Маринетт в шею и сделал это настолько рьяно, что она зашипела от секундной боли.       – Прости… – тут же оправдался он. – Все эти перезвоны ужасно не к месту.       – Точнее и не скажешь.       Маринетт потёрла ладонью шею, где остался багровый след. Адриан притянул её к себе и принялся осыпать поцелуями, спокойными и мягкими, стараясь больше не причинять боли, а, напротив, заглаживая вину за несдержанность. Тишина установилась ненадолго. Очередной звонок заставил Маринетт встряхнуть головой и окончательно смириться, что ласки пора прекращать.       – Кто это вообще?       Адриан нехотя протянул руку к тумбочке, вслепую пошарил там и взглянул на экран.       – Куффен, мать его…       – Ответь, – Маринетт с трудом перевела дыхание и откинула волосы от лица. – Наверное, что-то важное, раз так трезвонит с самого утра.       Адриан недовольно цокнул языком, сел, поёрзал на краю кровати, пытаясь поудобнее сесть и смириться с не нашедшем выхода наружу возбуждением, и ответил на звонок.       – Ты крайне не вовремя! – с ходу отчитал он звонившего Луку. – Ты… ты… эх… мгх…       Маринетт уже деловито завязывала пояс покрепче и натягивала бельё. Адриан ударил кулаком по бортику кровати.       – Не горячись, – урезонил его Лука. – Включи новости. Любые.       – А что там? – уточнил Адриан, сканируя взглядом пространство в поисках пульта.       – Увидишь. Всё, отключаюсь.       – Мда, – промычал Адриан. – Легче не стало.       Маринетт короткую, но предельно ясную речь Луки слышала, поэтому, не дожидаясь действий от Адриана сама включила телевизор и, для надёжности натянув на себя спортивный костюм, уселась в кресло.       Долго размышлять о бесцеремонно прерванном приятном для тела и души занятии не пришлось. Мысли оборвались и застыли в невесомости, стоило на экране замелькать первым кадрам.       – Что за чертовщина? – рассеянно пробормотал Адриан, замерший с одной штаниной на ноге.       Маринетт заглушила ладонями собственный вскрик, непроизвольно сорвавшийся с губ. Казалось, что она попала в параллельную и весьма жестокую реальность. Или вовсе не проснулась.       В новостях показывали Париж – самое его сердце. Но это был не приветливый, дружелюбный и романтичный город, залитый солнечным светом и пестрящий толпами местных жителей и туристов. Это был… его с трудом узнаваемый двойник, явно доживавший последние часы перед гибелью. От Эйфелевой башни остался скрипящий прутьями шаткий остов. Лувр превратился в груду стекла. Триумфальная арка треснула пополам и грозилась раскрошиться на мелкие осколки. И это были лишь те масштабные разрушения, что попали в объективы камер. Сколько ещё разрушенных домов, взорванных мостов и покорёженных автомобилей оставалось на улицах Парижа ни Маринетт, ни Адриан и предположить не могли.       – Ч-что… всё это значит? – Маринетт испуганно прижалась к плечу Адриана. – Это случилось ночью?       – Видимо да.       Адриан переключил канал, но картинка почти не изменилась. Теперь мелькали многоэтажки с выбитыми стёклами и выжженными оконными проёмами. На тротуарах толпились шокированные люди. Кричали, размахивали руками, плакали навзрыд.       – Монарх вернулся. Парижская мэрия подсчитывает предварительные потери после нападения акуматизированного злодея, – вещал с экрана репортёр.       Маринетт похолодела. Монарх… вернулся? Нет, решительно нет. Она точно знала, что Монарх мёртв. С того света акум не насылают.       Кадры сменялись один за другим. Репортёр продолжал отчитываться перед народом. Парижане паниковали. Одни сбивчивым шёпотом молились, чтобы нашлись живыми их пропавшие близкие. Другие молча и затравленно озирались по сторонам. Людьми вновь овладевал страх перед могущественным Монархом, но Маринетт знала, что на самом деле всё гораздо хуже.       – Не понимаю, – она замотала головой. – Ведь Лила умерла. Она же не могла… не могла выжить…       – Не могла, – Адриан сжал руку Маринетт.       – Но как? Почему?       – Маринетт… – Адриан медлил, не зная, как помягче сформулировать мысль, но в итоге бросил затею и заговорил прямо. – Это не Лила. Камень чудес мы не нашли, да и, возможно, никогда его у неё не было.       Маринетт закусила губу и отвернулась к окну. Было страшно. Она боялась отодвинуть край шторы и увидеть разрушенную улицу. Боялась узнать, что пострадал кто-то из родных ей людей. Но сильнее всего страшили мысли, что она бросилась без оглядки по ложному следу, повела за собой Адриана, решительно отмела все прочие версии происходящего и в итоге подвергла город опасности. И Лилу сгубила совершенно зря. Маринетт обхватила себя за плечи.       – Получается, мы зря её…       Дальнейшие слова застряли внутри. Ни любви, ни жалости Лила не заслуживала, но и смерти ей Маринетт в сухом остатке не желала.       – Что значит «мы её»? – спросил Адриан, видя неудобное смятение. – Мы её не трогали. То, что случилось, – её выбор.       – Но что нам делать? – почти взмолилась Маринетт.       – Точно не жалеть ту, что причинила страдания тебе и ещё десятку людей! – возмутился Адриан и рывком дёрнул штору. – Погляди! У нас нет времени. Совсем нет.       Маринетт присмотрелась. Прислушалась. Очевидных разрушений за окном её дома не виднелось. С виду начинался рядовой будний день, но какое-то незримое чувство опасности витало всюду. Репортёр с экрана телевизора продолжал вещать о многочисленных потерях – безвозвратно утраченных исторических ценностях Франции. Десятки, если не сотни, жизней, что тоже не вернуть, по какой-то неведомой причине его волновали меньше. Где-то вдалеке выли на все лады сирены. Люди, те, что волей случая оказались на улице, шагали торопливо и беспрестанно озирались. Все спешили в укрытие, но Маринетт знала, что им предстоит выйти из дома. Другой вопрос – на что способен Кот Нуар без своей Леди Баг? Неподдельная задумчивость на лице Адриана красноречиво говорила, что и ему сейчас мучительно тяжело принимать решение.       – Что думаешь? – Маринетт отвлеклась от мыслей о Лиле и поставила вопрос о разработке плана. – Сами справимся?       Адриан коротко хмыкнул. Жизнь весьма доходчиво научила его быть реалистом и всячески перестраховываться, когда речь заходила о магии в руках недоброжелателей.       – Нам нужны ещё люди, – ответил он.       – Имеешь в виду Хлою? – не без примеси ревности уточнила Маринетт.       – Имею в виду всех. Луку и Аликс. Алью. И… всех остальных. Иначе не выгорит.       – Хочешь сказать, мы собираем команду? Команду обычных людей без сил по большому счёту? И как далеко ты собираешься зайти на чистом энтузиазме?       – Нет, Маринетт, – Адриан зачесал волосы назад и выдохнул. – Я пойду и заберу все камни чудес, что прятал отец. Время пришло.       Маринетт оглядела цепким взглядом двор. Внешняя тишина могла скрывать сколько угодно опасностей. Если уж каждый репортёр даже с захудалых каналов с крошечной аудиторией и сомнительными рейтингами знал о якобы вернувшемся Монархе, значит, новый злодей либо показал лицо жителям Парижа, либо создал весьма дотошную марионетку, что теперь не давала никому жизни.       – А план поподробнее есть? – засомневалась в разумности идеи Маринетт. – Такое ощущение, что живыми до Натали можно и не добраться.       – Плана нет, – честно ответил Адриан. – Есть я и ты. И наше огромное желание освободить мир от зла, восстановить справедливость и закончить все эти игры с камнями чудес.       Адриан сжал ладонь Маринетт, крутанул кольцо на пальце, показывая готовность к трансформации, если вдруг понадобится, и зашагал к выходу. Маринетт засеменила следом. В ней было куда меньше уверенности и куда больше первобытного страха. Она попросту отвыкла быть героиней, но сегодня получила шанс всё исправить.       До теперь уже бывшего особняка Агрестов они добрались быстро. Пустые дороги и мигающие жёлтым светофоры благоволили. Адриану пришлось сбавить скорость всего пару раз, когда они встречались на перекрёстках с такими же отчаянными и бесстрашными как они. Но за пару кварталов до родительского дома машину пришлось оставить – дальше дорога оказалась перекрыта.       Пешеходов никто не ограничивал, поэтому Адриан и Маринетт проскользнули мимо стихийно организованного полицейского поста и под видом рядовых прохожих направились вглубь элитного района. Но новая преграда ждать себя не заставила. Они не дошли буквально жалкую сотню метров, как нос к носу столкнулись с очередным стражем порядка. Этот за вверенной ему территорией следил с большим пристрастием и на пешеходов внимание обратил сразу. Пришлось подчиниться и подойти, оставив затею прокрасться на территорию дома незаметно.       Маринетт, пока Адриан пытался объясниться с полицейским, растерянно глядела по сторонам. Территорию близ особняка оцепили, не оставив даже крохотной лазейки. Сам дом, что уже попадал в поле зрения, с виду не пострадал совсем, но его окружение узнавалось с трудом. Асфальтовые дорожки, прежде идеально ровные, потрескались, а кое-где и вовсе превратились в залежи каменной крошки. В неприступном заборе то тут, то там зияли бреши. В сквере напротив, где Маринетт часто коротала дни напролёт, тоже от прежней эстетичной меланхолии не осталось и следа. Кто-то очень импульсивный и агрессивный расколол скамейки, раздробил поребрики и выкорчевал деревья. Понимая, что она не в силах больше лицезреть масштабы разрушения, Маринетт бросилась к Адриану, который уже отошёл в сторону от полицейского.       – Не пропускает? – она с надеждой заглянула ему в глаза.       – Нет, – он устало вздохнул. – И Натали не отвечает на звонки. Не нравится мне это.       Адриан потянулся за сигаретами. Огонёк зажигалки на секунду согрел ладонь. Маринетт поморщилась и отошла на пару шагов назад.       – Думала, ты бросил уже.       – Я… в процессе, – оправдался Адриан. – Но ситуация откровенно хреновая. Внутрь не попасть, денег этот хмырь не берёт. Камни чудес там. А Натали… вообще неизвестно где. Что, если она пострадала?       Адриан затянулся и выпустил в серый воздух, и без того пахнущий гарью, струйку дыма. Маринетт медлить не стала, а решительно зашагала к дому, но успела лишь приподнять ленту, когда была остановлена полицейским.       – Пропустите нас. Пожалуйста.       Говорила она тихо и спокойно. Верила, что если сможет сохранить самообладание, то и полицейского убедит, что никаких плохих целей они не преследуют.       – Не положено!       Грозный страж порядка свои обязанности исполнял беспрекословно. Обстановка накалялась. Маринетт сдалась.       – Вы не понимаете! Нам туда нужно! – она ткнула дрожащим пальцем в сторону закрытого для чужих глаз особняка.       – Нет, это вы не понимаете, мадемуазель, – полицейский остался непреклонен. – Вам туда нельзя.       Адриан, отбросив в сторону недокуренную сигарету, поспешил на выручку, пока Маринетт, уже порядком разозлённая, не вцепилась полицейскому в горло и не усложнила ситуацию.       – Послушайте, месье…        Адриан покосился на нагрудный жетон, но фамилию прочесть не успел – мужчина, очевидно утратив интерес к парочке, повернулся к нему боком.       – Сколько можно повторять? – он со вздохом закатил глаза. – Не положено пускать гражданских.       – Я не совсем гражданский, – проговорил Адриан. – Моя фамилия Агрест. И вон там, – он махнул рукой, – дом, в котором я вырос. Я могу помочь найти акуматизированного и устранить разрушения. Просто сделайте исключение. Пропустите меня и девушку.       – Меня не интересует ни ваша фамилия, ни что-то ещё, – отрезал полицейский. – У меня приказ. Что вам непонятно?       – Но мы могли бы помочь, – возразил Адриан. – А впрочем, кто станет меня слушать? Другое дело Кот Нуар! Правда же? Плагг, когти!       Яркая зелёная вспышка заставила несговорчивого полицейского испуганно отшатнуться и закрыть лицо руками. Слова Адриана переварить толком он не успел и ожидал скорее взрыва, чем явления героя. Но сквозь пальцы он увидел знакомый облик. Это и вправду был Кот Нуар, о котором в последнее время ходило немало слухов. И он по-прежнему рвался в эпицентр опасности – прямиком в сердце оцепленной территории.       – А теперь пропустите? – Кот удлинил шест и опёрся на него, сверкнув изумрудными глазами.       – Вас… вас… п-пропущу, – прозаикался полицейский.       – Меня и девушку, – Кот Нуар указал кивком на Маринетт. – Она со мной.       – Здесь опасно для гражданских!       – Но только не для тех, кто под моей защитой!       Этот спор продолжался бы бесконечно, если бы Кот Нуар, непривычно суровый и собранный, не взял Маринетт за руку и не утянул её в сторону бывшего отцовского особняка. Она в разговор с полицейским больше не вмешивалась, но, нагибаясь под ленту, кивнула в знак благодарности.       – Что дальше? – спросила Маринетт, когда сообразила, что и впрямь без магии вряд ли принесёт много пользы.       – Надо найти Натали.       Особняк, где теперь на правах единственной хозяйки обосновалась Санкёр, выглядел мрачным и унылым. И дело было даже не в полной разрухе вокруг. Казалось, что стены до сих пор скорбят по прежнему владельцу. Или же у Маринетт чересчур разыгралось воображение. Или навсегда почерневшая и похолодевшая часть сердца снова заныла от глухой тоски по Габриэлю…       Едва не поглощённая омутом отчаяния Маринетт даже не заметила, как остановилась возле знакомых до боли ступенек. Что-то внутри зашевелилось, зарокотало, заклокотало, вынуждая стиснуть зубы и сжать кулаки. Сквозь учащающийся пульс пробилась мысль: никто не смел порочить честь Габриэля, никто не смел присваивать его камень чудес против его воли. А если посмел – должен поплатиться.       – Да где же она?! – вскрик Кота Нуара вернул к действительности.       – Не похоже, что в дом кто-то проникал, – высказала мнение Маринетт. – Натали могла спрятаться.       – Хочется в это верить.       Охрана не спешила пропускать внутрь гостей, но Кот не сдавался – жал на кнопку звонка, стучал в дверь. Он видел, что замки остались прежними, и мог беспрепятственно пройти, но спокойствие Натали нарушать не решался. В конце концов, это было бы признаком полного неуважения. Но и его терпение заканчивалось. Последний удар по дверям вышел особенно размашистым и звучным. Маринетт вздрогнула.       – Ладно, уходим, – скомандовал Кот. – Только время теряем.       – Ты же мог легко открыть замок. Или сломать.       – Мог, но не стану. Пойдём, встретим остальных.       Спуститься с крыльца они не успели. Их окликнул приглушённый женский голос.       – Адриан…       Он медленно обернулся, будто боялся, что всё это ему чудилось. Но в дверном проёме и правда застыла Натали, на вид уставшая и вымотанная.       – Не совсем, – он покосился на острые когти, – но к чему скрываться, правда?       Натали открыла дверь шире, приглашая войти в дом. Кот Нуар наметил улыбку, а вот Маринетт так и застыла с каменным лицом, уверенная, что разрыдается, стоит ей переступить порог. Но в мыслях пронеслись сладкие воспоминания вчерашнего вечера. Ночи, где не было места страхам и обидам прошлого. Взгляд выцепил гордо расправленные плечи Кота Нуара, и Маринетт внезапно для себя ощутила, что дышать стало легче.       – Что здесь произошло? – спросил Кот, двигаясь по коридору следом за Натали.       – Если бы я знала… – она многозначительно пожала плечами. – Шум, грохот, сирены… Так, кажется, по всему городу.       – Я рад, что ты не пострадала.       Натали остановилась, обернулась, поправила и без того идеальную причёску.       – А ты снова геройствуешь?       – Кто, если не я?       В словах Кота звучали и горькая насмешка, и приправленная отчаянием ностальгия по былым временам, и смутное чувство, напоминающее боль. Но не за себя – за других. За сотни невинных, что пострадали от проклятой броши. Он совсем не против был и дальше продолжать беседу с Натали, но дела не терпели промедления. Где-то по улицам Парижа до сих пор разгуливал разбушевавшийся человек под акумой. Пришлось прервать вереницу ни к чему не обязывающих вопросов.       – Натали, мы по делу. Я не стал бы тебя беспокоить, но мне жизненно важно попасть кое-куда в этом доме.       – Твоя комната в твоём распоряжении, – с готовностью отозвалась Натали. – Я ничего там не трогала. И не стану.       – Нет, мне нужно… вниз…       Трактовать обыденную фразу можно было как угодно, но сомнений, что Натали могла понять неправильно, не осталось, стоило взглянуть на её резко побледневшие скулы. Габриэль Агрест мог хранить сколько угодно страшных тайн, мог лгать в лицо сыну и общественности, но не ей. Натали знала, возможно, даже слишком много и была достаточно умна, чтобы предостерегать Адриана от необдуманных шагов.       – Нет, – она скрестила руки на груди. – Вниз больше не ступит ничья нога. Там нет ничего для твоих глаз.       Что конкретно Натали имела в виду, Кот так и не понял, но попытался её вразумить. Напрасно. На уговоры она не поддавалась. Время же утекало сквозь пальцы. О том, что нужно спешить, намекала и Маринетт, косящаяся на выход, и Хлоя, что уже пять минут терзала телефон звонками.       – Надеюсь, мы ещё вернёмся к этому разговору, – произнёс Кот Нуар вместо прощания.       – Надеюсь, мы закрыли эту тему раз и навсегда, – осталась непреклонна Натали.       Кот Нуар комментировать ситуацию не стал, а, подхватив Маринетт на руки, в пару прыжков преодолел расстояние и вновь очутился перед несговорчивым полицейским. Но тот уже не скучал, прогуливаясь вдоль границы подконтрольной территории, а с нескрываемым любопытством разглядывал шумную компанию, обосновавшуюся чуть поодаль. Двоих он знал в лицо – Вайпериона и Рену Руж. Признал и повзрослевшую Банникс. А вот блондинка в красно-чёрном была ему незнакома. Она-то и привлекала больше всего внимания, грозно расхаживая туда-сюда по перекрёстку, щёлкая пальцами и периодически выплёвывая едкие ругательства в адрес кого-то неизвестного.       – Хло… ой, прости… – Кот понял, что сболтнул лишнего и тут же исправился. – Мисс Баг! Не могли бы вы быть капельку сдержаннее?       – Не могла бы! – в ответ рявкнула она, перекрикивая поднявшийся ветер. – Где вас черти носят? Я звонила раз пятнадцать!       – Четыре, – возразил Кот.       – Что? – Хлоя в недоумении замерла и уставилась в экран раскрытого йо-йо.       – Ты звонила четыре раза, – спокойно пояснил Нуар. – Впрочем, это уже не важно. Все в сборе.       – Почему мы именно здесь? – Вайперион кивнул в сторону особняка. – Или это рандомная точка на карте?       – Ай, – Кот махнул рукой. – Было одно дельце, да только зря время потеряли.       – Давайте-ка ещё раз пройдёмся по верхам, – Мисс Баг с молчаливого одобрения остальных взяла инициативу в свои руки. – У нас есть жертва акумы, есть тот, кто завладел камнем чудес бабочки, есть полуразрушенный город, но нет никаких идей. Я ничего не упускаю?       – Есть как минимум пятеро с магическими способностями, – поправил Мисс Баг Вайперион.       – Ааа, – наигранно потянула она, – тогда всё не так уж плохо. По крайней мере, на сегодняшний день.       – Умерь сарказм, – фыркнула Рена Руж. – И давайте уже оставим бестолковые разговоры. За дело!       Пятеро героев, хоть и выглядели на первый взгляд сплочённой и непобедимой командой, единством взглядов похвастаться не могли. Хлоя в облике мисс Баг мало отличалась от гражданской ипостаси и стремилась завладеть всеобщим вниманием. Она честно пыталась быть хорошим лидером, но находились мешавшие обстоятельства.       Кот Нуар был для неё хорошим напарником, верным, чутким и понимающим, но мысли его были забиты не поисками акуматизированного, а Маринетт, которую так или иначе пришлось бы оставить в укрытии. Вайперион, привычно сосредоточенный, тоже, по мнению Хлои, стал заложником собственных чувств. Слишком уж часто он поглядывал в сторону Банникс, хотя мог бы направить энергию не на бессловные признания, а на поиски мелких зацепок, что легко могли ускользнуть от других. Рена Руж в работе была хороша – смелая, если не сказать отчаянная, забывающая про личные заботы, готовая закрыть глаза на старые обиды, притом не вечно поддакивающая, а острая на язык. Казалось бы, идеальная напарница, а контакта всё никак не случалось. Но выбора не было.       Мисс Баг первой рванула вперёд. Следом за ней сорвались с места Рена, Банникс и Вайперион. Нуар виновато посмотрел на Маринетт.       – Пойдём, спрячу тебя где-нибудь, – предложил он. – Тебе не стоит подвергать себя риску.       – Недолгим был наш дуэт, – Маринетт спрятала за ладонью обречённую усмешку. – Беги, мой Котёнок. Сама справлюсь.       – Уверена?       Кот с сомнением осмотрелся. Обстановка не обнадёживала. За разыгравшейся драмой наблюдал уже хорошо знакомый полицейский. По периметру оцепленной территории скапливались зеваки, что осмелели выйти из своих домой и пришли поглазеть то ли на разрушенную улицу, то ли на героев. На одной из окрестных крыш мелькнуло красное пятно.       – Она убьёт тебя голыми руками, если ты не пошевелишься, – иронично проговорила Маринетт. – Может, она и впрямь лучше меня? Достойнее.       – Не говори так! Всё закончится, и мы вернём твой камень чудес тебе. И шкатулку тоже. Потому что нет никого достойнее тебя.       – Беги уже, – шепнула Маринетт, старательно сглатывая подступивший к горлу комок. – И береги себя.       – Да, пойду, – он кивнул, но с места не сдвинулся. – Но сначала я должен кое-что сделать.       Не дожидаясь протестов, Кот Нуар сжал Маринетт в объятиях, запустил когтистую лапу в её волосы, прижался губами к виску.       – Я люблю тебя, моя Леди, – горячо прошептал он. – Я вернусь ради тебя. Нет, ради нас с тобой. Ради…       – Всё, иди… Иди, пожалуйста…       Маринетт отстранилась, почувствовав, что душу вывернули наизнанку, и ещё долго смотрела на крыши, где скрылась фигура человека, что, как ей раньше казалось, предначертан ей самой судьбой.