По обе стороны

      Маринетт расхаживала по комнате, всё ускоряя шаг. Ей казалось, что мир вокруг рушился, не успев толком воспрянуть от прошлых потрясений. Она силилась найти выход, но не могла придумать ни одной дельной идеи и от собственной беспомощности ещё больше нервничала.       – Сядь, – Адриан силой утянул её за руку на диван. – Твоё мельтешение делу не помогает.       – А что помогает? Ваши уныло-спокойные лица?       Адриан покосился на Луку, тот сжал ладонь Аликс. Она в свою очередь поспешила повернуться к Алье.       – И чего вы переглядываетесь?       Тишина затягивалась. Стрелки часов отбивали ритм и нещадно напоминали каждому, что уже запущен обратный отсчёт до их окончательного краха. Алья ёрзала в кресле будто в прямом смысле сидела на иголках. Аликс кусала край ногтя, хотя давным давно избавилась от детской вредной привычки. Заговорить решился казавшийся самым собранным хотя бы внешне Лука.       – Мы не решим проблему, если вы будете ограничивать нас в информации, – произнёс он, перемещая пристальный взгляд с Маринетт на Адриана.       – Никто никого и не ограничивает! – фыркнул тот, не выдержав повышенного внимания к собственной персоне.       Лука поджал губы, понимая, что ему в очередной раз соврали. Упрекать товарища во лжи прямо он не рискнул, но и молчать не мог. Обстановка и без внутренних дрязг была мягко говоря напряжённой. И всё же мысли, что тот же Адриан был откровенен один единственный раз – когда явился напару с Хлоей и курил сигарету за сигаретой, выкладывая тайны Габриэля Агреста, не отпускали.       Ситуация накалялась. В Париже снова воцарился хаос. Поползли слухи об очередном возвращении Монарха, но собравшиеся в комнате теперь уже доподлинно знали – тот мёртв и больше никогда не потревожит этот свет.       – Как скажешь, – отмахнулся Лука. – Но потом не удивляйся, что всё валится из рук, а мы ничем не можем помочь.       – Мы собрались, чтобы поругаться? – встряла Алья. – Уймитесь! Все же взрослые люди.       Сезар хотела всего лишь сгладить углы и подтолкнуть друзей к компромиссу, но, сама того не ведая, раззадорила Луку окончательно.       – А тебе самой не надоело, что все вокруг только и делают, что врут?       – Может, прекратишь сыпать необоснованными обвинениями?       Адриан резко дёрнул Луку за плечо, вынуждая развернуться и упереться в него взглядом. Он ожидал, что Куффен присмиреет и прекратит раздувать ссору. Они все очутились в одной лодке. Все шли к одной цели – сохранить мир. Все пострадали. Кто-то больше, кто-то меньше. И сейчас каждый должен был сделать последний рывок. Но если прежде им удавалось работать слаженно, то теперь назревал конфликт. Адриан понимал причину недовольства Луки, вот только сделать ничего не мог. Он по-прежнему оберегал тайну любимой и готов был послать ко всем чертям каждого, кто посмел бы её упрекнуть или обвинить.       – Необоснованными? – Лука от удивления вскинул брови и рассмеялся, не скрывая язвительности. – Ты издеваешься? Алья получила записку с предупреждением и написана она была почерком Маринетт, хоть и изменённым! Мы рисковали собой и искали Лилу, а ты даже не удосужился сказать нам, для чего мы это делаем! Мне продолжать?       Адриан молчал, пытаясь на ходу выдумать правдоподобное оправдание, но понимал, что всё сильнее запутывался в паутине лжи в попытках прикрыть Маринетт. Он и сам не знал всей правды о её делах и связи с отцом. Он мог расспросить её, но не желал делать больно ни ей, ни себе. Проще было переступить и идти дальше. Но прошлое нагнало его вновь. Нагнало и ударило хлыстом по обнажённой спине, рассекая кожу и мышцы до самых костей. Он мог бы раскаяться и сознаться. Мог попросить прощения и рассказать хотя бы часть правды – ту, в которой был уверен сам. Но вместо этого разозлился. Не на себя, не на Луку, что хмурился и ждал объяснений, даже не на Маринетт, что теперь притихла в уголке, – на обстоятельства, которые грозились вчерашних друзей превратить в заклятых врагов.       – Ребят, – Алья предприняла ещё одну попытку прекратить конфликт до его острой фазы, – а давайте я всем чай сделаю.       Но никто её не слушал. Лука нервно сжимал кулаки. Адриан заламывал пальцы и периодически косился на Маринетт.       – Хочешь поговорить о лжи? – он скрипнул зубами от ярости за то, что Лука посмел обвинять его самого и Маринетт. – Думаешь, самый умный, раз докопался до якобы правды? Сложил два и два. Браво! И сколько времени ты потратил зря?       – Не зря, – возразил Лука.       – Уверен? – уже откровенно издевательски рассмеялся Адриан. – А может обсудишь этот вопрос со своей подружкой, м? Может, это она хранит тайны, а вовсе не мы?       Лука рефлекторно повернулся к Аликс. Та, к удивлению собравшихся, вела себя максимально нейтрально – не краснела, не бледнела, не несла бессвязный бред, вообще никак не пыталась оправдаться или объясниться, а на выпад в свой адрес реагировала пронзительным молчанием. Наблюдательный и неравнодушный к ней Лука уловил разве что чуть более глубокое чем обычно дыхание. Более Аликс ничем не выдавала своего волнения.       – Что примолкли? – не сдавался Адриан. – Да между вами двумя секретов больше, чем между остальными вместе взятыми!       На Адриана, что теперь раскраснелся и начал размахивать руками, Аликс внимания не обращала. Она смотрела на Луку. Смотрела открыто и безбоязненно, доверительно и с надеждой на понимание. И всё же заговорить пришлось.       – Прости, – Аликс прошептала одними губами. – Я не могла иначе.       Лука почувствовал, что теряет твёрдую почву под ногами. Рядом с Аликс он готов был забыть, что жил в неспокойное время. Поиски тех, в чьи руки попадал камень чудес бабочки, не казались такими изнурительными, пока его напряжённых плеч касались её миниатюрные ладони, пока она ласково прижималась к его груди, то ли успокаивая его, то ли сама разыскивая долгожданный уют. Теперь мир, что он сам возвёл в фантазиях, рушился, рассыпался на мелкие камешки. Лука отвернулся, не в силах терпеть на себе взгляд Аликс. Она, игнорируя всех остальных, дотянулась до его подбородка чуть дрожащими пальцами и заставила повернуться обратно.       – Я правда не могла говорить. Я знала не всё, но многое. Нечётко, обрывками, – тихо заговорила Аликс. – И я пойму, если ты захочешь уйти, когда всё... закончится.       Пальцы Аликс по-прежнему лежали на подбородке Луки. Вместо ответа он лишь прикрыл веки и глубоко вздохнул, прокручивая в мыслях пару последних месяцев жизни: своё возвращение в Париж и прогулки по кроличьим норам под руководством требовательной Банникс, милое общение в саду Тюильри уже с Аликс. Дождь. Ночь. Объятия. Поцелуи. Страх быть отвергнутым. Боязнь впустить в свою жизнь нового человека и осознание, что этот самый человек уже непозволительно близко. Сердце заколотилось в бешеном ритме, заглушая все остальные звуки мира. Лука резко распахнул глаза.       Аликс была уверена, что они прощаются. Что сейчас он одарит её последним взглядом и покинет её жизнь, теперь уже бессмысленную. На секунду ей даже показалось, что предначертанное будущее можно изменить одним неосторожным поступком. Но Лука склонил голову, поддел её руку, вынуждая поднять выше, и прижался к ладони губами. От его шумного дыхания Аликс пробивала дрожь. Лука наклонялся всё ниже и замер лишь полностью спрятав лицо за девичьими ладонями. Аликс чувствовала на пальцах его горячие слёзы и боялась пошевелиться.       Адриан больше не сыпал упрёками. Алья деликатно отвернулась в сторону, не желая смущать Луку и Аликс, явно нуждавшихся в уединении. Сам Лука на других не смотрел. Он подался навстречу Аликс, прижался к ней, зарылся пальцами в её волосы, склонился губами к уху.       – Никуда я не уйду, – прошептал он. – Никуда и никогда. Тебе ли не знать итога?       Он поймал её руку свободной ладонью, переплёл пальцы, сжал. Аликс чуть всхлипнула от лёгкой боли, но сейчас была даже рада этому отрезвляющему чувству. Она явственно ощущала, что не спала и не ушла куда-то в дебри разбушевавшегося воображения. Она и вправду сидела совсем рядом с человеком, которому смогла открыть себя настоящую – местами слабую, со своими страхами и тараканами в голове, но готовую любить вопреки.       – Я, наверное, должна рассказать, что знаю о якобы возвращении Монарха, – заговорила Аликс, обращаясь уже ко всем собравшимся, а не только к Луке.       – Что-то мне подсказывает, что мы искали не то и не там, – промямлила Алья, усиленно потирая лоб.       Снова воцарилась тишина, прерываемая лишь поскрипыванием половиц под ногами Адриана и тонким стуком ногтей Альи. Маринетт смотрела то на подругу, которую раз за разом подставляла под удар, то на любимого, которого предала, то на Луку и Аликс, которых теперь даже не воспринимала по отдельности и завидовала их гармонии.       Виски жгло. Мысли раскалёнными спицами пронзали сознание. Когда-то и она имела право на счастье. Адриан снова был рядом, как и прежде клялся в любви и согревал её постель ночами, но ощущение, что это их общая постель, ускользало. И хуже всего было от понимания, что всё могло сложиться иначе, не позволь она однажды вечером Габриэлю вложить в свою ладонь камень чудес бабочки. В одно мгновение стало настолько мерзко, что захотелось повторить судьбу Лилы Росси, сиганув вниз с балкона. Напряжённые пальцы разжались. Стакан воды, которым Маринетт пыталась успокоить себя, глядя на перепалку Адриана и Луки, полетел к ногам. Стекло не разбилось, лишь дало трещину. Такая же появилась и на сердце.       – Не было никакого возвращения Монарха! – отчаянно вскрикнула Маринетт.       Вся компания синхронно повернула на неё головы. Все как один замерли от шока, удивления и ужаса.       – Это была я… – добавила Маринетт совсем тихо.       И вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. На громкий хлопок ни сил, ни эмоций не осталось.       – Не совсем понимаю, как правильно поступить, но… – Алья пощёлкала в воздухе пальцами, – кажется, нам стоит за ней пойти. Пока она не натворила глупостей.       – Она ничего не сделает, – ответил Адриан, но поднялся и направился к дверям. – Я побуду с ней, а вы… дождитесь, пожалуйста. Проблем у нас от откровенных признаний не убавилось.       Он рванул на улицу, в вязкий сумрак норовящий поглотить всё вокруг. Маринетт обнаружилась сразу – на детской площадке. Адриану показалось, что она была единственной живой душой во дворе, что обступили со всех сторон безликие многоэтажки. Или он мог видеть лишь её одну. Маринетт раскачивалась на скрипучих качелях и, запрокинув голову, разглядывала темнеющее небо. Адриан не знал, заметила ли она его и готова ли говорить, но чувствовал, что её душа рвалась на куски от невыплеснутой прежде боли. И подходил. Осторожно, медленно, крошечными шажками, до потери пульса боясь спугнуть.       Ржавые петли жалобно скрипнули ещё пару раз, прежде чем раскачивающиеся цепи остановили крепкие руки Адриана. Маринетт устало потёрла глаза, оставляя на щеках тёмные разводы туши.       – Ну вот… – она усмехнулась. – Пришла к тому, от чего так отчаянно бежала… Теперь все меня ненавидят…       – Нет, – Адриан опустился коленями на притоптанный песок и сжал ладони Маринетт. – Нет. Они поймут. Примут. И простят. Я уверен.       Но казалось, что она его не слушала.       – В погоне за собственным счастьем я рушила их жизни. Ты сейчас скажешь, что всем нам свойственно ошибаться? – Маринетт коснулась виска Адриана. – Но какую цену приходится платить за ошибки? И почему её плачу не я, а они?       Она кивнула на горящие приветливым светом окна квартиры, где дожидались друзья. Бывшие друзья, как виделось теперь. Ни в чём не виноватые люди с искалеченными судьбами. С потерями, обидами и разочарованиями за плечами. Маринетт затрясло. С головой накрыла волна фантомных чувств. Ей казалось, что в податливую ладонь снова вонзились острые грани броши, которую передал ей Габриэль. Она рискнула принять его сторону и потеряла всё. И была уверена, что Адриан очень скоро поймёт, что вместе им быть уже не суждено.       Маринетт верила в счастье Альи и Нино, в союз Аликс и Луки, а в то, что и сама достойна быть любимой, – нет. Сколько бы она ни пыталась частично перечеркнуть прошлое, ничего не выходило. Память над ней издевалась, старательно подчищая счастливые моменты, за которые она цеплялась в попытках держаться на плаву до всей этой канители с камнем чудес бабочки. Оставались лишь страхи. И главный из них – потерять всё.       Вряд ли Маринетт расположила бы команду к себе, выложив правду только сейчас, но и существовать во лжи больше не могла. То, что Адриан не уходил и даже с колен не поднимался, ей казалось странным. Он, переживший вещи, которые любого другого размазали бы по стенке, не растерял человечности и явно был достоин лучшего.       – Поднимайся, – прошептала Маринетт, проглатывая слёзы. – Холодно, наверное. Да и грязно.       – Только если ты пообещаешь, что сейчас мы обнимемся и вместе пойдём домой.       – А смысл? Ты вернул мне серьги, но достойна ли я носить их? Столько осечек за спиной… Столько боли…       – Не вини себя, – Адриан внял словам Маринетт, поднялся, отряхнул колени. – Ты была слаба и беспомощна. Мой отец… имел наглость этим воспользоваться.       Маринетт смотрела на Адриана так внимательно, будто видела впервые в жизни и пыталась по эмоциям и выражению глаз понять, что за личность перед ней. На деле же она снова зачем-то вспоминала Габриэля. Сравнивала. Понимала, как далеки были отец и сын друг от друга всю сознательную жизнь. Как один из них посвятил себя ей, но вынужденно скрылся в тени. Как второй объявил охоту на её лучших друзей, как жадно завладел её телом и разумом, как закрыл собой от пули. Время шло, скорбь утихала, а ненавидеть Габриэля Агреста всё так же не выходило.       – Ты прав, – заговорила Маринетт. – Я была бессильна. И мыслями, и волей. Я не могла идти против. Но всё это меня не оправдывает. Всё это в очередной раз доказывает, что серьги лучше передать кому-то более стойкому, смелому и преданному.       – Ты забываешь один важный факт, – Адриан потянул на себя цепи качели, притягивая Маринетт ближе. – Ты – наш ключ к победе. Ты – наш лидер. Без тебя мы… кучка людей, которым вселенная отсыпала магических способностей.       – А со мной? – она выдавила кривую улыбку.       – С тобой мы команда.       – Что толку? Нам не победить. Добровольно камень чудес та загадочная дама не отдаст. А биться с ней… Знаешь, я устала за годы бессмысленных сражений. И не готова больше проливать чужую кровь.       – И что предлагаешь? – Адриан вмиг стал серьёзным и даже строгим. – Сдаться? Смотреть, как она стирает город с лица земли? И бездействовать?       – Хорошо действовать, когда есть план, – попыталась аргументировать свою позицию Маринетт. – Хоть какое-то понимание куда двигаться. А у нас что? Полная прострация… Куда бежать? Где искать? Кого искать?       Адриан вопросы проигнорировал – слишком хорошо понимал, что ответов на них пока дать не мог, да и в обозримом будущем такой перспективы не видел. Но у него в рукаве был припрятан козырь получше чем какие-то планы по захвату очередной злодейки – его чистая любовь к Маринетт. Та самая, которую она то отвергала, то отчаянно искала, чтобы выживать среди руин её прежнего мира. Он сжал её плечи, тут же скользнул ладонями ниже, переместился на талию и вынудил встать с качелей. Маринетт повиновалась и даже рада была оказаться окутанной родным теплом.       – У нас всё получится, – зашептал Адриан. – Но ты должна в себя поверить. В себя и в нас всех. Слышишь?       Маринетт закивала, то ли выражая согласие, то ли пытаясь смахнуть с ресниц слёзы. Поверить… Она с каждой минутой последних дней всё чётче осознавала, что её вера в собственные силы если и не сломалась полностью, то пошатнулась уж точно. Но руки Адриана возвращали ей надежду. А губы, что уже почти коснулись её краешка рта, и вовсе возносили куда-то на небеса. В чём-то более откровенном, чем эта осторожная ласка, Маринетт сейчас не нуждалась.       Но поцелуй вышел смазанным. Она даже прильнуть к Адриану толком не успела, лишь согрелась волной его дыхания. Боковое зрение уловило возню сбоку. Негромко цокнув от досады языком, Маринетт повернулась.       – У нас зрители, – шепнула она ничего не понимающему Адриану.       – Могли бы и подождать! – фыркнул он, обхватывая талию Маринетт в кольцо рук.       – Свет вашей любви манил так сильно, что мы не выдержали, – хихикнула Алья.       Маринетт украдкой вытерла слёзы. Перед ней расположились друзья, по-прежнему готовые прийти на её зов. Она заглядывала им в глаза и не находила ни ненависти, ни даже намёков на укоризну. В открытых взглядах читалось желание бороться за справедливость и спокойствие в городе. И это была их общая цель.       – А если серьёзно? – Маринетт едва слышно всхлипнула и уткнулась носом в плечо Адриана.       – Мы набросали план, – ответила Алья.       Маринетт от неожиданности приоткрыла рот. Неверящий взгляд блуждал по сосредоточенным лицам и никак не находил точки опоры.       – Вот видишь, – Адриан легонько подтолкнул Маринетт в бок. – Вместе мы справимся.       – Обсуждать прямо тут будем? – Лука покосился на соседние пустующие качели.       – Не смотри даже. Твой зад сюда не влезет, – шепнула Аликс.       Она старалась говорить тихо, но стоящая рядом Алья всё равно расхохоталась, представив уморительную картину – пятёрка героев размышляет, как одолеть главного злодея, расположившись на детской площадке. Заливистый смех не оставил Маринетт равнодушной.       – Не-е-ет… – она тоже заулыбалась и шагнула к дому, утягивая за собой Адриана. – Идёмте. За чаем думается лучше.

***

      С воплощением плана коллективно решили не затягивать. На идеальность нехитрая задумка не претендовала, зато каждому успела сполна пощекотать нервы накануне. Алья всю ночь прижималась к Нино, стараясь запомнить уютные моменты счастья на случай, если с поля боя не вернётся.       Маринетт тоже спала плохо – ворочалась, вздрагивала от кошмарных видений, стоило сну охватить её, выползала из-под одеяла и плелась на балкон в одной ночной рубашке, совершенно не боясь простудиться. Следом выходил Адриан, чиркал зажигалкой, затягивался и долго смотрел на тлеющую сигарету, обещая самому себе, что это точно последняя. Казалось, что и жизнь может вот так легко подобно сухим табачным листьям вспыхнуть и сгореть. А что останется от всех них на память? Кому достанутся камни чудес? Кто спустя годы и десятилетия вспомнит о тандеме Кота Нуара и Леди Баг, если они потерпят сокрушительное поражение? Кто украсит цветами их могилы, если смерть настигнет их в самый неподходящий момент?       Похожими вопросами задавался и Лука, то перебирая раскинутые по подушке волосы Аликс, то целуя её усыпанные веснушками плечи. Тревожить хрупкий сон он не решался, хотя внутренне сгорал от желания разбудить её, попросить перевоплотиться в Банникс и перенести их обоих куда-нибудь подальше от современного Парижа и бесчинствующего здесь зла. Он понимал, что не имеет права отступать, да и трусливым себя никогда не считал, но именно сейчас, когда сердце, зачерствевшее от многолетней невзаимной любви, наконец оттаяло, любую цену готов был заплатить за мир для себя и возлюбленной.       Мешали спать и другие мысли. Аликс вполне могла заглянуть в будущее и уже наперёд знать исход их авантюры. Почему она согласилась? Была уверена в победе или… всего лишь не имела права противиться судьбе? Ждать оставалось недолго.       Начинать решили незадолго до рассвета, когда ещё можно было затеряться в тёмно-синей влажной дымке. Расположились в самом центре Парижа – на крыше Елисейского дворца и сразу приняли облик героев. Но магические костюмы даровали лишь силы. Перед съедающим души страхом они были бессильны.       Разговор не клеился. Рена усиленно тёрла глаза. Вайперион разминал руки. Банникс подбрасывала в воздух зонтик. Кот Нуар отвёл Леди Баг в сторонку, заставил опуститься на крышу и свесить ноги вниз. Она, пусть нехотя, но согласилась.       – Я скучаю по твоим хвостикам, – задумчиво протянул Кот Нуар, играясь кончиками пальцев с ровным срезом изменившейся причёски. – Было в них что-то озорное и близкое по духу. Что-то, вселяющее уверенность. Столько побед у нас за плечами...       – И всех их перечеркнул один единственный проигрыш, когда я тебя потеряла.       – Не о том речь, – мягко поправил ход мыслей Кот Нуар.       Леди Баг ответила невнятным смешком и, подперев подбородок коленями, уставилась вниз на пустой тротуар.       – У тебя есть силы на ностальгию? – задумчиво спросила она.       – У меня есть силы поддержать тебя.       – Спасибо, – Леди Баг опустила голову на плечо Нуара и примолкла.       Их уютное молчание никто нарушать не хотел, но время неумолимо неслось вперёд. Ночная мгла отступала, обнажая ещё спящие кварталы и сосредоточенные лица героев.       – Пора, наверное…       Леди Баг поднялась, подбросила пару раз йо-йо в попытке усмирить нервозность, пригладила ладонью волосы, выдохнула.       – Готова? – Рена Руж уже успела установить штатив и теперь проверяла, надёжно ли закреплена камера. – На сотню дублей у нас времени нет. Разве что на пару-тройку.       – Не каждый день записываешь обращение к врагу, но… – Леди Баг пожала плечами, – думаю, что справимся с первого раза.       – Мне бы твою уверенность, – протянула Рена. – Аж завидно.       – Это не уверенность, – улыбнулась ей Леди Баг. – Это последнее издыхание моей внутренней смелости.       – Всё, хватит болтать, – вмешался Вайперион. – Скоро совсем светло станет. А нам свидетели не нужны.       Рена усиленно защёлкала кнопками настроек. Леди Баг мысленно проговаривала текст, написанный всеми сообща накануне. Ёмкий, короткий, заставляющий кожу на спине покрываться мелкими мурашками. Он был ложью от первой буквы до последней. Блефом. Провокацией. Наивной попыткой обвести злодейку с камнем чудес бабочки вокруг пальца. Леди Баг это понимала, но всё равно вздрагивала каждый раз, когда натруженный мозг принимал прокрученные слова за истину. Пожалуй, сейчас она была даже рада, что времени настраиваться на нужный лад и отшлифовывать первоначальный вариант текста нет. Иначе точно бы накрутила себя и оступилась – дрогнула перед камерой, выдав истинные эмоции и подставив под удар всю команду.       Рена подругу чувствовала на каком-то молекулярном уровне, неподвластном другим, и оттягивала неизбежное, так и не нажав на кнопку записи. Но въедливые взгляды Кота и Вайпериона заставили её поторопиться.       – Пишем? – уточнил Нуар.       – Да, – чуть растерянно ответила Рена. – А где…       Она заозиралась, не заметив поблизости Банникс, повернулась, корпусом едва не сшибла штатив, но успела ухватиться за конструкцию в самый последний момент и сохранить всё в целостности. Отчего-то именно часы кролика сейчас казались оплотом спокойствия и залогом, что всё непременно сложится хорошо.       – Да вон же она, – Вайперион указал рукой в сторону, где по самой кромке крыши прогуливалась Банникс. – А тебе волноваться бы поменьше.       – Легко сказать! – Рена вновь вернулась к камере, на этот раз проверяя звук.       – Ищи плюсы, – Кот придержал штатив. – Сможешь в резюме написать, что есть опыт работы видеооператором. Должно цениться у вас-журналистов.       – Надеюсь, после сегодняшнего дня ещё останется смысл в резюме, – Рена смахнула с объектива пылинки. – Ладно. Готовы? Три, два, один… Пишем.       Пути назад не было. Леди Баг, поймав на себе поддерживающий взгляд Кота Нуара, заговорила.       – Мы не знаем, кто ты. Не знаем, какие цели ты преследуешь и как долго собираешься держать город в страхе. Но мы уверены в одном: никому не нужна бессмысленная война. И ради общего блага мы готовы пойти тебе навстречу. Не ради твоих безумных амбиций – ради людей, которые едва забыли выходки Монарха, но уже снова с головой окунулись в неразбериху, устроенную тобой. Никто не должен страдать!       Леди Баг перевела дыхание. Всё шло по плану: голос не дрогнул ни разу, мысли лились сами собой, слова не путались.       – Ситуация кажется безвыходной, но мы нашли решение. Да, мы готовы поступиться собственной гордостью. Да, мы готовы поставить интересы каждого жителя Парижа превыше собственных. Да, мы готовы принять твои правила игры. Ты говорила, что хочешь закончить сражаться. Мы тоже этого хотим. И мы добровольно сложим камни чудес. Сегодня. Будем ждать тебя на крыше башни Монпарнас. Если ты не лгала, если ты умеешь держать слово, если ты, как и мы, за мир, давай закончим эти нелепые дрязги.       Леди Баг замолчала. Больше ей добавить было нечего.       – Иииии… Снято! – Рена Руж торжествующе хлопнула в ладоши. – Ты умничка!       – Тоже мне достижение, – отмахнулась Леди Баг. – Хотя так нагло врать на камеру мне ещё не доводилось.       – Убедительно вышло, – теперь Рена деловито щёлкала клавишами ноутбука, рассылая видеозапись остальным. – Осталось распространить.       – Уверена, что твоя идея сработает? – высказал сомнения Кот Нуар. – Может, проще было договориться с телевидением? Вряд ли хоть какой-то канал отказался бы от сенсационного признания Леди Баг.       – Это муторно, – пояснила свою позицию Рена. – Нам – доказывать необходимость всего этого спектакля. Им – менять уже запланированное расписание. И ты недооцениваешь силу соцсетей. Тут цепляющая информация со скоростью пожара распространяется.       – Расслабься, – Вайперион опустил на плечо Нуара ладонь. – Всё получится.       И закрутилось. Видеозапись с обращением полетела первым получателям. Раннее утро накладывало отпечаток. Не каждый открывал сообщение, не каждый делился им, но мало-помалу цепочки потянулись. Всё больше парижан получали необычную рассылку и передавали видео как эстафетную палочку дальше. Вероятность, что информация дойдёт и до той единственной, кому она предназначалась, росла.       – Ну что, – Кот Нуар, стараясь сохранять непринуждённость, одной рукой приобнял Леди Баг, а другой обхватил за плечи Вайпериона, – пора менять место дислокации. Скоро нас ждёт незабываемая встреча.       – Глянь на него, – Вайперион притянул Банникс поближе к себе. – Даже сейчас шутить готов.       – Кто-то же должен разбавлять ваши кислые физиономии! – возмутился Нуар.       – Не кислые, а… неважно уже, – Рена присоединилась к четвёрке друзей, пристроившись рядышком с Леди Баг. – В путь!       До башни Монпарнас добрались по крышам, то и дело разгоняя птиц, устроившихся в укромных местечках на ночёвку. Вид отсюда, с высоты шестидесяти этажей открывался завораживающий. Париж, тонувший в розоватом золоте рассветных лучей, потихоньку сбрасывал оковы сонного марева. Ветер хлопал невидимыми крыльями, путая волосы и заставляя щуриться.       Но городские пейзажи, пока ещё спокойные, не прельщали. Леди Баг беспокойно разглядывала сменяющие друг друга цифры на экране йо-йо. И с каждым оставленным позади мгновением в мыслях скапливалось всё больше сомнений и страхов. Тягучие минуты оседали в вечности мёртвым грузом. Дрожь пробирала до костей. Не помогали ни тёплые взгляды Рены Руж, ни ласковые касания Кота Нуара. Хотелось выть от бессилия. Хотелось обрести суперспособность ускорять ход времени.       – Банникс! – Леди Баг выпрямилась от пронзившей её идеи. – Может, заглянешь чуть вперёд? Она… явится по наши души?       Банникс нехотя мотнула головой.       – Не придёт? – Леди Баг почувствовала, как что-то внутри с оглушающим треском оборвалось.       – Не загляну, – тихо, но предельно ясно ответила Банникс, – потому что…       – Потому что это уже бессмысленно, – закончил фразу Вайперион.       Голос его был строгим и холодным, таким, словно он готовился спустя пару минут распрощаться с жизнью. Или с кем-то из близких. Он осторожно выглянул из-за кирпичного выступа, служившего укрытием, и тут же нырнул обратно, призывая остальных последовать его примеру. Леди Баг устремила взгляд на край крыши и поняла, почему Банникс отказалась от её затеи.       Где-то на краю земли от линии горизонта ввысь лениво полз огненный шар солнца, а в его лучах отчётливо вырисовывался женский силуэт.       Она пришла, чтобы закончить войну. Но каким будет исход для каждого из собравшихся?