***
Энид проснулась и вдохнула приятный запах кардамона, кедра и красных ягод, все еще испытывая сильную слабость, которая приходит после полуденного сна. Чувство удовлетворения захлестнуло ее, и ей показалось, что она могла бы лежать так вечно. Когда ее мозг начал просыпаться, она поняла, что лежит на чем-то, нет, на ком-то. Уэнсдей. Мозг Энид наконец-то пришел в себя настолько, что она вспомнила, что дремала с Уэнсдей. Глаза Энид распахнулись, и она пришла в ужас, когда поняла, что лежит, прижавшись к Уэнсдей; одна ее нога была закинута на ноги Уэнсдей, а рука крепко обхватила Уэнсдей за талию. Хуже всего было то, что ее лицо было прижато к затылку Уэнсдей, и крошечная струйка слюны стекала по коже Уэнсдей на простыни, образуя небольшую лужицу. — Это самое гейское дерьмо, которое я когда-либо видела. Энид услышала голос Йоко, доносившийся из дверного проема. Она вскинула голову и увидела Йоко, Дивину и Бьянку, смотрящих на них с удивленными выражениями на лицах. — Убирайтесь! — Сказала Энид твердым, приглушенным голосом, пытаясь выпутаться из отношений с Уэнсдей, которая, как она знала, взбесится, если проснется и обнаружит их нынешнее положение. К несчастью для Энид, Уэнсдей спала не в своей обычной позе, похожей на тело, и крепко сжимала руку, которая лежала у нее на талии. Уэнсдей спала чутко, и распутать все это, не разбудив ее, было непростой задачей. Она взяла кусочек простыни и осторожно вытерла свои слюни с шеи Уэнсдей. Энид никогда и никому не позволила бы узнать, как долго ее взгляд задерживался на тонкой шее или как сильно ей хотелось прижаться к ней лицом, как это было всего несколько минут назад. Вздох облегчения вырвался, когда Энид успешно выпуталась из объятий Уэнсдей и встала с кровати, не подавая никаких признаков того, что проснулась. Бьянка, Йоко и Дивина не сводили с нее глаз, когда она вышла из своей спальни и вошла в гостиную. — Что? — спросила Энид, доставая из холодильника бутылку с водой, — Мы только что заснули. Бьянка ухмыльнулась ей, — Мы ничего не говорили. — Вам и не нужно было этого делать; ваши самодовольные лица говорят сами за себя, — Энид присоединилась к своим подругам на диване, — Мы с тобой все время засыпаем вместе, Би. — Я не припоминаю, чтобы мы когда-либо были так запутаны, — заметила Бьянка. Энид раздраженно фыркнула, но прежде чем она успела ответить, Йоко повернулась к Бьянке и сказала, — И я готова поспорить на что угодно, что губы Энид никогда так нежно не прижимались к твоей шее. — Не могли бы вы все, пожалуйста, замолчать? — Энид тихонько всхлипнула при мысли о том, что Уэнсдей могла подслушать их разговор, — Уэнсдей взбесилась бы, если бы узнала, что я обнимала ее во сне. — Разве ты не видела, как крепко Уэнсдей сжимала твою руку? — спросила Дивина, — Я почти уверена, что Уэнсдей была хорошо осведомлена об этих объятиях. Энид нахмурила брови. Дивина определенно ошибалась. Если бы Уэнсдей знала, в каком положении они оказались, она бы наверняка сбросила Энид с кровати или вытащила один из своих многочисленных ножей. Уэнсдей ни за что не стала бы просто лежать и мириться с этим. Несмотря на невероятность того, что это когда-либо произойдет, часть Энид желала, чтобы Дивина была права.***
Несколько дней спустя Энид пришла с работы и застала Бьянку и Вещь очарованными каким-то до смешного дрянным реалити-шоу. — Где Уэнсдей? — спросила она, зная, что Уэнсдей ни за что не потерпит пронзительных криков "Настоящих домохозяек". — В душе, — сказала Бьянка, не потрудившись оторвать взгляд от шоу. — Ты установила для нее кресло для душа? — Убедить Уэнсдей воспользоваться этим чертовым креслом в душе обычно занимало от пятнадцати до тридцати минут, и Энид сомневалась, что Бьянка нашла время спорить с Уэнсдей по поводу кресла. Или что эта тема вообще была затронута. — Она сказала мне, что с ней все в порядке, — Бьянка все еще не отрывала взгляда от телешоу, поэтому Энид встала перед ним. Это вызвало стон у Бьянки и неистовое постукивание со стороны Вещи. — Ты не можешь ее слушать! В инструкциях, которые я оставила, говорилось, что ей нужно было пользоваться стулом, если она собиралась принять душ! — Энид осталась стоять перед телевизором, — Это действительно требует некоторого убеждения, но она должна это использовать. Бьянка фыркнула, — Смело с твоей стороны предполагать, что я смогу убедить Уэнсдей сделать что-либо. Прежде чем Энид успела ответить, из ванной донесся громкий треск. — Я разочарована в вас обоих, — сказала Энид перед тем, как броситься в ванную, — Особенно ты, Вещь. Уэнсдей - твоя семья, — К его чести, у Вещт, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть настолько пристыженным, насколько это возможно для бестелесной руки. Энид тихонько постучала в дверь ванной, — Уэнсдей? Ты в порядке? Уэнсдей потребовалось несколько секунд, чтобы ответить, — Я в полном порядке, — По ее голосу было видно, что ей больно. — Пожалуйста, не лги мне, — Энид прикусила губу. Очевидно, Уэнсдей была бы не одета и не хотела бы, чтобы кто-нибудь врывался туда. Но помощь в такого рода делах была частью заботы, и мысль о том, что Уэнсдей испытывает боль и изо всех сил пытается подняться, заставляла сердце Энид сжиматься от боли, — Я вхожу. Уэнсдей лежала на полу в душе, когда открылась дверь. Она сделала все возможное, чтобы прикрыться, когда вошла Энид, —Тебе не нужно здесь находиться; я не одета, — сказала она, пытаясь расположить руки так, чтобы обеспечить наилучший охват. Энид почтительно отвела глаза, — Я не ожидала, что ты будешь в такой позе, — сказала она, хватая полотенце с раковины, — Я собираюсь помочь тебе подняться. Я не буду смотреть. Я обещаю. Сдержав свое обещание, Энид закрыла глаза, наклонилась и помогла Уэнсдей подняться с земли. Она открыла их, чтобы осторожно отвести Уэнсдей в закрытый туалет и помочь ей сесть, прежде чем обернуть черное полотенце вокруг ее маленького тела. — Мне жаль, — тихо сказала Уэнсдей. Ее глаза были устремлены на пол, — Я должна была продвинуться дальше. — Эй, — Голос Энид был спокоен и нежен, — Ты справляешься потрясающе. Пожалуйста, не думай, что тебе нужно извиняться. Но с тобой все в порядке? Звук падения из гостиной прозвучал довольно грубо. Уэнсдей опустила взгляд на свое колено, которое уже стало ярко-красным, резко контрастируя с остальной частью ее бледной кожи, — Со мной все будет в порядке. Энид проследила за взглядом Уэнсдей, опустившимся на ее колено, и съежилась, — Мы приложим к этому немного льда, как только ты оденешься; это поможет снять боль и любой отек. Вытирайся, я пойду принесу тебе какую-нибудь одежду. Выбрав самые удобные вещи, которые она смогла найти в чемодане Уэнсдей, Энид вернулась в ванную. Уэнсдей протянула руку, чтобы взять сверток с одеждой, и нахмурилась, когда Энид убрала его подальше от нее. — Позволь мне сделать это, — Энид заметила неуверенность в глазах Уэнсдей, — Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты снова упала. Ответа не последовало, но Уэнсдей опустила руку. Она также позволила полотенцу упасть с ее тела. Ее взгляд снова опустился на пол. Энид не хотела пялиться, но, боже, Уэнсдей была прекрасна. Она глубоко вздохнула и быстро взяла себя в руки. Уэнсдей было явно неуютной, и Энид не хотела быть занудой. Она сглотнула, поднимая черные трусики Уэнсдей. Хотя надевать на кого-то нижнее белье было далеко не так интимно, как снимать его, Энид все равно почувствовала, что краснеет, когда присела на корточки рядом с Уэнсдей. Она осторожно натянула нижнее белье на стройные ноги Уэнсдей, но как только она достигла колен, одна из рук Уэнсдей остановила ее. Энид подняла глаза, испугавшись, что каким-то образом перешла черту, — Я могу их сама одеть, — сказала Уэнсдей, по-прежнему не встречаясь взглядом с Энид. Энид кивнула и встала, чтобы схватить футболку. Несмотря на то, как осторожно она натянула ее на голову Уэнсдей, это действие все равно привело к тому, что волосы Уэнсдей превратились во взъерошенный беспорядок. Энид не смогла удержаться от улыбки при виде того, как мило выглядела Уэнсдей с ее мокрыми волосами, торчащими в разные стороны. Они быстро натянули на Уэнсдей черные спортивные штаны, и Энид помогла ей подняться с унитаза. Их глаза встретились, как только Уэнсдей стала стабильной, — Уэнсдей... Ты действительно прекрасна, — сказала Энид, глядя в темные глаза Уэнсдей. Энид не собиралась этого говорить. Это как-то само собой вырвалось. Щеки Уэнсдей мгновенно окрасились в ярко-розовый цвет, — Энид, я... Не желая, чтобы Уэнсдей чувствовала себя обязанной отвечать на такое неуместное замечание, Энид оборвала ее, — Я имею в виду, с генетической точки зрения. Гены твоих родителей просто соединились действительно замечательным образом, — Она съежилась от злости на себя; что это вообще значило? — В любом случае! Давай уложим тебя в постель, а потом я принесу тебе лед для колена. К счастью, Уэнсдей, казалось, сжалилась над ней и просто кивнула, когда они подошли к кровати. Как только с Уэнсдей было покончено, Энид вышла из комнаты за льдом. — С ней все в порядке? — Все подорвались, как только Энид добралась до кухни. — С ней все в порядке, но не благодаря вам двоим, — Энид порылась в морозилке в поисках пакета со льдом, но в конце концов остановилась на пакете с горошком, который пролежал там одному богу известно сколько времени. — Почему ты выглядишь такой измотанной? — спросила Бьянка. Энид не могла сказать ей, что это потому, что она увидела Уэнсдей обнаженной, а потом по глупости выпалила, какой красивой она ее считает, — Может быть, потому, что мне просто пришлось поднять Уэнсдей с пола, потому что вы двое больше заботились о своих настоящих домохозяйках, чем о том, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, — Энид протиснулась мимо нее, — А теперь, если вы меня извините, я должна нанести этот горошек на ее поврежденное колено, пока оно не опухло. Когда Энид вернулась в свою спальню, Уэнсдей крепко спала, скрестив руки на груди, как будто была готова к похоронам. Энид подошла и села на кровать рядом с ней; она действительно была прекрасна. В этот момент Энид пожалела, что она оборотень. Она хотела бы, чтобы у нее не было такого сильного желания найти своего суженого. Больше всего на свете она жалела, что влюбилась в Уэнсдей Аддамс.