All That’s Best of Dark and Bright \ Все лучшее, что есть в Темном и ярком

      Бьянка расхаживала взад-вперед по гостиной. Образы Уэнсдей, нападающей и в конечном счете убивающей Броуди посреди улицы, промелькнули у нее в голове. Она не была уверена, что больше расстроило бы Энид - само убийство или то, что она позволила Уэнсдей пренебречь предписаниями врачей.           Должна ли она была быть умнее и не оставлять Уэнсдей в гостиной без присмотра? Возможно.             Была ли она наивна, думая, что все пойдет наперекор Уэнсдей и попытается удержать ее дома? Абсолютно.             Бьянка бросилась к двери, когда услышала громкий стук. Несмотря на то, что она позвонила Йоко и Дивине и умоляла их приехать, отчаявшаяся часть ее мозга надеялась, что по ту сторону двери была Уэнсдей. Если Уэнсдей вернется в квартиру до того, как Энид вернется домой, никто больше не должен будет знать, и она будет в безопасности.             Ей не так повезло.             — Что, черт возьми, происходит? — спросила Йоко, как только дверь открылась и они с Дивиной вошли внутрь, — По телефону у тебя был совершенно панический голос.            — Я потеряла ее, — тихо сказала Бьянка.            — Что? — одновременно спросили Дивина и Йоко. Они, вероятно, слышали, что она сказала, но отказывались верить, что она снова совершит что-то настолько глупое.             — Я потеряла Уэнсдей.            Глаза Йоко расширились, — О, вау... о боже. Энид собирается убить тебя.            — Как, черт возьми, ты ее потеряла? — спросила Дивина, нахмурив брови, — Она едва может ходить.            — Серьезно, Би! Как? — Йоко недоверчиво посмотрела на Бьянку, — Она весит около девяноста фунтов. Не могла бы ты просто... забрать ее? Отодвинуть ее от двери? Запереть ее в комнате или что-то в этом роде?            Дивина издала негромкий смешок, — Ты можешь себе представить, чтобы кто-то запирал Уэнсдей? Она вела бы себя как одна из тех маленьких сердитых кошечек. Такой безумный, такой порочный, но такой крошечный и неспособный спуститься вниз.          Бьянка ущипнула себя за переносицу и вздохнула, когда пара рассмеялась над изображением кошки Уэнсдей, — Можем ли мы, пожалуйста, перестать говорить о том, что я должна была сделать, и подумать, как мы собираемся вернуть Уэнсдей в эту квартиру до того, как Энид узнает, что я ее потеряла?            — Может быть, она просто пошла в магазин или что-то в этом роде? — предложила Дивина, пытаясь немного успокоить Бьянку.           Бьянка указала на футляр для ножей, который был открыт на полу гостиной, — Я не думаю, что это совпадение, что Уэнсдей ушла с несколькими ножами сразу после того, как Энид ушла на свое свидание. Она собирается убить этого глупого мальчишку-оборотня.          — Уэнсдей едва может ходить. Как она могла совершить чье-то убийство? — спросила Йоко, — Я честно думаю, что единственное убийство, о котором нам здесь стоит беспокоиться, - это твое, когда Энид вернется и узнает, что ты снова облажалась с присмотром Уэнсдей.          — Я все еще не могу поверить, что тебе удалось потерять ее, — добавила Дивина, — Она никогда не будет присматривать за нашими детьми.            Бьянка закатила глаза, когда Йоко кивнула в знак согласия, — Не могли бы вы двое, пожалуйста, попытаться быть полезными здесь?          — Хорошо, — сказала Дивина, почувствовав отчаяние в голосе Бьянки, — Уэнсдей, вероятно, сейчас ведет себя как маленький жуткий преследователь, вот и все. Куда Энид собиралась на свое свидание?          Вздох облегчения сорвался с губ Бьянки - наконец-то они помогали, — Поужинать и сходить в кино.          — Ладно, хорошо! — Йоко ободряюще улыбнулась ей, — Напиши нам адрес, и мы отправимся за маленькой гаденышкой и вернем ее обратно, прежде чем Энид что-нибудь узнает.         Бьянка по-прежнему была настроена скептически, — Как ты собираешься уговорить ее пойти с тобой?            — Мы похищали ее раньше, — сказала Йоко, пожимая плечами, — Мы можем сделать это снова.           Дивина закрыла лицо руками, — О боже. Вот оно. Чемодан с оружием будет использован против меня сегодня вечером.           — Див, не принимай это близко к сердцу, — Йоко бросила на Дивину разочарованный взгляд, прежде чем повернуться к Бьянке, — Ты остаешься здесь и либо ждешь, пока Уэнсдей вернется сама, либо пока Энид убьет тебя. Что бы ни случилось раньше.          Как только Йоко и Дивина ушли, Бьянка возобновила свое нервное хождение взад-вперед. Чем больше она думала об этом, тем меньше беспокоилась о Броуди и даже о себе самой. Уэнсдей все еще выздоравливала; был реальный шанс, что она может получить серьезную травму там, в одиночестве.      

***

      Боль распространялась вверх и вниз по ногам Уэнсдей и через поясницу, когда она присела за кустом возле ресторана. Она проклинала свое все еще выздоравливающее тело. Это был самый большой раз, когда она была на ногах с тех пор, как ее выписали, и это определенно было нелегко.                Она отказывалась допускать, чтобы умеренная или сильная боль мешала ей обеспечить безопасность Энид, поэтому заставила себя пройти через это.             Наблюдая за ходом свидания из окна ресторана, Уэнсдей не могла не оценить выбор Броуди. Для начала, он мог бы выбрать ресторан поприличнее - Энид заслуживала самого лучшего. Уэнсдей также обратила внимание на то, что он не отодвинул для Энид стул, и на тот факт, что он шесть раз проверял свой телефон с тех пор, как они сели.             — Тебе следует пойти домой. Я останусь, — Вещь постучал по тротуару рядом с ней. Скрывать, как сильно ей было больно, на данный момент было далеко за пределами возможностей Уэнсдей.            — Я в порядке, — сказала она сквозь стиснутые зубы.             — Лжешь, - показал он жестами.            Уэнсдей подтолкнула к нему свою сумку, — Заткнись, или ты останешься здесь до конца ночи, — Она подождала, пока он признает свое поражение, и кивнула ему, когда он наконец это сделал, — Именно так я и думала.           Когда она снова подняла глаза, Энид и Броуди уже вставали, чтобы уйти. Они определенно заметили бы ее в кустах, поэтому она жестом приказала Вещи следовать за ней и перебежала улицу. Бег, возможно, был немного растянутым, это больше походило на неуклюжую смесь прыжков и шарканья.             Движение сделало боль невыносимой, и Уэнсдей прислонилась к машине, как только они перешли на другую сторону улицы, в отчаянной попытке дать своему ослабевшему телу хоть какое-то облегчение.             Боль Уэнсдей была на мгновение забыта, когда она увидела, как Энид споткнулась и чуть не упала. Волны облегчения и ревности захлестнули ее одновременно, когда Броуди предотвратил падение. Ничего не могло быть хуже, чем видеть его большие, грязные руки на Энид.             Оказывается, она ошибалась; было кое-что похуже этого. Боль в груди Уэнсдей быстро вытеснила физическую боль, пронзившую ее тело, когда она увидела, как их губы встретились. Вид его рук, притягивающих тело Энид ближе к себе, причинил Уэнсдей такую боль, о которой она даже не подозревала, что это возможно. Время, казалось, двигалось в замедленном темпе; поцелую не было конца.             Облегчение, которое Уэнсдей ожидала почувствовать, когда они расстанутся, так и не наступило. Ничто на свете не могло быть хуже, чем когда Уэнсдей увидел, как Энид улыбается ему так, как улыбнулась бы, только если бы он был ее парой.             На протяжении многих лет Уэнсдей скрупулезно изучала ликантропию, поэтому, как только Энид упомянула, что их семьи были союзниками на протяжении нескольких поколений, она поняла, что шансы Энид и Броуди стать парой высоки. Однако от этого знания не стало легче наблюдать, как сбываются ее худшие опасения в режиме реального времени.             Уэнсдей должна была выйти туда; она боялась, что еще одно наблюдение за этим может на самом деле убить ее. Вернуться домой на Uber было бы разумным вариантом, но Уэнсдей хотела почувствовать боль - ей это было необходимо. Она отчаянно пыталась найти способ отвлечься от ощущения, что ее сердце разрывается на части.             Она захромала по тротуару так быстро, как только позволяло ее изломанное тело. Она рычала на незнакомцев, которые бросали на нее обеспокоенные взгляды, пытаясь удержать их от приближения к ней.             Вещь спешил за ней, изо всех сил стараясь не отставать. Он врезался в заднюю часть ноги Уэнсдей, когда она резко остановилась.             Серо-зеленый джип, который Уэнсдей заметила возле их квартиры, когда Энид уходила, был припаркован на улице недалеко от стейк-хауса. Должно быть, это принадлежало Броуди. Уэнсдей вытащила из кармана кинжал, сжала рукоятку в кулаке и подняла руку, готовясь разрезать ему шины.          Ее дыхание было тяжелым и прерывистым, когда она подняла кинжал, но прежде чем кинжал успел коснуться шины Броуди, Уэнсдей остановилась и вложила лезвие обратно в ножны. Несмотря на то, что уничтожение личной собственности обычно приносило ей огромную радость, она знала, что в данном случае это ничего не даст. Она уже не находила радости в своих обычных развлечениях. Кроме того, причинение вреда партнеру Энид причинило бы боль самой Энид. И это было то, чего Уэнсдей никогда не смогла бы сделать, независимо от того, насколько сильно ей самой было больно.             Пока Уэнсдей продолжала хромать домой, она начала задаваться вопросом, может ли она доверять себе, находясь рядом с Энид, и не сделать чего-нибудь, что могло бы непреднамеренно причинить ей боль. Уэнсдей не могла отрицать свою склонность набрасываться, когда ее обижают, а это означало, что нет, она не могла быть рядом с Энид и ее супругом.  Когда Уэнсдей остановилась у джипа Броуди, Вещь запрыгнул ей на плечо, зная, что не сможет за ней угнаться, — Тебе не следует ходить, — отчеканил он.             Уэнсдей проигнорировала его и ускорила шаг, что заставило ее тело закричать от боли. Но ей было все равно. Ей нужно было попасть домой, чтобы собрать вещи и уехать до того, как Энид вернется домой со свидания.             Уэнсдей знала, что если она еще хоть раз посмотрит в эти идеальные голубые глаза, то не сможет уйти, независимо от того, насколько неправильно, по ее мнению, было оставаться.             Она чувствовала себя трусихой из-за того, что ушла, не попрощавшись с Энид. Хуже того, она чувствовала себя в полной задницей из-за того, что дважды заставила Энид пройти через это. Она хотела бы быть сильнее, но знала, что это не так.             Всхлип сорвался с ее губ, и слезы потекли из глаз от осознания того, что она никогда больше не почувствует тепло Энид, когда они вместе будут лежать в постели, не увидит, как она лихорадочно собирается по утрам, потому что каждый день опаздывает на работу неподалеку, или не увидит эту сияющую улыбку, которая сделала весь мир Уэнсдей, переворачива я вверх дном каждый раз.             В ее все еще заживающем легком возникла острая, жгучая боль. Уэнсдей схватилась за бок и тихонько вскрикнула от боли. Тем не менее, она продолжала ковылять к квартире. Еще больше слез потекли по ее лицу, хотя она не могла быть уверена, были ли они вызваны физической или эмоциональной болью.             Всего в двух кварталах от квартиры ее тело отказало ей, и она упала на тротуар. Отчаянно стараясь не привлекать внимания добрых самаритян, она дотащилась до темного переулка справа от себя и прислонилась всем телом к бетонной стене.             Начался проливной дождь. Уэнсдей почувствовала, как холодная вода пропитала ее одежду, и все, что она могла сделать, это надеяться, что один из сомнительных прохожих, которые обычно околачиваются в переулках, появится и избавит ее от страданий.