«На ферме день пирога из кролика.
И так происходит каждую пятницу…»
Свет такой яркий, что разгонял тени по самым дальним углам и за отлупившиеся материки обоев. Какофония из звука, света и изображения физически причиняла боль. Девушка помчалась назад. Кроватные пружины взвизгнули в образовавшейся тишине, когда она уткнулась носом в пахнущее стиральным порошком белье. В груди будто бы образовалась пульсирующая дыра. У девушки под локтями синяки, и руки часто изрезаны — последнее уже по вине ее неаккуратности и забывчивости. Она перестала дышать, прислушиваясь к спутанным проводам мыслей. … — Вылезай, он тебя не съест, обещаю, — Лорен распласталась на кровати рядом, подложив руки под подбородок. — Ты же знаешь, я не люблю людей, — Кейт сжалась, крепче кутаясь в одеяло. — А я что, не человек уже, а так? — она беззлобно усмехнулась. — Ты мне знакомая просто, — тихо пробормотала девушка из темноты. — Я буду рядом. — Обещаешь? — Кейт высунула голову, серьезно глядя в глаза подруги. — Обещаю, что не оставлю тебя одну, — Лора похлопала по ее кокону, — вылезай, здесь жарко. Она встала и подождала, пока взмокшая Кейт выберется из-под пледа. Она пригладила рукой ее растрепавшиеся волосы и взяла за запястье. Девушка крепко вцепилась в нее и закрыла глаза, пока они спускались на первый этаж. Шагнув в прихожую, уверенности в Миленс поубавилось, но она стойко выпрямилась, не поднимая головы. Ее взгляд зацепился за мужские кроссовки высокого парня, стоявшего у входа, скрестив ноги. Он обернулся, увидев их. — Приятно познакомится, Кейт, — он протянул ей руку в знак приветствия. Голос у него знакомый, понятный, один из них, с привычной холодной интонацией, несмотря на то, что сейчас он настроен дружелюбно… Кейт резко выпрямилась, лихорадочно перебирая простыню пальцами. С живым неподдельным интересом она уставилась в стену. Не было страха — ведь бояться нечего, просто странные эмоции, щекотка, пробегающая по спине при мысли о той информации, которая обвалилась на нее снежной лавиной. Лорен можно доверять, но только он знал по-настоящему, что такое «хорошо» и «плохо» — с ней случалось и то, и другое. Своеобразный уроборос — вечное движение, возвращающееся к самому себе. Сзади послышались отчетливые едва слышные шаги. «Джей?» — Кейт замедлила дыхание, прикидываясь спящей. «Нет, у него бы не получилось так красться», — девушка незаметно сжала одеяло в кулак, ощущая, как трясется нижняя челюсть, и попыталась притворяться дальше. Только вот ощущения подсказывали, что даже отыгрывай она на все «Оскары» сразу, его бы это не убедило. Из двух зол она выбрала меньшее, продолжая не двигаться и ждать. Девушка не выдержала стука щелкающего, визжащего сердца-механизма, быстрее и быстрее гонящего кровь, и глубоко вздохнула. Этого оказалось достаточно, чтобы шум за спиной сразу прекратился. Она совсем не умела притворяться. Кто-то склонился над ней и ждал. Быстро бегаешь? Прозвучало почти ехидно, как издевательство, и очень звонко. Это как раз предстояло сейчас выяснить. Она стремительно подскочила, и тут же ее грубо схватили за плечо. — К стене. Без выходок. Шепот напряженный. В нем нет столько агрессии, сколько настойчивого нетерпения и нужды в чем-то. Звучало почти как: «Пожалуйста, просто сделай все, что я скажу». Услышав у уха сиплое дыхание, девушка впала в ступор, не в силах пошевелиться, глотая подступающие слезы. Терпение у него быстро лопнуло, и ее с размаху вжали в стену. В челюсти что-то хрустнуло, из-за кровоточащей десны рот быстро начал наполняться кровью, красной ниточкой стекавшей из уголка рта. Девушка страдальчески простонала. Ей понадобилось еще пару секунд, чтобы сообразить, чьи стальные тиски сжимают ее диафрагму. Жесткое дуло пистолета вдруг прикоснулось к лопаткам, продавливая длинную белую футболку. — Я буду слушаться, — просипела она, боясь оказаться с простреленным легким. — Тихо! — негромко прикрикнул он, резко и больно ударяя прикладом. Чего-то боясь, резко заозирался, шурша одеждой. — Пожалуйста, — взмолилась девушка. Во рту у нее забулькала кровь вперемешку с обильной слюной. В голове ни одной мысли — только бы пистолет уткнулся во что-то неживое, не травмирующее, только бы не под лопатки. В голове случилось маленькое затмение — только бы не было так больно, если пуля пробьет тело насквозь. Ощущая, что он тепло одет и обут, девушка ощутила себя почти голой, болезненно уязвимой. Резкий холод заставил обнаженные ноги покрыться колкими мурашками и задрожать тело, как у осужденного перед казнью. За спиной послышалась какая-то возня. — Я не хочу умирать, — слабо прошептала она. Во рту образовался тугой ком. … — Кейт, не глотай таблетки без воды, иначе они застрянут у тебя в горле, или же ты и вовсе повредишь слизистую пищевода, — покачала головой Лорен. — Тебе кажется, — Кейт махнула рукой, разминая горло, — я принимаю их уже так долго, что научилась этому. Просто надо набрать немного слюны во рту, а потом расслабить горло. Если таблетка в гладкой оболочке, то получится легко. А если безобразно горькая и шершавая, то будет труднее. — Выдумщица, — улыбнулась Лорен, закрывая пачку, — но, пожалуйста, не делай так больше. Стало так спокойно. Кейт показалось, что не существует больше никаких ведений — они изжили себя сами, сгнили изнутри, оставили ее хрупкий разум в покое. Будто их никогда и не было . — Скажи, что это? — Простое успокоительное. Не бойся, — Лора одобряюще ее приобняла. Миленс и не боялась — она согласна на яд… Девушка попыталась сглотнуть и расслабиться, словно принимала большую горькую пилюлю, ощущая, как мир перед глазами размывается от слез. Получился рваный полувсхлип, полувздох, переходящий в тихое рыдание. — Отпустите меня, пожалуйста, — простонала она. — Подожди, — нервно прошипел он. Почему-то девушке показалось в этот момент, что они с ним не такие уж и разные: до смерти напуганные, потерянные. Разве что он с огнестрельным оружием, а она его жертва. — Я не причиняла вам зла. — Зато те, с кем ты, мать ее, связана, очень даже не гнушались. Злобно выплюнул, плотно сжимая зубы. Девушка рефлекторно дернулась, когда увидела на периферии зрения мелькнувшую руку, ожидая удара, но он почему-то остановился. — Где сейчас Администратор? — спросил совершенно неожиданно, и в то же время что-то внутри нее это предвосхищало. Она попыталась представить, но ни одна ее фантазия не была похожа на реальность. Воспоминания об Администраторе всегда напоминали девушке лишь одно — черную бездну, кружащуюся под лампочкой, слепое пятно на картине, биологическую материнскую плату, связывавшую доверенных лиц. Или человекоподобное длинное существо под три метра ростом с непропорционально длинными тонкими конечностями, способное давать приказы, которых трудно ослушаться. А может лишь обман, существующий для отвлечения страждущих от поиска истины. Объективно по отношению к нему лишь то, что он — начало экзистенциальной угрозы, остальное из-за непреодолимой сложности его восприятия скорее всего заведомо неверно. Администратор помнит их прошлое, помнит их будущее, знает ее личные воспоминания — о чем она думала, заметив его присутствие впервые, что чувствовала в их последнюю встречу. А она это тщательно скрывает. Чувствует двойственность. Девушка не думала о том, что должна сейчас ответить — пусть читает мысли, раз копошится в ее разуме. Повсюду. — П…по…вс…сюду, — попробовала сказать девушка, но воздух над головой сотрясся так, будто на нее падал обух топора. Она вся сжалась от боли в затылке и потемнения в глазах. — Я это и так знаю, — злобно откликнулся он, угрожающе наматывая длинные неряшливые локоны на кулак, — где конкретнее?! — Я н…не знаю. — Как ты можешь не знать?! — наконец взорвался он, до боли натягивая и выдирая корни волос. Голос его отдал коробящей рябью, словно двадцать пятый кадр. — Ладно, черт с тобой! Пойдем от обратного: кто такой Оператор? «Откуда я это знаю», — у девушки остановилось дыхание. Она явственно ощутила, как сильно трясутся его руки, до кровавых мозолей и стертой кожи сжимая пистолет. — Дай мне знать, кто это, и что он хотя бы существует. Прошу, — на последнем слове голос даже не дрогнул, хотя ей и было странно слышать это от того, кто без жалости бил и угрожал убийством. — Не мне тебе рассказывать, — неожиданно спокойно произнесла она, сжимая себя ладонями за плечи. — Ты издеваешься, что ли?! — зарычал он, ударяя ее головой об стену. Поверхность колючая от плохой покраски, неровная, шероховатая. Просто быть прижатой к ней уже неприятно, а когда девушку провезли по ней лицом, острые выступы оставили на щеке багровые полосы. На несколько мгновений она почти потеряла рассудок. Готова была развернуться и вцепиться ногтями в обидчика, но, даже находясь на грани безумия, смекнула, что этого делать не стоит. Дверь отдаленно заскрипела, адским эхом загрохотала в голове. — Это ты и есть, — из последних сил выдохнула девушка, — Оператор… Гул усилился. Тяжелая дезориентация, граничащая с неведением подкосила ее ноги, и она рухнула в угол комнаты, ударяясь о пол крестцом. С трудом закашлялась, едва не задыхаясь от сдавившей тяжести на груди, будто древняя казнь раздавливанием, посылая вниз болезненную дрожь, усиливавшую ощущение скованности и тошнотворно выворачивающую суставы. Время затерялось за липким ощущением непрерывного тупого напряжения в разуме — словно разматывали клубок нитей. Все оборвалось, когда ее дернули за руку: перепуганная раскрасневшаяся Лорен схватила девушку и кричала так, словно та находилась на другом конце света. — Идем, идем! Завороженная девушка последовала за Лорой, потому что ей можно доверять. Она шла по коридору и терялась в пространстве (но это в порядке вещей), больше не чувствуя боли. Разве что желала сбросить с себя надоедливое удушье, когда поднималась по лестнице под нестройный хруст из насильно двигаемых суставов. Девушка устало села, прижимая колени к груди. Ночь совсем безлунная, мохнатая — облака сгрудились в кучу, как сердито сдвинутые брови. Она прислушалась: двенадцать желтобрюхих синиц колотили в окно органным пунктом, в их злых глазах блестели белые точки. Они рассержены на нее, но не ненавидят. Вздрогнув, девушка обернулась: кто-то действительно стучал в запыленное окно. «Кто он?» — она ахнула, закрыв рот рукой. Человек в промокшем желтом худи, чье лицо скрывала черная тканевая маска, казалось, так привлекал ее внимание. Ударял рукой в зимней перчатке по стеклу и смотрел, не отрывая взгляда: откроет или нет? Знакомый, понятный, один из них… …все в порядке. Не дождавшись приглашения, он достал из кармана кусочек пластика, просунул кончик в щель между рамой и провел сверху вниз, упираясь в крючок. Секунда и комнату заполнил сырой воздух, осыпающийся мелкими каплями. Пластик шлепнулся на пол, а следом за ним глухо спрыгнул человек. Всем видом показывая вербальное спокойствие, он приблизился. Горло девушки больно и отчетливо свело, однако точно не из-за простуды. Человек опустился на колени почти рядом — от него различимо пахло землей, побелкой и мышами. Резкие запахи, как нашатырный спирт, немного вернули ее в реальность, и девушка снова ощутила себя относительно живой. Она затравленно посмотрела на пришедшего — тот миролюбиво протягивал ей руку, стараясь действовать осторожнее, чтобы только не спугнуть. Срываться и плакать ощущалось не как лучшая идея, и девушка протянула руку в ответ. Почти коснувшись дубленой кожи, она вдруг резко осеклась, испугавшись, и, оттолкнув спутника, подорвалась бежать вниз, на улицу. Человек, не торопясь, пошел следом, будто зная, что ей все равно не скрыться. Они оказались в одном закрытом помещении под навесом. Он застал ее за попыткой открыть тугую дверь запасного выхода. Человек замер, чуть наклонив голову, и как бы спрашивал: «Тебе помочь?» Девушка обернулась. Холодный ветер скользил по длинным волосам, нелепо накидывая их на лицо. Она кивнула, отвечая на немой вопрос, подзывая его одними пальцами. Только сейчас заметила, что в руке нового спутника был черный пакет. Он издалека кинул подачку ей в ноги. Дрожавшими от волнения руками девушка начала распутывать пластиковый узел, часто-часто моргая карими глазами. Осознание внутри нее с жаром поднялось из груди, и кишки скрутило приятной тянущей болью. Руки задрали подол тупой длинной футболки, и она без всякого стеснения осталась обнаженной. Грудь очертил тусклый бессмысленный свет. Потирая израненную стеклом стопу о голень, девушка неловко переминалась с ноги на ногу. Неважно ведь, что она была обнаженной: люди столетиями изображали такое, как бесстыдно раскинувшуюся в своем ложе Венеру. Господи, ну и сравнение ей пришло в голову! Взглянула на наблюдавшего за ней человека — он терпеливо ждал, не отворачиваясь и ничего не пытаясь ей сказать. Она нагнулась, доставая из пакета свою одежду. Несмотря на то, что тело с расцветающими лилово-красным синяками и кровоподтеками было влажным, свободные мужские джинсы наделись легко, низко повиснув на выпирающих бедренных костях. Замок на некогда бывшей белой толстовке застегнулся около горла. Теперь она одета, но чего-то еще не хватало. Понимая ее без слов, спутник вытащил из-за пазухи белую маску и протянул. Девушка осторожно приняла ее. Провела по острым краям и изгибам для носа, едва касаясь прорезей для глаз, и глубоко вздохнула. Маска тяжелила ладони. Опять поймала себя на двойственности: одна часть сознания полностью подчинилась, готовая сдаться и сложить руки, позволяя прокручивать себя как полотенце в барабане, а другая же напротив — отчаянно боролась и упиралась в землю ногами, нарочито подкидывая те нелепые фантазии воспаленного воображения. … — Лори, может быть я проклята? — она слегка повернулась в ее сторону, все еще задыхаясь от пережитого и диковато оглядывая пустую комнату. — Не говори так, — рассеянно и заспанно Лорен пыталась наладить проводку, — это ведь просто кошмар, от них никто не застрахован. Относись к этому по-другому: как к полезной информации о жизни и переживаниях, спрятанных глубоко внутри. На это заявление девушка отчаянно замотала головой, и одновременно ночник ярко вспыхнул привычно белым светом. — Ты правда не понимаешь… — она подмяла ноги под себя и сгорбилась еще сильнее, ощущая, как щекочут секущиеся кончики кожу голеней. В голове и правда не было ничего хорошего. Внутри все так, будто она смотрела на вскрытие опухоли, водяную гангрену, максиллэктомию и постинъекционный абсцесс одновременно. Ресницы затрепетали от шумного дыхания. С каждым днем связь с миром грозила разорваться, но что же удерживало ее? — Я и правда не могу почувствовать все то же, что и ты, но это не значит, что я не обладаю эмпатией. Она аккуратно положила руку на ее бедро, все обтянутое бинтами, от чего оно напоминало ногу небрежной тряпичной куклы. Девушка едва видимо вздрогнула, только не от боли: тепло ладони приятно грело. Это уже не привычка, а необходимость чувствовать рядом кого-то живого. Насколько же сильно она не ценила свое одиночество, раз могла беспокоить подругу из-за любой мелочи? — Они хотят сделать мне больно. Это правда. Причинять мучения они умели, даже очень. — Не ищи в этом эзотерического смысла, — голос Лорен на мгновение расплылся для медленно клюющей носом девушки, — все мысли и видения лишь продукт деятельности мозга. Бессознательная часть психики пытается справиться со сложными чувствами, но иногда у нее это не получается. Это она уже слышала настолько давно, насколько вообще могла себя помнить. Только вот это было определенно не так: и что ей покажется на этот раз? И с какого такого перепоя Лорен не расставалась с таблетками от головы? — Есть один прием: наша психика не терпит незавершенности. Если довести дело до конца, то сразу станет спокойнее. Попробуй придумать окончание кошмару. Ты ведь никогда не рассказывала о том, что могло бы случится дальше… Девушка открыла глаза: куда бы не взглянула — отовсюду ее пронзал жадный взгляд. Это ведь что-то вроде продолжения полузабытого кошмара? Она заправила волосы за ворот и смиренно натянула маску. Постепенно эхо в голове обрастало новыми обертонами, звучнее, звучнее, звучнее, как кольца на воде. Потом стало все равно и на мучительную ломоту, и на ливневые потоки, облеплявшие одежду. Оказалось, что зрение ей было не нужно, потому что непосредственная концентрация на реальности сузилась до одной точки, идущей впереди, и не важно, что всего в двух шагах. Наверное, со стороны они похожи на бездомных призраков.