Но никто не ответил.
Не было слышно ни шума, ни приближающихся шагов. Тихо, как в могиле. Только дождь накрапывал, выстукивал по черепице и выбоинах-лужицах в размякшей земле: «Вот-так», «вот-так!». Ной почему-то был так счастлив, что ему никто не открыл, что даже криво улыбнулся.
— Там никого нет, идем, —он отвернулся, скрывая блеск глаз.
— У нас нет пути назад, — упрямо мотнул головой Джей.
— Идем, я покажу!
В дело вмешалась Лора. Она подошла к вздрогнувшему Ною сзади, прислоняясь ближе к острому плечу, и деловито похлопала по карману джинс, мешковато висевших на бедрах.
— У тебя ведь ключ в кармане, так что открывай, — любовно прошелестела она ему в шею, отчего парень весь покрылся мурашками.
Нехотя Ной достал гремящую связку ключей. Руки у него тряслись от страха и долгого пьянства, не давая попасть в замочную скважину.
Сердце пронзила какая-то тупая, но приятная боль, когда Ной перешагнул порог. Ему все было здесь знакомо: каждая выбоина в полу, каждая залипшая кнопка выключателя. Спусковой крючок — триггер для страдальческого вздоха. Такая тоска пронзила сердце…
Нет, думать в этот момент о прошлом было выше его сил. И он попытался сконцентрироваться на настоящем.
— Мэри, ты тут?! — крикнул Ной в пустоту.
Но никто не ответил.
— По ощущениям, здесь давно никого не было, — заметил Джей.
Он отложил камеру на тумбочку в прихожей, чтобы протереть рукавом от скопившегося слоя пыли фотографию в рамке. Поднес ее к лицу, разглядывая, затем протянул Ною, спрашивая:
— Это они?
Ной всегда считал удивительным, что на общем фото семьи Ашеров изображены как всегда грустный Майло, вытянувшаяся по струнке Мэри, будто бы уже готовая отдать честь невидимому начальству, и… Тейлор Смит, доктор его брата. В их честной стране много родителей-одиночек, это не странно, но что на семейном (!) фото делает посторонний мужчина, пусть и важный в их жизни? Ной этого не понимал.
— Они, — кивнул парень, останавливаясь на развилке между комнатами.
Джей, внимательно осматриваясь и стараясь заснять как можно больше материала, пошел за ним и столкнулся спиной к спине с Лорен, которая пятилась назад, разглядывая стену, увешанную выцветшими фотографиями из полароида. Они как в картинной галерее, честное слово.
Несокрушимая воля Джея к жизни воодушевляла и удивляла одновременно, Ной это давно еще подметил. А Лора такая же, когда чувствует приключения, с ним на одной волне будто, только более собранная и острая — какое счастье! Хотя во взгляде у обоих плещется усталость, граничащая с прогрессирующей депрессией.
Ной ведь знал, видел, как выглядят потухшие глаза того, кто пытался покончить со своей жизнью. А в зрачках у них яркий уголек непонятно откуда взявшейся веры в иной исход. Оптимисты — страшные люди: легче добиваются своего, меньше болеют и дольше живут. Но последние два пункта это, очень вероятно, не их случай.
— Поднимемся на второй этаж? — Джей поднял голову, хмурясь.
Ладно, Ной не станет спорить: в таком подходе тоже есть плюсы. В конце концов, если под лежачий камень вода еще и может затечь, то под обмазанный соплями никогда: он надежно загерметизирован. Только вот чего пытались добиться они? У него вот в жизни все стабильно — с утра его ковчег плыл к бутылке. Он пьянствовал, пока мысли не спутывались в единый клубок, норовя выплеснуться наружу крепкими словесными ругательствами. А на следующий день Ной звонил матери и заплетающимся языком пытался доказать, что не пропил все до копейки — ему просто опять не хватило денег. Мама присылала еще.
И так от безумия до рутины.
Их жизнь горела, а Ной тлел и изредка был доволен.
— Я слышу что-то странное, — тихо произнес Джей.
Ной прислушался: в ванной комнате шумела вода. Потом последовал такой звук, который он никак не мог описать — как будто кто-то остаток коктейля втянул через трубочку. А спустя считанные секунды вновь полилась вода из крана и стала набираться ванна. Как ни странно, у Ноя вдруг отлегло от сердца — все как и прежде.
И никакое внутреннее ощущение коллективного разума он слушать не будет.
Принципиально.
— Что такое? — Лорен вопросительно посмотрела на них.
— Хорошо все, значит, она просто в ванной была, вот и не открыла, а мы ебанулись на нервной почве, — хмыкнул Ной, — пойдемте посидим, подождем, пока выйдет…
— Пахнет странно, — тихо заметила Лора.
Действительно: от двери в ванную комнату шел неприятный такой запашок застоявшейся воды, прелости и тины. Как на болоте. Но запах был такой тоненький, что парни сначала и не обратили на него внимания, а Лорен оказалась внимательней.
— Здесь бывают иногда с канализацией проблемы. Трубы сточные старые, а их еще ни разу не меняли, — успокоил ее Ной.
Они спустились на кухню и, переговариваясь в полголоса, просидели так больше получаса. За своими размышлениями и бледной тенью улыбки Ной и не заметил, что прошло так много времени. Можно было бы устало отвернуться к окну и сделать вид, будто войлочное небо пробудило в нем какие-то крепкие чувства, словно бы в ушах у него зазвенело, однако Ной устало разогнулся, вставая с нагретого стула.
— Дохуя долго она как-то, пойду постучу, — произнес он и, шаркая онемевшей ногой, направился вверх.
В ванной по-прежнему журчала вода, но ничего кроме этого парень не услышал, как не прикладывал ухо к двери.
— Теть Мэри, это я! — крикнул он. — У тебя все хорошо?
Может в обморок упала? Ной трясущимися руками попытался открыть дверь, но она была заперта изнутри. Он стал постучал еще сильнее.
— Теть Мэри, я сейчас открою дверь!
Внезапно с той стороны последовал удар. С перепугу Ной аж отпрыгнул от двери, порываясь бежать, но решился все же хоть раз в жизни взять себя в свои дрожащие культяпки. Поэтому вместо этого пригнулся к полу на четвереньках, стараясь в щели разглядеть хоть что-нибудь. Ему по глазам резанула страшная вонь и воздух — влажный, горячий, будто там парилка.
Ной, пребывая в легкой прострации, привычный движением нащупал под плинтусом кусочек пластика. И это было ему так знакомо… Он бы задумался, вспомнил бы, но уже открыл дверь. И тут же зажмурился: ему в лицо ударил жар, да так, что парень немного попятился назад и едва не упал. А за занавешенной ширмой кто-то приглушенно стонал не то от боли, не то от тоски. Воняло сложным маслянистым запахом карболки, тухлятиной, сладкой гнилью, тиной… Господи! Ной уже понял, что ничего хорошего он не найдет, но его парализовало от страха, когда в воде послышался плеск, хлюпанье, и шторка зашевелилась, приоткрывая то, что было за ней.
На Мэри было грязное черное платье. Влажное, все в песке. Лицо расцарапанное, морщинистое, иссиня-черное. Раздутые щеки плавно переходили в плечи, скрываясь под остатками одежды. Вместо глаз два креста из черного скотча — символ носильной мультяшной смерти. Когда она поднималась, разбрызгивая ил и муть с ее отслаивающимися кусочками мертвой кожи, внутри женщины что-то булькало и перекатывалось, будто бы она была разбухшей губкой, впитавшей слишком много воды.
Ной попятился назад. В ванной было жарко, как в бане, от воды шел пар, а… это сидело столько времени в кипятке и варилось. Язык бы не повернулся назвать это глючащее нечто Мэри — с этого существа слезала кожа, из-за него звенело в ушах, оно вообще казалось не касалось ни ванной, ни воды, проходя как бы сквозь них, немного возвышаясь и отталкиваясь.
Ной сначала подумал, что его психика не выдержала нагрузки и он упал в обморок или уже умер, но потом осознал, что конечности парализовало от страха и отвращения, иначе бы он давно уже заорал. Ной просто стоял, дрожа и ловя воздух ртом…
Из ее приоткрытых губ полилась вода. Она засмеялась, как немой человек: у смеха не было тональности, про него не сказать, высокий он, лающий или грубоватый; больше всего ее смех был похож на хрипы, доносящиеся из изношенного двигателя, постепенно переходя в кашель.
Триггер, спусковой крючок оборвался внутри парня, и он почувствовал, как шумящая кровь возвращается к ватным ногам. Ощущая прилив сил, спотыкаясь, он рванулся вниз, хватая за руку идущую ему навстречу девушку.
— Быстрее, идем!
В глазах у него такой страх, что ни Лорен, ни Джей не задали ни единого вопроса, выбегая на улицу вместе с ним. Капли дождя обожгли разгоряченную кожу, как раскаленное масло.
— Что там? — задыхаясь спросила Лора.
За долю секунды, пропустив через мозг всю эту информацию, до Ноя дошло, что он вообще не понимает, что видел на самом деле. Больше не сдерживаясь, он отвернулся, упираясь в колени, и закашлялся до хрипоты, но смог сплюнуть лишь немного жгучей слюны.
— Хуй знает, — прохрипел он, отплевываясь, — я видел херню какую-то в ванной. Она как сгусток черный, не знаю!
— Я проверю, — Джей перехватил камеру, уверенно шагая через порог.
— Ты ебанутый?! — зло окликнул его Ной.
Но Лора, придерживая его за плечи, уже потянула парня к машине, и он, бормоча что-то невразумительное и злое, обессиленный и разбитый, подчинился ей.
Слабоумие и отвага. Нет, Джей не тупой, но уж очень часто переходил эту тонкую грань между риском и безрассудством. Это плохо для него кончится, однозначно. Зачем он делает все это? Потому что не смирился с судьбой? Потому что ему не плевать?
Под подошвами хлюпала грязь. Девушка заметно нервничала, постоянно прикладывая ладони к вискам и изнеможенно вздыхая от накатывающей боли. Лорен не защитит его от приближающейся смерти, но с ней рядом спокойнее просто потому, что она живая и ей не все равно; потому, что ее мягкий срывающийся голос не принадлежал воспаленному этилом воображению.
Опускались ранние сумерки.
Они с Лорен молчаливые, безучастные — для Ноя это было похоже на серьезное молчаливое собрание. Она приставила руку к бедру, обессиленно облокачиваясь на машину, Ной напряженно выжидал. Мысли путались и скрипели в голове, как тугие шестеренки.
Так тихо… их крики даже никто не слышал сейчас: район «мертв», ни в одном окне не загорелся свет, не залаяли собаки, услышав чужаков. Всколыхнулись только тени, преданно цепляющиеся за фонарь вышедшего на крыльцо Джея, напряженно всматривающегося в темноту.
— Там ничего нет, — он растерянно наклонил голову, поправляя кепку, — в ванной пыль и паутина, а воды там даже в кране нет.
Девушка встрепенулась и пошла ему навстречу. Для Ноя его слова растворились белым паром, он и не повернулся даже, прожигая взглядом одну точку.
— Мы осмотримся в доме, ладно? — донеслось до него.
Ной молча кивнул. В горле давно пересохло. Он поднял голову, отражая в ошалевших глазах серое небо.
… — Мне скучно! — Ной оперся спиной на пыльный бетон.
— Только не начинай! — Майло закатил глаза, брезгливо отряхивая новую футболку.
Ливень застал их, когда они пробрались на территорию заброшенной больницы, и они, чтобы не промокнуть, спрятались под массивным козырьком полуразрушенного безжизненного корпуса.
Дождь шел прям сильный, но по-летнему задорный, теплый. Такой обычно минут за десять проходит, а потом небо проясняется, будто бы и не было ненастья. Остаются лишь зеркальные лужи и нити воды, звонко текущие по панелям.
Майло недовольно распустил резинку и начал выжимать на каменный пол, усыпанный мелкими полостями, свои длинные волосы, как тряпку (Ной от этого сравнения улыбнулся).
Звуки стали глуше, увязая в шорохе умывающейся листвы. Потому резкий крик, пронзивший воздух острой иглой, заставил Майло подпрыгнуть и сжаться, растерянно моргая.
— Стой, не шевелись! И руки повыше!
Нет, это не было вооруженным ограблением или нападением. Просто Ной заметил, как на плечо к Майло села маленькая бабочка, густо усеянная пудрой-чешуей.
— Что там? — тихо прошептал он в оцепенении.
Ной молча улыбнулся и поднял хитрые глаза на перепуганного брата. Окончательно убедившись в своих догадках, Майло смертельно побледнел.
— Убери ее! — едва не плача произнес он, от нетерпения заламывая длинные пальцы.
От страха зрачок Майло нервно дрожал, слегка дергаясь из стороны в сторону, будто пытаясь найти чудовище во взгляде. Недовольное бурчание Ноя заглушило учащенное прерывистое дыхание брата, ставшее всхлипом.
— Милый ужас, да? — усмехнулся Ной, оглаживая контур крыльев несчастного членистоногого.
— Ты же знаешь, я очень боюсь насекомых! — по плечам Майло побежали мурашки от одного взгляда на то, как брат держал это в своих руках.
— Но почему?
— Они жуткие. Они визжат. Они кричат. Перебирают своими маленькими тоненькими лапками, стремятся добраться до тебя. У них для этого множество глаз, понимаешь? Маленьких уродливых глаз, каждый из которых наблюдает за тобой. Если прикоснешься к ним, то они тебя запомнят, обязательно запомнят и будут преследовать. Ты не должен дать им себя запомнить. Но меня вот они уже запомнили…
Майло вроде тогда совсем не то сказал? Ной потер переносицу, потупив взгляд на мешанину, под колесами которой которой осталось две глубокие колеи.
В доме замелькали приближающиеся фонари. Лорен вышла на крыльцо первой: свет в ее руке дрожал и мигал, грозя отключиться. Она похлопала пару раз по пластиковому корпусу, и на этом моменте фонарь окончательно отказался долго жить. С досады она сунула его себе в карман и направилась прямиком к Ною. Девушка что-то держала под темно-зеленой ветровкой с капюшоном.
— В общем и целом, я решила, что лучше сделать что-то лишнее, чем не сделать чего-то важного, — она усмехнулась, — так что держи.
Лорен вложила Ною в руки книгу в исцарапанном кожаном переплете. Парень с недоумением покрутил ее в руках и вопросительно взглянул на Лору, но та пожала плечами.
— Я не знаю, что в ней, она не открывается. Но я нашла ее в комнате, как я понимаю, не принадлежавшей девочке, а значит…
— Не продолжай, я понял, — огрызнулся Ной, прижимая дневник к животу.
Он развернулся и пошел в машину, громко хлопнув дверцей. Лорен, проводив его прищуренным взглядом: злость на других людей не часто мучила ее, но сейчас она поджала губы и сердито пробормотала:
— Некоторые все же родились людьми явно по ошибке. Оттого, наверное, они такие и противные…
***
За спиной неожиданно раздался голос Джея: что-то спрашивал, указывая на машину. Лора, не расслышав сказанное, бездумно покачала головой, и на прощанье посмотрела на потемневшие окна дома.
Как-то в голове стало нехорошо.
Аппарат в ухе протяжно запищал. Ужасно хотелось прекратить эту пытку, но Лорен слишком испугалась остаться сейчас беспомощной. Крупицы острые, холодные, как зубья капкана, впились в голову.
Девушка сжала виски и с трудом посмотрела на Джея, мол, ты ведь понимаешь, что
это сейчас рядом? Тот замолчал, смеряя ее потерянным взглядом, и начал озираться, наводя камерой на опустевшие строения, деревья. Воздух резкий, разбитый на обозленно мечущиеся атомы. Лорен схватила парня под локоть и потащила к машине.
— Он там, — неожиданно холодно выдал Джей и, не сбавляя шага, махнул рукой в сторону дома Ноя.
— Не оборачивайся больше.
У Лоры колотилось сердце. Будто бы перекрученная тварь могла прямо сейчас оказаться перед ней и выцарапать глаза, схватить за горло, залезть в уши — навредить как угодно.
Ной сидел на заднем сидении, потупив взгляд, но, заметив страх на лицах спутников, почувствовав подавленность, он сам побледнел, съежился, словно пытаясь стать частью машины: только бы не видеть вновь болезненно шатающейся, уродливо деформированной фигуры.
Только бы не снова.
Руки у Джея мелко тряслись, когда он попытался вставить ключ.
Лора сжалась, закрывая горящее лицо руками. Свистящий холодный ветер из приоткрытого окна обжигал.
— Послушайте! — разрывая цепкий замок рук, воскликнул вдруг Ной, когда они были уже далеко. — Я ничего не придумал, в ванной действительно было что-то! Вы же тоже слышали, блять, воду, чувствовали запах!
— А мы и не говорили, что тебе не верим, — откликнулась Лора, усаживаясь вполоборота, — чего ты вдруг завелся?
Ной поморщился, переводя взгляд на Джея и обращаясь к нему:
— Почему ты так легко пошел туда? Ты ведь мне не поверил?
— Я поверил, просто сам хотел увидеть это, — заминаясь, ответил он, не отрываясь от дороги.
— Тебе уже говорили, что ты плохо врешь? — мрачно заметил Ной. Его кожа от холода покрылась мурашками, но он выпрямился, строптиво встряхнув головой.
— Потому что врет редко, — Лора приподняла бровь, мельком взглянув на замолчавшего Джея, — тебе вообще может показаться, что он слишком безэмоциональный…
— И я буду прав, да?
— И ты будешь прав, но он на самом деле очень переживает, только внутри.
— Не ругайтесь, вы оба хороши… В смысле, хорошие, — отчеканил Джей.
На него так резко посмотрели, будто только что вспомнили, что он все еще здесь. И Джей замолчал, хотя хотел сказать им что-то еще.
***
Запись #13. «Я думаю, мы застопорились и ушли в какую-то не ту крайность. Я не понимаю, что я делаю, но это лучше, чем не делать ничего. Одно очевидно: пока не стало хуже, а значит все идет правильно. Ной говорил, что иногда ночью ему пишет Майло, но такого не происходило еще ни разу. Я пытался дозвониться ему, но ничего не получалось. Абонент не в сети, как и положено. Может, стоит позвонить в тот момент, когда он выйдет на связь? Я думаю, что те видео, которые есть в переписке, смогут объяснить происходящее, но при попытке их открыть появляется странная ошибка. После того, как некоторые из вас попытались найти этому объяснения, Лорен сказала, что поняла, как ее решить».
На следующий день Ной валился в номер без приглашения, сотрясая воздух бумажками.
— Мэри Ашер мертва! — он с досады кинул мокрые от дождя листы на стол.
— А я почти видео оцифровал с твоего телефона, — слабо прошептал Джей, качаясь на стуле, — была какая-то ошибка, когда я пытался посмотреть их, но все вроде почти исправлено.
— Посмотри сюда! — Ной сунул ему под нос некролог.
Парень бегло пробежался глазами по тексту, смутно понимая, какой реакции от него ожидает Ной, неотрывно следящий за выражением его лица. От Ноя ощутимо пахло спиртом — у него очередной плохой день.
— Это грустно, — констатировал Джей, — мне жаль ее.
— Еще бы не грустно! — Ной ударил себя руками по бедрам, качнувшись вперед. — Ох черт, я только представлю, каково это — тонуть! Это ведь больно, наверное… Хуево, когда вода в легкие… Хуево умирать, если это больно, а особенно в замкнутом пространстве… Мы фильм один короче смотрели, так вот там тоже люди на корабле таком огромном тонули… И вода ледяная так хлестала в эти, как их… комнаты… Ты понял, короче…
Он сел, прикладывая руку к вспотевшему лбу, и, беззлобно нахмурившись, вопросительно взглянул на Джея, терпеливо ожидая.
— Да, я тебя понял, — кивнул Джей на всякий случай, не понимая, чего от него ждут.
— Погоди, что у тебя с руками? Кровь течет и…
— Ничего, — он поспеши натянуть глубже края кофты, — ничего больше не говори про это, хорошо?
— А знаешь… забавно получается. Иногда не говорят, потому что догадываются, иногда потому что не знают… А я буду молчать, потому что знаю, — Ной пьяно усмехнулся впервые за долгое время.
— И что же?
— Ты лезвием это так?
Ной замолчал и отвернулся, тихо сглатывая. У него пустой отсутствующий взгляд, когда он произнес это. Может быть посчитал тему слишком личной? Захотелось опять потянуться к запястьям и содрать ногтями жжение вместе с кровоточащей кожей.
— Это случайность, если ты об этом думаешь с такой стороны…
— Да-да, все вы так говорите, а потом раз! — Ной нетрезво раскраснелся, неуклюже запинаясь, будто вспоминая слова, и беспомощно открывая рот. — И нет вас больше…
