Вторник, 18 мая 2010 (всё ещё)
В пекло Драко Малфоя. В пекло его мать, и Джинни, и грёбаный «Ведьмин досуг» за их роль в её текущем затруднительном положении.
Но главное — в пекло Драко Малфоя за то, что он был самым беспардонным, упрямым, нигилистичным ублюдком из всех, что она когда-либо имела несчастье знать.
Гермиона стояла в тупике одного из самых известных лабиринтов магического мира. Разум не к месту напомнил, что лабиринт для Турнира трёх волшебников был основан на похожей магии.
И теперь она потеряла Малфоя, потому что он вёл себя слишком по-детски, чтобы довести дело до конца. Он просто убежал.
Как всегда.
Какая-то её часть не могла поверить, что она была здесь. Точнее, вся она не могла в это поверить. Но помимо той её части, что не могла поверить в её буквальное местоположение — она заблудилась в лабиринте на территории родового поместья Малфоев, — была и та, которая не могла поверить, что она была
здесь, на данном этапе своей жизни.
Все её «а вдруг» возникли в тот момент, когда Гермиона рассказала о своих планах родителям. Первым на неё всегда обрушивалось чувство вины — а за ним по пятам следовало сожаление.
Невозможно обойти стороной тот факт, что она их предала. Наплевала на их желания и вторглась в разум — просто потому, что с ярой убеждённостью считала себя правой. И Гермиона знала, что если кто-то совершит подобное с ней, вне зависимости от причин, она никогда этого не простит. Она всё ближе подходила к принятию своих ошибок и их последствий, но время от времени водоворот горя становился слишком сильным, чтобы его игнорировать.
Это ощущение временно. Вот только оно продолжало возвращаться.
Её внимание привлекло шуршание живой изгороди, и Гермиона задумалась, не менялся ли путь через заданные интервалы времени. Каковы были шансы найти выход до заката? Она ускорилась, повернула за угол и едва успела затормозить перед стоявшим, как каменная стена на пути, Малфоем. Они стояли лицом к лицу, не сводя друг с друга пристальных взглядов: Гермиона замерла в считанных дюймах от него, тяжело дыша от негодования.
— Как ты
посмел оставить меня одну!
Пока она смотрела на него исподлобья с выражением — наверняка — сердитого барсука, в его глазах вспыхнул гнев.
— Не люблю, когда меня загоняют в угол, — грозно, практически рыча, ответил он.
— Почему ты так защищаешься? Не знаю, как ещё тебе сказать, но
это моя работа. Обещаю, что приложу все усилия, чтобы проявлять любопытство, а не осуждение. Каким бы ни было наше прошлое, что бы ты обо мне ни думал.
Прищурившись, Малфой некоторое время смотрел ей в глаза, а затем отвёл голову назад, слегка приподнимая подбородок. Холодные серые глаза поблескивали из-под полуприкрытых век и светлых ресниц. Но лицо его было закрыто и спокойно.
— Ладно, — выплюнул он, словно слово было ядовитым.
— Ладно что?
— Ладно, давай попробуем предпринять тщетную попытку в доверие. — Он стиснул зубы и отошёл в сторону, освобождая ей место, преувеличенным джентльменским жестом предлагая встать рядом. Гермиона подчинилась, высоко подняв голову, и они зашагали в нормальном темпе. — Ты первая, — сказал Малфой.
— Первая?
Он драматично закатил глаза, словно она была тупейшим человеком на свете.
— Ты задаёшь вопрос, потом я.
— Малфой, это не так…
— Грейнджер. — У Малфоя была привычка жестикулировать во время разговора — сейчас он загибал пальцы на каждый пункт.
Один.
— Мы оба, как известно, упрямы и замкнуты.
Два.
— Я не собираюсь сотрудничать, пока сохраняется дисбаланс сил.
Три.
— Чтобы я смог довериться тебе, я должен чувствовать взаимность.
Она прочитала между строк: ему тоже нужен рычаг.
Всё могло очень плохо обернуться, но какой ей оставался выбор?
— Ладно. — Полистав страницы блокнота, Гермиона нашла список вопросов. Но прежде чем начать, сообразила, что необходимо установить основные правила. — Только нормальные вопросы. Никаких оскорблений моих волос, или семьи, или ещё чего-нибудь.
— Серьёзно, если ты думаешь, что это уточнение необходимо…
— Как ты считаешь, что тобой движет? — быстро спросила она, пытаясь пресечь
насмешку, пока та не набрала силу.
Малфой фыркнул, но ответил:
— Амбиции.
Она так сильно закатила глаза, что чуть не упала.
— Это не журнал выпускников Хогвартса — совсем не обязательно звучать так по-слизерински.
Он проигнорировал подначку. Мерный хруст ботинок по гравию создавал стабильный ритм, вселяющий небольшую долю спокойствия, пока он не задал свой первый вопрос.
— Ты пишешь ещё одну статью о моей компании?
— Да, — ответила Гермиона, не вдаваясь в детали. Он бросил на неё мрачный взгляд.
— Каким ты видишь будущее деловой династии Малфоев?
— Мировое господство, — отрезал он.
— Малфой…
— Ладно. — Он стиснул зубы. — Станем международно известным именем и заработаем достаточно денег, чтобы купить собственный остров, где мне не придётся отвечать на бессмысленные вопросы приставучих журналистов. — В самом деле, в этот момент с её стороны не было бы неуместным раздражённо показать ему язык.
— И если по дороге мы сможем принести добро, будет неплохо, — тихо добавил он. И украдкой взглянул на неё, словно ожидая недоверчивой реакции на свой альтруизм, но, как и обещала, Гермиона промолчала.
Какое-то время они шли в тишине, пока Малфой не убедился, что она не собирается ничего добавлять и настал его черёд.
— Почему ты выбрала такое неблагодарное дело, как журналистика? Я думал, ты намерена стать министром.
— Оно не неблагодарное! Я выставляю на всеобщее обозрение неправомерные проступки — нахожусь на передовой.
— Мм, верно. Отличная отдушина для твоей неукротимой уверенности в своей правоте. — Тон его ответа был шутливым, но в нём чувствовалась обида.
У Гермионы слегка потяжелело на душе, когда он упомянул её главную слабость, так что она добавила, немного защищаясь:
— Так же я использую свои навыки ведения исследований, и ни один вопрос не остаётся вне пределов досягаемости. Это хороший способ познать мир. — Лёгкое волнение напомнило ей о первых днях работы репортёром и о том восторге, с которым она воспринимала новые возможности.
Так они и продолжали, перекидываясь вопросами, и лёд потихоньку таял. С каждым поворотом, что заводил их всё глубже в лабиринт, вопросы становились менее формальными.
— Этим утром я видел, как ты играла на обшарпанной гитаре у озера, — сказал Малфой после четырнадцатого поворота. — Что это было?
Она покраснела, задумавшись, слышал ли он её жалкие потуги, и нервничая из-за столь личного вопроса.
— Это меня концентрирует, — наконец подобрала формулировку Гермиона.
Он нахмурился и открыл рот, явно собираясь спросить что-то ещё, но отступил.
Через несколько минут она продолжила:
— Почему ты помог мне, когда я получила травму?
— Я же говорил — это была моя обязанность как хозяина.
— Но ты мог бы вызвать целителя, или твоя мать могла бы проводить меня — не было никакой необходимости
тебе это делать.
Её тон получился более укоризненным, чем она намеревалась, и Малфой прикусил губу. Его обычная осанка — прямая и грациозная, как у танцора, — дрогнула.
— К сожалению, я полностью утратил свою мальчишескую способность наслаждаться чужим дискомфортом — и это стало одной из причин, по которым из меня получился такой дерьмовый Пожиратель смерти. — Повисла пауза, нарушаемая только воркованием голубей. — Особенно плохо, когда я чувствую свою ответственность, что случается чаще, чем мне бы хотелось. Я не могу успокоиться, пока пострадавшего не приведут в порядок.
Перестав царапать в блокноте, Гермиона бросила на него быстрый взгляд. Он прочистил горло.
— Кстати, как твоя рука? — Малфой посмотрел на её плечо, а затем опустил взгляд ниже, туда, где на коже оставался шрам от более старой травмы — слово.
— Всё нормально. — На этот раз она не постаралась скрыть своё внимание. — Это не было твоей виной.
Он прерывисто выдохнул и сардонически хмыкнул, покачав головой и что-то пробормотав.
Может, не в тот раз, послышалось Гермионе. Он отвёл взгляд.
Они прошли ещё несколько шагов, и Малфой остановился. Посмотрел ей прямо в глаза, слегка нахмурившись — его холодные глаза выражали такое искреннее чувство, которого она ещё не видела.
— Прости меня.
Это не было первым его извинением. Всего вторым, а первое, отправленное совиной почтой через несколько дней после его оправдания, было связано с тем же самым вопросом.
— Я… спасибо. — Гермиона слабо улыбнулась, он кивнул и зашагал дальше.
Она кашлянула.
— Я, эм… У меня есть несколько вопросов о статье в Досуге. Просто уточнения, — добавила она, не желая, чтобы это странное и мирное заклинанием между ними развеялось.
— Ладно, давай покончим с этим.
— Я уже выяснила, что было только три свадьбы — хотя и ничего не знаю про третью… — Малфой так сильно стиснул челюсть, что напряглись мышцы на висках. — Но мы можем отложить это на другой раз.
В её списке значилось:
Соглашения о неразглашении
Галлеоны/стирание памяти
Побеги
— Зачем соглашения о неразглашении?
— Ты серьёзно? — Он посмотрел на Гермиону так, словно она отрастила вторую голову. Ну, она хотя бы была уверена, что он искренен, раз вернулся сарказм. Он был одной из немногих черт его характера, которые она считала врождёнными. — Пресса разошлась на полную катушку всего лишь на этапе планирования, представь, что бы они устроили, если бы уловили хоть каплю правды. Хотя, полагаю, ты уже чувствуешь намёк на это бешеное любопытство…
Гермиона выяснила, что семейные адвокаты выплатили поставщикам дополнительную компенсацию, чтобы сохранить всё в тайне, а после инцидента с Пэнси осознали ценность предварительно заключённого соглашения о неразглашении и для гостей.
— Не было никаких заклинания забвения, — горячо заверил Малфой. — Но, — немного уклончиво добавил он, — мы… поспособствовали заключению соглашения о неразглашении с Пэнси и Ханной. — Он не раскрыл сумм, которые семья выплатила бывшим невестам, но предложение исходило от него, а не от юристов. — Думаю, мы были справедливы.
В сознании эхом отдалось:
я не могу успокоиться, пока пострадавшего не приведут в порядок.
Они наконец добрались до центра лабиринта со смотровой башней, увитой плющом.
— После тебя. — Он жестом указал на лестницу, как и подобало джентльмену из провинции.
Они забрались на вершину, и, посмотрев на извилистые живые изгороди, Гермиона не могла не впечатлиться их размером и сложным узором.
Наблюдая, как несколько изгородей соединялись, двигались и формировали новые, она восхитилась волшебству и загорелась поиском закономерности.
— Конструкция лабиринта меняется?
— Ежегодно. — И, словно услышав её невысказанный вопрос, добавил: — Садовники зачаровывают размеры, время и повороты в соответствии с датами семейной истории. Иногда на разгадку у меня уходят недели.
Она попыталась представить, какая у него должна быть память, чтобы помнить всю долгую историю их семьи и использовать её в качестве ключа к разгадке ребуса.
Со сдержанной тоской Малфой окинул взглядом старую, но ухоженную башню, провёл рукой по перилам и безучастно уставился вдаль. Перед её мысленным взором встал мальчик, сбегающий от удушающего давления отцовского дома, а затем и Волдеморта, пробирающийся через эту головоломную загадку, чтобы побыть в одиночестве.
Отбросив картинку, Гермиона вернулась к последнему вопросу.
— В статье упоминались… побеги? — Она отстранённо провела параллель между предыдущими размышлениями и этим вопросом.
— Это тоже было недостоверно…
— Я подозревала…
— …не было никакой аппарации, — торопливо добавил он, облокачиваясь спиной о низкую стену.
Гермиона шокированно на него уставилась.
— Но трансфигурация?..
Малфой равнодушно пожал плечами, подтверждая.
— Что? — Гермиона фыркнула, в равной мере недоверчиво и с весельем. — Ты на самом деле трансфигурировал себя, чтобы сбежать с собственной свадьбы? Я должна знать.
— Сама посмотри, — ответил он, усмехнувшись и взмахнув палочкой.
За спиной раздался скрип тяжёлых дверей и, обернувшись, она увидела древний на вид Омут памяти, выплывающий из шкафа.
Гермиона посмотрела на него с настороженным удивлением.
— Проще, чем рассказывать. Семья хранила его тут веками. Я не пытался просто потерять тебя здесь.
— То есть ты подтверждаешь, что потерять меня было по крайней мере частью твоей цели, — укорила она. Его губы дёрнулись.
— Ты ничего не докажешь.
Он достал бархатный мешочек, который дала ему мать в музыкальной комнате. В нём оказались два флакона. Он вылил в Омут туманную жидкость и объяснил:
— Моей матери.
Бело-синий водянистый туман покрыл поверхность каменной чаши. Гермиона подняла на него взгляд.
— Вперёд. — Малфой махнул на чашу и шагнул назад, освобождая место.
Гермиона опустила голову и полетела вниз, пока не оказалась на сиденье рядом с Нарциссой перед толпой людей.
Стоял потрясающий весенний день. Часть территории поместья Малфоев, которую Гермиона ещё не видела, украшали розы, шёлк и какое-то парящее золотое сияние. Что бы за чары здесь не использовались, они озаряли всё вокруг мягким розовым светом, и Гермиона знала, что каждый человек выглядел красивее, чем когда бы то ни было — даже глаза присутствующих светились как-то по-особенному. Но самым ошеломляющим оказался диссонанс между окружением и повисшем в саду ощущением: воздух заполняла тревожная энергия. И не самая приятная.
Вдруг раздался коллективный вздох, и все головы повернулись в сторону Пэнси, которая скользила к алтарю в мантии из невесомого шёлка. Она была несомненно красива, но немного похожа на призрака, подумала Гермиона, подавляя хихиканье.
Гермиона бросила быстрый взгляд на Драко, который мгновение назад со скучающим раздражением теребил застёжку на мантии, и увидела, как его охватила слепая паника. Он встретился взглядами с Пэнси, вскинул голову и рванул с места. Явно не владеющий собой, в истерике и совершенно непохожий на себя. Гости издали ещё один вздох, разительно отличающийся от предыдущего, и забормотали.
— Драко? — позвала Нарцисса.
Пэнси, сразу сориентировавшись, в ярости выхватила палочку и скривилась — мстительный призрак. Гермиона вспомнила, почему никогда не хотела встречаться с плохой стороной Паркинсон.
— Драко Люциус Малфой! Не смей! — завопила она и начала палить по нему заклинаниями; летучемышиный сглаз пролетел мимо цели и попал в официанта. Гости закричали, когда из его носа вылетели козявки в форме летучих мышей и сбили мужчину с ног.
А затем Малфой трансфигурировал себя: по всему телу выросли белые перья, шея удлинилась, заострённые черты лица превратились в клюв, а руки — в крылья.
Малфой стал лебедем.
Исключительно уместно и в то же время нет, как и зазвучавший вокруг смех. Громко протрубив в сторону Пэнси, он улетел.
Гермиона всё ещё смеялась, выныривая из Омута. В ответ его губы изогнулись.
— Лебедь? Даже «Ведьмин досуг» меня к такому не готовил. — Она вытерла слёзы.
— Ты звучишь удивлённо. — Малфой переместил воспоминание обратно во флакон и достал второй. — Это самое царственное и утончённое из созданий. Разве это не описывает меня в точности?
В этот момент Гермиона вспомнила, что лебеди, вообще-то, были одними из немногих птиц, которые выбирали пару на всю жизнь. Но не упомянула об этом.
Поигрывая с пробкой от флакона, он объяснил:
— Я выучил заклинание в четырнадцать на спор с Блейзом. Чистое везение. Я долетел до Оксфорда, пока наконец не успокоился и не вспомнил, как превратиться обратно. Провёл там несколько дней, затаившись и откашливая перья.
В чашу отправилось следующее воспоминание.
— Ханна, — произнёс Малфой с выражением, колеблющимся между гримасой и улыбкой.
В этот раз Гермиона оказалась посреди зелёных холмов. Одетый в килт Малфой и Ханна стояли около майского столба, окружённые людьми. Гости с цветами в волосах, разодетые во что попало (или раздетые), держали в руках ленты и танцевали вокруг шеста. Воздух заполняли нежные звуки кельтской арфы. Ханна смотрела на Малфоя, держа его за руку и не замечая паники, которую Гермиона снова явно видела в его глазах. Его взгляд метнулся за пределы круга, где перебирал копытами привязанный к земле заклинанием этонский крылатый конь.
Ханна перевела взгляд на проводника обряда, и в этот короткий миг нарушенного зрительного контакта Малфой совершил побег. Сбивая с ног старушек и детей, чтобы добраться до лошади.
Сразу за пределами круга он споткнулся, упал, и вопрос, которым неосознанно задавалась Гермиона, получил ответ, когда килт взлетел и открыл очень бледную, очень голую задницу. Малфой слегка наклонился в сторону, чтобы подняться, и, не успела она отвернуться, как он встал на одно колено и гравитация сделала своё дело, давая ей возможность рассмотреть кое-что специфической грибовидной формы.
— Хватай его! — закричал дородный мужчина — отец Ханны, судя по внешности.
Один из детей схватил Малфоя за лодыжку, когда тот поднимался, и он умудрился протащить пацана несколько футов. Наконец отцепившись от настойчивого ребёнка, он запрыгнул на лошадь и стремительно взлетел.
Рядом с Гермионой Нарцисса закрыла лицо руками и прошептала:
— Только не снова.
Гермиону потянуло вверх, и мгновением позже она стояла в обзорной башне. Она не могла смотреть ему в глаза после того, как увидела его задницу. И… другую штуку.
— Не делай вид, что тебя хотя бы чуть-чуть не возбудил мой член.
Она захлебнулась от возмущения, ярко покраснев.
— Вопросы? — невинно спросил Малфой. Чёрт подери его и его способность выбивать её из равновесия.
— Эм… — Дрожа от неуверенности и неловкости, Гермиона полистала заметки. Она о чём-то хотела его спросить. О чём она хотела его спросить? — Крайняя? То есть, я хотела сказать последняя?
То, что он не поддразнил её из-за оговорки, свидетельствовало о серьёзности темы. Малфой лишь поправил галстук, сжимая зубы.
— Мне нужно одобрение от Министерства, чтобы обсуждать её.
Вне себя от любопытства, Гермиона уже собиралась задать следующий вопрос, как из-за стен лабиринта раздался крик.
Они обернулись и увидели Асторию, накладывающую Сонорус.
— Если вы закончили с просмотром воспоминаний о других свадьбах Драко, то ужин готов. — Малфой помахал в знак того, что услышал.
— Она очень… привлекательная, — сказала Гермиона, когда Астория двинулась обратно к дому.
— Мы с Тори знаем друг друга много лет. Она мне как… она была мне как младшая сестра. — Он немного пожевал губу. — Я с нетерпением жду, когда, наконец, остепенюсь и оставлю всю эту чушь в прошлом.
Его слишком прямая спина, всегда закрытая улыбка, искусно полуопущенные веки — всё принадлежало кому-то, кто хотел донести мысль: «мне всё равно».
— Почему ты это сделал?
Она ожидала увидеть ледяной взгляд, когда он повернулся к ней, скривившую губы усмешку… но не ожидала увидеть боль. Она остановила его, прежде чем он успел сформулировать какое-нибудь язвительное замечание.
— Я не куплюсь на твою чёрствость. Ты — настоящий мудак, когда хочешь им быть, что происходит в большинстве случаев, но тебе явно не наплевать — на некоторых, по крайней мере, — быстро добавила Гермиона, заметив, с каким удивлением он изогнул бровь.
Пять ударов сердца, а Малфой всё ещё не пошевелился.
— Я знаю, для такого почтенного воина как ты может быть сложно вообразить такое, но иногда побег — это единственный вариант.
Из-за прямой осанки он казался равнодушным и жёстким, когда они спускались по ступеням обратно в лабиринт, но Гермиона успела заглянуть за фасад.
Она мало знала о том, как испуган он был в худший период жизни и как полна надежд на чистое будущее была его мать. Но где-то по дороге Малфой избавился от одного парализующего страха ради другого. Может, только это он и совершил в жизни.
Потому что за глазами меняющегося мальчика в альбомах, бегущего мужчины в воспоминаниях и угнетающе стоической мины, что он носил теперь, Гермиона начала замечать слои его личности. То, как тяжело ему давалось каждое выступление и, возможно, немного правды в каждом из них. И единственная причина всего этого — страх, что его карточный домик — долгое убеждение, что он всё контролирует, что знает, чего хочет, и обязательно это заполучит — рухнет.
Драко Малфой просто хотел ощутить контроль. Но до сих пор был напуган до ужаса.
Выйдя из лабиринта, они наткнулись на павлина Гермионы. Тот мерзко заорал — только теперь она поняла, что именно такие звуки павлины и издают.
— Аргус, — произнёс Малфой так, словно приветствовал представителя знати.
— Что? Как Филч?
— Он вроде нашего смотрителя. Каждый день обходит территорию, кричит садовникам, если что-то не на месте, и до смерти достаёт всех новых подозрительных личностей. — Малфой прищурился на Гермиону для драматического акцента. В ответ она закатила глаза.
— О, пока не забыла, — сказала она, когда они двинулись дальше. — Завтра днём у меня запланирована встреча. И в следующий понедельник — с трёх до пяти, оба дня.
Если Малфой и хотел узнать больше, то не выдал это ничем, кроме едва нахмуренных бровей, и просто кивнул.
— Значит, увидимся за ужином.
Пока они шли к дому, расстояние между ними становилось меньше — почти во всех смыслах. Плечи Малфоя чуть расслабились и опустились вперёд, и периодически он пинал камешки на дороге.
Гермиона поняла, что прикусывала язык, чтобы не задать новых вопросов, которые, строго говоря, не были вопросами от исследователя к своему субъекту, а скорее вопросами, которые человек задаёт, чтобы узнать другого поближе. Особенный интерес, осознала она, представляли проблески в нём чего-то большего. В моменты, когда его глаза сверкали, а не затуманивались — как когда он задавал вопросы.
Астория ждала их снаружи, когда они приблизились ко входу в дом.
— Драко! — Она подбежала и поцеловала его в щёку.
— Моё сердце, — ответил он глубоким голосом, предназначенным только для Астории. С расправленными снова плечами и прямой спиной он взял её за руку и положил на свой локоть. — Расскажи мне всё о своём дне.
И вот уже язвительный обаятельный мужчина задвинут в сторону серьёзным романтичным ухажёром.
Двери сами распахнулись перед лордом поместья, и Гермиона потащилась вслед за сладкой парочкой.
Через несколько минут они сидели за столом: Малфой во главе, его мать — по левую руку, а Астория — по правую. Он внимательно слушал Асторию, щебечущую что-то о флористе, а затем Нарциссу, которая рассказала о том, какие у них возникли проблемы с цветочным венками.
В какой-то момент к ним присоединился Блейз, вернувшийся из офиса корпорации «Малфой», где работал финансовым директором.
— Эй, мастер-беглец. Я знаю, что время планирования твоего следующего побега поджимает, но наши планы на третий квартал тоже. Как думаешь, ты сможешь наконец просмотреть цифры первого квартала и одобрить нашу стратегию? Я жду уже целую неделю.
— Я был занят, ты же знаешь, — ответил Драко, махнув рукой вокруг.
— У тебя есть обязанности перед твоей корпорацией, а не только перед невестой и биографом. — Забини кивнул Гермионе.
— О, Драко всегда исполняет свои обязанности, — вмешалась Нарцисса и выразительно улыбнулась: наполовину заботливая мать, наполовину — выжидающая глава семьи.
Если присмотреться, можно было увидеть едва заметное напряжение губ и глаз Малфоя, пока он рассматривал запросы от трёх разных сторон. Четырёх, если учитывать её присутствие. Напряжение от балансирования между ожиданиями стольких людей сразу — но оно осталось незамеченным всеми, кто не искал. Да и почему бы они стали это делать?
Если не принимать во внимание это напряжение, переход между каждой личностью происходил плавно. Отработанно. Эта потребность быть кем-то определённым в каждый момент времени несла отголоски Люциуса и его сладкоречивого языка. Но в метаморфозе Драко была и более фундаментальная потребность, чем власть и влияние. Тем, как напрягалось его лицо, пока он слушал Асторию, как периодически отводил рассеянный взгляд, Малфой показывал свою неуверенность. И практически патологическую необходимость в одобрении.
Незаметно перелистав блокнот к страничке с его мотивацией, Гермиона провела стрелку от «амбиций» к пустому месту и написала: «мотивирован страхом», обведя последнее слово.
С ноткой озабоченности, которая удивила её саму, Гермиона начала задумываться, какая судьба постигнет четвёртую свадьбу.
***
22 мая 2010, неделя и один день до свадьбы
Парализованный историей, возможностью, ожиданием
Сокрушительное чувство ответственности/вины
Нет гордости в том, что он делает
Потерянный
Любознательный?
Через несколько дней после похода в лабиринт Гермиона решила просмотреть свои заметки.
Вчера ей выпал шанс сопровождать Малфоя в течение рабочего дня — после утренней встречи, присутствовать на которой или даже задавать вопросы о которой ей не было позволено. Они почти не находились в офисе, а перемещались с места на место по всему Лондону — и даже портключом в Париж и обратно.
Ко всему этому Малфой испытывал лишь формальный интерес, хотя был один разговор с помощником, где он проявил больше оживления и энтузиазма, чем в течение всего остального дня.
Когда Гермиона спросила об этом, он уклонился от ответа, напомнив ей, что настала его очередь задавать вопрос. В итоге они разговорились о её мечте переписать «Хогвартс: история» и включить неблагоприятные аспекты школьной истории и Вторую Волшебную войну. Они не прекращали болтать почти до девяти вечера, переместившись камином в поместье как раз к ужину.
Честно говоря, Гермиона ужасно устала и была рада тихому утру, которое могла провести у озера, практикуясь, размышляя о последнем лете с родителями и обдумывая следующие шаги, что стало традицией с первого дня здесь.
Наступила суббота — свободный от сопровождения Малфоя день, поэтому она весьма удивилась, увидев, как он заворачивает за угол коттеджа и направляется в её сторону.
Она не надела лифчик. Она вообще ещё не одевалась. Господи, который час? Почти время чая. Гермиона оглянулась в поисках куртки или одеяла, а затем вспомнила, что была ведьмой, и заклинанием сотворила клетчатый плед.
— Ты ничего от меня не скроешь, Грейнджер. К тому же, ты не прикрыла волосы, являющиеся самой ужасной частью всего… этого. — Он неопределённо махнул на неё рукой.
А она-то думала, что мысли о его убийстве пошли на убыль.
— Малфой, вопреки распространённому мнению, я сохраняю некоторую независимость от тебя во время этого задания, и сегодня у меня выходной. Скажи на милость, зачем ты снова вернулся меня доставать?
— Если ты закончила распевать о ветрах и поездах и лунных тенях, чем бы ни была эта херня, у меня есть просьба. Точнее, она была у тебя, и я здесь, чтобы её выполнить.
Гермиона выпрямилась.
— Во-первых, ты спрашивала о возможности взять интервью у моих бывших возлюбленных, и я получил согласие от Пэнси и Ханны сделать это завтра.
— Отлично!
— Замечательно. Я организую многоразовый портключ на полдень. Жди меня у главных ворот.
Затем Малфой напрягся и посуровел.
— Во-вторых и в-последних, я получил разрешение от Министерства на твоё интервью с третьей.
Гермиона ахнула.
— По причинам, которые ты поймёшь позже, я могу сказать тебе только её имя и только в её присутствии.
Гермиона надулась.
— Это может создать небольшие сложности при написании статьи, но мои руки связаны. Завтра мы встретимся и с ней тоже.
Малфой выглядел так, словно предпочёл бы выпить вместо этого яда.
— Ну, спасибо, что всё организовал.
Он пожевал губу, коротко кивнул и ушёл, не попрощавшись.
Он всё чаще и чаще при общении с ней пренебрегал элементарными манерами — словно что-то его отвлекало.
Именно таким она и застала его на следующий день: прислонившись к одной из массивных каменных колонн ворот, он суетливо теребил пуговицы рубашки и закатывал и расправлял рукава.
Гермиона протянула ему чай — теперь она знала, какой он любит: немного сливок и столько сахара, что один вид вызывал кариес.
— Идём?
Малфой оттолкнулся от столба, вытаскивая из кармана магловский контейнер для таблеток.
Многоточечные портключи работали путём зачарования различных частей объекта для перемещения в нужную локацию. Она подумала, что использовать что-то настолько легко различимое, как дни недели контейнера для таблеток, — просто гениально.
— Сначала понедельник — мы прибудем к Ханне в Ирландию.
Стоя прямо друг напротив друга, они одновременно подняли взгляд. Глаза Малфоя наполнились теплом, исчезла часть тревоги и озабоченности, и у Гермионы был лишь миг, чтобы почувствовать закручивающуюся спираль в животе, прежде чем активировался портключ.
Определённо, это портключ повлиял на её желудок.
Они завертелись, мир изгибался и стремительно двигался вокруг, и вот их бесцеремонно выбросило перед коттеджем с соломенной крышей, находящимся на удивительно красивом участке земли. За ним стояли другие домики, и Гермиона заметила людей: они работали в полях, ухаживали за животными, чинили оборудование, а один даже учил чему-то небольшую группу детей.
— Мечта Ханны. — Малфой огляделся вокруг. — Место, где маглорождённые и их семьи смогут жить и работать бок о бок с волшебниками и волшебницами. Она проводит немало пропаганды в бедных районах.
— Драко! — раздался голос от двери. Из дома вышла очень беременная Ханна, которую заботливо придерживала за талию Чжоу Чанг.
После объятий и обменов боже-ничего-себе-какой-ты-стала, Ханна и Чжоу провели им экскурсию по ферме. Они говорили и говорили о том, как за последние два года вырос их коллектив, как они выращивали собственную еду и жили в гармонии между магическим и немагическим.
— Спасибо ещё раз, Драко, что поговорил с Визенгамотом и получил для нас одобрение. — Малфой лишь кивнул и пошёл дальше.
— Нам пришлось получать разрешение на то, чтобы использовать магию рядом с маглами на ферме, — обернувшись, объяснила Ханна Гермионе. Но Гермиона внимательно следила за делами Малфоя и ничего об этом не слышала.
Не единожды Малфой выкрикивал приветствия знакомым. А один раз даже помог группе мужчин поставить на место только что отремонтированный забор, затем рассеянно вытерев руки о штаны.
Час спустя в гостеприимном доме Ханны и Чжоу хозяйки угостили их сэндвичами. Они болтали ещё около часа, и в какой-то момент Малфой вышел, позволяя Гермионе побеседовать с Ханной наедине. У неё, на самом деле, было лишь два вопроса.
— Как он сделал предложение?
— О, он не делал. Я сделала. — Гермиона подняла на неё взгляд. — Просто мы безупречно подходили друг другу. Словно он был создан специально для меня.
— А какую форму принимает его Патронус?
— Дикий кролик, — сразу же ответила она. — Как и мой.
Гермиона кивнула и сделала запись в блокноте.
— Ты проделала невероятную работу, — сказала она, продолжая писать.
— Мы задумали это вместе, Драко и я… Ну, почти всё, — добавила Ханна. — У меня всегда была смутная идея, но Драко помог мне уточнить кучу деталей. Я думала, что всё пропало, когда он ушёл.
На мгновение Ханна показалась тоскливой, но тут же посмотрела на Гермиону яркими глазами.
— Но всё как-то само собой складывается. — Она погладила выдающийся живот.
— Когда предполагается срок?
— Остался всего месяц! Мы делаем всё возможное, чтобы подготовить детскую… Ну, я делаю то, что позволяет Чжоу — она постоянно настаивает, чтобы я притормозила и дала ей выполнять львиную долю работы на ферме. Мы обе готовы к большому дню — возможно, по немного разным причинам.
Они рассмеялись и погрузились в комфортную тишину. С Ханной всё казалось комфортным, и Гермиона понимала, почему Малфой сблизился с ней в такой бурный период своей жизни.
— Знаешь, в нём много глубины. — Ханна кивнула в сторону единственного волшебника в доме.
— Начинаю понимать, — загадочно ответила Гермиона.
— Многое из того, куда я не смогла проникнуть, я вижу теперь. — Она взглянула на Гермиону искрящимися глазами.
Это была не озлобленная и безрадостная женщина, отнюдь. Корабль его величества Малфоя оставил немалую волну, но, по крайней мере в этом случае, судно Ханны нашло дружественные берега.
Несколько минут спустя Гермиона забрала свой плащ и пошла к выходу, не намереваясь подслушивать, но всё равно услышала тихий разговор.
— Пожалуйста, не жди так долго, чтобы навестить меня в следующий раз, — сквозь звуки шорохов и звяканье посуды донёсся тёплый голос Ханны.
— Я рад, что ферма работает, как ты надеялась. Если тебе что-нибудь нужно…
— Драко, я счастлива. Тебе не нужно беспокоиться из-за меня. Однажды ты сильно облажался, но теперь у меня есть Чжоу… наш ребёнок, эта жизнь. Не могу сказать, что я бы что-то изменила, иначе у меня не было бы всего того, что есть.
Пауза. Затем, словно через несколько слоёв ткани, донеслось глубокое и чуть приглушённое:
— Я всё ещё сожалею.
— Я давно тебя простила. Постарайся двигаться дальше, — категорично ответила Ханна.
Вчетвером — Ханна и Чжоу в обнимку — они прошли к двери.
— Спасибо, что пригласили меня в свой чудесный дом. Удачи с этим. — Гермиона указала на живот Ханны.
— Спасибо, — улыбнулась она.
Малфой и Гермиона немного отошли, и он дотронулся до портключа, чтобы активировать следующее место назначения.
— У нас пять минут до отправки.
— Видеть тебя здесь… интересно. — Гермиона задумчиво на него посмотрела. — Если бы я тебя не знала, приняла бы за кого-то почти… безмятежного. А не за испорченного придурка. Не буду врать — это немного тревожит.
— Это восполнило часть меня, но было приятно вернуться к хорошо сидящей одежде. — Малфой разгладил переднюю часть брюк и поморщился, заметив грязь, оставшуюся от его грязных ладоней. — Уж не говоря о запахе, — добавил он, драматично сморщив нос, и они дружно рассмеялись. Этот придурок всегда любил преувеличивать.
В следующую секунду предупредительно засветился портключ, и они прикоснулись ко вторнику. Снова пересеклись взгляды, и Гермиона почувствовала то же захватывающее ощущение, что и в прошлый раз.
Портключ. Это портключ.
Вихрь цвета вокруг — и они очутились в ухоженном заднем дворе дома Паркинсон-Лонгботтомов в Глазго.
Они переехали совсем недавно, когда Невилл устроился на работу мечты — профессором травологии в Хогвартс, где требовалось проживать не дальше определённого расстояния. «Портключи спасают мой рассудок и наш брак», — мудро сказала Пэнси после переезда. Помимо необходимости ежедневно перемещаться в Лондон, чтобы управлять своим магазином, она утверждала, что не выжила бы без регулярного посещения «настоящего города».
— Пэнси! — Гермиона испытала такое облегчение, оказавшись среди по-настоящему знакомых лиц, что отбросила всякий здравый смысл и кинулась к подруге с объятиями.
— Полегче, Грейнджер, — неловко похлопала её по спине Пэнси, но искренне улыбнулась, когда Гермиона отстранилась.
— Драко, — с теплом добавила она, и Гермиона наблюдала, как он притянул её к себе, и она зажмурилась, уткнувшись ему в грудь. — Ты такой козёл, что не поздравил нас с Невом с годовщиной в прошлом месяце.
— Я был занят. — Он бросил моргни-и-пропустишь взгляд на Гермиону, и она поняла контекст: он не пришёл, потому что знал, что там будет она.
Неожиданно подумалось: изменится ли что-то между ними в будущем? Станут ли они друзьями? Будет ли она так же беспристрастно освещать деятельность его корпорации? Или же она, подобно всем остальным, поддавалась его чарам?
— Ладно, считай этот ужин своей карой. Хотя ты должен был привести Асторию… Но в этот раз твоей спутницей может побыть и Грейнджер. — Бывшие враги обменялись неловкими взглядами, когда Пэнси повела их в дом.
На кухне Невилл в фартуке наносил последние штрихи на что-то, похожее на трапезу из четырёх блюд. Они договорились о раннем ужине, как о самом простом предлоге для интервью.
И хотя взаимоотношения Гермионы с Малфоем были совсем новыми, она с нетерпением ждала этого ужина в кругу старых друзей — и одного возможного друга.
— Невилл! Выглядит потрясающе.
— О, спасибо, — ответил он, обнимая её. — А на десерт у нас баноффи.
— Мой любимый! — воскликнула Гермиона одновременно с Малфоем, сказавшим:
— О, Пэнс, ты помнишь.
Они снова посмотрели друг на друга, и хозяева обменялись улыбками. Пэнси изогнула бровь, прямо-таки вибрируя от предвкушения.
— Да, это будет великолепно.
Боже, дай мне сил, безмолвно взмолилась Гермиона.
Час спустя, несмотря на неловкое начало, вино и беседа текли свободно. Малфой не выглядел таким высокомерным и саркастичным хамом, каким она ожидала его увидеть рядом с Пэнси. Впрочем, у них было немало времени после разрыва.
— Так это ты её поймал? — уточнила Пэнси.
— Да. Ну, она летела к земле, как мешок камней, а я не мог допустить, чтобы великая Гермиона Грейнджер свернула шею на моём поле. Только представь заголовки. К тому же, она уже обвиняла меня в убийстве на публике. — Малфой сделал глоток вина, ухмыльнувшись Гермионе поверх бокала.
— Оказывается, он полезен, когда требуется геройство. А я-то думала, что он — просто типичный красавчик. — Стол погрузился в тишину, и Гермиона покраснела, опустив взгляд в бокал с предательским напитком. Чёртово вино.
Взгляд Пэнси метнулся с неё на Малфоя, и она расплылась в совершенно порочной улыбке.
— О, Драко полезен во
многих вещах. Все сейчас зовут его ловеласом, но сами понятия не имеют, насколько это правдиво.
Малфой поперхнулся попавшим не в то горло вином, а глаза Гермионы чуть не вылезли из орбит. Она перевела многозначительный взгляд с Пэнси на Невилла, но тот лишь неизящно фыркнул в бокал. И похлопал Малфоя по спине, улыбаясь, пока он продолжал кашлять.
Поймав пристальный взгляд Гермионы, Пэнси добавила:
— О, Нев не ревнует. Он знает всё о моих бывших, — Гермионе показалось, что на щеках вспыхнул пожар, — и знает, что доводит меня до пика гораздо искуснее и чаще, чем кто-либо другой. Я довольно громко даю ему об этом знать.
Вот что случается, когда твои друзья слишком уверены в себе. Гермионе хотелось заползти под стол и умереть.
Малфой, хоть приступ кашля и прошёл, выглядел не лучше.
— Но и у нас были замечательные времена, правда, Драко? Например, в Кенсингтонских садах, когда мы были под дезилюминационным, и ты заставил меня так кричать, что нас чуть не обнаружили две разные магловские пары.
Гермиона едва дышала. Неловко — да, но прошло столько времени с тех пор, как кто-то доводил её до оргазма, что она не смогла побороть любопытство и тянущее чувство внизу живота. Малфой, признавала она, был чрезвычайно привлекательным. За последнюю неделю она не раз ловила себя на том, что пялится.
Тянущее чувство усилилось.
— Прошу прощения, — Гермиона вскочила, и Пэнси оскалилась в хищной улыбке, — мне нужно в туалет.
— Не задерживайся, Грейнджер! Сейчас достанем пирог.
На секунду прижав ладонь к лобку — через джинсы, разумеется, — чтобы унять всё усиливающуюся пульсацию, Гермиона помыла руки, побрызгала в лицо холодной водой и выдохнула. Возвращаясь, она услышала доносящиеся из столовой голоса.
— …не так плохо, как я думал. Но я до сих пор ловлю себя на том, что она провернёт нож.
— Ну, она — сама справедливость, — раздался голос Пэнси, на удивление защитный. — Если она и провернёт его, можешь быть уверен, что ты это полностью заслужил. Просто не давай ей повода…
Гермиона нарочно затопала, давая знать, что возвращается.
Все молчали, пока она садилась за стол, и, стоило ей устроиться, накинулись на десерт.
— Итак, Пэнси, — Гермиона взяла на себя роль направляющего беседы, — когда вы успели помириться? — Она помахала вилкой между ними с Малфоем.
— Примерно тогда же, когда я открыла бутик. Он пришёл с матерью, которая искала специальную мантию. Он настоял на том, чтобы помочь мне встать на ноги и отказался от доли. — Пэнси хмуро посмотрела на Малфоя. — Очевидно, он знал, как снова привлечь меня на свою сторону. А потом он заново познакомил меня с Невиллом, и это стало вроде как решающим фактором.
— Я думала, вы начали общаться по случайности. Не знала, что это
ты их свёл! — Гермиона игриво подтолкнула Малфоя локтем.
— Ну, у нас с Лонгботтомом были кое-какие дела по производству высококачественных растений для зельеварческого подразделения корпорации, — он неловко прочистил горло, поняв, на какое минное поле только что вступил, — и однажды после пары пинт он проговорился, что был влюблён в неё со школы.
Гермиона снова увидела внимательность, что пряталась под многими слоями льда и сарказма — его постоянная забота по отношению к тем, кто ему близок.
Они встретились взглядами, и Гермиона только заметила, что улыбается ему, а он — ей, как кто-то кашлянул и привлёк к себе внимание. Пэнси украдкой взглянула на Невилла, делая глоток десертного вина.
— Лонгботтом, покажешь мне свой сад? Думаю, Грейнджер нужно закончить здесь, чтобы мы отправились на следующую встречу.
Когда они ушли и Пэнси убрала их тарелки, Гермиона достала блокнот и записала «добросовестный».
— Ну и? Как всё проходит? — спросила Пэнси.
— О, нормально. Ты была права. Поместье замечательное, и у меня появилось немного времени.
— А Драко?
— Эгоистичная задница, хотя при ближайшем рассмотрении оказался немного лучше, чем я думала.
— Действительно, — только и сказала Пэнси и, снова опускаясь на стул, бросила на Гермиону оценивающий взгляд.
— Да, хорошо. Продолжим. — Гермиона полистала блокнот. — У меня всего пара вопросов. Первый: как он сделал предложение?
— Мы пришли к этому решению вместе, наверное? Я сказала ему, что мне нужна какая-то уверенность после сумасшествия войны, и он согласился. Он никогда не был особым романтиком. — Гермиона сделала запись.
— Последний вопрос: какая форма у его патронуса?
— Тигр. Такая же, как у меня.
Несколько мгновений спустя, пока Гермиона всё ещё писала в блокноте, Пэнси спросила:
— Как ты это сделала?
Не поднимая взгляд и всё ещё занятая записями, Гермиона рассеянно переспросила:
— Что сделала?
— Заставила его доверять себе. То есть да, он всё ещё сомневается, но я вижу это в том, как он расслабляется, когда вы говорите. Со многими другими, включая Асторию, он не такой.
Гермиона посмотрела Пэнси в глаза и слегка покраснела. Нет, этого не может быть. У них слишком долгая история.
— О, я бы не стала утверждать, что он мне
доверяет.
— Ну, начинает. Он не подпускает к себе людей, знаешь ли, даже свою мать. У меня на это ушли годы — и получилось только
после того, как мы расстались.
Гермионой овладело неуютное, тревожное чувство. От него хотелось спрятаться, но в то же время и возникало желание что-то сделать. Она застучала носком ботинка по полу, не в силах задержаться ни на одной мысли дольше секунды. Ею завладело нетерпение. Нетерпение вернуться к… Малфою?
Это ощущение временно.
Но хотела ли она, чтобы оно было временным?
— Ладно, нам лучше найти ребят. Драко сказал, что у вас ещё одна встреча?
— Да. С загадочной номером три. Не могла бы ты пролить хоть какой-то…
— Нет, — быстро ответила Пэнси. — Я сама мало что знаю. Просто будь осторожна. Она здорово по нему проехалась.
Приближаясь к саду, они услышали громкие возмущения Малфоя:
— …прекрасно знает, что у Грейнджер есть сроки. Это умышленно. Она целую вечность тянула с ответом и отменила в последний момент, только чтобы поиграть в свои игры…
Он замолчал, увидев Гермиону и Пэнси.
— Вашу следующую встречу отменили, — объяснил Невилл.
— О нет! Она перенесла её? — Гермионе отчаянно хотелось — было
необходимо — поговорить с этим человеком.
— Нет, эта сука… прости, Грейнджер, — оборвал Малфой сам себя. Он не сожалел о выбранном слове, только из-за её возможной реакции на него. Нервно потерев лоб, добавил: — Я всё устрою. Может, подкину ей пару юридических условий и пообещаю не появляться там сам.
— Тебе не нужно…
— Я найду способ, чтобы ты получила всё, что нужно, — рассеянно сказал он. Затем его накрыло осознание: — Чёрт! Портключ. Все настройки теперь сбиты, а из-за многоточечной магии я даже не знаю, сможем ли мы его настроить.
— Почему бы просто не переместиться камином?..
— Его ещё не установили, — поморщился Невилл.
— Тогда аппарация.
— Из-за парной аппарации на такое расстояние я надорвусь, а наши анти-аппарационные чары простираются на мили вокруг для всех, кроме членов семьи, так что тебе переместить меня тоже не получится.
Малфой вытащил коробочку и принялся с ней возиться. Как владелец, он единственный имел доступ к настройкам, но Гермиона всё равно подошла посмотреть, не сможет ли помочь. Вскоре Пэнси с Невиллом тоже начали вставлять идеи и указания.
— Да заткнитесь вы уже! — Малфой снова потерял своё легендарное спокойствие, и Гермиона отстранённо задумалась, не являлось ли это хорошим знаком. — Грейнджер, что ты сказала?
— Если скорректировать арифмантику так, чтобы путь протянулся вдоль длинного маршрута, под таким углом и из этой локации, у тебя должно получиться передвинуть конечную точку назначения среды на аналогичную для четверга, тем самым избавившись от лишней остановки. — Невилл и Пэнси улыбнулись, знакомые с её обычной способностью решать сложные проблемы, но на лице Малфоя застыло очевидное благоговение. — Один из многочисленных бонусов моей работы.
— А что изменить, среду или четверг?
— Среду. И не забудь учесть разницу между начальной точкой и конечной — это не тот вариант, когда можно просто копировать-вставить.
— Копировать-вставить? — Трое чистокровных волшебников уставились на неё в недоумении. Она лишь рассеянно от них отмахнулась.
Сдвинув головы, они сообща работали над решением проблемы, и в итоге Гермиона взяла Малфоя за руку, чтобы показать необходимое движение палочкой. И если она и льнула к нему сильнее необходимого, то объясняла это наступающей прохладой. Он просто был таким тёплым.
Когда портключ наконец был готов и до отбытия оставались считанные секунды, они торопливо попрощались с Паркинсон-Лонгботтомами и коснулись пальцами среды.
— О чёрт, мы забыли… — всё, что успела сказать Гермиона, пока мир не свернулся и не затянул их в завихрение червоточины.
***
Они приземлились в тёмной комнате.
— Куда… — но, не успел Малфой закончить вопрос, как пол (который, едва успела заметить Гермиона, представлял собой обычный покрытый изоляцией гипсокартон) проломился под их весом, и они, пролетев десяток футов, упали на стол.
В магловском доме.
Посреди ужина.
Все закричали.
— Какого чёрта здесь происходит?! — заорал самый большой мужчина, когда его ужин, его стол и двое незнакомцев рухнули на пол.
Сидящая рядом с ним женщина истошно вопила, и Гермиона, пытаясь отряхнуться и сохранить остатки достоинства, сразу же предприняла попытку исправить ситуацию:
— Сэр, нам очень жаль! — с болью в голосе от ушибленного копчика сказала она. — Мы…
— Грабители? Воры-домушники?! — переполошились все в комнате.
— Джеймс, — он махнул высокому мужчине, крепкому и жилистому, — хватай этого.
Джеймс заломил Малфою руку за спину и забрал его палочку, с сомнением на неё поглядывая. Женщина всё ещё кричала.
— Так, послушайте, — встрял Малфоя с прорезавшимся элитарным акцентом.
Глаза Джеймса возбуждённо загорелись.
— Барни, как думаешь, они с Красным Рынком?
— Осторожность лишней не бывает. — Мужчина по имени Барни схватил руку Гермионы и вырвал палочку. Он нахмурился и засунул её во внутренний карман. — Давай на всякий случай отвезём их в участок.
Малфой, скотина, словно язык проглотил — несомненно сочтя попытку объясниться бесполезной. Однако Гермиона была не из тех, кто пасует перед трудностями, в отличие от него.
— Сэр, пожалуйста, просто выслушайте. Это ошибка.
— Вы просто случайно свалились на ужинающих главных следователей по делу вашего синдиката? М? — Ну конечно, они упали на стол офицеров полиции.
— Мы не… — в голосе Гермионы нарастало раздражение.
— Увидим, девушка. — Он держал Гермиону твёрдо, но безболезненно, и повернулся к женщине — должно быть, жене. — Бэсс, любимая, успокойся.
— Они разбили дорогущий чайный сервиз моей матери! — застонала она, показав на обломки стола.
Малфой поднял глаза к небу, словно взмолившись о скорой смерти.
— Мне так жаль, мадам… — Если бы Гермиона могла получить обратно чёртову палочку, она бы исправила весь этот бардак.
— Грейнджер, прекрати. — Голос Малфоя звучал скучающе, губы кривились в сардонической усмешке.
— Грейнджер, значит? — спросил Барни. Он рассмеялся, словно ему преподнесли улику. — Ну что ж, давайте-ка выясним, что мы о тебе знаем. — Двое мужчин выволокли Гермиону с Малфоем из дома, пока Бэсс, не замолкая, кричала им в след ругательства.
