Годжо Сатору
Вы и представить не могли, что однажды окажетесь на улице, не имея больше крыши над головой. Это казалось смешной шуткой, не более. Ещё вчера вы набивали животы, ужиная в роскошных ресторанах, жили на широкую ногу, даже не считая деньги, а уже сегодня ютитесь на картонке в заброшке, чтобы не простудиться, сидя на бетоне. Всё рухнуло в один момент. Бизнес прогорел, вы погрязли в долгах и потеряли всё, вплоть до собственного дома. И теперь вынуждены бомжевать, питаться объедками и греться у костра с другими бомжами. Это всё ещё походит на страшный сон. У вас не осталось ничего, кроме друг друга. Даже сил начать всё сначала не осталось, отчаяние сожрало всё желание бороться за лучшую жизнь. Единственное, о чëм вы могли думать — что поесть и где заночевать. Как выжить? Естественно, ваше положение сильно ударило по достоинству Годжо, ведь он, как мужчина, не смог обеспечить достойную жизнь для вас. Сам утонул в дерьме и тебя утянул следом. Униженный, растоптанный, разбитый. Руки не хотели подниматься, они всё ещё придавлены к земле уничтоженной гордостью. — Сколько раз ты уже пожалела, что согласилась выйти за меня? — тихо спрашивает он, грея руки у костра, краем глаза глядя на тебя. Ему стыдно видеть тебя такой. Стыдно, ведь это из-за него твои глаза перестали сиять, руки стали чёрными от грязи, одежда потрëпана и также в грязи. От вас дурно пахнет. Душа вы не видели уже давно, и это отвратительно, ведь ты девушка, а гигиена так важна. Сатору дурно от мысли, что подобная антисанитария лишит вас в будущем возможности иметь детей. — Ни разу, — твой ответ честный, на губах лёгкая улыбка. Несмотря на ситуацию, ты не жалела, что связала свою жизнь с Сатору. — И в горе, и в радости, Сатору, я ведь обещала. — Прости меня за то, что довёл до этого… — Всё в порядке, всякое в жизни случается. Возможно, это урок для нас за то, что так бездумно прожигали деньги. — Это всё моя вина, — он хмурится, ковыряя костёр палкой. — Я был идиотом, не уделял должного внимания бизнесу, и эта халатность привела нас к бездомной жизни. Чëрт, как же это отвратительно. Злится, швыряет палку в костёр и валится на кусок картона, укрывая себя потрёпанным пледом. Он не может больше смотреть тебе в глаза. Стыд сжирает, когда слышит вой твоего пустого желудка. Вы ничего не ели весь день. А то, что ели вчера, было отвратительно и явно недостаточно для того, чтобы насытить организм. Его мысли снова возвращались к твоему здоровью, которое подрывает бездомная жизнь. Возможно, это и есть его стимул наконец-то перестать ныть и встать на ноги? — Сатору, всё будет хорошо, я уверена, что мы выберемся из этой глубокой ямы, — ложишься рядом с ним, также укрываясь пледом. Взгляд напротив столь печален, он заставляет твоё сердце сжиматься. — Мы ещё не говорили об этом, и сейчас точно не то время, когда нужно говорить, но всё же… Ты бы хотела детей? — Конечно, — отвечаешь быстро и уверенно, чем удивляешь его. — Очень хочу. — Даже от такого идиота, как я? — Только от тебя. Мягкая улыбка расплывается на губах, Сатору крепко обнимает тебя и закрывает глаза, вне себя от счастья, ведь у него самая лучшая жена, которая любит его даже грязным и вонючим бомжом. Он просто обязан вытащить вас из грязи, подарить вам новую, лучшую жизнь, а затем, когда земля под ногами будет твёрдой от уверенности в завтрашнем дне, ваша семья станет больше. Это будет не быстро, но доживать свою жизнь на улице вы точно не станете.Гето Сугуру
Ты жила бездомной жизнью уже больше года. Это не то, чем можно гордиться, но ты знала, где можно заночевать, где поесть и умыться, и даже где раздобыть новую одежду. Ты научилась выживать в непростых условиях, хотя легче от этого не становилось, клеймо бездомной давило на больное. Твои попытки вернуться к нормальной жизни, к сожалению, оказывались безрезультатными. Найти стабильную работу непросто, отчего приходилось обходиться подработками за жалкие копейки, которых едва хватало, чтобы купить хоть какие-то лекарства, так необходимые для тебя. С больным сердцем без необходимых лекарств и на улице было очень сложно. Сугуру был тем ещё богатеем. Он часто прогуливался мимо твоего так называемого дома, насмехаясь над тобой. Однажды ты даже просила у него помощи, на что он, задрав подбородок, швырнул в тебя десяток иен и ушёл. Одним днём карма настигла этого зазнобу, он потерял всё и остался на улице. Сидящим на куске картона, подпирая стену здания, унылым, как кусок дерьма, ты и встретила его вновь. Ты просто проходила мимо, когда он, даже не глядя, протянул бумажный стакан с той самой унизительной фразой на губах: — Подайте. Ты рассмеялась, как не в себе, видя, в каком он состоянии. Дорогая одежда в грязи, кое-где порванная, волосы засаленные, а от былого высокомерия не осталось ничего. Перед тобой сидел настоящий грязный бомж. — Какая встреча, пижон. Бомжуешь? А что случилось? Или это квест по выживанию, постанова? — Иди, куда шла! — огрызается он, пытаясь за агрессией скрыть свой стыд. А ты не уходишь, продолжаешь его мучить, как делал с тобой и он. — Господи, как от тебя воняет, ты вообще моешься? А это что, в волосах вши? Убожество! — Убирайся! — Ещё чего, ты на моей территории, браток, так что подбирай картонку и вали отсюда! Иди, работай, вон какой здоровый! Сидит тут, бомжует. — Прекрати! Я понял! Мстишь мне, да? Карма настигла меня, довольна? — но вместо того, чтобы уйти, Сугуру ложится у стены, пряча от тебя свой стыд, однако не в силах скрыть бурчание в животе. — Чëрт! — Когда ты в последний раз ел, бомж? — Уходи! — Как давно ты на улице? — Я сказал… — Прекрати ныть! Знаешь, в отличие от тебя, я человек, не утративший совесть и сострадание даже живя на улице! — обрываешь его и садишься рядом. — Я понимаю, каково оно — терять всё. Я на улице оказалась из-за отца. Из-за его долгов у нас конфисковали имущество, но ему повезло — он в тюрьме, а вот я осталась ни с чем. Понимаешь теперь, что не все становятся бездомными, следуя глупому стереотипу о бутылке и лени. — Прости, — бормочет он, испытывая теперь ещё больше стыда перед тобой. — Держи, бомжара, поделюсь с тобой ништяками, но будешь должен, — достаёшь из рюкзака бутерброд и протягиваешь ему. Сугуру долго сопротивляется, но голод побеждает, и он вгрызается в подачку. — Так как же так вышло? — Неудачно вложился… Меня обманули, повелся, как ребёнок… — А всё это потому, что другим не помогаешь, вот судьба и наказала. Всё взаимосвязано. Вот дал бы мне тогда хотя бы сто иен, и ничего бы этого не было. — Ага, как же. Выходит, это из-за тебя? — Ну, получается, что так, — довольно пожимаешь плечами и тут же кривишься, улавливая вонь от Гето. — Мать твою, как же от тебя воняет! — А сама-то! — тянется к тебе, принюхиваясь, но, к своему удивлению, улавливает лишь аромат цветов. — Я слежу за собой, в отличие от тебя, вонючка. Может я и бездомная, но как бомжиха не выгляжу. По крайней мере, сейчас. — И в чëм секрет? — Знаю нужные места. Хочешь искупаться? Могу показать тебе всё и научить, как выжить. — А взамен? — Будешь должен. Знаешь, умыть тебя, причесать, переодеть и можно денег заработать. — Боюсь спросить, каким это образом! — возмущается он, ведь в голове лишь один вариант заработка. Ты не отвечаешь, лишь ехидно улыбаешься ему, заставляя нервно сглатывать. Сугуру опасается, но предпочитает всё же пойти с тобой. Что-то ему подсказывает, что вместе вы сможете вернуться к нормальной жизни. А может, судьба таким жестоким образом даёт понять, что ваша встреча не напрасна?Нанами Кенто
Жизнь Кенто пошла по наклонной после того, как ты его уволила с работы. Жил он и без того, сводя концы с концами, а увольнение и, соответственно, лишение хоть какого-то заработка привело его к тому, что в один день ему нечем было платить за квартиру. Домовладелец выгнал, а идти ему было больше некуда. Первую свою бездомную ночь он провёл на лавке в парке, за что утром его и схватила полиция, оставив за решёткой на несколько дней. После начался самый настоящий ад: нет места для сна, нет тепла, нет еды и воды, негде даже умыться и постирать вещи. Чистоплотный Кенто ненавидел себя за собственную вонь и грязную одежду, в которой приходилось ходить, ввиду отсутствия иных вариантов. Естественно, становиться тем самым грязным бомжом и надеяться на подачки от прохожих он не собирался, потому старался подрабатывать, где только можно. Кенто брался за всё, даже за самую грязную работу, чтобы заработать денег и снять квартиру. Но жизнь была жестокой к нему. Кенто подрабатывал уборщиком и мыл туалеты в одной из забегаловок, в которую ты однажды и заглянула. Он как раз мыл унитаз в женском туалете, когда туда вошла ты. Он сгорал со стыда, столкнувшись с тобой взглядом, стоя на коленях возле унитаза в дурацком синем халате уборщика с тряпкой в руках. Такого позора он ещё не испытывал. — Кенто… ты здесь работаешь? — тебе сложно поверить в то, что перед тобой действительно тот самый Нанами, который работал в офисе. — Могу сказать, где я точно больше не работаю, — огрызается, задето поджимая губы, и, пересилив стыд, продолжил мыть унитаз, даже не думая уходить. — Ну, это ведь не моя вина… — Это ты уволила меня! Я столько лет загибался в том офисе, и всё ради того, чтобы однажды меня просто выгнали, вышвырнули, как мусор. — Ты просто попал под сокращение, мне жаль. Это решала не я. Я просто выполняла свою работу. — О, вот как! Ты выполнила свою работу, а моя жизнь из-за этого просто рухнула. Прекрасно! — всё же не выдерживает и спешит уйти, чтобы не швырнуть грязной тряпкой тебе в лицо. С той встречи вы больше не виделись, пока ты не заметила Кенто, роющегося в мусоре неподалёку от своего дома. Ты возвращалась из магазина и сперва даже не узнала в бездомном Нанами, пока он сам не посмотрел на тебя. Повисла неловкая пауза. Ему охота провалиться сквозь землю, держа в руке кусок недоеденной пиццы, лишь бы не видеть шок в твоих глазах. — Да, я теперь бездомный, я роюсь в мусоре и да, я собираюсь съесть этот кусок пиццы! Вот так я теперь живу! — умирает со стыда, но откусывает кусочек от пиццы, едва сдерживая рвотный позыв, потому что это отвратительно и невкусно. Но в животе так пусто, что выбора у него не остаётся. — Кенто, у тебя всё настолько плохо? — твоё сердце сжимается. Ты даже не подозревала, что всё может обернуться вот так. Больно и неприятно видеть интеллигентного и всегда опрятного Нанами в мусорке. — Меня уволили, мне нечем было платить за квартиру, поэтому я оказался на улице. Как видишь, довольствуюсь любой работой и едой. Отвратительно ли это? Не то слово, но я достойно прохожу все свои испытания. — Тебе негде жить? Я могу помочь? — Я не нуждаюсь в помощи, справлюсь и сам. — Кенто… — Мне не нужна твоя жалость. Он выскакивает из мусорного бака и убегает прочь, пока точно не сгорел со стыда. Конечно, он понимает, что ты не виновата в том, что он оказался в таком положении, но кого-то винить ему было необходимо. Эта злость помогала бороться. Ты встретишь его вновь и уже в следующий раз поможешь устроиться на хорошую работу, где он точно не попадёт под дурацкое сокращение. Он встанет на ноги и уже тогда, пересилив свой стыд, попытается отблагодарить тебя.Итадори Юджи
Юджи рос в неблагополучной семье, где отец постоянно пил, бил мать и бил его. Впрочем, мать тоже хороша, такая же алкашка, как и муж. Юджи был предоставлен сам себе с детства, сам учился заботиться о себе, ведь мать не убирала дома, не стирала одежду и даже не готовила. Ел он всё то, что находил в холодильнике, а это — жалкие крошки. Когда оставаться дома стало уже небезопасно, после того, как отец порезал его осколком разбитой бутылки, Юджи ушёл. На улице ему было в разы безопаснее и комфортнее, чем в стенах, пропитанных запахом сигаретного дыма, алкоголем и насилием. Выживать ему не привыкать, так что единственным отличием от былой жизни стало отсутствие места, куда можно вернуться. С тобой Юджи познакомился, прожив уже несколько месяцев на улице. Ты также сбежала из дома, но не от родителей алкашей, а от их желания выдать тебя замуж за какого-то старика. Встреча с Итадори — лучшее, что случалось с тобой, пусть и при таких обстоятельствах. Вдвоём легче, но всё же бывали дни, когда вы засыпали голодными и дрожа от холода. Это печалило, но не настолько, чтобы опустить руки, забиться в угол и рыдать от несправедливости. Юджи не давал тебя грустить и всячески поддерживал всегда. В холоде и в голоде вы и влюбились. Обстоятельства толкнули вас на бездомную жизни ради этой встречи и тех чувств, что загорелись в сердцах. — Смотри, что у меня для тебя есть, — Юджи опускается рядом с тобой, поправляет потрёпанное одеяло и протягивает шоколадный батончик. — Надеюсь, это хоть как-то поднимет тебе настроение. — Спасибо, Юджи, — слабо улыбаешься и приподнимаешься. Недавно ты заболела, потому и чувствовала себя неважно. Юджи старался раздобыть лекарства, отдал ваши последние заработанные деньги на них и неустанно трудился, чтобы заработать ещё. Лекарства помогали, но из-за того, что вы жили на улице, лишённые тепла, и ели раз в день, организм справлялся с болезнью дольше. — Как ты себя чувствуешь? — чтобы ты не теряла тепло, он обнимает тебя со спины, прижимая к своей груди. — Мне уже лучше, ещё немного, и я тоже вернусь к работе. — Не думай об этом, главное — поправляйся. Я буду стараться ещё усерднее ради нас. — Такими темпами ты сам загнëшься. Из-за меня тебе стало тяжелее жить… — Не говори глупостей, — цокает он языком. — Мне не привыкать к трудностям, а с тобой… мне в разы легче. Теперь я хотя бы знаю, к чему двигаться и ради чего смотреть в будущее, ради чего стараться. Я люблю тебя. И именно поэтому ради тебя я буду стараться, чтобы у нас наконец-то появился дом, и мы больше не спали на улице, убивая своё здоровье. — Юджи, — едва сдерживая слезы, ты оборачиваешься и крепко обнимаешь парня. Без него ты бы уже давно сгинула. Он — твоё спасение, та самая звезда, указывающая путь. — Спасибо, что не бросаешь меня. — Как же иначе, — смеётся он, целуя тебя в щëку. — Ну всё, давай без слëз. Ешь батончик и будем пить лекарства. — Юджи, обещаю, как только мы заживём нормально, я буду готовить тебе самые вкусные завтраки, обеды и ужины каждый день, — смахиваешь выступившие слезы и разламываешь батончик пополам. — Ты тоже ешь. — Эх, скорее бы в новую жизнь, — вздыхает и берёт половинку сладости. А все его мысли уже в будущем, где у вас тёплый дом и полный стол еды. Вот к чему нужно стремиться. Всё обязательно сбудется, и стены вашего дома никогда не пропахнут дымом, алкоголем и насилием.Фушигуро Мегуми
Мегуми с виду обычный парень, такой же, как и все. Одет он опрятно, всегда чистый и пахнет приятно. Исправно ходит на занятия, хорошо учится, тихий, но это вовсе не недостаток. Глядя на него, даже сложно представить, что он живёт на улице. Но это так. Мать вышла замуж за какого-то мужика, а тот, поселившись у них дома, сразу невзлюбил Мегуми. Ссоры, вечные конфликты и рукоприкладство привели к тому, что Мегуми просто выперли из дома. Мать не препятствовала, когда отчим вышвыривал его, не защитила и даже не беспокоилась после. Из-за этого безразличия Мегуми стал ещё более закрытым. Жил он в заброшенном здании бывшей бумажной фабрики. Здесь не было ничего, никаких условий для жизни, но он не унывал. Всё самое необходимое раздобыл сам. Что-то, к своему стыду и жирному минусу к карме, украл, что-то нашёл на свалке, а что-то купил на заработанные деньги. Приходилось тяжело, особенно совмещать работу в кафе баристой и учёбу. Образование для него очень важно. Тебе нравился этот закрытый таинственный парень, вот только он не проявлял никакого интереса к тебе. И когда ты всё же решилась пригласить его куда-то, тебя ждало разочарование. — Извини, я не тот, кто тебе нужен. Поищи себе кого-то другого из своего круга. Ты, естественно, обиделась, восприняв его слова как некое оскорбление, всё же ты из бедной семьи. Своего круга — значит, себе подобных? А его ты недостойна? Такими мыслями была забита твоя голова. Мегуми же имел совсем другое в виду. Это он не достоин тебя. Он не может быть твоим парнем, не может пригласить тебя на свидание, подарить хотя бы небольшой букет цветов или сладость, как знак внимания. У него нет денег на всё это. А ещё он прекрасно осознаёт своё положение и точно не станет обманывать тебя, скрывая тот факт, что он бездомный. Явно не о таком ты мечтаешь. Возможно, когда он накопит денег на съёмное жильё, он наберётся смелости пригласить тебя куда-то, но точно не сейчас. И ты точно не должна знать его тайну. Но Мегуми не знал о твоём увлечении бродить по ночам по заброшкам, поэтому одной ночью его ждал сюрприз. Он спокойно спал на матрасе, когда услышал приближающиеся шаги, а затем и увидел свет фонарика. Сюда раньше никто не приходил, так что такой ночной визит испугал его. Вдруг кто-то узнал о том, что он здесь живёт, и вызвал полицию. Это всë-таки незаконно. Сложно сказать, испытал он облегчение или кричащий ужас, когда увидел тебя, а не полицию. Отпустило, конечно же, а вот смущение и стыд нагрянули. — Мегуми? Что ты здесь делаешь? — ты в шоке светила на него фонариком. Первая мысль: Он тоже здесь гуляет ночью. Но затем ты заметила его импровизированную постель, его вещи, и вывод явился мгновенно: — Ты живёшь здесь? Но… почему? — Чëрт, — бурчал себе под нос, откидывая одеяло и зажигая свечу. — И вот зачем ты здесь? — Гуляю, ищу приключения, отвлекаюсь от серой жизни… Почему ты здесь? — Потому что жизнь — дерьмо. Чëрт, я не хотел, чтобы ты узнала об этом, — парень стыдливо отводит взгляд в сторону, лишь бы не видеть отвращение в твоих глазах. Но его в них нет. — Поэтому я и отказал тебе. Теперь это, наверное, смешно выглядит. Строил из себя крутого, а сам бомж… — А я думала, что ты просто искал себе пару получше, учитывая небольшой достаток моей семьи, — несмотря на ситуацию и открывшуюся правду, ты облегчённого выдохнула. — У тебя прекрасная семья, я даже завидую, — вздыхает он и всë-таки приглашает сесть рядом. — Мой отчим невзлюбил меня и выпер из дома, а мама… ей всё равно. — Мне жаль. — Да всё нормально, я уже смирился. Правда, приходится жить здесь, но я надеюсь, что вскоре смогу уйти отсюда. Сам не зная почему, Мегуми рассказал тебе обо всём, что накипело внутри. Возможно, потому, что прежде не с кем было поговорить о наболевшем, — но раз уж теперь ты знаешь его секрет, он решил не сдерживаться. Это принесло ему облегчение. Да и с тобой так легко и приятно общаться. — Давай встречаться, Мегуми, — слова срываются с твоих губ, когда ты уже собираешься уходить. — Что? Я ведь… бомж… Оно тебе надо? — твой порыв смущает его. — Всё наладится, вечность ведь жить здесь не будешь. Меня ничего не смущает. Ну так что? Его ответ был наполненный смущением от неловкости ситуации, но был, конечно же, положительным.Рëмен Сукуна
Сукуну сложно назвать обычным бомжом. Да, у него нет крыши над головой, нет денег, много еды и изобилия одежды, но у него есть власть. Он считается главным среди местных бездомных, словно мафиози со своей бандой. Он вертится неподалёку от элитного района, грабит богачей и просто развлекается. Безусловно, охота жить в шикарном доме, мыться каждый день и жрать чёрную икру ложками, но ныть не в его стиле. Когда-нибудь… Большим достатком он никогда не обладал, да и не жаловался на жизнь, был обычным человеком, добрым даже, можно сказать. И он точно не думал, что одним днём окажется на улице, начнёт воровать и очерствеет, словно высушенный хлеб. Но жизнь сложилась иначе, и вот он здесь: озлобленный, агрессивный, вечно голодный бомж. Улица сделала его другим человеком. Интеллигент Сукуна умер, теперь есть только злобный Рëмен с ножом в кармане. При встрече он спросит: «Кошелёк или жизнь?», а не: «Доброе утро, как ваше настроение?». Он опасен. Ты старалась не ходить поздно вечером одна, да и держалась в стороне от тёмных переулков, где часто прятались бомжи или гопники. Всегда везло, однако везение не бесконечно. Одним вечером тебя окружили бомжи, хохочущие со всех сторон, словно стая гиен. — Деньги доставай и платье снимай, играть будем! — грязный бездомный задирал подол твоего платья, пока второй держал со спины, а третий пытался отобрать сумку. — Помогите! — ты вся в слезах, сопротивляешься и кричишь, боишься, но отдавать сумку, в которой лежит месячная зарплата, не хочешь. Это всё, что у тебя есть. — Так-так, кто тут у нас сегодня в сеть угодил? — Сукуна расталкивает свою банду, подходя ближе. Он довольно потирает руки, пока не замечает тебя. Улыбка сразу спадает с лица. — Руки убрали от неё живо! — от его злобного крика в ушах звенит, но бомжи слушаются и отступают. — Что такое, босс? — Пошли вон! Эта дама… неприкасаемая, усекли?! Бомжи недовольно перешептываются, ничего не понимают, но спорить с Сукуной не решается никто, всё же нож в печень получить неохота. Уходят. Рëмен смотрит на тебя, испытывая долю стыда. Такой суровый, грозный, а чувствует себя как подросток, увидевший предмет обожания. Конечно же, ты об этом не знаешь, ты и не видела его ни разу, но Сукуна часто следил за тобой. Приходил и любовался из тени, подобно ценителю искусства, созерцающего картину в галерее. Грязный бомж теплил в груди одну единственную искру — надежду на что-то светлое. Ты для него как луч света, который светит всегда и не даёт погрязнуть во тьме окончательно. Ты как Эсмеральда для Квазимодо. Он может только смотреть и мечтать. — Не дрожи, иди домой, никто тебя больше не тронет. — Мы… знакомы? — ты немного успокаиваешься, понимая, что Сукуна не намерен тебе вредить. Смахиваешь слëзы и поправляешь платье. — А что, многих бомжей знаешь? — смеётся он. — Домой иди и не ходи так поздно одна, мало ли… — Спасибо, — ты смотришь на него несколько секунд и уходишь с мыслью, что иногда внешность обманчива. За маской бандита Сукуна всё ещё тот самый интеллигент, который спросит: «Как твои дела?», а не вонзит нож в печень. Когда вы встретитесь вновь спустя несколько лет, ты и не узнаешь сперва в привлекательном мужчине в чистой одежде того самого бомжа из подворотни. — Мы знакомы? — Возможно.Хаджиме Кашимо
Когда-то Кашимо смеялся над тобой, называя грязной бомжихой, а затем и сам лишился крыши над головой, поселившись в соседней коробке. Весело уже не было. Добывать еду — такая морока ещё и когда денег нет. Но в отличие от тебя, Кашимо не стеснялся воровать в магазинах, потому и ел чаще и больше. — Ой, ты тоже хочешь есть, да? Жаль, что я жадный, но ты можешь посмотреть, как ем я, — он нарочито громко чавкал прямо у твоего уха, пережевывая украденный пирожок с мясом. — Так вкусно, не поверишь. Он издевался над тобой постоянно, неустанно, и днём и ночью, ведь у него было тёплое одеяло, а у тебя — драный плед. У него пусть и потрёпанный, но матрас, а у тебя тонкая картонка. Он в разы успешнее бомж, чем ты. И всё же он оставался рядом с тобой, хотя мог спокойно найти себе место получше для ночлега. Он разводил костёр, великодушно пуская погреться и тебя. Кашимо защищал тебя от других бомжей, желающих посягнуть на твою честь. С тобой ему весело. С тобой интересно. Ему нравится смотреть на то, насколько жалкая ты. По крайней мере, этими мыслями он оправдывал своё нахождение рядом с тобой. Признавать наличие какой-то там симпатии он не намерен. — Что такое? Жопа замёрзла? А мне тепло, одеяло такое тёплое. Не стучи зубами, из-за тебя уснуть не могу, — и насмехается над тобой, и ворчит. Не понимает: смеяться над тобой громче или, может, пожалеть? Ночь сегодня холодная. — Тогда иди отсюда и не слушай! — ты долго и стойко терпела его насмешки, но больше не могла душить в себе слезы обиды. Зарыдала, укрываясь с головой пледом. Тебе и без того несладко, а поведение Кашимо делает лишь хуже. — Ненавижу тебя! — Ты что, ревёшь? — он поднимается на матрасе, удивлённо глядя в твою сторону, откуда слышатся громкие всхлипы. Что-то внутри него рвётся от этих жалобных звуков. — Ты мне уже надоел! Вечно ведëшь себя как мудак. Думаешь, мне нравится жить вот так? Нравится слушать твои насмешки? Умереть хочу, понял! Надоело! Твоя истерика впечатлила его. И заставила задуматься. Возможно, он испытал укол совести, а она, оказывается, у него есть. На следующий день он украл для тебя тёплое одеяло и притащил старый матрас, который отжал у другого бомжа. А едой, которую также украл, поделился с тобой. — Не нужны мне твои подачки. — Ешь давай, ничего не ела уже несколько дней, глядишь, и правда не проснёшься утром, а мне тогда что… со скуки помирать? Жри! — он не джентльмен, поэтому пирожок с силой заталкивал тебе в рот. Ты снова расплакалась, отчего Кашимо опять ощутил укол в сердце. Отчего-то так неприятно видеть твои слезы. Хотя… всё ему понятно. От этого и досада душит. — Хватит ныть, нарочно, что ли, струны моей чёрствой души перебираешь? Ешь и собирай ништяки в сумку, мы переезжаем в дыру получше. — Мы? — удивляешься, смахивая слезы. — Не бросать же тебя здесь! — Почему нет? — Потому! Ты много болтаешь. К вечеру вы уже переберëтесь в другое место, более тихое и уютное, насколько это возможно. Всё изменится между вами, отношения станут теплее, а уже вскоре, возможно, вас ждёт первый в жизни обоих грязный секс на таком же матрасе. В качестве утешения — мысль, что это просто ролевая игра, где вы — бомжи. Было приятно, но… мерзко… — Ладно, пора возвращаться к жизни, вечность довольствоваться матрасом я не хочу.