Гермиона долго размышляла, чем можно удивить ученицу. Всё, что приходило ей в голову, казалось слишком простым. В конце концов идея пришла спонтанно, за несколько часов до самого занятия. Крайне рискованная идея, но зато Блэк больше не посмеет говорить, что ей
скучно.
— Вечер перестал быть томным, профессор?
В этот раз Гермиона для встречи со слизеринкой выбрала тёплую толстовку цветов своего факультета и обычные маггловские джинсы, что так понравились той в прошлый раз. Она сидела прямо на своём столе, согнув одну ногу в колене. В кабинете было куда холоднее, чем обычно.
— Мисс Блэк, рада вас видеть.
Беллатриса не могла не признать, что эти странные маггловские наряды были... Как минимум привлекательными. Она сама в жизни не надела бы такое — ей привычны длинные тёмные платья с корсетами и классические мантии или,
на худой конец, их летние облегчённые варианты из тонких летящих тканей. Но вот Грейнджер выглядела вполне органично. Правда, толстовка в красно-золотых цветах выглядела как издёвка, но, нужно признать, шла той, хоть и скрывала тело.
Спрыгнув со стола, Гермиона сократила расстояние и аккуратным и быстрым движением расстегнула чужую мантию, отправляя ту в полёт к столу.
Беллатриса едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. Она позволила снять с себя мантию, непонимающе глядя на профессора.
«
Ей что, в еду что-то подсыпали? Подозрительно хорошее настроение».
Несомненно, за последние несколько недель отношения между ними стали менее напряжёнными. Во всяком случае, воздух не искрился красно-зелёными вспышками, а со стен не срывались картины с насмерть перепуганными обладателями. Но чтобы настолько?
— Здесь довольно холодно, но скоро вам это не понадобится. Будет жарко. Сегодня я покажу вам заклинание Калор.
Звучит очень знакомо, думает Белла, но воспоминание всё никак не всплывало в голове, пока Грейнджер не продолжила.
— Некоторые волшебники тяжело поддаются легилименции, а пузырёк с Веритасерумом не каждый носит в кармане. Но иногда просто необходимо...
развязать язык. Это основная область применения данного заклинания.
Беллатриса застыла каменной статуей и побледнела. Подсознание заботливо подкинуло пару крайне занятных иллюстраций со страниц древней книги, которую она изучила в библиотеке Малфой-Мэнора прошлым летом, когда навещала Драко. Она... Всерьёз собирается использовать на ней
это?
Беллатриса недоверчиво посмотрела на Грейнджер. Что у неё в голове происходит?
Гермиона же, увидев, как в глазах слизеринки пробежал страх, не сдержала победной усмешки. Она ждала этого. С их первой встречи она желала выкинуть что-то, что могло заставить хвалёное блэковское высокомерие содрогнуться. Может, это желание и было недостойным преподавателя, но кто бы её остановил? Разве что сама Блэк.
Но та лишь скривила рот в подобии ухмылки, повернулась спиной и требовательно дёрнула за шнурки на корсете.
— Соизвольте развязать мне корсет, профессор. Иначе я задохнусь.
Гермиона бесшумно скользнула за чужую спину и, расслабляя тугую шнуровку, продолжила свою лекцию.
— Данное заклинание приводит организм в состояние крайнего возбуждения. Но, конечно же, при должной концентрации это можно контролировать, — Гермиона просунула палец между перекрестьем лент и потянула на себя, заставив Блэк податься назад. — Всё может начаться коротким выбросом адреналина, а закончиться... Даже не знаю. Я бы сравнила это с последним шагом в пропасть. Она сулит вам внеземное наслаждение, но вас удерживают от шага. Стремясь в эту пропасть, люди могут выложить свои
самые тёмные секреты. И они забывают о защите, поэтому к жертве Калора легко применить легилименцию.
В ободряющем жесте Грейнджер на мгновение остановила ладонь на чужой талии.
— Но не волнуйтесь, мисс Блэк, в ваше сознание я проникать не собираюсь.
Она тут же отпрянула и с улыбкой указала на одинокий стул, стоящий посреди пустого класса.
Беллатриса, наконец, вдохнула полной грудью. Не сказать, что она сейчас чувствовала себя в своей тарелке, конечно же нет. Это было бы странно, с учётом того, где и с кем она находится. И
какое заклинание на ней собираются испытать. А она добровольно на эту пытку соглашается, отбросив в сторону все здравые мысли и заглушая голос разума в своей голове. Голос, который твердил, что она сейчас же должна развернуться и уйти восвояси, не позволять чёртовой Грейнджер так с собой разговаривать, не подпускать её ещё ближе, чем есть.
Но сейчас Беллатрисой руководил интерес. Как долго она сможет выдержать, прежде чем слабое сердце охватит болью грудную клетку? Что такого она захочет выдать, только бы пытка прекратилась? И насколько же сдвинутся и так покосившиеся рамки общения с Грейнджер? Что пытается провернуть эта грязнокровка?
Беллатриса невесело усмехнулась.
— Не утруждайтесь, профессор. Я знаю, как действует это заклинание.
Трансфигурировав взмахом палочки школьный стул в чуть более удобный вариант, она опустилась на мягкое сиденье и откинулась на спинку. Руки Блэк сложила себе на колени, ладонями вверх.
— Я готова.
— Вас ждёт дискомфорт в одной области, а вы пытаетесь перекрыть его комфортом в другой, — сказала она вслух, не зная, обращается она к мисс Блэк или говорит с самой собой. — Divertente
Беллатриса раздражённо посмотрела на Грейнджер.
Сука грязнокровная. Попробовала бы сама посидеть на этом адском подобии стула — спина отвалится через десять минут, ещё через четыре — задница.
Если она сейчас же не прекратит тянуть домовика за уши, Блэк снова объявит ей войну, только в этот раз и Забини подговорит. Да что там, весь седьмой курс Слизерина ополчится против преподавателя ЗоТИ.
Грейнджер ещё несколько секунд сверлила студентку взглядом, будто ожидая, что она может встать и уйти. Но этого, к счастью, не произошло. Гермиона приблизилась и позволила себе провести по чужой ладони палочкой, наблюдая, как пальцы подрагивают от этого движения.
— Раз уж я ставлю вас в такое положение, будет честно самой сказать какую-то правду. Так вот... Мне крайне нравится осознавать,
что именно я собираюсь с вами сделать, мисс Блэк.
Ухмылка на лице стала хищной. Не позволив Беллатрисе ответить, ведьма коснулась палочкой углубления меж её ключиц и активировала заклинание. Кончик палочки на мгновение вспыхнул, магия медленным потоком стала проникать в юное тело.
Лицо Блэк приняло привычное выражение брезгливости и надменности, которое не исчезло даже после того, как по венам потекло расплавленное золото. Иначе ощущения было не описать. Беллатриса напряглась всем телом, прекратив даже дышать.
— Я хочу, чтобы вы разговаривали со мной, — невозмутимо продолжила Гермиона, глядя сверху вниз на ученицу. — Так я смогу определить, как сильно вами овладело заклинание. Как сильно на вас влияет
моя магия.
Не дождавшись ответа, Грейнджер с толикой грубости уткнула палочку в точёный подбородок, заставляя вскинуть голову.
—
Отвечайте, мисс Блэк.
Беллатриса брезгливо скривила губы, поднимая голову так, чтобы чужая палочка не касалась её кожи. Сейчас хотелось только вырвать эту чёртову палочку из рук грязнокровки и превратить её в крысу. Или, опционально, в мимбулус мимблетонию. Но это уже как получится.
Реакция была удовлетворительной. Гермиона поделилась ещё малой частью магии, но характер Блэк остался неизменным, поэтому ответ был почти предсказуем.
— Профессор, если вы сейчас же не уберёте палочку от моего лица, вам придётся потратить половину своего гонорара на новую.
Пока что обещанного наслаждения Беллатриса не ощущала, лишь привычное уже раздражение и боль в кончиках пальцев. Стало невыносимо жарко, на спине выступил пот.
— Tabii ki , я уберу её.
Грейнджер театрально отвела палочку от чужого лица, чтобы в то же мгновение вернуть её на точку воздействия и влить ещё одну магическую порцию. Она взглядом проследила капельку пота, стекающую с виска Блэк.
— Я была права, стало жарко. Вам. Я же чувствую себя вполне комфортно.
Следующая порция прокатилась по телу горячей волной — кровь будто вскипела в венах, сердце забилось быстрее, чем у эльфа-домовика, разгневавшего хозяина. Но это всё ещё было терпимее, чем в первый раз. Беллатриса подняла на Грейнджер тяжёлый, но всё ещё ясный взгляд.
— Браво, профессор, вы научились замечать очевидные вещи, — Беллатриса зло усмехнулась. — По такому случаю можете добавить парочку очков в копилку Слизерина.
Я хорошо на вас влияю.
С лица Грейнджер не сходила такая же ухмылка. Ещё один поток магии. Она выводит из себя, ощупывает почву, пытается понять, как много может выдержать слизеринка.
Жар, вместо того, чтобы равномерно разойтись по всему телу, сконцентрировался в низу живота. Замечательно. Теперь Блэк полыхает не только чистой ненавистью ко всему живому, но ещё и возбуждением. Отвратительное сочетание, честно говоря.
Тем временем Гермиона отступила на шаг и коротко оглядела с ног до головы Беллатрису.
Слишком хорошая позиция. Она могла бы вечно любоваться как Блэк кусает губы и старается не уплыть. Хватается за каждую мысль. Хочет проклясть, но сдерживается. Пытка для одной, игра для другой. Кажется, они наконец-то поменялись ролями. Гермиона не могла не признать, что это приятное ощущение.
— Скажите, почему вы согласились на эти занятия? Почему, зная действие заклинания, не остановили меня?
Гермиона заинтересованно наклонила голову, не разрывая зрительный контакт.
— Почему? Интересно узнать ваше истинное лицо, профессор. И сейчас я вижу
садистку.
Невыносимо хотелось подняться с места, чтобы вжать Грейнджер в стену, ткнуть палочкой в глотку, чтобы дрожала, чтобы не смела больше испытывать чужое терпение на прочность.
Хотелось запустить в неё Остолбеней, хотелось вцепиться в её длинные патлы, дёрнуть на себя и впиться в губы грубым, кусачим поцелуем, чтобы она перестала смотреть так.
Хотелось... Беллатриса широко распахнула глаза, глядя прямо перед собой. Она сейчас пожелала что?
Поцеловать Грейнджер?! Чёртову грязнокровку, которая сейчас с садистским удовольствием вливает в Блэк магию? Беллатриса мысленно дала себе пощёчину, зажмурилась на секунду и снова открыла глаза.
Нет. Она не даст так просто себя обыграть. Не сейчас. Только не сейчас.
Только не с Грейнджер.
Гермиона заметила. Она увидела, как чужие глаза подёрнулись дымкой. Стоило огромных усилий сдержать восхищённый писк и оставить маску, что видела Блэк. Нужно сломать её. Показать, что она не единственная, кто может издеваться над людьми.
— Если я садистка, то вы мазохистка? Нормальный человек не пойдёт на подобное только из-за любопытства. Люди многогранны. Я с тем же успехом могу быть нежна, но не думаю, что вам нравятся полумеры.
— О, профессор, я могу рассказать о своих предпочтениях, но, боюсь, ваша невинная душа не выдержит
настолько грязных вещей.
Грейнджер сдавила чужой подбородок пальцами. Месяц назад она бы не посмела прикоснуться, но сейчас... Она играет роль жестокого профессора. И это даже приносит удовольствие. Она не отступит.
Беллатриса позволила прикоснуться к себе, с вызовом глядя в чужие глаза. Пальцы ощущались... никак. На фоне накатившего душной волной возбуждения и редких вспышек боли она почти не почувствовала чужие прикосновения.
— Ну что же вы, профессор?
Влейте ещё. Может, расскажу что-нибудь интересное.
— О, я удовлетворю вашу просьбу.
Вдавливаемая палочка приносит боль, но на фоне коротких волн удовольствия это почти не ощущается. Магия вливается мягкими потоками постепенно, доходя до того уровня, что сама Грейнджер чувствует дрожь, которую Беллатриса не в силах удержать.
Она продолжает держать за подбородок, наклоняясь ближе и останавливаясь в нескольких сантиметрах от чужих губ.
— Вы дрожите, мисс Блэк.
Что-то не так?
Каких усилий Беллатрисе стоит держать собственную задницу прижатой к стулу. Она вновь оскалилась, когда чужое лицо остановилось в сантиметрах от её пылающих губ.
— У меня всё прекрасно, профессор. А вот у
вас — нет.
Едва эти слова сорвались с губ, Блэк резко вскочила на ноги, пальцами сжала тонкую шею Грейнджер и толкнула её в стену. Вот теперь все на своих местах. Палочка Беллатрисы упёрлась в чужую грудь, пальцы продолжили сжимать бедную шею, а сама Беллатриса наклонилась и прошипела в чужие губы:
— Если ты сейчас же не прекратишь, Грейнджер, я прямо возле этой самой стены и
трахну тебя.
— Мисс... Блэк...
Гермиона едва может говорить. Чужие пальцы перекрыли дыхание. Она прижата к стене, по коже бегают мурашки от горячего дыхания. Пальцы сжимают ткань чужого платья ровно в тот момент, когда с губ слетает заклинание — Гермиона чувствует, как собственная магия возвращается к ней.
Воздействие на Блэк уменьшается, но перескакивает к ней самой — лишь половина того, что чувствовала студентка, но с этим уже тяжело справляться. Если Грейнджер, что уже испытывала действие заклинания на себе, так тяжело сдержаться, то как это удалось Блэк?
Жарко.
Хочется стянуть уже ненужную и ставшую тяжёлой толстовку. С головой нырнуть в Чёрное Озеро. Гермиона изо всех сил пытается взять себя в руки и неуверенно, совсем слабо, надавливает на грудную клетку напротив. Будто пытается оттолкнуть.
Наблюдая за слабыми попытками Грейнджер освободиться из железной хватки, Беллатриса почти смеётся.
Почувствуй всё. Пойми теперь, как тяжело было удержаться и не пустить в тебя Круциатус после первой же порции магии.
Беллатриса нарочито нежно проводит рукой по чужой шее, цепляет ворот толстовки и оттягивает. Гермиона зажмуривается и судорожно выдыхает.
— Жарко, не так ли? Не хочешь снять?
Соблазн велик, но Беллатриса сдерживает себя от подобной наглости. Лишь гладит кончиками пальцев горячую влажную кожу.
— Даже если в вас... действительно теплится такое желание... Я не позволю, чтобы это произошло... под действием заклинания. Я будто использую на вас Империус...
— О нет, профессор.
Она шипит прямо в ухо, касаясь кожи губами.
— Империус на меня уже не действует,
в родовом поместье постарались.
Блэк, сдерживаясь из последних сил, вбила колено между чужих ног, и даже длинное тяжёлое платье не помешало. Сейчас её не волновало то, что будет после этого занятия, — все силы ушли на то, чтобы прямо сейчас не наброситься на эту чёртову грязнокровку, не прокусить ей губы в грубом поцелуе, не понаставить синяков цепкими пальцами...
Очередной прилив магии вернулся как раз в тот момент, когда колено так нужно оказалось между ног. Закусив губу, получилось сдержать стон. Грейнджер прекрасно знала последствия. Заклинание возвращается к своему отправителю, действуя сильнее, поэтому закончить занятие планировалось до того, как это произойдёт, но она заигралась. Позволила Беллатрисе сорваться.
«
Или где-то в глубине души ты желала этого?»
Совесть всегда просыпается в самый ненужный момент.
— Я вынуждена... попросить вас покинуть мой кабинет. Мы можем вернуться к этому разговору позже, если...
если вы пожелаете, мисс Блэк.
Блэк тяжело дышит, палочка почти скользит во влажной ладони, но она не собирается сейчас отступать. Уж слишком долго её дразнила Грейнджер, чтобы отпустить эту ведьму так просто.
— Конечно,
профессор, я покину ваш кабинет.
Беллатриса продолжает безумно улыбаться, сохраняя зрительный контакт. Грейнджер говорила, что не будет вторгаться в её разум? Что ж, слизеринка таких обещаний не давала.
—
Легилименс!
Блэк не дала ни единого шанса защитить сознание от вторжения, ей сейчас не до благородства и честности, оставьте эти глупости гриффиндорцам. О, как же долго она мечтала залезть в эту кудрявую голову, обнажить мысли Грейнджер, как следует похозяйничать в её голове!
Что за тайны ты скрываешь, гриффиндорская звезда? И так ли чисты и непорочны твои мысли?
Гермиона знала, что её не оставят в покое. Разве может чистокровная ведьма проглотить издевательства грязнокровки? Конечно же нет. Но она не была готова, что в её сознание проникнут. Она не сдержала громкого стона, что отразился от стен кабинета. Калор действовал всё сильнее, а Блэк, гуляющая в голове, только усугубляла ситуацию. Грейнджер держалась на ногах только за счёт чужой руки. Глаза помутнели. Она знала, что Блэк увидит первым.
Грязные, порочные мысли. Но ведь Калор создан для большего. Если Беллатриса сможет проникнуть глубже, это будет плохо, очень плохо.
Громкий стон был последним звуком, который услышала Беллатриса, прежде чем её с головой затопили чужие воспоминания. Яркие, но в то же время приглушённые, будто находящиеся за мутным стеклом, они наваливались одно за другим, как волны на каменистый морской берег.
Беллатриса ожидала увидеть много чего. Начиная от занятий ЗоТИ и заканчивая, может быть, торопливой дрочкой? Но то, что предстало перед её глазами, разрушило все ожидания.
Она. Беллатриса. В воспоминаниях Грейнджер. Да так много и ярко, что заболела голова, а в глазах начало рябить. Бесконечные словесные перепалки; взгляды, брошенные на Грейнджер во время занятий или персональных уроков; её лицо. Сознание Грейнджер будто создало отдельную полку в библиотеке подкорки под названием «
Эмоции Беллатрисы Блэк» и разложило в порядке от негативных к позитивным.
И... о, Мерлин всемогущий, сны! Во снах Грейнджер Белла была всё такой же язвительно-холодной, но чуть более наглой и разговорчивой. Хотя, казалось бы, куда ещё? И если реальная Беллатриса не позволяла себе касаться Грейнджер хоть пальцем, то воображаемая развлекалась вовсю. Она приходила туда как к себе домой, издевательски называя профессором,
грязнокровкой...
Блэк хочет увидеть больше. Она цепляется разумом за оскорбление и проникает глубже. Ей хватает нескольких секунд, чтобы осознать, что она оказалась слишком глубоко. Она видит тёмный переулок, слышит обрывки фраз, чувствует эмоции. Воспоминание. Воспоминание, в котором выпускнице Гриффиндора до ужаса
страшно.
...Маленькая грязнокровка...
...Смеет пищать...
Ты сорвёшь голос...
Думай дважды, приближаясь к Слизерину, грязнокровка...
Грязнокровка, грязнокровка, грязнокровка.
Блэк так шокирована, что когда Гермиона наконец-то закрывает свой разум, она не успевает зацепиться.
Гермиона сдавленно рычит, хватается за чужое платье, притягивая ближе. Тело горит, возбуждение не проходит, затапливая разум, но больные воспоминания отрезвляют.
Думай дважды, приближаясь к Слизерину. Грейнджер вырывается из чужой хватки и меняет их местами. Блэк шипит, когда её прижимают щекой к холодной поверхности. Голос Гермионы всё такой же дрожащий, но сейчас он пропитан злобой.
— Мерзавка... Мерлин, какая же ты
мерзавка.
— Конечно, профессор. Мерзавка.
—
Молчать!
Воздух искрится от магии. Грейнджер в шаге от того, чтобы навредить наглой студентке. И Блэк действительно заткнулась. Она не знает, какие воспоминания потревожила. Не знает, на что способна Грейнджер в таком состоянии, и узнавать не хочет. Она дёрнула руками, сцепленными за спиной, но их сжали лишь крепче. Дыхание Гермионы опалило шею, когда та заговорила вновь.
— Если ты не хочешь вылететь из школы, ты сейчас же покинешь мой кабинет. Я ясно выражаюсь, Блэк?
Белла сдавленно промычала что-то похожее на согласие.
—
Умница. Мы вернёмся к этому разговору завтра, когда обе придём в себя.
Грейнджер отпрянула от неё и отошла к столу, сжимая тот ладонями. Эмоции всё ещё слишком яркие. Одно неправильное слово Блэк может привести к взрыву.
Но Беллатриса лишь отлипла от стены и размяла ноющие запястья. Нужно наложить парочку диагностических чар, мало ли что. Она преодолела расстояние до двери за секунду. Была ли это уязвлённая гордость или просто Блэковское воспитание, но что-то не позволило уйти молча.
— Даже не думай бегать от меня, Грейнджер.
Ненавижу недосказанность.
Она успела покинуть кабинет до того, как ближайшая к Гермионе парта разлетелась на куски от брошенного заклинания.
Грейнджер готова была разрыдаться. Она сползла по стене и не без усилий стянула толстовку. Пальцы скользнули по рёбрам, поднялись до шеи и сжались там, где ещё чувствовалось чужое тепло. Карие глаза мазнули по уродливому шраму на предплечье.
— Face à la vérité, Беллатриса Блэк — ходячий красный флаг. А ты, Грейнджер, чёртова слабачка...
Каждое обращение на «ты» отпечаталось в сознании. Она знала, что не сможет это забыть. Заигралась. Бросила Блэк вызов. И теперь это придётся как-то расхлёбывать.
***
Дойдя до конца освещённого коридора с гордо поднятой головой, Беллатриса свернула к спальням Слизерина и тут же согнулась пополам, будто осознание произошедшего ударило её в поддых. Она нервно хихикнула и, держась рукой за стену, разогнулась.
Умница, Беллатриса, усложнила себе жизнь ещё больше. Мало тебе было обычных перепалок с Грейнджер, ты решила придать им сексуальный характер.
Маловероятно, что Грейнджер действительно пойдет доносить на неё МакГонагалл, у самой Беллатрисы компромата на своего профессора чуть ли не больше. Нужно будет решать эту маленькую проблему. Но это завтра вечером, а сейчас по расписанию душ и сон. Утром, может, поныть Панси и вместе поискать наилучший путь решения проблемки.
Но кое-что не давало покоя...
Что за чертовщину она увидела под слоем грязных мыслей?...
