Я требую к себе уважения, мисс Блэк

Дверь. Ванная старост. Пар приятно проникает в лёгкие. Отсюда не хочется уходить. Она уже почти разворачивается, чтобы сделать шаг к чаше, но замирает от чужого голоса. — Профессор... Не желаете присоединиться? В холодном поту Грейнджер вскакивает за пять минут до завтрака. В это утро за столом Слизерина было шумно. Всё внимание на себе собрала непривычно веселая Беллатриса Блэк, которая театральным шёпотом пересказывала своему факультету события минувшей ночи. — ... а потом она долбанула меня Остолбенеем и отняла пятьдесят очков! За то, что я ебала Панси в ванной старост! Никогда не видела, чтобы ведьма без всяких чар трансфигурировалась в помидор — это зрелище отпечаталось у меня на подкорке. Блэк проводила развесёлыми горящими глазами опоздавшую на завтрак Грейнджер и удовлетворённо откинулась на спинку скамьи, которую сама же и создала. О да, выражение её лица определённо стоило пятидесяти баллов. — Эй, Малфой! Беллатриса перевела взгляд на Паркинсон — такую же довольную, как и она сама, и явно нацеленную потрепать нервы Драко. Дождавшись, пока слизеринский принц обратит на Панси внимание, та продолжила тихим шёпотом: — А Поттера не штрафуют за ваши ночные чтения в библиотеке? Малфой залился краской до корней волос и судорожно замахал руками, призывая Панси заткнуть свой чрезвычайно болтливый рот. Понаблюдав за представлением, Блэк вернула свой взгляд к преподавательскому столу — Грейнджер села как раз рядом со Слизнортом, как удачно... Бегло осматривая Большой Зал, Гермиона не раз ловила на себе взгляды студентов — взволнованные, заинтересованные, скептические. И — Гермиона готова была на спор съесть Распределяющую Шляпу вместо овсяного пудинга, если это не так — львиная доля этих взглядов принадлежала седьмому курсу Слизерина. Взгляд тут же метнулся на гриву смольных волос и их обладательницу, смотрящую в упор на профессора ЗоТИ. Грейнджер изо всех сил пыталась перестать гипнотизировать стол. А ещё выкинуть из головы и дракклову Беллатрису Блэк, и свой сон и наконец заняться делом. Ей нужно поговорить со Слизнортом. Как бы не обидно это признавать, но Блэк была права, ей нужно разрешение. — Профессор Слизнорт. — Да, Гермиона? У старика Горация улыбка мягкая и доверительная, если не знать его столь долго и хорошо, как знает его она. — У меня есть к вам одна просьба, не откажете? — Как я могу отказать одной из лучших своих учениц? — Не смущайте меня. Я... хотела бы взять шефство над мисс Блэк. Чтобы каждая отработка назначалась мне. Думаю, ей также не помешают дополнительные занятия по моему предмету. Размышляя несколько секунд, Гораций перевёл взгляд на упомянутую особу и вновь улыбнулся. Чтобы маглорождённая контролировала чистокровную ведьму? Это будет зрелище, за которым он не прочь понаблюдать. — Вы вольны делать с ней всё, что пожелаете, — довольно мурлыкнул Слизнорт и добавил. — Пока это не угрожает её безопасности. Она знала, что позже за это придётся заплатить: Гораций никогда ничего не делает просто так. Но это будут будущие проблемы, а сейчас... Мисс Блэк в её власти. И Беллатриса не могла не заметить это в чужом взгляде. Она чувствовала, что вчерашние слова просто так в воздухе не растают, и Грейнджер обязательно подкинет ей нюхлера. Огромного такого нюхлера, который своим длинным носом взроет всю её жизнь, и точно не даст спокойно закончить обучение и пойти работать в Министерство. Чёртова Грейнджер, вот взялась же на её голову! Не отрывая взгляда от грязнокровки, Беллатриса позвала подругу. — Панс, поздравь меня, эта книззлица добилась шефства. Паркинсон удивлённо подняла брови, глядя на всё такую же радостную Блэк. — А почему ты... такая счастливая? — А потому, солнце, что я ей устрою весёлую жизнь, — она практически шептала, но в воцарившейся за частью стола тишине шёпот этот сделался подобен грому. — Слизерин может поделиться победой в факультетском соревновании с Гриффиндором. Готовься терять очки и заниматься откровенным вуайеризмом. *** Месяц. Целый месяц прошёл в постоянных попытках наладить контакт со стороны Грейнджер и... Она даже не знала, как назвать это. Издевательство? Пожалуй, да, это было оно. Натуральное издевательство со стороны Блэк. Стабильно, несколько раз в неделю, профессор ловила сладкую парочку по всем уголкам школы. Грейнджер старалась не обращать внимание на простые поцелуи, почти ничего не значащие. Но как только это переходило черту... Ночью всё заканчивалось назначением отработок, а днём словесным выговором. Со временем Гермиона выучила все места, где могла найти слизеринских красавиц, и даже перестала краснеть. Ну. Почти. Искры в глазах старосты, то, как она нарочито вызывающе облизывает губы или пальцы, покидая ванну или один из многочисленных тёмных закутков... Это заставляло щёки заливаться румянцем даже спустя дракклов месяц! Гермиона честно старалась изо всех сил: не смотрела в глаза, назначала отработки дистанционно, но почти каждую ночь она просыпалась от этого голоса. Слизеринская стерва не давала ей покоя ни днём, ни ночью. *** Месяц? Для Беллатрисы время пролетело, как один миг. Она не без удовольствия таскала Панси по всему замку, зажимала по углам, бесстыдно целовала прямо посреди коридора, а по ночам они без зазрения совести оскверняли все потайные и не очень уголки замка. И всегда крайне близко к самой Грейнджер или её кабинету. Однажды она даже разложила Паркинсон прямо в кабинете ЗоТИ...   — Нет, стой! — воскликнула Панси, выставив перед собой руку. — Ты сейчас серьёзно предлагаешь мне взломать кабинет ЗоТИ ради того, чтобы трахнуть меня на столе? — Да, — невозмутимо пожала плечами Беллатриса. — И тебя не волнует, что сейчас глубокая ночь, по очкам мы скоро уйдём в минус, и Грейнджер пообещала завалить тебя на контрольной, если ещё хоть раз застукает нас в коридоре? — Не волнует, — снова пожала плечами Беллатриса. — Нет, Панс, если это так тебя напрягает, мы можем... — Я за! — оборвала её Панси. Ответом послужила злорадная гаденькая ухмылка, не предвещающая ничего хорошего.  *** Беллатриса тихо, насколько могла, отворила скрипучую дверь. Дверь поддалась простому Алохомора, что нисколько не удивило девушек. Мало кто захочет посетить промозглые учебные комнаты под покровом темноты, тем более преподаватели почти никогда не оставляли в них что-то важное.  Панси осмотрелась, выглянула в одно из незакрытых окон и опустилась прямо на преподавательской стол. Его ледяная глянцевая поверхность обожгла холодом голые ноги, но быстро потеплела под воздействием согревающих чар, брошенных Беллой. Лунного света хватало для того, чтобы видеть очертания тел друг друга, но недостаточно, чтобы рассмотреть лицо. Но даже сейчас Беллатриса знала, что Панси улыбается. Этой своей невозможной лисьей улыбкой, перед которой не устоять. Ноги сами понесли вперед. Оказалось таким нужным вплотную подойти к столу, встать между чужих разведённых бёдер, почувствовать жар тела напротив. Руками, губами, языком. Панс не хотелось присвоить себе — ничего из тех глупостей, о которых по ночам шептались слизеринцы в общей гостиной. Она была прекрасна сама по себе — когда смотрела таким взглядом, тянула за руки к себе, до крови кусала чужие губы, властно хватала за волосы и направляла. Её хотелось подчинить, а не присвоить. Чем и занималась Беллатриса каждую совместную ночь. Панси требовательно потянулась к её лицу за поцелуем, и Беллатриса не стала отказывать — сжала ладонями чужую талию и нарочито нежно поцеловала. Чтобы через секунду прикусить до боли, до вскрика. Холодные пальцы сжали мягкие бёдра Панси, оставляя отметины от ногтей. Она не осталась в долгу — с такой силой вцепилась в спину Беллатрисы, что острые ногти почувствовались даже через жёсткий корсет платья. Губы сами собой растянулись в блаженной улыбке, глаза сверкнули чёрным отблеском в темноте. Блэк не торопилась — плавно расстёгивала белую рубашку Панси, спускалась губами вниз по шее и небольшой груди. И кусала-кусала-кусала, оставляя красные следы от зубов, тёмные пятна засосов и розовые царапины от ногтей. Тонкая полоска шёлкового белья не мешала почувствовать жар и влажность — Панс всегда была такой отзывчивой и ненасытной, всегда громко стонала, выгибалась в спине и цеплялась трясущимися пальцами за волосы. Прямо как сейчас. Беллатриса этого не показывала, но ей действительно нравилось то, как Панси тянет её волосы, теряя контроль и остатки самообладания. Горячий язык, так издевательски медленно скользящий между половых губ, заставлял почти умолять сделать уже хоть что-то... Ну пожалуйста-пожалуйста...  Учитывая обстоятельства, Беллатриса решила не мучить несчастную Панси, а потому шире развела чужие бедра и перешла к более активным действиям. В любой другой ситуации она бы не упустила возможности довести её до позорного скулежа и только потом отлизать так, чтобы Панс своё имя не вспомнила. И сейчас, вырывая из подруги стоны, она старалась не думать о том, кто крадётся к приоткрытой двери. В такое время в замке спали почти все. Почти...    *** И без того существующие проблемы со сном стали только хуже, когда Гермиона поселилась в Хогвартсе. В очередной раз лёжа на смятой постели, профессор вспомнила про близнецов Уизли. Сколько же раз они пытались помочь ей... Их изобретательность обливалась слезами, стоило Грейнджер подтвердить, что очередная выдумка не сработала. Парни не теряли надежды. Благодаря проблемам Грейнджер во Всевозможных Волшебных Вредилках появилось множество товаров от бессонницы. К сожалению, Гермиона стала единственной, кому они не помогали.  В очередном письме Фред клятвенно обещал, что их следующее изобретение решит проблему раз и навсегда. В это хотелось верить, но сейчас можно было лишь занять себя каким-то делом. Гермиона решила, что таким делом могла бы стать проверка письменных работ от младших курсов. Не слишком сложно, чтобы сильно напрягать мозг, но достаточно полезно, чтобы не терять времени зря. Приоткрытая дверь кабинета не предвещала ничего хорошего. Она точно запирала её. Палочка оказалась в руке раньше, чем Грейнджер успела о чём-то подумать. Воры? Да какие могут быть воры в Хогвартсе? Да и красть там особо нечего. Разве что те самые работы. Вот только возможное исключение из школы вряд ли того стоит, да и ученики младших курсов не были столь наглыми. А вот кто-то постарше...    — Пусть это будет всего лишь последствием моей бессонницы, и я просто забыла закрыть дверь. S'il vous plaît...  Распахивая дверь в собственный кабинет Гермиона уже точно знала, что ничего она не забывала. Просто кто-то перешёл все существующие границы. Даже создал новые и тут же их уничтожил своим поведением. Эти слизеринки однозначно поставили себе какую-то цель. Свести своего профессора с ума? Вполне возможно.    Блэк осознала, что перспектива быть застуканной определённой грязнокровкой возбуждает даже больше, чем выгибающаяся под её языком Панси. Она скользнула взглядом к двери и ухмыльнулась, даже не попытавшись прервать своего занятия.   Ну, смотри, Грейнджер! Может, хоть издалека сможешь увидеть, что такое настоящая магия.  Гермиона готова была благодарить всех богов за то, что в кабинете было достаточно темно, чтобы она не могла разглядеть слишком много. Но её зрения хватило, чтобы сохранить в памяти выгнутую спину Паркинсон, её руки в чужих волосах, Блэк на коленях перед преподавательским столом...  Дым вылетел из палочки, загораживая обзор. Смотреть, как студенты совокупляются на столе, явно не входило в планы Гермионы. Слушать тоже не стоило, но было уже поздно. До слуха долетело напряжённое “Блять” и очередной стон. В этот раз последний. Грейнджер не стала это комментировать. Она молча прошла до одной из парт и села. Дым ещё не рассеялся, нельзя было что-либо увидеть, но вот услышать... Несколько напряжённых секунд, наполненных шуршанием одежды. А после шёпот.  — Ты уверена?  — Уверена. Я разберусь, Панс.  Выйдя за пределы дымки, Паркинсон кинула взгляд на профессора. Та лишь вздохнула, продолжая сверлить глазами предполагаемое местонахождение второй девушки.  — Минус десять очков за нецензурную брань и ещё столько же за ночные похождения. Вы свободны, мисс Паркинсон.  Стоило Панси покинуть кабинет, Грейнджер взмахнула палочкой. Дверь захлопнулась, рассеялся туман. Блэк сидела на столе, непринуждённо покачивая ножкой. Её улыбка кричала о том, что проделанная маленькая шалость слишком ей нравится. В противовес ей Гермиона стискивала зубы и нервно крутила палочку между пальцев.   — Вы в своём уме, мисс Блэк?  Она почти не видит лицо, но готова поставить сотню галлеонов на то, что глаза Беллатрисы прямо сейчас темны. Что перед ними туман намного плотнее того, что несколько секунд назад развеяла Грейнджер.  — Почему вы не спите, профессор?  И голос её хриплый, тяжёлый. И этим голосом она задаёт неуместные вопросы. Гермионе хотелось бы, чтобы этот голос принадлежал кому-то другому. Кому-то, с кем она могла бы общаться с той же дерзостью. Кому-то, кто не был бы её студентом. — Это вас не касается. Вы понимаете, что прямо сейчас я могу дойти до директора и приложить все усилия, чтобы вас исключили? Даже ваша фамилия не сможет прикрыть тот факт, что вы взломали профессорский кабинет посреди ночи. И ради чего?  Слизеринка оказалась рядом так быстро, что Гермиона испуганно отшатнулась. Чужие ладони нашли опору в парте, а лицо приблизилось. И вновь этот аромат духов... Будь их отношения чуть менее напряжёнными, она бы уже спросила, что это за марка и досконально изучила состав. Может, туда добавляют какие-то феромоны? Иначе почему так кружит голову?  — Ради вас, профессор Грейнджер. Ваши эмоции такие вкусные, что я не могу отказать себе в удовольствии питаться ими.  Беллатриса наклонилась ещё ближе, и профессор осознала, что её ставка могла бы выиграть. В глазах напротив лишь тьма, а на губах самодовольная ухмылка.  — Если бы вы правда этого хотели, настучали бы на меня уже давно. А вы только забрали у Панс двадцать баллов. Серьёзно? Либо вы боитесь, что сами получите по первое число, либо... вам это нравится, профессор.  Гермиона с ужасом понимает, что влипла. Блэк читает её слишком хорошо.   Боялась ли она? Что скажут о будущем Министре Магии, когда всплывёт, что в профессорские годы она бегала за двумя ведомыми гормонами слизеринками и наказывала их лично, даже не пытаясь передать это выше? Вряд ли погладят по головке.  Нравилось ли ей заниматься этим? Слишком. Перепалки с Блэк стали её личным наркотиком — они трепали нервы, зато это было нескучно.  — Sei una piccola pazza... И Грейнджер даже не может понять, к кому именно обращается — к самой себе или слишком наглой Блэк? Им обеим подходит это звание.  Беллатриса с улыбкой отстраняется.  — Не знаю, что вы сказали, но приму это за комплимент. До встречи на отработке, профессор.