Я требую к себе уважения, мисс Блэк

— Прошу, вмажь мне... Когда я в следующий раз... решу трансгрессировать... Грейнджер опёрлась о светлую стену коридора и прокашлялась. Пара секунд, чтобы прийти в себя. — Спокойно, дорогая. И не буду я тебя бить! Блэк подхватила своего профессора под руку, помогая удержать равновесие, и ехидно добавила: — Максимум, в качестве сексуальной практики... Она отстегнула мантию и позволила той упасть на пол. Взгляд чёрных внимательных глаз скользнул по квартире. Маггловский дом выглядел... немного непривычно. На стене висели часы, которые, о Мерлин, тикали! И двигали стрелками! Примерно такие же встречали её в спальне Грейнджер в Хогвартсе. Сквозь плотно закрытое окно слышался шум проезжающих мимо автомобилей. Лондон такой громкий... Открыв глаза, Гермиона взглянула на стоящую рядом девушку и тихо усмехнулась. Ладно, ради неё можно пойти на это ещё раз. — С этой минуты и до возвращения в Хогвартс я не твой преподаватель, Блэк. Ради этого я готова трансгрессировать ещё в десяток мест. — Не мой преподаватель, говоришь? — Беллатриса сжала обеими руками чужую талию. — То есть сейчас я могу без зазрения совести лапать тебя? Какое счастье! Это не мешало мне и раньше, но ведь приятно, когда ты не нарушаешь устав, верно? Гермионе много чего хотелось сказать по поводу возможностей Блэк. Например, что если Беллатриса пожелает, они окажутся в постели прямо сейчас. И что лапать не запрещается, а даже поощряется. Но она лишь вывернулась из чужих рук и повела девушку в гостиную. Подведя к панорамному окну, Грейнджер раздвинула шторы и прикоснулась пальцами к стеклу. Иногда, сидя в тишине профессорской спальни, она невозможно скучала по шумному Лондону. По ночной жизни, свету фонарей, даже по надоедливым машинам за окном, на которые она и указала Блэк. — Хоть я и говорила тебе про автобусы, но намного чаще на улицах Лондона можно увидеть личные автомобили. Самых разных марок, расцветок и стоимости. — И что, эти... Эти автомобили просто ездят? Даже не летают? Беллатриса выглядела крайне озадаченной. Зачем создавать штуку для передвижения, которая не может поднять тебя в воздух? Ещё и ездит так медленно, что скорее будет дойти пешком. В шумном потоке разноцветных машин невозможно было разглядеть что-то определённое. Они сливались в общую цветную массу, которая издавала странные пищащие звуки и постоянно перемещалась. — Маги кичатся количеством галлеонов в Гриннготсе, а магглы — ценой своей машины, — Гермиона неопределённо пожала плечами и вздохнула. — Когда живёшь на два мира, начинаешь замечать подобные детали. Кто чем гордится, чем дышит... Что странно в одном мире, абсолютная норма в другом. — Вот уж действительно, странно... Беллатриса заметила красные маленькие будочки по обеим сторонам дороги и уже хотела спросить, что это за «очередное странное гениальное маггловское изобретение», но не успела. Более расторопная Гермиона уже прижала её к оконному стеклу. Она взяла её за ремень брюк, но сделала это осторожно, нежно, с улыбкой. — Но я смотрю на твой наряд и понимаю, что при объединении этих миров может получиться что-то восхитительное. Даже сейчас, когда обе были в маггловской одежде, облачённая в светлый свитер Гермиона выглядела куда проще благородной Блэк в костюме. — Я могу сказать о тебе то же самое, Грейнджер... Беллатриса запустила холодные ладони под свитер, пальцами коснулась горячей гладкой кожи живота, затем спины. Грейнджер смотрела на неё таким взглядом, что её хотелось не просто целовать, нет, её хотелось вжать в себя, вплавить, больше не отпускать. Но пока Беллатриса только медленно оглаживала жутко холодными руками талию и рёбра и старалась не сорваться. На пробу провела кончиками пальцев под грудью, почти касаясь, и, не получив отрицательной реакции, осмелела. Гермиона знала, что они не дойдут до конца. Не сейчас. Даже если им суждено переспать в это Рождество, хотелось сделать это по-другому, не поддавшись первому же порыву. Но когда чужие пальцы скользнули под свитер, она просто не могла выдать «отрицательную реакцию». Эти прикосновения ощущались до боли правильно. Хотелось позволить больше. Хотелось самой сделать больше. Беллатриса подцепила край свитера и потянула его вверх, оставляя Гермиону полураздетой. Казалось бы, они так дразнили друг друга, что впору сразу в койку прыгать, но Блэк ещё ни разу не видела Гермиону без её вечных рубашек и толстовок. А посмотреть было на что. Изящные выпирающие ключицы, ровные плечи, тонкая бледная шея. Вниз по груди сползала тонкая сеточка голубоватых вен, видных при дневном свете. — Грейнджер, — выдохнула Беллатриса. – Если ты не прекратишь дышать мне в ухо, я завалю тебя на дракклов стол. Блэк демонстративно сжала чужую талию и добавила: — И если не хочешь осквернить свою кухню, советую быстрее шевелить мозгами. На подобное заявление Гермиона хмыкнула и взялась за пиджак, спуская его с плеч. Если уж она теряет одежду, то нельзя позволить Блэк быть одетой. Пиджак с глухим пыльным звуком скользнул на пол, и Беллатриса, не долго думая, отодвинула его ногой в сторону. Она подалась вперёд и мягко коснулась чужих губ. Не кусала, не стремилась взять верх в поцелуе, даже не использовала язык. Только касалась приоткрытыми губами чужих. И как же это контрастировало с её собственными словами... Пока поцелуй оставался столь осторожным, ладони скользнули по чужому животу и мимолётно коснулись груди. Блэк нетерпеливо выгнулась навстречу прикосновениям, будто можно было прижаться ещё ближе. Настолько близко, чтобы между их телами не осталось ни миллиметра. Но эта одежда всё портит. Грейнджер схватилась за ворот рубашки, впечатывая девушку бёдрами к окну и проскальзывая языком по губам. Она не сорвётся. Она себя контролирует. Но Беллатриса невероятно вкусная, её хочется целовать больше, дольше, глубже, уходя далеко за территорию губ. Вот только Блэк с хитрой улыбкой отстранилась. Уже по одному взгляду было понятно, что она собирается играть на нервах. — Целуешься ты, конечно, на четвёрочку. Неужели твои таланты распространяются только на Защиту? — Por favor, cállate la boca! Блэк усмехнулась в поцелуй, в который её вновь затянула девушка, обняла Гермиону за шею и отпустила себя. Целовала уже привычно для обеих — больно. Но чуть нежнее обычного — сейчас ей не хотелось кусать губы до крови и разлизывать языком свежие пощипывающие ранки. Хотелось одновременно и нежности, и быть грубее... Когда слизеринка целовала так, ноги подкашивались. Не слишком больно, но чтобы Гермиона помнила, с кем она. При этом достаточно нежно, чтобы хотелось просить ещё. Золотая середина для золотой девочки. Идеально. Будто Беллатриса уже давно знала, как с ней нужно играть. Грейнджер периодически бывает такой... Грейнджер, что Блэк не понимает, как себя с ней вести. Она повела ладонями по плечам, перешла к предплечьям в попытке переплести пальцы, но почувствовала странные выпуклые шрамы на коже. Не разрывая поцелуй, она провела по этому месту большим пальцем. На шрамы от когтей животного не похожи, на ожоги тоже. Слишком мелкие и... округлые? Наконец, отстранившись, Беллатриса подняла чужую руку и с ужасом разглядела, что это слово. Слово, вырезанное на коже. Слово, которым она сама нередко в мыслях называла Грейнджер. Внезапно стало противно от самой себя. — Когда... Как?.. Блэк не могла собрать мысли в кучу, а потому говорила какими-то странными обрывками фраз, широко раскрытыми глазами глядя на Гермиону. Грейнджер была так увлечена поцелуем, что не обратила внимания на чужой интерес. Мягкие, изучающие прикосновения не предвещали ничего плохого, пока руку не подняли. Гермиона осознала всё слишком поздно, чтобы успеть предотвратить ошибку. Она запрокинула голову, дабы перевести дыхание, сбросить наваждение от горячего поцелуя. Оттолкнувшись от окна, Гермиона нашла свитер и торопливо натянула его обратно. Слова не шли. Она давно засунула эту историю в самые дальние уголки памяти, чтобы никогда не возвращаться. Сменила весь гардероб, лишь бы руки всегда были закрыты. Поклялась самой себе, что никто не будет судить её лишь по крови. С тихим вздохом Грейнджер опустилась на серый диван и провела по рукаву свитера ровно над местом вырезанного слова. Так мало людей знало об этом шраме, а ещё меньше знало историю его возникновения. Гермиона мазнула взглядом по Блэк, которая так и осталась стоять у окна, не в силах пошевелить даже пальцами. Мерлин, как же быстро меняется её настроение. Ещё несколько минут назад она угрожала Грейнджер завалить её на стол, а сейчас лишь тихо и поверхностно дышала, прямо как в тот раз, когда МакГоннагал крайне не вовремя помешала им в вечер первого поцелуя. Наверное, она заслуживает знать. Если они попытаются сделать из этой связи что-то большее, то душевными шрамами делиться придётся. Так почему бы не начать сейчас, раз тема поднялась? Гермиона похлопала по дивану рядом с собой. — Давай поболтаем, змейка. Я расскажу тебе историю о том, куда может завести гриффиндорская храбрость.