There is something wrong about our roommate

      В итоге, Джерард завис в гостиной до конца вечера, наслаждаясь компанией Рэя и слушая, как он рассказывает обо всем на свете. Парень был так энергичен, что почти забывал дышать, когда рассказывал о своей будущей профессии журналиста.       Торо мечтал работать в Нью-Йорке после того, как все это закончится, возможно, в «Нью-Йорк Таймс», если он будет достаточно хорош. Джерард был уверен в этом, хотя и не говорил ему. Рэй только начинал второй курс, и ему еще предстояло пройти долгий путь, но было ясно, что он нашел свою страсть. Джерарду нравилось слушать его рассказы, он с энтузиазмом кивал каждый раз, когда Рэй задерживал дыхание между фразами.       Сосед также рассказал ему о том, что собирается навестить отца в Айове, а затем вернуться в общежитие в начале августа, чтобы вернуться к своей подработке в качестве обслуживающего персонала в местной закусочной. — Ты должен прийти, у нас отличные блины! — уверял сосед, убирая посуду и перекидывая через плечо полотенце для мытья посуды беглым движением, которое казалось Джерарду знакомым по тем нечастым случаям, когда он бывал в настоящих ресторанах.       Джерард поймал себя на том, что с благоговением смотрит на своего соседа по блоку, пока тот передвигается по комнате. Рассказ прервался только тем, что Уэю пришлось препираться с Рэем, который умолял разрешить ему приготовить поесть. Джерард не хотел есть эту еду, он боялся, что потом его попросят расплатиться. У него не было денег, чтобы накормить двоих, не было и тех накопленных денег, которые остались у него с лета. Но Рэй так мило просил, так искренне радовался его приходу, что после третьей просьбы Уэй сдался. Сэндвич был очень вкусным, и от него стало тепло на душе, когда парень сел на диван рядом с Рэем и принялся есть. — Так что привело тебя в Вермонт? — спросил Рэй, видимо, осознав, что он так долго говорил, не оставляя Джерарду возможности высказаться. Тот не возражал и выиграл еще больше времени, откусив большой кусок от своего бутерброда. Уэй не был уверен, что хочет говорить правду. Он не был уверен, что пришло время. Парень не хотел, чтобы его называли бедным ребенком, который бросил свою семью, чтобы получить образование, которое оставит его таким же бедным, как и его семья. — Я слышал много хорошего о профессорах, — он ответил, стараясь говорить как можно непринужденнее. Мистер Гибсон очень положительно отозвался о письме о приеме, хотя в его глазах за толстыми стеклами очков, которые он всегда носил, Джерард мог прочитать разочарование. — Да, я знаю одну девушку на втором курсе… Кажется, она занимается искусством выступлений…? Неважно, но она очень хорошо проводит время.       Джерард позволил Рэю продолжить разговор, а сам откусывал маленькие кусочки от сэндвича, наслаждаясь каждым мгновением бесплатной еды. Во время поездки в Вермонт Уэй ел только один раз в день, чтобы сэкономить деньги — вместо этого он питался черным кофе и сигаретами. От фаст-фуда кожа была жирной, а грудь слегка болела, отчего теперь свежий салат и помидоры на бутерброде казались ему едой в пятизвездочном ресторане. Некоторое время они ели в тишине, негромкая мелодия радио Рэя заполняла пространство между их разговорами. — Я приехал последним? — спросил Джерард, доедая последний кусок своего сэндвича и оглядываясь на дверь слева. Обе одноместные комнаты находились в правой части помещения, выходящей на небольшой садовый участок рядом со зданием. Двухместный номер находился слева от гостиной, его окно выходило на дорогу перед домом. Прежде чем ответить, Рэй встал и вышел в коридор. — Черные мартинсы — твои, да? — спросил он громко, хотя находился всего в нескольких шагах от них. — Да, — ответил Джерард. — Тогда я думаю, что да, — сказал Рэй, появляясь снова, вставая за диваном и продолжая смотреть в коридор. — Ты знаешь тех, кто живет в двухместной? — спросил Уэй, немного откинувшись назад, чтобы самому осмотреть коридор. Его поношенные ботинки когда-то были черными, но от дорожной пыли они приобрели светло-коричневый оттенок. Он увидел кроссовки Рэя, которые, по его предположению, стояли в беспорядке под вешалкой с пальто, висевшей на стене. Рядом с ними стояли высокие ботинки с серебряными пряжками, почти такие же потрепанные, как и его собственные. Он не знал, были ли они дорогими и специально выглядели так, или же просто были хорошо поношенными. На стиль Рэя они совсем не походили — слишком готично. —Того, — сосед поправил его, покачав головой, прежде чем снова сесть. На этот раз он не стал садиться рядом с Джерардом, а выбрал стул напротив двери в двухместную комнату. — Но это же двухместная..? — спросил Уэй, присоединившись к взгляду Торо на дверь. Изнутри не доносилось ни единого звука, и за весь вечер не было ни единого признака жизни. — Их было двое, когда я переехал сюда в прошлом году, — сказал Рэй, сделав глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Но второго парня я больше не видел после первой недели. Хороший был парень, кажется, изучал математику. — Отчислился? — спросил Джерард, оглядываясь на Рэя. — Пропал, — мрачно сказал сосед. Уэй поднял бровь. — Как пропал? — спросил он. — Как будто его здесь и не было, — Рэй закончил, посмотрев снова на него. Его взгляд был таким строгим, что Джерарду показалось, что он переступил грань, о которой и не знал. Торо некоторое время молчал, поэтому и Уэй решил помолчать. Тишину снова заполнило радио, медленная мелодия которого жутко соответствовала тому, что он чувствовал. —…Но его ведь заменят? — спросил Джерард после нескольких минут размышлений. — Нет, насколько я знаю. Комендант дает нам номера телефонов, чтобы мы могли пообщаться до прихода новых людей, вот откуда у меня твой номер.       Рэй улыбался, рассказывая об этом Джерарду, но в его глазах все еще было что-то такое, чего Джерард не мог понять. — Вот как. Это как-то влияет на нашу аренду? — спросил он, изо всех сил стараясь не показаться скупым. — О нет, нисколько. Тот ублюдок, который там живет, должен оплачивать обе аренды, если хочет остаться. Комендант что-то говорил о том, что он попросил комнату для себя, — при этих словах Рэй улыбнулся еще шире, выглядя довольным. Похоже, ситуация с соседом по комнате беспокоила его уже давно, и эта плата за аренду была его способом немного отомстить. Настроение снова стало легким и дружелюбным, к которому он уже привык. — Ну, это хорошо — ответил Джерард, испустив скрытый вздох облегчения. У него не осталось ни гроша за душой. — Да… Надеюсь, мы когда-нибудь встретим его! — сказал Рэй, теперь уже немного громче. Казалось, он надеялся, что сосед по блоку услышит его просьбу, но через закрытую дверь не доносилось ни звука. — Глупый вопрос, но ты ведь пробовал стучать? — Уэй почувствовал, как на его лице появляется ухмылка, и уже знал ответ. Рэй в ответ только закатил глаза, а затем хмыкнул. — Эта комната была заперта с тех пор, как пропал тот парень, — Торо сказал это, скрестив руки на груди и наблюдая за дверью. — Но он там? — спросил Джерард. — О да. Я слышал, как он шумел, когда вернулся в пять утра — Рэй снова повысил голос, почти прокричав последнюю часть фразы в закрытую дверь. Это рассмешило Джерарда, и парень вскоре присоединился к нему. — Ты привыкнешь к этому. Может быть, стоит купить хорошие наушники, — Торо предупредил его, постучав по виску, чтобы Джерард не забыл.       Они просидели в гостиной до ночи, играя в игры на плейстейшене Рэя и наслаждаясь обществом друг друга. Джерард ни разу не услышал шума из комнаты слева, даже шагов или щелчка выключателя. Ситуация вскоре ушла из его головы, когда он сосредоточился на игре про скейтбординг, и Рэй, очевидно, потративший много часов на тренировки, разгромил его. А когда он лег в постель, то почувствовал себя счастливым. Ему не нравилось то место, где он находился, но его сосед по блоку был хорошим. Его комната была хорошей, блок — хорошим. Все как-нибудь образуется — он чувствовал это. И это была последняя мысль перед тем, как сон подхватил его и увлек в страну грез.       И, как и предупреждал Рэй, из сна Уэя вырвал протяжный удар. На улице было еще темно, солнце даже не пыталось подняться. Чувствуя себя дезориентированным, Джерард сел в постели и посмотрел на часы. 4:55 утра. Шум в коридоре был хуже, чем ожидалось. Похоже, третий сосед по комнате тащил за собой тяжелый чемодан, похожий на тот, что был у Джерарда. Но так же внезапно, как шум начался, он и закончился. Финалом стал громкий стук деревянной двери в гостиную и яростный удар по замку. Он еще некоторое время сидел, прислушиваясь, не будет ли еще чего-нибудь. А потом в квартире стало жутко тихо. Даже птицы за окном не проснулись, и вскоре Уэй уже снова спал в своей крошечной кровати.       На следующий день, когда он проснулся, Рэй был на кухне и варил кофе. Запах был потрясающий. — Доброе утро, — сказал он, протягивая синюю кружку с барсуком на ней. Прошло несколько секунд, прежде чем Джерард понял, что должен взять ее. Его нерешительность рассмешила Рэя, и он налил себе одну кружку. — Спасибо за кофе. Я отплачу тебе, — сказал Джерард, улыбаясь, делая первый глоток. Он обжег губы, но сладкий аромат компенсировал это. Кофе на заправке не шел ни в какое сравнение с этим. — Я все равно всегда делаю слишком много, не беспокойся об этом, — ответил Рэй, отвергая желание Джерарда заплатить ему. Это заставило парня почувствовать себя немного неловко, так как он не хотел обделять своего нового друга. Но Рэй выглядел так, словно это был жест, который он хотел сделать, а не услуга, которую он собирался записать в свой долг. — Я слышал тот шум, о котором ты говорил, — сказал Уэй, намекая на предыдущую ночь. Рэй только закатил глаза, засовывая хлеб в старомодный тостер на стойке. — Он — кусок дерьма — Торо ворчал, прежде чем заглянуть в холодильник и достать оттуда все необходимое для приготовления завтрака. — И так каждую ночь? — спросил Джерард, сделав еще один глоток кофе и устраиваясь на своем месте, прислонившись к спинке дивана. Одежда Рэя все еще висела на стуле у стола, где он оставил ее накануне. — Не каждую. Но, по крайней мере, раз или два, но часто и несколько раз в неделю, — ответил Рэй, глядя на него. Джерард облегченно вздохнул. — Он слишком сильно тебя разбудил, не так ли? — сосед с беспокойством посмотрел на Джерарда, но тот лишь отмахнулся от него. — Я из семьи с четырьмя младшими братьями и сестрами, я привык к шуму.       Отчасти это было правдой. В доме, где он вырос, было шумно, но обычно не по ночам. Его родители очень уважали мирный вечер, и никому из них не разрешалось засиживаться допоздна. Но шум все равно вызывал у него любопытство. Что же так шумит столько раз в неделю, в то время как днем из его комнаты не доносится ни звука?