There is something wrong about our roommate

      Настроение на общей кухне было совершенно иным, чем в остальном здании. Кто-то принес с собой CD-плеер, заменив легкие мелодии из коридора на свежий альбом Blink-182. Громко заиграла песня «Obvious», когда Рэй закрыл за собой дверь, отгородившись от громких голосов девушек, кричащих во всю мощь своих легких под какую-то песню из «топ 40», которую никто из них никогда не слышал. Захлопнув дверь, Рэй позволил музыке вместе с дымом заполнить помещение, создав ощущение собственной маленькой вселенной. Вне контекста было сложно даже представить, что они находятся в центре чего-то, напоминающего студенческое братство. Когда Джерарда пригласили на эту вечеринку, он ожидал, что ему придется неловко танцевать под Бритни Спирс и крутить бутылочку с совершенно незнакомыми людьми. Чего парень никак не ожидал, так это увидеть толпу, в которую так хорошо вписывался, особенно ту, в которой был тот, кого он надеялся увидеть. Остальные люди в зале, казалось, не обращали внимания на то, в чьем присутствии они находятся, их разговоры блаженно не замечались и плыли в тяжелом воздухе.       Джерард спотыкался на полуслове, пытаясь говорить, но так и не смог ответить на вопрос Рэя. Уэй не знал почему, но, увидев гитариста, он снова почувствовал то самое покалывание, которое испытал, когда впервые увидел игру группы Generic Horror Trope. Покалывание началось в животе и медленно, но неуклонно поднималось в грудь. Сердце забилось быстро, так быстро, что казалось, будто оно сейчас прорвётся сквозь рубашку. Это ощущение должно было бы, наверное, вызвать у него приятные чувства, но Джерард чувствовал только нервозность. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного, и от этого у него вспотели ладони. Наверное, это было восхищение группой, которое заставляло его чувствовать себя так, желание ощутить то, что чувствовал гитарист, прыгая по сцене. Это была жажда эйфории, которую он испытывал. Это должно быть… Покалывание превратилось в узел внизу живота, и он надеялся, что это не что-то другое.       Рэй, похоже, тоже не понял, что пытался сказать Уэй. Вместо этого он прошел мимо и присоединился к толпе, казалось, что он засмотрелся на парня в деловой одежде. Джерард подождал мгновение, раздумывая, стоит ли ему идти за ним или нет. На концерте Торо отправил его искать в большом доме дорогу самостоятельно, но на этот раз он ничего не сказал. Но сегодня младший сам взял соседа с собой и, сделав глубокий вдох, вновь обрел уверенность. Рэй и барабанщик отошли на несколько шагов от толпы, небрежно поприветствовав друг друга быстрым рукопожатием. Барабанщик, как и в прошлый раз, чувствовал себя не в своей тарелке. Он выглядел так, как будто перед тем, как одеться в то утро, посмотрел определение слова «ботаник»: на нем была белая рубашка и темно-синий свитер-жилет. — Джерард, это Лэнс, — Рэй представил его, и Лэнс протянул руку. Уэй пожал ее и тут же пожалел об этом. Рука Лэнса была такой, словно ее только что вытащили из ледяной ванны. А крепкое рукопожатие вызвало у него ощущение, что его пальцы сейчас умрут от внезапного переохлаждения и отвалятся. Лэнс наконец отпустил руку, и Джерард почувствовал, как кровь снова прилила к ней, вызывая жжение и покалывание. — Приятно познакомиться, Лэнс, — Джерард старался не показывать дискомфорт, прячась за лестью. — Взаимно, — ответил Лэнс. Его голос был таким же холодным, как и его кожа. Голова барабанщика была слегка наклонена в сторону, он изучал его, глубокие карие глаза впитывали все впечатления и заставляли Джерарда чувствовать себя крайне неловко. — Джерард — мой новый сосед по комнате, — Рэй объяснил, и Лэнс кивнул. — Круто. Тебе стоит как-нибудь сходить на наш концерт, — холодно сказал он. Лэнс не сводил с Уэя глаз, даже когда говорил Рэй. — Да, я уже, — нервно ответил Джерард, и сосед положил теплую руку ему на плечо. От этого по телу пробежала новая волна дрожи, но она была гораздо лучше той, которую вызвал у него Лэнс. — Я брал его с собой в четверг, — он объяснил, и Лэнс задумчиво кивнул. — Мне показалось, я тебя где-то видел, — сказал он, и его голос зазвучал чуть теплее. Но это не помешало ему продолжить изучать Джерарда своим пристальным взглядом. Может быть, что-то на его рубашке? Уэй бросил быстрый взгляд на себя, делая вид, что смотрит в свою чашку. Он был одет в ту же одежду, что и на церемонии. Одежда не стала сильно грязной от того, что он сидел на траве несколько часов. Он убедился в этом в зеркале, собираясь прийти сюда, проверив каждый сантиметр, прежде чем выйти за дверь. Лэнс заставил Джерарда почувствовать себя неловко, и ему хотелось только одного: опуститься на пол и исчезнуть. — Вы, ребята, были великолепны! — быстро добавил Джерард, пытаясь скрыть свою нервозность. Это заставило Лэнса снова улыбнуться, что позволило младшему испустить короткий вздох облегчения. Его было так трудно понять. — У твоего друга хороший вкус, — сказал Лэнс Рэю, который с энтузиазмом кивнул головой. Вскоре все они влились в толпу, которую развлекала вокалистка, и стояли вокруг нее полукругом, пока она рассказывала о концептах, о которых Джерард никогда раньше не слышал. Позже он узнал, что ее зовут Агнес, и, как и на сцене, она захватила толпу. Все смотрели на нее, как на что-то неземное. Один из парней стоял с разинутым ртом, и Уэй понял почему. Она напоминала ему эльфа, когда кружилась вокруг него.       По мере того как он знакомился с окружающими его людьми, его нервозность сменялась волнением. Большинство из них были старшекурсниками, живущими в этом здании, которые пришли на праздник только для того, чтобы посмотреть на новую кровь, прибывшую в кампус. На Джерарда не произвело впечатления то, чего он опасался, когда пришел, и вскоре он уже говорил без умолку. Это было то самое чувство свободы, которым он так наслаждался на шоу.       Дома он привык к тому, что всегда приходится бороться за то, чтобы оставаться актуальным. Людям нет дела до тебя, если ты не делаешь что-то важное и захватывающее, желательно такое, что они могли бы использовать и для своей пользы. У них не было времени на непринужденные разговоры, поскольку все всегда сводилось к тому, кто наверху, а кто остался внизу. Джерард так и не смог подняться по социальной лестнице, оставшись позади, как только о нем узнали друзья. Его искусство было слишком примитивным, и его осуждали за излишнюю мягкость. Когда наконец ему представилась возможность, он легко увидел их насквозь. Большинство людей, занимающихся искусством, хотели подсадить вас на то, что они продавали, чтобы самим вылезти из наркоторговли и стать успешными. Это была суровая реальность, и он чувствовал себя счастливым человеком, который смог оставить ее позади.       Джерард был рад наконец-то сделать что-то свое или хотя бы умереть, пытаясь это сделать. Он хотел создать будущее, гораздо более светлое, чем то прошлое, которое он оставил дома, в Реддинге. Единственное, о чем просил, — это однажды проснуться счастливым, с гарантией еды и крова. Он надеялся, что это будущее поможет ему избавиться от проблем со сном, лопнет пузырь и покажет ему мир, в котором он живет на самом деле. Такие моменты, когда его окружали люди, с которыми ему было приятно общаться, всегда казались сном. Уэй сделал вид, что почесал руку, чтобы ущипнуть себя на всякий случай. — Хочешь одну?       Джерард оторвался от своих мыслей, услышав слова, которые он отчаянно хотел услышать весь вечер. Он не курил с четверга, если не считать полуистлевшей сигареты, которую он нашел в пепельнице возле дома несколько дней назад. Парень решил не обращать внимания на красные следы помады предыдущей владелицы, когда взял ее; она была восковой на вкус и окрасила внутреннюю сторону губ, когда он докурил ее. Это позволило на минуту отвлечься от своих мыслей, и он наслаждался каждой секундой. Нечасто ему удавалось забыть о темном силуэте за окном, и это был один из тех случаев. Ему так хотелось вновь ощутить это чувство, что он чуть не потерял дыхание, увидев только что открытую пачку красных. — Спасибо, — ответил Уэй, пытаясь удержать свои пальцы от жадного вытягивания сигареты из пачки. Его почти трясло, когда он держал ее между пальцами и прижимал к губам, похлопывая по карманам в поисках зажигалки. Единственное, что он чувствовал, — это сложенную записку в переднем кармане. Должно быть, он забыл ее в куртке. Он не хотел брать ее с собой на вечеринку, опасаясь, что из-за нее он будет выглядеть неуместно. Никто не готовился к холодным ночам так тщательно, как он, и ему отчаянно хотелось соответствовать. — Позволь мне.       Джерард поднял голову и широко раскрыл глаза. Это был он. Он не заметил, что гитарист поменялся местами с Рэем, но тот стоял, прислонившись к кухонной стойке рядом с ним. Между его губами была зажженная сигарета, и без всякого предупреждения парень осторожно наклонился вперед, чтобы Уэй мог прикурить от нее свою. Отказаться было невозможно. Он должен был пройти через это. Их лица были достаточно близко, чтобы Джерард мог почувствовать его запах: от него пахло кофе темной обжарки, красным вином и только что открытыми книгами. В его ушах зазвучала песня «Here's Your Letter», когда они подошли ближе, но все, на чем он мог сосредоточиться, это на нем. Его сигарета встретилась с сигаретой гитариста, прижавшись друг к другу, когда тот прикурил. Уэй не знал, куда смотреть, он чувствовал, как его взгляд мечется по комнате в отчаянной попытке найти что-то, на чем можно было бы остановиться. Он чувствовал, как колотится его сердце, ожидая подходящего момента, чтобы отстраниться. Казалось, что оно пытается вырваться из груди. Но гитарист не смотрел на него. Его глаза были слегка расфокусированы, наблюдая за тем, как между ними переходит крошечное пламя. Наконец гитарист отстранился, осторожно выдохнул дым ему в лицо и широко ухмыльнулся. Эта ухмылка щекотала кожу Джерарда, и он старался не слишком наслаждаться этим. — …Спасибо, — голос младшего надломился, когда он заговорил. Он и не заметил, как затаил дыхание. — Без проблем, — гитарист усмехнулся, снова отводя взгляд. Его взгляд, как и все остальные, остановился на Агнес, которая увлеченно рассказывала о доиндустриальных операциях с парнем, который не мог держать язык за зубами. Джерард думал, что, отстранившись, он заставит свое сердце успокоиться, но вышло наоборот. Его руки сильно дрожали, а ладони были холодными от пота. Это должен быть сон.