вот и все, никто не ждет
и никто не в дураках кто-то любит, кто-то врет
и летает в облаках
♫ Звери — Районы-кварталы
«Надо сразу уходить», — подумала Цубоми, проснувшись рядом с Сацуки. Вчера все было ошибкой — то, что она пришла к нему, то, что позволила переспать с ней, то, что дала надежду — потому что больше она не могла дать Шишио ничего. Ничего из того, что ему было нужно. Цубоми не ждала бы Сацуки с работы, готовя ужин, не вела бы хозяйство и не рожала бы детей. И замуж не вышла бы — не только за него, но и ни за кого-либо другого (или другую). И долго жить на одном месте не смогла бы, ее влекли путешествия и дальние страны, искусство, жажда новизны… Поэтому нужно было скорее уходить, чтобы он снова не привык к ней. Нет никаких «их». Есть он и она. Цубоми скучала по Сацуки, действительно хотела его вернуть — раньше, но, увидев его с той школьницей, поняла — ему нужна совсем другая жизнь. Он не станет ездить следом за ней, и ждать ее не обязан, он из тех мужчин, которые хотят семью, милую жену и ребенка, или двоих-троих детей. Цубоми было жаль и не жаль одновременно, и уехала она со спокойной душой. Зачем тогда вернулась? Сацуки спал крепко, так, что его не разбудило шевеление под боком. Милый, уютный, домашний, красивый… Ночью он подхватил Цубоми на руки и отнес в спальню, хотя она была не против и в кресле, и на полу, было в таком сексе что-то пикантно-особенное. Правильный: ему важно, чтобы все было правильно даже в постели. Цубоми хотела сесть, чтобы как можно тише одеться и ускользнуть, но тут Шишио повернулся так, что накрыл ее рукой. Пошевелится — разбудит, разбудит — придется снова выяснять отношения, снова его ранить… ее исчезновение тоже его ранит, но она бы этого не видела. Может, развернется обратно? Утреннюю сонную тишину вдребезги разбил звонок будильника — не мелодия на телефоне, а настоящий звон часов со стрелками на прикроватной тумбочке. Шишио поморщился и резко открыл глаза — и распахнул их еще шире, увидев, что спит не один. Цубоми накрыла лицо рукой. Надо же, попасть в такую неловкую ситуацию, еще и полностью трезвой. Заморгав, Шишио выдал: — Что ты здесь делаешь? — а потом, очевидно, вспомнив вчерашнее, тоже накрыл лицо рукой и застонал. — Я… пойду? — пролепетала Цубоми. — Никуда ты не пойдешь, — не убирая руки с глаз, пробормотал Шишио. — Сначала я напою тебя кофе. И так вчера ничем не угостил, а ты — гостья. Свинство с моей стороны, — криво усмехнулся он. Гостья… Значит, он воспринимает их секс не как примирение? Почему-то Цубоми стало немного обидно. Глупо; только что сама хотела, чтобы он не питал надежд. — Я в душ, — сказала она, как ни в чем не бывало. Как будто они проснулись в разных постелях и встретились в кухне. Кухня Сацуки тоже не изменилась. Просто и уютно обставленная, чистая, но не до стерильности, обычная кухня одинокого мужчины. Кофеварка, микроволновка, холодильник — как всегда, почти пустой. — Полбутылки молока, — Цубоми заглянула в холодильник. — Не удивлюсь, если та самая, которую я видела в последний раз. Вот поэтому ты такой тощий. — Я ем на работе, — Шишио принялся колдовать над кофеваркой, и по кухне разлился дивный кофейный аромат. — Покупаю что-то в школьном кафетерии, да и ученицы угощают частенько. — Ясно-ясно, — понимающе засмеялась Цубоми. Сацуки промолчал, поставив перед ней чашку кофе, заваренного именно так, как она любила — запомнил. Цубоми обхватила чашку ладонями. Весна была теплой, но ей стало холодно. — Сацуки, то, что было… — ну зачем, зачем она сказала? Он не смотрел на нее — отвел глаза в сторону. — Ничего не было. Ничего не было? Он же говорил, что был сам не свой без нее, видел ее глаза в тумане, из-за тоски по ней обхаживал школьницу… как это в его духе — сболтнуть что-то и сделать вид, что ничего не сказал или пошутил. — Значит, я могу не переживать по этому поводу, — весело ответила Цубоми. — Ты сейчас на работу, да? — Куда же еще. А ты? — А я… к Юкичи заскочу, потом в гостиницу, а потом… не знаю, куда. Куда-то, — вновь засмеялась она. Смех вышел невеселый. Но Сацуки был прав: если ничего не было, то никто из них не остался в дураках. Никто ничего не ждет. Они взрослые люди, слишком взрослые, чтобы устраивать драму из-за одной ночи. Допив кофе, Цубоми встала. Шишио тоже встал — открыть ей дверь. — У тебя все будет классно, — сказала она на прощание. — Обязательно будет классно. Ну пока! — и, помахав рукой, зашагала по улице. Не побежала, а пошла ровной красивой походкой. Очень хотелось уйти красиво.