Попадалово

      Свет ужасно слепит глаза, и Анька пытается проморгаться. Слёзы льются рекой, будто у неё гормональный передоз во время беременности. Она громко шмыгает носом, пытаясь сосредоточиться на голосе, который что-то спрашивает. В голове шумит, мешая осознавать происходящее вокруг. Она чувствует себя словно пьяной, одурманенной этим эликсиром, что медленно растекается по её жилам. Анна чувствует его неприятное жжение и непонятное ощущение перепоя или бодуна, которое оно вызывает. — Ч-что? — задаёт она вопрос, не понимая, кто здесь и что происходит. Её накрывает какая-то паника и дезориентация. — Кто ты такая? — слышит девушка женский голос. Он строгий, высокомерный, не терпящий возражений. — А вы? — задает она встречный вопрос. — Я представилась! — занервничала светловолосая дама, стоящая прямо перед ней за трибуной. Она чуть старше Анны, ей около сорока, выглядит очень даже неплохо. Она в синей кофте и такого же цвета пиджаке. Нижнюю часть её тела скрывает металлическая кафедра. Этот вид напомнил ей институтское время, когда преподаватели читали лекции в аудиториях. — Я не расслышала, — парирует Анька. В зале слышны перешёптывания и смех.       Эрик расслабился — жива. А после её реплики немного прихуел от борзоты этой девки, вздернув свои брови вверх в немом удивлении. Одно дело — он, и совсем другое — старший лидер эрудитов. — Я — Джанин Мэттьюс, лидер фракции «Эрудиция». Кто ты такая? — повторяется она, начиная повышать голос. — А, мы уже на «ты»? Ну, хорошо! Я Сафронова Анна Алексеевна, — отвечает Анютка, копируя манеру разговора женщины напротив. — И откуда ты к нам прибыла, Сафронова? — очередной вопрос от эрудитки. — Не знаю! — отвечает девушка, пожимая плечами. — В смысле? Как не знаешь? Как ты очутилась тут? — опять вопрос. — Я не знаю, как всё объяснить, — честно призналась Анна, пытаясь собраться с мыслями. — Я не сильна в физике. — Как ты попала сюда? — повторяется Джанин. — Я же сказала уже! Не знаю! — повысила голос Анька, удивляясь тупости этой женщины. — Сколько тебе лет? — спрашивает Мэттьюс. — Много! — парирует девушка. Очередные перешёптывания и хохот в зале не дают сосредоточиться. — Сколько? Какого ты года рождения? — недовольно рявкает женщина, пытаясь держать себя в руках. — Тридцать! — отвечает Анна. — Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого! Скоро будет тридцать один! А вам? — Лжёшь! Как можно врать под сывороткой правды? Джек! Что происходит? Что за непотребное поведение? Она — дивергент! Тут и думать нечего! — завопила Джанин.       Вдруг краем глаза Аня увидела движение. Джоанна, Джек, Эрик, Фор и ещё один темнокожий мужчина в чёрном подошли к нервно-припадочной Мэттьюс. Пару минут они о чем-то дискутировали, размахивая руками. Все расселись по местам, и, проходя мимо Аньки, Эрик недобро взглянул на неё, скрываясь за её спиной. — Никаких больше вопросов! Только ответы! — недовольно промямлила Джанин, обращаясь к Анне. Сафронова кивнула, соглашаясь. — Как ты попала сюда? — Я не знаю! — повторилась Анюта. — Мы с подругами ехали на машине отдыхать. Неожиданно началась гроза, и по нам ударила молния. Всё. Очнулась я уже у Джоанны. Может, эта самая молния нас сюда и перенесла, или ваши какие-то разработки способствовали нашему появлению в этом месте? Может, это у вас есть машина времени или какие-то технологии, искривляющие пространство и время? — задалась девушка вопросом, глядя на главную эрудитку, которая начинала нервничать, постукивая пальцами по металлической поверхности трибуны. — Или это кто-то другой! Всё может быть! Я не знаю! Знаю лишь, что мы здесь ни при чём! Думаю, это мне следует спросить у вас, каким образом мы тут очутились?! Почему, твою мать, вместо того, чтобы лежать на пляже у моря, я стою здесь и оправдываюсь, будто это я виновата в произошедшем?!       «Пляж?», «Море?» — слышались перешептывания в зале. — Увести! — гневно произнесла Джанин, топнув ножкой. Аньку сразу же подхватили под рученьки и повели обратно в лифт. — Эрик, что происходит? — спросила Анна у лидера бесстрашных, когда двери лифта закрылись, оставив их одних. — Ш-ш-ш! Замолчи! — шикнул он на неё, пристегивая наручники. — Лучше б ты совсем не открывала свой рот! — Эрик, пожалуйста, защити моего сына, умоляю! — вдруг попросила девушка, хватаясь за руку Коултера. Он одёрнул её и отошёл в другой угол движущейся кабины, как от прокажённой. Анютка облокотилась спиной о стену и, не моргая, посмотрела на мужчину, который немедленно отвёл от неё взгляд и уперся им в приборную панель с цифрами. От досады она готова была взвыть! — Эрик! — Заткнись! — процедил он сквозь зубы. — Пожалуйста! — прошептала она сквозь слёзы, которые уже застилали ей глаза. — Замолчи! Ты делаешь себе только хуже! — проговорил он, а сам даже не посмотрел в её сторону. Чего так? Совесть будет мучить и каждый Божий день грызть его изнутри оттого, что мог ей помочь, но и пальцем не пошевелил для этого? — Пожалуйста! — повторила она, хватаясь руками за лицо, скрывая свои непрошенные слёзы от грозного мужчины. Он молчит, стоит отвернувшись. Не достучаться. Ради Матвея она готова умолять, стоять на коленях и много чего ещё. Сын — это всё, кто у неё есть. Самый родной и единственный, кто любит её всем своим огромным сердечком и ничего не просит взамен, кроме заботы и немного ласки. Он самый лучший мужчина. Анька костьми ляжет, но в обиду его не даст. Она неуверенно сделала шаг к лидеру, но двери лифта резко открылись, не дав ей и дальше умолять его. Эрик схватил её за наручники и повёл обратно в ту же камеру, где она и сидела ночью. На улице начало светать. Плохо. Коултер запихнул её в серую обитель, громко хлопнув железной дверью. Он зол. Почему-то на неё. Или всё же себя?       Присев на кровать, Сафронова снова разревелась. Сколько сейчас было времени, она и понятия не имела, но помыться в душе и почистить зубы уже не мешало бы. Казалось, день длился вечно. Периодически она впадала в тревожный сон, урывками, всего на несколько минут, переживая за сына. Лежа на своей узкой кроватке в маленькой камере с ужасными мешками под глазами и отёкшим от слёз лицом, Анюта уже сломала голову своими размышлениями, мечтая выбраться отсюда. На улице лил дождь. Жуткий ливень. Девушка слышала, как снаружи тяжелые капли падали на что-то железное, создавая характерный шум. Такой же звук был у неё дома, когда ливень мозготал по подоконнику снаружи. Волосы совсем растрепались, и резинка где-то потерялась. Своими пальчиками она попыталась пригладить их и причесать. Аня сидела на кровати, размышляя над тем, что же ей делать дальше. Длинные светлые чуть вьющиеся тяжёлые пряди падали ей на грудь, закрывая собой дырку в кофте. Она облокотилась руками на колени и полностью погрузилась в свои мысли. ***       В дежурке, где камер было больше, чем комнат в этом здании, сидели трое. Ещё двадцать минут назад Эрик выгнал молодого бесстрашного со своего поста. Нужно было чуть поразмыслить, но времени было до жути мало. Он не знал, почему ему так хочется спасти эту дуру. Почему хочется защищать и оберегать её. Он что, чувствует себя виноватым? Перед ней или самим собой? Ничего не понимает. Никогда прежде у него не возникало таких чувств. Противоречивых чувств. Ещё совсем недавно он был готов сам пришибить её. Но она была настолько странной, не похожей на других, что вызывала к себе непонятный интерес с его стороны. А ещё она насмешила его дважды. Так он смеялся только с друзьями, коих совсем не много. Двое, если быть точным. Она искренне призналась, что думает бежать, когда висела под потолком. И догадалась же залезть туда! Даже сейчас он стоит и давит лыбу, вспоминая её трепыхания. Она слабая. Но не сдаётся. У неё есть какой-то внутренний стержень, что удивляет. Одна из немногих, кто посмел дерзить Джанин. Ненормальная! Тем более, на собственном допросе. Ещё одна острая на язычок имелась среди них, Катериной назвалась, которая покрывала всех матом, периодически что-то бормоча на непонятном языке. Интересные имена у них. — Макс, что думаешь? — спросил младший лидер у своего друга и командира. Макс Трейд был одним из тех, кто был против радикальных методов Джанин. Он слишком долго шёл у неё на поводу и убил сотню людей, которых она признавала дивергентами. Макс первым подлетел к Мэттьюс, когда та завизжала, что и эта девчонка — тоже дивергент. Он знал, что раз она выжила после сыворотки, то уже будет под прицелом у синей суки. Уже пятая. Слишком много всего. Несостыковок на порядок больше, чем совпадений.       Вчера весь день трясло. Землетрясений здесь никогда не было, а тут земля содрогалась, будто была готова разделиться на сотню мелких дыр. Потом на безоблачном небе стало ужасно грохотать, и местами начали собираться чёрные тучи. После того, как по городу Чикаго на территории каждой из фракций шандарахнуло по яркой молнии, да такой, которой никто никогда и не припомнит, все лидеры всполошились не на шутку. Оказалось, в тех самых местах их удара в черной выжженной яме земли и мусора лежало по бабе. Катерину нашли первой на территории «Бесстрашия» у огромных складов с оружием. Досталось ей больше всех, так как все сразу подумали, что это диверсия изгоев, и бедную девушку чуть не застрелили на месте. Фор как раз получил сведения, что нашли ещё двух девиц: Светлану — на аллее среди густых деревьев у исследовательского центра эрудитов, и Марию — недалеко от главного суда «Искренности». Эта информация спасла жизнь Кате. В течение часа сообщили ещё об одной барышне в «Отречении», которой была Дарья. Оставалось найти ту, которая скрылась с места удара в колосящемся поле пшеницы «Дружелюбия». Эрик уже знал, как она выглядит, так как несколько часов вместе с Фором допрашивал девушек, каждую по отдельности, и под давлением различных психологических манипуляций те разговорились. Только вот несли какую-то чушь, от которой волосы шевелились на мошонке. Но было место быть. Пугало лишь одно: Коултер видел, что ни одна из них не врала. Они были напуганы, обеспокоены и расстроены. Они действительно переживали друг за друга, не зная, живы ли остальные. Каждая давала приметы подруг, прося мужчин о помощи и моля их поскорее найти девушек. И он нашел последнюю, как и обещал. Искал весь вечер, потому что Джанин Мэттьюс подняла всех на уши, приказывая расстрелять их без суда и следствия. Кэнг еле-еле добился разрешения не гнать лошадей и всё выяснить. Но сам растерялся, когда у них взяли отпечатки пальцев и анализ крови. Ни одна из них не числилась в базе города. На изгоев они не были похожи. Ну совсем никак! Последним определителем, специальным аппаратом, что выдали им в «Эрудиции», на принадлежность к дивергентам они проверили каждую. Ответ один и тот же: «Неизвестный»! Такая херня впервые! Что, блядь, значит этот «неизвестный»?! Никто ничего не понимал. — Я не знаю! — произнёс Макс, потирая руками широкий подбородок. — Не думаю, что они опасны для общества. Датчик показал, что они не дивергенты точно. То, что они не определили их принадлежность, ничего не означает. Я об этом и сказал Джанин на слушании Анны. — Да, я слышал. Но она не успокоится, пока не добьётся их уничтожения! — сказал Итон. — Согласен, — проговорил Эрик. — Стоит ли рвать за них свои жопы и подвергать себя и весь город опасности? Может, Джанин права и стоит их всех просто уничтожить? — Не может! — парировал Фор. — Не верю! Раз они не зарегистрированы, за Стеной явно кто-то есть! Говорил же тебе, что видел что-то вдали! Надо бы проверить. Знаю-знаю, опасно, радиация и всё такое, но мне уже несколько месяцев не даёт покоя то, что там кто-то есть и что мы не одни в этом мире! Возможно, они оттуда. — Возможно, ты прав. Но про Стену пока забудь! Нужно сначала разобраться с девками, узнать всё, потом будем разбираться с тем, что там! — произнес Трейд. — Ещё не известно, что или кого мы там встретим. Есть ли у них оружие или что-нибудь опаснее, чем то, что известно нашему недалёкому уму. — По существу что скажешь? — снова спросил Эрик. — Ничего! Я не знаю, как их защитить, — проговорил Макс. — Блядь! — прошипел Коултер. — А я, сука, знаю, но боюсь, вам не понравится моя идея. — Говори! — потребовал Фор. По неизвестной ему причине он тоже был готов помочь девушкам любой ценой. ***       Дверь Анюткиной каморки пискнула и открылась. Облокотившись о косяк, стоял Эрик, скрестив руки на широкой груди. Хорош, гандон! Сильный, смелый, важный, даже бесит! — Скажешь что-нибудь новенькое? — спрашивает он.       Анька молча поднимает голову и разглядывает его. Она не знает, что такая сдержанная холодность тяжело ему даётся. Особенно глядя на неё. Его каменное сердце отчего-то сжалось в груди, когда он увидел её сейчас: расстроенная, голова поникшая, руки лежат на согнутых коленях, а спиной она облокотилась о стену. Светлые волосы перекинуты через правое плечо и тяжелым водопадом падают на грудь. Она такая невинная, что ли? И безумно привлекательная! Эрик вмиг опомнился, когда она посмотрела на него глазами, полными боли и отчаянья. Решил. Точно решил для себя, что сделает то, что должен. Ради себя самого и своей совести. Макс и Фор не уверены ещё, оно и понятно. Он ни за что не подписался бы на подобное. Зацепила. За живое зацепила, сука! А он был уверен, что очерствел давным-давно. — Только не надо давить на жалость, утверждая, как и твои подружки, что ничего не помнишь! И не говори мне, что ты попала сюда из прошлого и тебе уже сколько? Лет триста? — злобно сощурил он свои ледяные глаза, сверля ими грёбаную лягушку-путешественницу. — Двести с хвостиком. Но хорошо, не буду, — проговорила она, и рот её открылся в изумлении. — Подожди-ка! — крикнула девушка этому бугаю прямо в лицо. Тот заморгал слишком часто от неожиданности, понимая, что сам прокололся вместо неё. Своим невинным видом она усыпила его инстинкты, и он проговорился. Выходит, что это он дебил, не она. «Твою мать! Теперь придётся немного поменять тактику уговора на прямой шантаж!» — метнулись мысли лидера куда-то в другое русло. — Кто ещё здесь? Девочки? Они живы? Кто из них? Отвечай! — затараторила несносная девица, поднимаясь с кровати. Анна очень переживала за них. Она не знала, здесь ли они и целы ли. Теперь она была в этом уверена, но сомневалась, что это лучшее, что могло бы с ними произойти. Они все очень дружили и оберегали друг друга. Девчонки все были практически одногодки и выглядели немного моложе своих лет. Катерине со Светой почти по тридцать два года, остальные — Мария и Дашка — Анькины ровесницы. Каждая переживала кризис в отношениях, поэтому эта поездка была им просто необходима.       Эрику отпираться уже не было смысла, Анна и правда не такая тупая и всё поняла. Мужчина сложил руки на груди крест-накрест, отчего его бицепсы казались ещё больше, распластавшись под его ладонями. Задавить её такой ручищей не составило бы ему особого труда. Махни он ею, и её башка отлетела бы напрочь, как мячик. — Ты не в том положении, чтобы спрашивать у меня что-либо, — сказал Коултер, пытаясь ретироваться и сбить спесь с наглой девки. — Да, я понимаю, — тихо произнесла девушка, — просто ответь, живы ли они, пожалуйста! — произнесла она со слезами на глазах.       Его никто никогда ни о чем не просил. Всегда либо указывали, либо приказывали. Из всех просьб, что он помнил, сказанных особами женского пола, были только: «Эрик, возьми меня!», «Эрик, быстрее!», «Эрик, ещё!», — это всё, что приходило сейчас на ум. А она просит как-то по-другому. По-особенному, что ли?! С мольбой во взгляде и покорностью. Да так, что даже у него в груди что-то защемило. Та-а-ак… А это уже что-то странное! Такого ещё не было. Может, инсульт какой? Или инфаркт? Не дай ты Боже! Он понял, что девчонка сдалась! Жаль… Ему нравилась её прыть и дерзость. Совсем недолго продержалась. Но на порядок дольше, чем остальные, учитывая, что он сам забирал её у Джоанны. — Пока живы, все четверо. Но ненадолго, — спокойно произнес лидер, поддавшись неизвестному ему порыву. Анна закрыла глаза, и из её прекрасных голубых глаз полились слезы радости. — Спасибо, — прошептала она, вытирая тыльной стороной руки свои щёки. — А мой сын? С ним всё хорошо? — Он накормлен, поспал, и его забрала Джоанна, — сказал Эрик, разглядывая девушку. «А она милая, тем более для дряхлой двухсотлетней бабки!» — подумал он, улыбаясь, но тут же спохватившись, принял серьезный, невозмутимый вид. Анюта удивилась его резко менявшемуся поведению, а от его улыбки стало не по себе. Не по себе — в хорошем смысле, если можно так выразиться. На минуту показалось, что он самый обычный парень, причем безумно привлекательный. Самое главное, он больше не напоминал бездушного ледяного робота Т-800 из фильма «Терминатор». Она всё же махнула головой, благодарная, что этот непонятный грозный мужчина пошел ей навстречу, сказав, что её сын и подруги в порядке. — Я могу увидеть Матвея и девочек? — спросила она. — Тебе не кажется, что ты слишком много просишь? — недовольно произнес Эрик, подняв свою проколотую бровь вверх. — Нет, не кажется, — твердо ответила девушка. — Уверяю, мы не опасны ни для кого из вас! — пояснила она. — Не уверен! — ответил Коултер, разворачиваясь и направляясь к выходу. — Эрик! Эрик, подожди… те! — неуверенно добавила она, догнав и удержав мужчину за руку. — Я прошу! Нет, умоляю! Не трогай… те моего сына! Он ни в чем не виноват! Он же ещё ребенок! Пожалуйста! Я сделаю всё, что угодно! Защити… те его, умоляю! Эрик, пожалуйста! Ты… Вы же лидер! Значит, тебе… Вам ничего не стоит сделать то, о чем я прошу! — умоляла Аня. Она была готова сделать всё, что угодно, лишь бы это помогло спасти её ребенка. А Коултер в ответ лишь выдернул свою руку из её цепких лапок, опять хлопнул дверью, оставив её недоумевать в одиночестве. А она уже было подумала, что он человек! Что он поможет ей. И с чего это она взяла?! Дура! Тупая, наивная дурочка! — Козёл! Скотина! Как же так? — сетовала она, колотя по железным дверям. Потом села на кровать и зарыдала в три ручья. Неужели она больше никогда не увидит своего мальчика? Своего маленького сыночка? Свою кровиночку? И девочек… Неужели их всех убьют? И что же теперь делать? Как быть? Вот же гадство! Угораздило же их попасть сюда!