Попадалово

— «Ой, батюшки, куда это у людей самолюбие девается?» — хохотнула Катька накануне вечером, процитировав реплику из старого советского фильма, издеваясь над недовольной и по уши втрескавшейся Анькой, когда ушла Черити. — Кто бы говорил! На себя посмотри! — произнесла Анюта, показав той язык, намекая на то, что уже через час Филиппова, как пить дать, побежит к Фору. — Так известно куда! Оно вообще исчезает в период влюблённости, — засмеялась Машка, хохоча над ними обеими. — Да, самое главное — не потерять себя, — задумалась Света, понимая, что и сама, наверное, выглядит такой же мечтательной дурочкой, как и её подружки. С Максом она старалась держать дистанцию, но с каждым днём это давалось ей всё сложнее. — Так страшно раствориться в ком-то полностью, а в итоге разочароваться в нём настолько, что потом жалеешь о каждом прожитом с ним дне. — Знаем, проходили! Как не в себе, вечно ходишь за своим ухажером, закрывая на всё глаза, — поморщилась Дашка, подключаясь к разговору. — А потом ревёшь в три ручья от его измен и упрёков. — Я не влюблена! — парировала Сафронова. — Ну да! А ещё днем ты говорила совсем другое! — снова засмеялась Катюха. — Я ничего не говорила! Это ты сказала, я лишь промолчала в ответ, — ответила Аня. — Молчание — знак согласия! Поздно пить Боржоми, когда почки отказали. Если хочешь знать, ты вся светишься изнутри. Такое состояние тебе на пользу. Ань, признайся, ты же втре-еска-ала-ась! — протянула Катерина. — Пошла ты! — шикнула Анька. — А вот я — влюбилась. И не скрываю. И ты перестань, сразу полегчает, — проигнорировала последнее высказывание подруги Катюшка. — Нет, тебе показалось! Вам всем показалось! — затыкала Анна пальчиком в каждую из девочек, видя их смеющиеся лица. *** — Почему опять не пришла вчера? — спросил Эрик у Анны, став прямо за ней на детской площадке, где бегал её сынок.       Сафронова вздрогнула, не ожидая никого здесь увидеть. Уж тем более Коултера. Он опять подошёл так тихо, что девушка его даже не услышала. Как вообще с такой массой, которая явно больше её веса в два раза, да ещё и в тяжёлых берцах, можно так бесшумно передвигаться?! Зато отчётливо почувствовала его аромат табака, мяты и цитруса, от которого подкашивались ноги и кружилась голова. Она и так думала о нём всю ночь. Ещё ни один день, как она попала сюда, не проходил без тревожных и волнительных мыслей о собственном будущем, медленно перетекающих в будоражащие разум и возбуждающие тело воспоминания о страстном и жёстком лидере, отказавшемся от чувств. Он не давал ей покоя ни днём, ни ночью. Его запах настолько въелся ей не только в ноздри, но и в самую душу, что Анна себя не узнавала. Она всегда неосознанно начинала улыбаться, когда он был рядом. Его присутствие дурманило Анькин разум, и она была готова сразу же вешаться ему на шею. Только Эрик не любил подобное, да и она вовсе не была его девушкой. Так с чего бы ей тогда поступать подобным образом? Свои желания нужно уметь держать в узде, незаметно выдавая их за жестокую необходимость оплаты устного договора. Лицемерка!       Черити тактично отошла от них вместе с Матвеем, давая возможность побеседовать своим голубкам. — Я думала, тебе тётушка сообщила причину моей неявки накануне вечером. Тем более, акт, эм, нашего соглашения был выполнен ещё днем. Так что вечерняя встреча была бы лишней в любом случае, — ответила Анютка, покусывая губы от нахлынувшего волнения, но так даже и не повернувшись к лидеру лицом. Живот ужасно ныл от наступивших критических дней, и настроения совсем не было даже на то, чтобы нормально разговаривать. Она ненавидела это время, целая неделя коту под хвост. Ну, почти неделя. Первый день тупой ноющей боли внизу живота раздражал и дезориентировал. Вчера они расстались не лучшим образом, а Черити всё равно пришла вечером. Сафронова была приятно удивлена. И если бы не её плохое самочувствие, она непременно согласилась бы и побежала бы к нему на случку, как обычно. — Я не совсем понял причины, если честно. Во-первых: мы могли бы заняться этим в душе, если тебя что-то смущает, — терпеливо произнёс мужчина, сложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок, чуть наклонившись над ней. А что? Дельное предложение говорит, он уже так делал и не раз. Девки сами даже в таком состоянии ему себя предлагали. Иногда он был не против. — Я рада, что тебя ничего не смущает! — парировала Анна, перебивая Эрика, удивляясь его, эм, тактичному предложению заняться сексом в душе в такой период. — И, во-вторых, — с нажимом продолжил он, — о количестве мы не договаривались. Ты должна приходить, когда я тебя зову! Ты вчера снова нарушила условия соглашения! — Я плохо себя чувствовала! — процедила Сафронова сквозь зубы, всё ещё стоя к лидеру спиной. — Я не уклоняюсь от наших оговоренных условий, просто в такое время их исполнение — невозможно! Для меня по крайней мере. — Я понял. Сколько времени тебе нужно? Дня три хватит? — спросил он, перестав давить на девушку, понимая, что подобный секс в такой момент не для неё. Он видел, что она не в настроении, и надеялся, что этих нескольких дней ей вполне хватит, чтобы прийти в прежнее расположение духа. Эрик, конечно, слышал о ПМС, но как-то прочувствовать его симптомы на своей шкуре не приходилось. Все бабы, что его окружали, всегда были рады его видеть. В любом состоянии. А тут явное пренебрежение им, его статусом и властью. Ей вообще похер на то, кто он такой! Как такое возможно?! Впервые в жизни он идёт на прямой компромисс. Осознанно. Опять. С ней. Потому что сам этого хочет. Пусть это будет ещё одним условием их устной сделки. Хорошо. Это немного не в его принципах, он никогда подобного не делал. Но ничего, за этот случай возьмёт с неё сполна. — Ты что, смеешься? Неделя! — ответила Сафронова, всё же повернувшись к наглому лидеру лицом. — Неделя? — слишком громко переспросил Коултер, вытянувшись в лице от удивления. Анька не смогла сдержать улыбку, уж слишком смешно он выглядел. Даже стал похож на обычного человеческого мужчину, способного на какие-то эмоции и чувства, помимо неконтролируемой злости, если всё идёт не по его плану. Этакий озлобленный на весь мир Халк. Так непривычно наблюдать за ним, когда он вот такой. Самый настоящий. Самый милый. Самый лучший. Самый любимый. Так, стопе! Любимый? — Ладно, пять дней, не меньше, — произнесла она, разворачиваясь обратно, так как услышала, что к ним бежит Матвей. Она просто не смогла отказать ему. Внушала себе, что всё это лишь ради их договора, который предусматривает очень необычные и пикантные условия. Она заключила его, пусть и устно. Долг платежом красен. Так её учили. Но прекрасно понимала, что всё это полный бред, который к договору не имеет никакого отношения. — Эри-и-ик, приве-е-ет! — слишком счастливый ребёнок подскочил прямо к мужчине и обнял его за накачанную ногу. Анютка снова не смогла не улыбнуться, наблюдая за грозным лидером, который от души засмеялся, приобняв её сына одной рукой. — Здорово, малец! Как дела? — спросил он, взъерошив его светлые волосы на макушке. — Эрик, а можно я тебе кое-что покажу? Что-то важное? — вопросом на вопрос ответил Матвейка. — Ну покажи, раз это что-то важное, — кивнул Эрик. Мальчик тут же схватил мужчину за большую ладонь и поволок его в сторону детского спортивного комплекса с полосой препятствий. Лидер поддался натиску маленького человечка, ворвавшегося в его тихую размеренную жизнь диким ураганом вместе со своей мамашей, сбив всего его годами возведённые защитные стены под самый фундамент, и пошёл за ним, широко улыбаясь. — А мне можно? — спросила Анна, направляясь вслед за мужчинами, посмеиваясь им вслед.       Черити уже сидела на лавочке у той самой площадки и с волнением наблюдала за так изменившимся племянником, милой девушкой, что смогла это сделать, и её смышленым сынишкой, к которому она уже успела прикипеть, как к родному. Она сама каждый раз с большой тревогой ждала очередного Совета, надеясь, что Эрик вернется с хорошими новостями. Она видела, что эти двое стали уже совсем не чужими друг для друга. И к мальчику он очень хорошо относится. Женщина всей душой надеялась на хороший исход всей этой ситуации. Для своего племянника она желала лишь счастья. И была уверена, что Анна сможет сделать его таковым. Что именно она сможет справиться с его несносным характером. — Ты уже видела, мам, а Эрик — ещё нет! Он будет гордиться мной! Я настоящий бесстрашный, так Черити сказала! Эрик, Эрик, засекай время! — прокричал Матвей, начиная прыгать через маленькие уложенные в песке шины, потом забрался на лестницу, затем залез на другие снаряды, прыгал, бегал, пока не достиг финиша. — Ну как? Я молодец? — спросил он, подбежав к лидеру, с большой надеждой заглядывая в его серые улыбающиеся глаза. А у Анны сжалось сердце. Она никогда ещё не видела таким счастливым своего сына. Как жаль, что у него не было нормального отца. Отца, который был бы примером для него. Такого, как Эрик. «Так, стоп! Нет и нет! — ругала она себя только за то, что посмела думать о подобном. — Скоро всё закончится и мы разойдемся навсегда, как в море корабли!». — Да ты побил мой рекорд, Мэт! — улыбнулся лидер, взяв того за плечо и присев рядом с ним на корточки. — Ты и правда молодец! Настоящий бесстрашный! — Мам! Мам! Ты слышала? Я бесстрашный! — засмеялся мальчик, кружа вокруг Коултера, бегая вприпрыжку. — Если хочешь, я запишу тебя в младшую группу подготовки, если, конечно, твоя мама разрешит, — произнёс Эрик. — Очень хочу! Мам, можно? — спросил Матвей, обнимая Анюту за ноги, с надеждой глядя в её глаза. — Мама обещает подумать, — улыбнулась она, присев рядом с сыном и обнимая его в ответ. — Эрик, как думаешь, мама разрешит? — спросил мальчик, снова подбежав к лидеру. Тот подхватил его на руки, закружив его в горизонтальном положении, уложив его на свои широченные плечи. Матвей громко засмеялся, а у Аньки снова сжалось сердце. — Разрешит, конечно! Я её уговорю, не сомневайся! — отозвался Коултер, подмигнув Сафроновой.       Как-то странно всё. Настолько необычно, что вся эта ситуация казалась правильной. Всё было именно так, как и должно было быть. И Аня очень боялась, что этот момент может скоро закончиться. Как он может обещать подобное, когда их жизни висят на волоске от смерти? — Всем привет, — поздоровался подошедший Фор. — Эрик, тут это, Макс зовёт, нам пора.       «Ну, вот и закончился тот самый момент семейной идиллии! — горестно подумала девушка. — Потому что «призрачно всё в этом мире бушующем!» — Иду, — недовольно сомкнул губы лидер.       Он знал, что сейчас будет выслушивать от Трейда проповедь о том, что разговаривать кулаками нельзя. Хейес уже второй день лежал в лазарете и успел накатать на него заяву Максу. Мол, про дискриминацию и нарушение Уставных правил в рядах «Бесстрашия». Что каждый может ухаживать за понравившейся девушкой, и что выбор всегда остаётся лишь за ней. Коултер просто почувствовал в нём угрозу и даже не спросил гражданку Сафронову, с кем та хочет быть. Детский сад, бля! А чего это он должен что-то спрашивать? Он же лидер, как-никак! Единственное, что он должен был сделать — показать этому козлу, кому принадлежит Анна. И показал! И спрашивать не надо! Она хочет Эрика! Хочет не меньше, чем он её. У них договор, твою мать, хоть и устный. И на ней его браслет! Его! Не Хейеса! Надо было сказать об этом ёбаному Питеру. Макс знает всё сам, но выговор всё же будет. Он хоть и неприкосновенен для суда, но не для Трейда. Как лидер он должен быть примером. Старший товарищ может наложить любое взыскание. И он не сомневался, что тот что-нибудь придумает. Сука! Да насрать! Нисколько не жалеет о содеянном, плохо только, что мало нахлестал! Надо было, чтобы в сознание пришёл только к концу недели, гандон штопаный! Или убить нахрен! Меньше б проблем было! *** — Никогда бы не подумал, что ты обзаведешься семьей, Эрик! И что тебе может так сорвать чердак от обычной смазливой девки! — проговорил Макс, недовольно сморщив свой широкий плоский нос. — А от кого мне его должно срывать? От тебя, что ли? — улыбнулся мужчина, проигнорировав слова старшего лидера о семье.       У него никогда не было нормальной семьи, кроме Черити. Родители всю жизнь были заняты на работе, а позже оказалось, что у каждого были отношения на стороне. Отец и так всю жизнь ходил налево, а мать из-за этого выла ночами, предпочитая забываться на работе. Видимо, в какой-то прекрасный момент ей всё это надоело, и она нашла себе утешителя. Эрик просто был лишним элементом в их алгоритмах, который хоть как-то связывал этих ненавидящих друг друга людей. Только тётя, сестра матери, будучи теперь бесстрашной, старалась заботиться о нём. Только из-за неё он и держался на плаву, пока не сделал свой выбор. Это она предложила ему перейти сюда и стать защитником города, вдолбив ему особые навыки и ценности. Благодаря ей он такой, какой есть сейчас. Он не знает, что такое здоровые отношения и не знает, как их нужно строить. Да, у него была Эбби. Но тогда он был очень молод и слишком доверчив. Он тоже проводил много времени на работе. Тогда он только-только был назначен лидером, и дел было невпроворот. Может, в её изменах он и сам был частично виноват? Нет. Не был.       А Анна…       Анна — совсем другое. С ней всё по-другому. Задумался. А с ней бы смог бы построить что-то значимое? Не знает. Честно, не знает. Не потому, что не хочет, а потому, что просто не понимает, как именно это нужно делать. С ней он действует на инстинктах, эмоциях, чувствах, потому что разум в данном случае абсолютно бессилен. И правда, когда это произошло? В какой именно момент и снесло ему этот самый чердак, как выразился Макс? Как упустил такое важное событие в своей жизни, что хари бьёт из-за бабы? Важное ли для него? А, то! Никогда прежде такого не бывало. Даже из-за Эбби никого не пиздил, хотя знал в лицо всех её ёбарей. А из-за этой сивой малышки хочется перебить каждого, кто косо посмотрит на неё! А ведь и не знает её вовсе! Не знает ли? Да он о ней знает уже больше, чем о ком-либо другом. Знает, когда Анна встаёт, завтракает, обедает, гуляет с сыном, ужинает, идёт в душ и ложится спать. Знает, что она любит его пошлые словечки, что он шепчет ей на ушко во время секса, видел, как она заводится от них. Знает, как доставить ей удовольствие, что она тает в его руках, когда он целует её в шею или в позвоночник прямо за кромкой светлых волос на затылке. Как бегают у неё мурашки, когда он сжимает её прекрасную грудь в своих ладонях, крутя её бусинки между пальцами. Знает, сука, о её бывшем больше, чем о своём лучшем друге, что он, в смысле бывший её, полное дерьмо! Он и мизинца её не стоил! А он? Сам Эрик стоит ли её? Несомненно! Он никогда прежде не был так уверен в том, что эта Сафронова предназначена ему свыше, самой Судьбой. Он ощущает её нутром, даже когда она просто смотрит на него, знает, что это именно она. Улавливает её настроение, пытаясь подстроиться под него, если не получается подмять под себя. Чувствует её прекрасное тело, которое горит в его руках. Её желания, о которых она и сама не представляет. Пусть пока и плотские. Можно и с этого пока начать. Он не мастак толкать бурные речи или лезть людям в души. Но с ней и помолчать можно. Она ненавязчивая. Его это очень даже устраивает. Не лезет к нему с лишними расспросами — тоже плюсик к её карме. Но почему ему хочется, чтобы лезла? Чтобы спрашивала о нём самом, его жизни? Почему хочет как можно больше проводить с ней время, и дело вовсе не в сексе? Трахать её, несомненно, одно из лучших занятий, но не только её тело сорвало ему чердак. Она сама. Сама Сафронова Анна Алексеевна. Вся, полностью. Она даже думает не так, как все. Ругается на своём языке, что его безмерно веселит. Она нравится ему. Очень. Сильно, сука, нравится! Все карты попутала ему! Ни дня не проходит, чтобы не думал о ней! Въелась в самую душу, а он теперь, как дебил, не знает, что с этим делать. Куда деть свои чувства к ней, о которых не просил? — Я тут подумал… — начал Макс. — Та-а-ак, мне уже страшно! — нервно перебил Коултер, вытирая о ляжки вспотевшие ладони. — Заткнись, Эрик! Я серьезно! — сложил Трейд руки в замок, рассевшись на своем кожаном кресле поудобнее. — Я к тому, чтобы ты сам всё рассказал Анне. Как есть. Чтобы она с сыном переехала к тебе. Ради её и твоего же спокойствия. Это чтобы никто, типа Хейеса, не смел прыгать на неё. Ты будешь счастлив, и мои бойцы не будут ходить с разукрашенными мордами и переломанными челюстями. — Эбби это не мешало. Мы несколько лет жили вместе, и она сама прыгала на твоих бойцов, — как-то хмуро улыбнулся Эрик, вспоминая свою бывшую. — Так и Анна — не твоя шлюха Эбби! И хватит уже всех грести под одну гребенку! — хлобыстнул Макс по столу, намекая, что его предложение не обсуждается. — Я сделаю это, если ты сам признаешься во всем своей Лане, — поставил Коултер ультиматум. — Мне не в чем ей признаваться! Я не вешал на неё браслет! — нервно затараторил Макс, отчего-то часто заморгав. — И чего такой страх перед этой безделушкой? — пожал плечами Эрик, не понимая друга и его нервозность. — Это для тебя всё несерьезно! Это ты вечно играешься другими жизнями, наплевав, что будет с остальными! А я не готов, пока не буду уверен! — разозлился Трейд. — Неправда! — рявкнул Коултер, схватившись огромными ладонями за ручки своего кресла, уперевшись о них, готовый наброситься на своего лидера. — Да? И где же сейчас твоя Эбби? М? — не унимался Трейд. — Мне похуй, где она! Да и причём тут она? — заорал Эрик на друга. — Вот и я о чём! Ни при чём! Поиграл и выбросил. А я скажу тебе, где она! После того, как ты её вышвырнул отсюда, она сейчас обслуживает изгоев в их элитном борделе у Стены! — произнес Макс. — Мне похуй, я же сказал! Не пойму, откуда ты знаешь такие подробности о ней? Тебе-то какое дело до неё? Можешь идти и тоже обслужиться у неё, если ещё не успел, пока она была здесь! — ответил Коултер, не понимая мысли Трейда. — Ты — дебил! И трус! Когда ты начнёшь нести ответственность за людей, которые находятся рядом с тобой? — подытожил Макс. — Слушай, Трейд, возьми свои слова обратно! Ты прекрасно знаешь, что я не трус! — процедил Эрик сквозь зубы. А Макс заржал. Так громко, что аж в ушах зазвенело. — Хорошо, что дебила не отрицаешь! — сквозь смех проговорил старший лидер. — Я не про твой героизм и не про самопожертвование ради друзей, как ты не поймешь?! Я знаю, что ты готов шеи и горы свернуть ради меня или Фора! Я про отношения с бабами! Не обязательно было из-за этого изгонять Эбби! Что будет с Анной, когда ты и с ней поиграешь? Выбросишь, как и свою бывшую, если она провинится? — пояснил Макс свои мысли. — Я вижу, что она интересна тебе. И помню, что ты не прощаешь измен! — Ты дебил или кто? Я не вышвыривал Эбби из фракции! Я вышвырнул её из своей жизни и из комнаты, где мы тогда жили! Поэтому и переехал, не мог видеть её рожу, которая опротивела мне настолько, что хотелось съебаться самому и как можно дальше! — удивился Эрик. — Макс, она сама ушла. Собрала вещи и ушла отсюда. Ей было всего мало или просто думала, что побегу за ней, буду стоять на коленях и умолять остаться. Уж не знаю её мотивов. А я не видел причины останавливать её, даже ради того, что было между нами. Я понял, что никогда не любил её. Она стала мне безразлична, абсолютно. Противно только оттого, что она растоптала мою юношескую мечту — быть нужным. А с Анной я не смогу так поступить. Даже если и произойдёт то, о чём ты говоришь. И я не трушу! Я же первый из вас предложил идею с браслетом, и первый, кто его надел. Просто… просто я тоже хочу быть уверен… что нужен… ей. — Твою мать, Эрик! Я не знал, прости! Я подумал, что, возможно, грядет похожая история из-за Хейеса, как и с Эбби. Меня бы Лана не простила, если бы с Анной что-то случилось и ты бы отказался от её защиты из-за этого! А ты просто… и правда влюбился, друг! Мне жаль! Искренне жаль, если её чувства к тебе окажутся не такими, как ты хочешь. И что думаешь делать? — спросил Макс. — Я не знаю. Не знаю, что чувствую, и готов ли к более серьезным действиям. Всё слишком быстро и поворачивается не в ту сторону, как хотел бы я или планировал вообще. Только вот проблема в том, что мне нравится, как они поворачиваются. Понимаешь? Мне нравится то, что я ощущаю, когда она просто рядом. Мне хорошо, и я хочу, чтобы это не заканчивалось. Никогда. Знаю лишь, что у меня есть дней пять, чтобы всё обдумать и понять, что мне нужно на самом деле, — произнёс Коултер, потирая виски двумя пальцами. От переизбытка эмоций башка начинала трещать. Макс улыбался во весь рот. Он ещё никогда не видел своего друга таким… влюблённым?! — Хорошо. Я понял. Как ты смотришь на то, чтобы отлучиться на это время, чтобы понаблюдать за тем, о чём мы говорили с тобой пару недель назад? — спросил Трейд. Коултер поморщился, понимая, о чем речь. — Ты что-то заметил? Есть новые данные? — спросил Эрик. — Есть. Мы заметили какой-то голографический сбой в нескольких километрах от Стены с Юга. Всё выглядит так, как ты и говорил. Матрица вышла из строя. Хочу, чтобы ты посмотрел. Ты же понимаешь, что не нужно показывать себя во всей красе? Организуй всё как надо и понаблюдай немного, — выдал Макс. — Я так понимаю, это приказ? Тогда мне нужен Фор и моя команда. И твоё обещание, что ты присмотришь за ней, пока меня не будет, — попросил Эрик. — Как скажешь! Я могу устроить её у тебя, — пообещал Макс, дернув плечами. — Я сам могу устроить её у себя. Не пойдёт. Она же не одна. Тогда нужна комната для Мэта, — сказал Коултер. Макс опять заржал. Очень громко и заливисто. Бесит. — Я подумаю над твоим переездом в семейный блок, — всё ещё хохоча, произнёс старший лидер. — Не стоит гнать лошадей. Я сообщу тебе о своём решении, когда вернусь, — проговорил Эрик.