Попадалово

— Эрик, ты уверен? — спросил Макс, вперившись в него тяжёлым взглядом, нудя и устало потирая широкий подбородок двумя пальцами, продолжая крутить полный стакан янтарной жидкости, что щедро плеснул ему Коултер. Тот лишь молча кивнул, ожидая дальнейшей реакции друга и его решения как лидера. — Так и сказал? Что именно он их и послал сюда? Для… для размножения? — Практически. Для изучения чистых детей, которые у нас получатся, — поправил его Коултер. — Мы ему уже не особо интересны как часть его какого-то эксперимента. — Мы — это дивергенты? — уточнил Трейд. Эрик снова кивнул, подтверждая догадки Макса. — Слушай, ты прекрасно знаешь, что у нас с рождаемостью, особенно у «Бесстрашных». Всё плохо! — Коултер в отчаянии покачал головой. — Физические нагрузки, экология, модифицированная пища, радиация и хер знает что ещё!.. В общем, сука, всё, что только можно себе представить, пагубно сказалось на фертильности наших женщин. Этот ебанутый на всю голову маньяк Дэвид, видимо, решил нам просто помочь с этой небольшой проблемкой, — проговорил он. — Очень благородно с его стороны! — хмыкнул Трейд. — Ладно. Понял. И ты хочешь сказать, что этот Дэвид даже не сомневается в том, что в случае зачатия у нас получатся какие-то уникумы? И он всё это время следил за нами? Как мы с девочками… Ну это самое… Ну ты понял. — Я не знаю, Макс! Ни хрена не знаю! Передаю тебе лишь то, что нёс этот кретин! — поёрзал Эрик, удобнее усаживаясь в кресле вспоминая слова того самого Дэвида о том, что он и правда наблюдал за ним и Анной во время их прекрасного, крышесносного, умо-сука-помрачительного секса, от которого тряслись поджилки и отказывал мозг. Это пиздец, конечно, товарищи! Коултер не ханжа вовсе, нет! Он и в групповушке с тёлками участвовал неоднократно. Дело не в этом. Ну, не совсем в этом. Он был полностью уверен в себе и в том, что в любовных игрищах он всегда на высоте. Но не для чужих же глаз, не для тайного наблюдателя за такими вещами и не для всеобщего обозрения, ёб их мать! Будто в сраном дешёвом порнофильме снимался. Кто знает, что делал в этот самый момент извращуга-Дэвид и где были его руки, подсматривая за Анной, когда та извивалась и стонала под Эриком? Тьфу, бля! Убьёт его! Кулаки младшего лидера непроизвольно сжимались до боли и хруста костей каждый раз, когда он только думал об этом.       Никаких скрытых камер он не обнаружил, к слову, нигде. Два дня его ребята изучали каждый угол фракции, но так ничего и не нашли. Значит, наблюдение за ними шло каким-то другим образом. Какой-то спутник? Вполне возможно и так. А что? Он слышал о подобном, проходил вскользь ещё в школе. Снимки оттуда были отличного качества в своё время. Очень жаль, что теперь эти технологии утеряны. Они за пределы Стены почти две сотни лет не вылезали, не говоря уже о Космосе. Утеряны ли? Или просто скрыты? И доступны только для таких мутных личностей, типа Джанин? Чьих-то протеже, подстилок или просто удобного человека, чей разум помутнён властью? Тех, кто выполняет приказы Дэвида и ему подобным мразям, мнивших себя Богами? М-да, уж. Было о чём подумать эти дни, пока Эрик это время залечивал раны, рассуждая обо всём, что случилось с ним в этом сраном Провиденсе, тщательно анализируя всё услышанное. Башка кипела от потока мыслей, которые он пытался выстроить в ряд и хорошенько профильтровать. Теперь вот Трейд не вылезает из его хаты, взрывая его мозг ещё больше, в мельчайших подробностях вытягивая информацию о странном неизвестном чудо-городе и его предводителе. — Укол делал? — поинтересовался Макс, сверля взглядом друга, когда тот схватился за всё ещё ноющие рёбра. Эрик кивнул. Он уже почти выздоровел, раны затянулись, кости срослись. Но тянущая боль в ребрах ещё давала о себе знать, периодически напоминая ему, что всё же он обычный человек. — Хорошо. Фор знает? — Про укол? — хохотнул Коултер. — Придурок! О девочках, — улыбнулся Трейд. — Да понял я! Ты совсем тут без меня чувство юмора потерял! Я ему ещё вчера вечером всё рассказал, — подтвердил Эрик, доставая из пачки любимую мятную сигарету и чиркая зажигалкой, прикуривая её. Ему нравилось, как терпкий дым ментола холодит его легкие, а не обжигает, как это должно было быть. Ему всегда так думалось легче, и мысли струились в нужном ритме, успокаивая его нервы. — Лучше б не говорил. Он пьёт как лошадь с того самого момента, как ушёл от меня. Нужно снова допросить Анну… — Ты хотел сказать, всех девчонок? — перебил его Макс. Эрик кивнул, соглашаясь, чуть сощурившись при очередной затяжке. — Она может быть с этим Дэвидом заодно! — не унимался Коултер. — Ты снова об Анне? В единственном числе? Она ведь не одна. Не веришь ей? — поинтересовался старший лидер. Эрик лишь глубоко и с силой вновь затянулся сигаретой, что обугленный кончик папироски зажегся ярким оранжевым огоньком и побежал по сигарете почти до самого фильтра. Затем он зажал её указательным и большим пальцем, выпуская дым из легких и закашливаясь, с гневом туша сигарету, тыкая её о дно пепельницы, пока бычок не скукожился в причудливую загогулину и не сломался вовсе. Макс лишь молча наблюдал за другом, понимая, что тот находится в полном душевном раздрае. — Я не знаю, Макс! Не знаю, что делать, правда! — Эрик тяжело опустил голову на свои ладони, взъерошив свои волосы. Он прогнал тогда Сафронову. Прогнал, а она больше не пришла. Он и не звал её в эти дни, в принципе, потому что боялся, что она продинамит его. Винить нужно в этом только себя самого. Это время без неё, словно в беспросветном тумане блуждал, пытаясь найти дорогу. К ней? Себе? Как всё же тяжко что-то чувствовать. Что-то, сука, странное, тягучее, греющее душу оттого, что она просто рядом, и пугающее своей неизведанностью, глобальностью, бездонной глубиной, когда её нет. Ничего не интересовало, даже боль в теле ушла на второй план, потому что жгло, нет, не просто жгло, горело всё внутри! Хотелось выдрать себе какую-нибудь часть тела с корнем, чтобы унять это пламя, что бушевало где-то в груди, требуя увидеть эту девку с небесными голубыми глазами, светлыми волосами и прекрасным отзывчивым телом. Нельзя показывать свои слабости! Никому и никогда! Эрик Коултер не идет у чувств на поводу, только не он. Ни одна баба не дождется подобного от него, чтобы он ластился у её ног, словно добрый верный пёс. Он не добрый. И уж точно не верный. Больше нет. Нет и ещё раз нет. Это не про него. — Так. Ну, во-первых, друг, она — не Эбби! — начал свою речь Трейд. Коултер в ответ закатил глаза. — Я в курсе! По-твоему, я совсем дебил, что ли, и не вижу этого? Анна не похожа на неё нисколько! Я знаю это! Она вообще не похожа ни на кого из тех, кого я когда-либо, ну, это… — удивлённо поднятая бровь Макса и его смеющийся взгляд впервые выбили из колеи жесткого, всегда знающего, как резко оборвать собеседника, Эрика, — …знал! Слушай, просто… Отбросим все эмоции в сторону. А что, если она действительно заодно с этим Дэвидом? Речь-то у неё без акцента, к слову, вообще! Будто провела всю жизнь здесь. И то, что она периодически ругается на какой-то там тарабарщине — ещё ни о чем не говорит! — Согласен. Может быть и такое, — кивнул Трейд, понимая, что бедный младший лидер снова перешёл на личности, вместо всех девчонок говоря лишь об одной. Потому что задела. Как никто и никогда до этого. Он понимал его состояние, потому что сам влип также. — А может и не быть, нихуя! Проблемы нужно решать по мере их масштабности, Эрик. Эта — второстепенна в списке обсуждаемых нами. Этому Мэтью ты доверяешь? Веришь в то, что здесь существует огромная цистерна, способная распылить этот амнезийный газ? И что после него мы все будем ходить со слюнями, вытирая их по подбородку, долго вспоминая, как себя зовут? — поинтересовался Трейд, улыбаясь.       Эрик от души засмеялся, немного отвлекаясь, благодарный за поддержку друга. — Нет, не верю. Поэтому и нужно всё проверить самому. Сегодня ночью беру свою команду, поедем в «Эрудицию». Посмотрим там всё, — сказал Коултер. — Нет, ты не готов, — отрезал Макс. — Готов! Да и этим странным прибором только я могу пользоваться, — ответил Эрик, глядя на очки, которые лежали на барной стойке за спиной Трейда. — Нет! Ты ещё не в форме. Да и подозрений у Джанин нельзя вызывать. Что, если она действительно в этом замешана, и то, что говорил этот парень тебе — правда?! Похоже, что она готовила этот сюрприз как раз на день Парада Памяти погибших в Великой войне. Почти все люди будут собраны в одном месте. Гениально, сука, ничего не скажешь! Если Мэттьюс заподозрит что-то неладное, она может распылить этот газ раньше времени, если почувствует угрозу с нашей стороны. У неё везде есть крысы, ты же знаешь! — проговорил старший лидер, допивая свой стакан виски, так любезно предложенный в начале разговора радушным хозяином. — Так тем более! Тянуть тогда вообще нельзя! — прорычал Эрик. — Нельзя! — согласился Макс. — Но нужно разработать план! Давай-ка сделаем так: пригласим Кэнга, только без лишних записей в программе регистрации посещения фракций. Тихонечко, чтобы никто лишний не знал. Прямо сейчас. Нет, лучше ночью. Тем более, он давно к нам просился, наверное, чтобы увидеться с кем-то из девчонок. Похоже, Мэри ему больше всех интересна, — хмыкнул он. — Если будет нужно, свяжи и засунь его в багажник. С ним побеседуем в спокойной обстановке у меня в квартире. И так же тихонечко отвезем его обратно. А два дня до заседания твоя вылазка подождёт. Заодно ты поправишься. Может поговоришь со своей Анной за это время. А то на тебе совсем лица нет из-за твоих душевных терзаний о её ещё не доказанной вине. А мне нужно перекинуться парой слов с Ланой. Не руби сплеча, Эрик, — посоветовал Макс, — вдруг девчонки и правда ни в чем не виноваты. А допросить их можно всегда, тем более с пристрастием, как ты умеешь это делать.       «Умеешь», а не «любишь». Трейд как никто знал о нелюбви Эрика к допросам. Но у него был к этому делу просто врожденный дар убеждения, поэтому-то Макс и доверял подобное только Коултеру. Кто, как не он, сможет докопаться до истины? ***       Эта неделя прошла как на ножах! Анна искренне волновалась и переживала за жизнь Коултера, а не за то, что теперь с ней будет. Черити дала обещание, что костьми ляжет за её сына. Заверила, что в случае ужасных непредвиденных обстоятельств сможет спрятать и уберечь его. Анютины подруги сходили с ума не меньше, чем она сама. Фор пропал и не желал видеться с Катюшкой. Макс тоже который день не звал к себе Свету. Даже Юрайя никак не контактировал с Дашей, лишь кивнув ей сегодня, когда она поздоровалась с ним на улице. Их сторонились, словно они были больны чумой. Даже Черити, что всегда была приветлива с ними, сегодня была какой-то отстранённой и отчуждённой, улыбнувшись лишь Матвею, уводя его из комнаты на улицу, напоследок крепко и по-матерински обняв Аню и пожелав ей удачи, напутствовав, чтобы та была терпеливей к её упрямому племянничку. Прямо как в их первую встречу. Девушка искренне удивилась, когда явилась тётка Эрика, ведь ещё не восемь вечера, а всего лишь четыре часа дня.       С большим волнением Сафронова шла к своему лидеру. Своему мужчине. Она долго и много думала эти дни, размышляла и переживала. Эрик — её. Чтобы он не говорил, но у них отношения. Самые настоящие. Сложные, ненормальные, непривычные и необычные для обоих, но отношения. Это факт! Теперь оставалось только сделать так, чтобы он всё это понял. Нет, не так! Принял. Он ревновал Аню к Питу, заботился о ней и Матвее, обеспечивал их жизнь и комфортное пребывание здесь, а ещё они регулярно занимались сексом. И, что самое волнительное, она чувствовала. Впервые за долгие годы ощутила страсть, желание и любовь. Чем не отношения? Если всё оценить трезвым умом, то выходило, что у Аньки с Эриком всё гораздо лучше, глубже, эмоциональнее и серьезнее, чем было с её бывшим мужем. Во дела! Удивительно!       Эрик заметил, что в эти дни девочки всё чаще стали переговариваться на своем родном языке между собой. Это раздражало и настораживало ещё больше. Значит, им есть что скрывать! После ухода Макса он пошёл в душ, чтобы хорошенько всё обдумать и смыть с себя все тревоги. Ни черта ничего не помогало. Похоже, что он окончательно сходит с ума! Наконец, решившись на допрос Сафроновой, позвонил Черити. Метался, как дикий зверь, по всей квартире, даже стакан виски пригубил, что так и стоял нетронутый ещё с обеда, и выкурил ещё сигареты три за последние полчаса. Нервничал? Однозначно! Что он сделает, если поймёт, что она лгала ему всё это время? Убьёт? Арестует? Дебил, ни черта он не сделает, разве что отшлёпает! Но ведь столько нестыковок! Если она действительно с этим Дэвидом, какого хуя этих девок хотела убить Джанин? Или это настолько секретно, что даже Мэттьюс не в курсе этих решений своего большого босса? Они мешали её планам, с которыми не согласен Дэвид? Или что-то ещё? Услышал характерный стук в дверь. Она. Ком подскочил к горлу, когда он попытался ответить «входи», и изо рта вырвался только непонятный рык. Снова стук. Что кричать?! Слова застряли в глотке, будто суперклея налили полный рот, а его дружок начал воскресать из мертвых, будто чувствуя её на расстоянии. И как он будет вести допрос? Тупой похотливый придурок! Подошёл к двери и открыл замок, отворяя её. — Привет! — услышал Эрик, и сердце мигом ушло вскачь от мелодичного тона её прекрасного голоса, а ноздри заполнил только ей свойственный аромат. Всё как обычно. И это неимоверно бесило! Анна… Она была одета в чёрную майку, джинсы и кроссовки. Светлые волосы заплетены в тугую косу, перекинутую через плечо, хвостик которой расползся по вздымающейся груди. Груди… Взгляд сам собой упал туда, и он заметил, что она без лифчика. Рот быстро наполнился вязкой слюной оттого, что захотелось задрать её майку и припасть хотя бы к одному маленькому розовому сосочку. Облизать ореолу и чуть прикусить затвердевшую бусинку губами. Он видел, что под его взглядом они стали выделяться через майку. Замёрзла? Нет! Конечно, нет! Хмыкнул. Она возбуждалась, глядя на него, так же, как и он сам! Ёбаная химия! Ёбаная Сафронова! Именно! Прямо сейчас и отдерет её по полной, чтобы… Чтобы что? Выбить, точнее выдолбить из неё все признания? Чтобы самому было хорошо, потому что ужасно скучал! Скучал по её телу, гладкой коже, голосу… Чтоб её! Что, блядь, она с ним сделала? Одурманила! Накачала его своим запахом, собой, залезла прямо под кожу, тонкими струйками просочившись к самому сердцу, которое, казалось, оживало каждый раз, когда она находилась рядом, как наркотик, да так, что он пристрастился к ней! — Ты меня звал? — спросила Анна, выдирая его из бессвязных мыслей, внимательно разглядывая его лицо, ища там признаки усталости или боли. Коултер лишь в состоянии был кивнуть ей головой, пропуская девушку внутрь. — Как ты? — спросила Анютка, заходя в квартиру лидера, чуть протянув свои ладошки к его торсу, ощупывая его рёбра под спортивной майкой. Бинтов больше нет, уже хороший знак.       Эрик громко сглотнул слюну, дёргая кадыком, пытаясь прочистить горло, тем самым привлекая внимание Сафроновой к своей шее. Лучше пусть туда смотрит, чем на его штаны, где трусы уже трещали по швам, грозясь выпустить из клетки его одноглазого змея, словно чёрта из табакерки. Он видел, как увеличились её зрачки, почти полностью поглотив её цветную радужку, когда она заметила его реакцию на свои невинные действия с осмотром его рёбер. Как неуверенно расплылись её губы в улыбке, когда она пыталась взять себя в руки, нервно заламывая свои пальчики, словно школьница. — Жить буду! — отчего-то слишком громко рявкнул он вмиг прорезавшимся голосом, отодвигаясь от неё подальше. Анька невольно вздрогнула от его резкого тона, махнув головой и часто заморгав, прогоняя вспыхнувшее желание. Он не хотел её пугать. Или нет, ещё как хотел! Ему было приятно её внимание, несомненно. Она переживала, беспокоилась за него. Но он позвал её вовсе не за этим! Допрос! Вот что сейчас стоит на первом месте. — Присаживайся! — произнёс он более спокойным голосом, вытянув руку в сторону дивана. Девушка напряглась, разулась и направилась к указанному ей месту. Ей указали, где оно. Ещё в самом начале этого договора. Странно, что она решила для себя по-другому. Ничего же нет. Он сразу дал ей это понять. Тело за дело, всего лишь. Горько улыбнувшись своим мыслям, уселась на диван.       Анькино влюбленное сердечко мигом ухнуло вниз, когда она увидела Эрика. Он двигался прямо к ней, захлопнув входную дверь. Властный, красивый, уверенный. Он снова побрился и подстригся: виски под ноль, волосы на макушке стали намного короче, но уложены назад по привычке. Ему идёт. Очень. Даже выглядит моложе. Двигается, как хищник, будто хочет напасть. Впрочем, так и есть. Чёрная майка, спортивные штаны, огромное тело спортсмена со стальными мышцами, босиком… А его тату будто оживают при каждом его шаге и взмахе рук. Казалось бы, хуйня полная набита, без особого смысла и неумелыми широкими линиями, но… Но смысл был, и, видимо, очень глубокий, раз их носит Эрик. И ему всё идет! Подлецу всё к лицу, как говорится! Как же хорош, козлина такая! Он просто идеален! Почти во всём. Был бы ещё характер покладистый — был бы просто золото, а не мужчина. Как же долго она ждала с ним этой встречи. Боялась и ждала. Она знала, что он её подозревает, но даже не представляла, как сложно ей будет переубедить его, доказывая свою невиновность. — Эрик, послушай, — начала Аня, вдруг подскочив с места, когда он подошёл слишком близко к ней. Как-то неловко было сидеть, когда его выпуклость в штанах была практически у её лица. Это сбивало с мысли и ужасно пугало. Непонятно было, что он сейчас сделает и для чего это всё было нужно вообще. Его пирсингованная бровь изогнулась в удивлении и ожидании дальнейшего монолога. Но Аня не знала, что ответить! Даже не представляла, с чего начать! Складывалось такое впечатление, будто она оправдывалась, а это совсем не так! Она ни в чём не виновата! Абсолютно! И как он делает так, что у неё закрадываются мысли о собственной лжи, даже не сказав ей ни слова и не обвиняя её ещё ни в чём? — Присядь! — резко осадил он её хриплым голосом, повторившись, положив свою широкую ладонь ей на плечо, надавливая на него, усаживая девушку обратно.       Анька села, а он нет. Так и стоял не шелохнувшись. Сафронова задрала голову и не сводила своих глаз с его лица, ожидая каких-то вопросов от лидера, пока шея не затекла. Чтоб его! Тупой придурок! Он прищурился, изучая её в ответ, будто решал что-то для себя. Анины глаза поползли вверх, когда он схватился за резинку собственных штанов, поддев её большими пальцами рук по бокам. Что он собирается делать? Силой заставить её отсосать ему? Хренушки! Как бы хорош он не был, Анька предпочла бы, что бы это было сделано по её собственной инициативе и без давления со стороны. — Эрик! У нас договор! Ты обещал! — негодовала Анюта, снова подорвавшись с дивана, отходя назад. — Обещал, — кивнул Коултер, снимая майку, — что не сделаю тебе больно, если ты будешь послушной девочкой. — Ты был ранен! А сейчас ты зол, обвиняя меня в шпионаже! Давай поговорим, пожалуйста, — проговорила Аня вмиг пересохшими губами. Облизав их, сделала ещё шаг назад, оглядываясь и ища пути побега. Эрика это лишь позабавило, он тоже сделал шаг, наступая, не отводя взгляда с её губ, где только что прошёлся её язычок. Твою мать, как же сильно он хотел, чтобы она коснулась своими сладкими губками до его ствола, который только что жалобно не выл и не скулил в голос у него в штанах, умоляя о том, чтобы оказаться у неё во рту. Будто обезумел! Не понимал, что сам не в силах остановиться. Хочет наказать! За то, что заставила скучать! За то, что будучи на волосок от смерти, не вылезала у него из головы! За то, что заставила усомниться в своей честности! Да за всё! За то, что вообще появилась в его жизни и перевернула всё с ног на голову! — Был! Из-за тебя! И да, я зол! На тебя! — просто прорычал эти слова мужчина. И правда, будто зверь какой в него вселился. Ужас! — Вот же чёрт! Да чтоб тебя! — взвизгнула Анна, удирая от него, когда он снова двинулся к ней, заскочив за спинку дивана. Эрик недобро улыбнулся. Хочет поиграть? Ладно, он только «за»! Так даже будет интереснее и на-а-а-амно-о-о-ого приятнее. Она будто специально нарывалась, прячась и убегая от него. О, да! Так наказание будет оправданным, за… за попытку побега, например. — Ты решила ещё больше меня спровоцировать? Любишь пожестче, малышка? — скривил губы в ухмылке Коултер. У Ани всё похолодело внутри. — Хорошо, будь по-твоему, Анна.       Сафронова округлила глаза ещё больше и дёрнулась в сторону, огибая диван, направляясь к спасительной двери. И правда, чего она добивается своими действиями? Ясно же понимает, что смысла бежать нет. Догонит. Но отчего-то адреналин бьёт в уши, заставляя подчиниться инстинктам, и бешено стучит сердце от… от… страха же? Ну нет же, не страх это. Дикое волнение и возбуждение. Дура! Знает же, что он ничего ей не сделает! Знает это и в открытую играет с ним в непонятные сексуальные игрища. А Эрик и вправду как зверь, изголодавшийся и уверенный в себе хищник, который нашёл свою добычу и готов её терзать всю ночь напролёт.       В голове пусто, будто и мыслей там никогда не было вовсе. Кажется, брось туда монетку, и она отдастся звоном, как в глубоком и пустом колодце, эхо которого будет слышно до вечера. Лидер нагоняет её в два счёта, схватив рукой за талию и развернув к себе лицом, пригвоздив строптивую девчонку к стене у самого выхода. — Я буду драться! Буду бить больно и сильно! И туда, куда только смогу дотянуться! — предупреждает она, тяжело дыша, с вызовом глядя в мутные потемневшие глаза Коултера. — Ну давай, малышка! — произнёс мужчина, склонившись к самому лицу девушки и наматывая на указательный палец выбившуюся прядку волос из косы. Он по привычке повёл носом и потерся им о её щёку. А Анька забыла, как себя зовут, и, кажется, перестала дышать. Миллионы мурашек пустились вскачь от его действий, будто током прошибало от каждого его движения. Она не могла противиться этому притяжению и не в силах была пошевелиться, её будто парализовало. — Я жду. — Ч-ч-чего? — прошептала Сафронова, впервые за минуту сделав глубокий вдох. Эрик растянул свои губы в улыбке и заправил прядку, что крутил в руке, за ушко. Опустил ладонь, провёл ею по ключице, цепляя затвердевший сосок, и сжал пальцы, полностью обхватив упругую грудь, вырывая стон из девичьих губ. Анюта прикрыла глаза, сдаваясь его рукам и его воле. — Вот этого, моя малышка, — прохрипел он ей прямо в губы и неожиданно впился прямо в её рот страстным поцелуем.