Попадалово

      О, Боже! Это было невероятно! Если бы Эрик её не прижимал к стене, Анька свалилась бы замертво, потому что ноги у неё подкосились совсем и перестали её держать от натиска мужчины и эмоций, что он дарил. «Точно, парализовало!» — совсем не смешная и единственная мысль пронеслась у неё в голове. Впервые в жизни она так целовалась! Её так целовали! Эрик целовал! Это уже событие! Ради неё он изменил своё самое существенное условие их договора. Поцелуи! О, Боже! Он вторгся в её рот, размыкая девичьи губы и сплетая их языки в диком танце, от которого жар разносился по всему телу, скапливаясь где-то внизу живота, требуя, чтобы его потушили. Его губы мягкие и ловкие, но в тоже время так уверенно и умело полностью завладели ртом Сафроновой, что она не в силах была противостоять ему. Да и зачем ей это было делать? Она была способна только лишь стонать и хоть как-то отвечать ему на поцелуй, потому что думать она уже не могла, это точно. Он мычал, терзал еë губы своими: то прикусит их, то лизнёт, то пососёт, причмокивая, смакуя каждое мгновение… Такое у неё впервые! Аня хватала его за широкие плечи, гладила могучую шею, цепляясь за короткие волоски на макушке, царапая кожу головы ноготками. Она стонала прямо ему в рот, моля о большем. Страстный поцелуй мужчины только усилил её жгучее желание, отдаваясь уже болезненной пульсацией между ног. И чего он не целовался с ней до этого, спрашивается? Что за табу такое на этот счёт? Зря он этого не делал раньше, ей бы и думать даже не пришлось по поводу их соглашения. Он просто бесподобен в этой сфере. Хотя, чего удивляться, если он в сексе — Бог, то все ведущие к нему прелюдии тоже должны были быть на высоте.       Не прерывая поцелуя, Коултер поднял девушку под попку, заставляя её обнять его талию ногами. Чуть не бегом добежал с ней до спальни, аккуратно уложив её на кровать, так и оставшись лежать у неё между ног, потираясь своим стояком о её промежность. Твою мать, он как юнец. Ещё немного, и он кончит прямо в штаны, так и не оказавшись у неё внутри. Он с силой рванул её майку, и тут же послышался треск материи. Мужчина быстро бросил бесполезную тряпицу на пол, чуть прикусив нижнюю губку Анны. Но Сафроновой было плевать. На всё плевать, лишь бы это никогда не заканчивалось. Она слишком скучала по его грубым ласкам, в которых была готова полностью раствориться, и слишком возбуждена, чтобы что-то вокруг замечать. Приподнявшись на колени, Эрик разглядывал её голую грудь, обводя прекрасные полушария своими ладонями, чуть пощипывая соски. А Аня выгибалась в ответ на его действия и громко стонала, требуя продолжения банкета.       Чуть рыкнув, мужчина поднялся на кровати в полный рост, стягивая с себя спортивные штаны, пока девушка в нетерпении пыталась снять свои. Он снова устроился между жарких бёдер Анны и впился в её припухшие покрасневшие губы. Как же давно он не целовался! Да ещё так жадно и жарко! Лет восемь, наверное! Нихера себе срок! Думал, что уже забыл всё и растерял все навыки. Но нет ещё, вон как девчонка под ним стонет и выгибается, отвечая ему. Какой же он придурок! Вроде бы что-то другое хотел от неё, по другому поводу позвал же. Разве? Телу его плевать! Эта прекрасная девушка создана именно для него. Он чувствует её каждой клеточкой. На инстинктах. На эмоциях. Реагирует на неё, стремясь соединиться, впитать в себя, пометить, оставить хоть частичку себя в ней. Это сильнее его воли и разума. Это что-то необъяснимое, сложное для восприятия и понимания. Но в этот момент он знает наверняка, что всё правильно. Всё так, как и должно было быть. Она его, и всё тут! Это будто решено где-то Свыше. Это… Это… Любовь? Разве возможны подобные чувства и эмоции в век технологий и прогресса? Он думал, что такое с упоением описывают только дружелюбные обкуренные писаки в дешевых бабских фантастических любовных романах, поэтому-то окружавшие его девки вечно требовали от него каких-то эмоций в ответ на свои. Он не мог им этого дать. И не хотел. А сейчас? А сейчас может и боится. Даёт против своей воли, даже не успев подумать. Разум кричит об опасности, а сердце больше не слушает. Её губы манят, дурманят, искушают. Нежные руки и податливое тело предлагают настоящее блаженство, истинный Рай на земле. Как можно отказать себе в подобном, когда кончики пальцев и правда чешутся от дикого желания дотронуться до бархатистой кожи, а всё тело крутит и ноет от потребности оказаться в ней? Он и правда помешался на Анне. Её рот он был готов просто сожрать, какие сладкие были у неё губки и юркий острый язычок. Он больше не может ждать. — Девочка моя, — еле слышно прошептал он ей прямо в губы, лаская её лоно головкой своего члена, размазывая её желание по своему огромному стволу. Обхватив её ладони своими и сплетя пальчики вместе, он поднял их руки вверх над её головой и снова стал целовать девушку, посасывая её припухшие губы. Его член сам нашёл вход в её узкую пещерку, растягивая её под себя до самых краёв. С каждым толчком погружаясь в неё как можно глубже, он так же глубоко вонзался в её рот языком в такт своим резким движениям. Оторвавшись от её губ, покусывал и полизывал её шею, уши, скулы, вызывая кучу приятных мурашек в ответ. Он чувствовал, как с каждым погружением в её лоно, с каждым резким и глубоким толчком, оно всё чаще сжималось вокруг его прибора, а её стоны стали рваными, срываясь то на всхлип, то на крик. Коултер отпустил её руки, уперевшись на локти, нависнув над девушкой и вколачиваясь в неё всё сильнее. — М-м-м, Эрик… — произнесла Анюта, закусив губу и хватаясь за шею лидера, обхватывая его торс ногами, сцепляя свои лодыжки вместе на его упругой заднице. Он чувствовал, что осталось совсем немного. Ещё пара толчков, и она кончит. Да и он тоже. — Твою ж мать, м-м-малышка, давай же, м-м-м… Как же хорошо! Бля, не могу больше! — зашипел он, увеличивая темп и глубину проникновений с каждым движением, рыча всё громче, нанизывая её на себя, начиная изливаться в неё, выстреливая всё своё добро в девушку, которая стала ему так небезразлична за всё это время. Вскрикнув, Анна вздрогнула всем телом и изогнулась под ним, вытягивая ноги в струнку и закатывая глаза. Она могла поклясться, что в этот момент увидела свои разжиженные мозги. О, ужас! Казалось, Сафронова сейчас кони двинет, как хорошо ей было. — Ты такая горячая и влажная до сих пор! Это всё для меня? — хмыкнул Эрик, немного отдышавшись, изогнув пирсингованную бровь, разглядывая её раскрасневшееся личико. Это что, комплимент? Какой-то уж очень сомнительный! Она чуть сморщила свой носик от недовольства. — А ты всё ещё твёрдый и большой до сих пор! Это тоже для меня? — тихонечко промямлила она ему в ответ, тяжело дыша от бешеного ритма их «пробежки». Вот это уже комплимент, не то, что у него. Лидер вдруг улыбнулся шире и зашелся в смехе. — Ты, блин, точно ненормальная! — засмеялся он, крепче обнимая Анну и перекатываясь вместе с ней на спину, укладывая девушку прямо на себя, не разрывая их разгоряченных тел. — Почему ты так решил? — спросила Сафронова, уложив свои ладошки ему на грудь, уткнувшись в них подбородком и разглядывая лицо лидера, которое сейчас было спокойным, улыбчивым и добрым. Он выглядел чуть иначе. Это что-то… что-то другое. Оно светилось будто изнутри и выглядело счастливым, довольным и умиротворенным, что ли. — Потому что только ненормальная может дерзить мне, злить и убегать, когда я в бешенстве, — проговорил он, поглаживая ей спину. — Ты не боишься меня. Почему? — Почему же? Очень даже боюсь! — ответила девушка, поглаживая пальчиками волоски на его груди. Лидер поморщился. Щекотно. — Ё-моё! Твои рёбра! Прости! — неожиданно подскочила Анютка, испуганно вытаращив свои голубые глаза, пытаясь сползти с Эрика, неправильно растолковав его знак. — Лежать! — громко рявкнул он, укладывая её обратно на свою грудь. — Всё хорошо, я полностью здоров и полон сил! — Точно? Ты уверен? Как это возможно? — спросила Анна, вглядываясь в его лицо, ища хоть толику сомнения в его словах. — Абсолютно! Доказать тебе? — хмыкнул он, приподнимая свои бёдра и погружаясь в девушку по самые яйца, чем вызвал стон удивления и блаженства из её уст. Затем немного вышел и снова толкнулся в неё. Аня уперлась ладошками в подушку у его плеч, двигаясь ему навстречу. — Да, оседлай меня, малышка, м-м-м… — проговорил он хриплым голосом, потянув её за талию, заставляя приподняться, — мне нравится видеть тебя всю. М-м-м-м… — простонал он, когда Сафронова уселась на него, начиная медленно приподниматься и опускаться на его «Королевском сервелате». Лидер накрыл своими ладонями её грудь, чуть сжимая соски в такт её движениям. — Да, детка, вот так, только не останавливайся. Тс-с-с… Ты… моя… моя… — он не договорил, или это и была его законченная мысль, Анна так и не поняла. В любом случае, слышать подобное из уст мужчины всегда безумно приятно, пусть даже если в этих запутанных мыслях крылось что-то ещё, и пусть даже если эти слова окажутся совсем неправдой. Всё равно её сердце пело, а душа в эйфории парила где-то над собственным телом. Как всё же ей было мало нужно: чувство безопасности за сына и девочек и чуткий умелый любовник.              Анька лежала на кровати и не двигалась, боясь пошевелиться. Резко распахнув глаза и захлопнув открытый рот, протерла тыльной стороной ладошки заспанные глаза, пытаясь осознать, где она находится. Твою ж мать! Спальня Эрика! «Черт! Черт! Черт!» — с досады рыкнула девушка, зарывшись тонкими пальчиками в запутанные распущенные волосы на голове, сильно зажмурив глаза, желая мгновенно исчезнуть. Что теперь скажет лидер? Она ведь нарушила одно из условий их договора! Осталась на ночь. Она так и уснула после ещё одного раунда любви, только теперь уже в другой позе — сзади. Эрик сидел на коленях, а она насаживалась прямо на его колбасину вертикально, как последняя шлюха! О, Боже! Что с ней? Что этот кобелина с ней сделал? С мужем у неё было только две позиции: «бутерброд» и «по-собачьи». Правда, иногда он позволял ей быть сверху, но ей не нравилось, потому что всё действо проходило слишком быстро, а прикосновения бывшего не доставляли ей никакого удовольствия. А с Эриком столько вариаций обычного «бутерброда», что она сбилась со счета. Она даже не поняла, как отрубилась?! Может, сознание потеряла? С этим мужчиной вполне может быть и такое. А где он, кстати? Может, и не так много времени прошло, пока она была в отключке? За окном темно, хер знает, сколько часов пролетело в его объятиях?! Нужно срочно выскочить из квартиры, пока её никто не заметил здесь, и Эрик в том числе. А ведь они так и не обсудили ничего. Сафронова протянула руку назад, ощупав место, где должен был быть лидер. Никого. Но постель всё ещё хранила его тепло, значит, он встал совсем недавно. Девушка тихонечко поднялась, услышав приглушённые голоса в гостиной. Она укуталась в одеяло и прошла к двери, неуверенно потоптавшись возле неё взад-вперёд, остановилась. Подслушивать — нехорошо. Но любопытство взяло верх, и Анька прильнула ухом к деревянной обивке. — Ты точно уверен в этом? — нервно пробасил Эрик. — С-сука! — раздражённый голос Трейда, и глухой стук кулаком в стену. — Тихо, блядь, Анну разбудишь! — рявкнул Коултер. — Я не знаю, честно! Твою мать, Эрик, не знаю, что мне делать! Если всё, что ты мне сказал — правда, и девчонки на самом деле причастны к этому всему? И уже будет неважно, добровольно ли было их участие в этом шпионаже или нет! Если надену его — защищу Лану, — как-то не совсем уверенно произнёс старший лидер. — Или подпишешь себе смертный приговор вместе со всеми! Дело не в этом, Макс! Ты должен быть готов и уверен на все сто, раз пошёл на это! — произнёс Коултер. Молчание. — Тогда, может, стоит подумать ещё раз, прежде чем надевать чёртов браслет Лане? — спросил он. — Ты сам-то долго думал? — вопросом на вопрос ответил Трейд. — Я вообще не думал! — сказал Эрик с какой-то горечью в голосе. — А, ну и видно! Поэтому и мучаешь не только её, но и себя своими сомнениями и недоверием! Сейчас что изменилось? Неужели жалеешь? — хмыкнул Макс. Молчание, от которого у девушки потемнело в глазах. — Я… — произнёс Эрик, но вдруг зазвонил чей-то коммуникатор, заставляя отвлечься от разговора.       Сафронова дальше не хотела и не могла слушать. Она скинула одеяло и поплелась в ванную. Этот браслет — что-то серьёзное. Личная защита начальства от любых напастей? Скорее всего. Это что-то значит, и Макс хочет надеть его Светке для того, чтобы защитить. А Эрик почему-то отговаривает его. Почему? Потому что боится за друга? Очень сомнительно. Ответ, кажется, очень прост! Потому что он сам жалеет, что надел его на Аньку! Девушка не смогла сдержать горьких слез. Она так надеялась, что этот день всё изменит! Он же ведь поцеловал её! И не просто поцеловал! Это был самый жаркий и нежный секс в её жизни. Нет, не так! Занятие любовью — вот что это было! Он был нежен и чуток сегодня! Он скучал по ней. Она видела и чувствовала это. Эрик гладил её и обнимал, когда они спали! Она точно ощущала его руки на своей груди и его член в себе. Всё это было абсолютно настоящим! Эти несколько часов были волшебными настолько, что полностью вытеснили здравый смысл из её головы. А он не верит. Не доверяет ей совсем. А она была абсолютно честна с ним. Печально, что в его жизни произошло что-то ужасное, что он теперь не хочет или не может довериться человеку. Но ведь друзьям-то своим он верит! Оберегает их от них самих же. Это похвально, конечно, но своим неверием он заставляет усомниться и их в её искренности и честности. «Если он надавит на Трейда, то тот откажется надеть на Светку браслет, и она может оказаться в опасности!» — пробубнила сама себе под нос Сафронова, стоя под тёплыми струйками душа, пытаясь убрать собственные обиды куда подальше и мыслить здраво.       Черити обещала позаботиться о Матвее, если с ней что-то случится. Но Аня никогда не простит себя, если не поможет остальным. Тем более сейчас, когда Светина безопасность так близка. С полной уверенностью и решимостью она выскочила из душа, на ходу обтираясь полотенцем. — Твою мать! — зарычала Анна, поднимая с пола чёрную разорванную тряпицу, что когда-то была её майкой. — Чёртов бычара! Всё шмотки мои разорвал! Я так до пенсии не расплачусь с ним! — Ты это обо мне? — хмыкнул глубокий голос за спиной. Анна уже успела натянуть джинсы и, прикрыв грудь одной рукой, повернулась к лидеру. — Ни черта не понял, что ты там прорычала, но мне нравится, когда ты ругаешься на непонятном мне языке. — Мне снова придётся одолжить у тебя футболку. Извини, — произнесла девушка, повесив рваную вещицу ему на плечо, которая говорила о необходимости новой одежды. — Ты мне ещё остальные не вернула. Мне самому скоро нечего будет носить, — улыбнулся он, бросив её майку в мусорное ведро. — Ничего, переживешь! — раздражённо рыкнула она.       Эрик вдруг потянулся к её руке, что закрывала соски на её груди, но, неожиданно передумав, нахмурился. Он ведь говорил, чтобы при нём она не прикрывала ничего, разве нет?! Ему нравится смотреть на неё. Анна очень красивая, и у неё прекрасное тело. Окинув девушку похотливым взглядом с головы до ног, хищно улыбнулся и нехотя направился к своему шкафу. — Безмерно благодарна! — рявкнула она, выдергивая чёрную футболку из рук Коултера. — Не стОит! Всегда рад услужить! — повёл он пробитой пирсингом бровью, наблюдая, как девушка натягивает на себя его вещь. Прищурился. Она злилась. На него. И явно не из-за своей разорванной майки. Она выглядела бесподобно, особенно в его вещах, даже когда была взбешена, как фурия. Хотя, когда она рядом, одежда — это лишнее. Была б его воля, она бы вообще у него ходила всё время голышом. — Послушай, Анна… Мне сейчас нужно идти… — Не переживай так! Я уже убираюсь отсюда! — злобно рявкнула она, направляясь к выходу. — Какие-то проблемы? — спросил Эрик, хватая её за руку, когда она проходила мимо него. Сафронова была готова проделать у него на роже дыру размером с кулак своим гневным взглядом. — Ты правда ничего не понимаешь? — спросила она. — Анна, не усложняй… — напомнил он все их уговоры. — Не усложнять? Ты серьёзно? Тупой придурок! А кто меня целовал? Не ты ли? Не усложняй ему! Ты сам уже давным-давно всё усложнил! — закричала она. — Черт, я нихуя не понял, что ты сказала! — нервно прошипел он, отпуская её руку. Анька глубоко вздохнула, понимая, что только на русском языке может разъяснить ему всё. Нет столько эпитетов к слову «мудило» в его языке, сколько она желает ему сказать. — Ты мне не веришь? — с обидой в голосе спросила Анюта. Молчание и опущенный взгляд в пол говорили сами за себя. — Тогда… Тогда зачем всё это, Эрик? — со слезами на глазах развела она руки в стороны, показывая масштабность происходящего, глядя сквозь него прямо на кровать, где они совсем недавно занимались любовью. — Что «это», Анна? М? — уточнил он, сощурив свои ледяные серые глаза, сжимая кулаки. — Да так, ничего, — хмыкнула она, горько улыбнувшись, от обиды смахнув катившиеся по щекам слезы. — Извини. Я… Просто… Сними его, Эрик, — произнесла девушка, протянув ему свою руку с браслетом. Тот лишь сверкнул жёлтым бликом от яркого света в комнате. Прекрасная бижутерия будто переливалась на свету всеми цветами радуги, несмотря на то, что была абсолютно чёрной и матовой. — Что? — не понял он, грозно шагая к ней. Девушка попятилась назад, пока не наткнулась на стену. Лидер навис над ней, прожигая самую душу своими глазами, в которых сейчас полыхал огонь. — Что ты сказала? — Надень его лучше Свете, пожалуйста. Всё равно ты не хочешь, чтобы я его носила, — сказала Аня, выдержав его просто убивающий взгляд. — Ты не понимаешь… — рыкнул Эрик, ударив кулаком в стену у Анькиной головы. Зазвонил его коммуникатор, а он так и стоял, глядя в лицо девушки. — Ёбаный в рот, блядь! — недовольный рык. — Мне нужно срочно идти, но мы ещё не закончили! — договорил он и вышел из собственной квартиры, оставив Анну одну. Когда она вышла следом за ним, захлопнув дверь, лидера уже и след простыл.       Сафронова никак не могла понять, что тут, мать их всех за ногу, происходит! Ещё никогда прежде она не была так сбита с толку, не зная, что и думать. Пришла домой она уже глубоко под утро, когда уже все мирно спали. Девушка не стала будить Черити, накрыв её обмякшее тело, что грациозной русалкой разлеглось на диване, тёплым пледом. До самого утра она не сомкнула глаз, обдумывая, как поступить. Все эти недосказанности и секреты бесили больше, чем самый упрямый мужик, которого она когда-либо встречала. И почему, стоит ей только запланировать с ним серьёзный разговор, как всё летит коту под хвост?! Ведь шла же вчера с намерением расставить всё точки над «и». Расставила, бляха муха! Сбил с ног и подмял под себя, что из её башки вылетели все мысли напрочь! И хорошо, что не спросила ничего. Эрик сразу дал понять, чего хочет от неё. У них была договорённость. Теперь она поняла, что он не хотел ничего менять. Ему удобно так. Зачем ему какие-то отношения, когда он может трахать любую, когда захочет. Значит, нужно всё это прекратить. Она ведь пыталась вернуть ему браслет, чтобы он надел его Свете. Они не договорили. Он ей так ничего и не объяснил. Боже, как же Анька ото всего устала! От всего этого безумия ужасно захотелось домой! Пусть её там никто и не ждёт, но в собственном мире намного спокойнее, привычнее… Но!.. Там нет ЕГО и не будет! Представив на секунду, что больше не увидит лидера никогда, Аня завыла белугой. «Твою мать! Что мне делать?» — подумала она, плотнее кутаясь в тёплое одеяло. — Черити, спасибо большое! Прости, что задерживаю тебя, но мне нужно с ним поговорить! Очень! — пролепетала Анька, целуя женщину в щеку рано утром и собираясь выбегать за дверь. — А вы что, вчера не наговорились? — спросила она, загадочно поведя бровями во флиртующем жесте. — Ты же знаешь, он не любит говорить, — фыркнула Анна, скрываясь за дверью.       Нахлеставшись кофе для храбрости, Сафронова решила расспросить Эрика о браслете и уговорить его поговорить с Максом о Свете. И если всё так серьёзно, попросить ещё и за Машку с Дашкой. Браслетов у них тоже никаких не было. Пусть раздаст и им, жалко что ли?!       Направляясь к лифту, она обошла смуглую красотку Кайлу, которая стояла за углом со своими подружками-шмарами и что-то бурно обсуждала, показывая им свою голографическую консоль. Те хихикали ей в ответ, громко поддакивая. Анюте было насрать на них с высокой колокольни, поэтому она не особо заострила на них своё внимание. Зайдя в лифт, она нажала на десятый этаж. Эрик должен был быть у себя. Сегодня она всё выяснит и во всём разберётся. В последний момент к ней неожиданно заскочила та самая Кайла с ехидной улыбкой на устах. — Слышь, ты, как там тебя? — начала она, взмахнув вверх своими красиво очерченными черными бровками, ожидая от Ани, что та подскажет ей своё имя. Сафронова не собиралась облегчать ей задачу, также вопросительно подняв свои. — Не важно! Короче, чтоб ты знала, Котик, то есть Эрик — мой! Поняла? — Правда, что ли? Что-то не заметно! — хмыкнула Анюта. А у Кайлы в этот момент проступили слезы на глазах. Анька такого не ожидала. Защитная реакция? Ане вдруг так стало жалко её, что она чуть было не протянула к ней руки, уточнив, что случилось. — Правда! — ответила она, опустив глаза, залезая в карман своих штанов. — Вот… — вытянула Кайла руку вперёд, протягивая ей свою консоль с каким-то изображением. Ане не нужно было пояснять, что там изображено. Её сердце пропустило удар. Она глубоко вдохнула и уставилась на фото УЗИ, где на черно-сером фоне была изображена маленькая тёмная фасолинка. Там ещё была надпись: «Кайла Эдисон, 23 года, срок — 6 недель». Аня подняла на неё свой полный боли взгляд. — Он ещё не знает, но у нас будет ребёнок. Понимаешь? Не мешай нам. Мы семья! У меня внутри растёт малыш. Мы долго мечтали о нём. Но тут появилась ты! Влезла в наши отношения и всё испортила! Он так хорошо относится к твоему сыну, защищает его, помогает, потому что сам хочет ребёнка. Прошу, не мешай нашему счастью! Ты не значишь для него ничего, поверь! Ты скоро свалишь, если не через неделю, то через месяц. Оставь его в покое! Дай нам побыть семьёй!       Двери лифта распахнулись, и Кайла вышла, направляясь в квартиру Эрика. Анькиного Эрика! Нет, не так, теперь не её. Хотя, если подумать, он никогда по сути и не был-то её. Он всегда был Котиком для Кайлы. Она беременна от него. Блядь! Как ножом полоснули прямо по сердцу, вырывая весь воздух из груди. Хотелось кричать в голос, но Анька не могла себе этого позволить. Двери лифта вновь закрылись, и Сафронова сползла по стене прямо на пол и разрыдалась, дав волю горьким, душащим изнутри, сжимающим все внутренности в тугой болезненный узел слезам, закрыв лицо руками, на запястье одной из которых до сих пор красовался чёрный матовый браслет.