Мерцание тьмы

      Вязкий, липкий страх потери ставшего близким человека расстёкся по телу мужчины. Страх знакомый, почти родной, что долгое время назад терзал его и, казалось, остался в прошлом. Он так тщательно закрывал своё сердце и душу, воздвигал стены отчуждения, отгораживался, что не заметил, что возводил все эти преграды, оставшись в их центре не в одиночку. И теперь ставший столь близким человек, ещё не любимый, но который заставлял сердце биться чаще и о котором хотелось заботиться, совершил вопиющую глупость!       Страх медленно сменялся глухим раздражением.       — Позволь узнать, — голос мужчины так и сочился ядом, — Какого Мерлина ты твориш-ш-шь? — на последнем слове раздражение переросло в злость.       — Не шипи, милый, мне это шипение теперь и так в страшных снах сниться будет, — второй мужчина, тонкий и, казалось, безумно хрупкий, полулежал на кровати, хитро сверкая глазами на собеседника. — Подай лучше вон тот бокал с настойкой, она быстро поднимет меня на ноги.       — Нас-с-стойка? Настойка?! — стоящий у кровати мужчина в ярости обернулся туда, куда указывал лежащий, выискивая взглядом бокал. — Сейчас будет тебе настойка, — в его голосе отразилось столько злорадства, что хрупкий мужчина невольно поёжился. Он впервые видел своего возлюбленного в таком состоянии. Подумаешь, немного не расчитал?       Тем временем другой метнулся к стоящему в нише у окна столику, заставленному стройными рядами склянок. Под невнятный шёпот и тихое позвякиваете стекла он перебирал расставленные в идеальном порядке идеально сваренные зелья. Ещё только когда они познакомились, лежащий на кровати мужчина стал для него наставником, позже наставничество переросло в крепкую дружбу и привязанность, ещё чуть позже — в то недоразумение отношений, в котором они сейчас и пребывали. Один любил, другой позволял себя любить. Наконец, найдя подходящее зелье, мужчина радостно осклабился и тенью метнулся к кровати.       — Что… что ты делаешь? — лежащий тонкокостный мужчина попытался оттолкнуть навалившегося на него возлюбленного, но тот уверенно пресёк попытки себя остановить. Одной рукой он зафиксировал голову сопротивляющегося мужчины, заставляя того чуть приоткрыть губы, а второй мстительно влил в него содержимое пузатого пузырька. Дождавшись когда тот проглотит вязкую, горькую жидкость, мужчина довольно улыбнулся и погладил по щеке зашедшегося в надсадном кашле наставника и друга.       — Вот так, а то настойка, настойка. Твои зелья куда лучше любой настойки.       — Изверг, — полулежащий мужчина наконец откашлялся и с обидой смотрел на любимого.       — Ну что ты, я всего лишь забочусь о тебе, милый, — пузырёк из-под зелья крутился в длинных пальцах говорившего, как маховик времени, быстро и ловко. — А теперь вернёмся к моему вопросу. Скажи мне, пожалуйста, что ты твориш-ш-шь, Мальс-с-сибер? — мужчина всё же не сдержался и вновь перешёл на шипение.       Уилл сводил его с ума. Из-за него он терял всякий контроль над собой. Эти распахнутые, добрые серые глаза, хрупкое телосложение, тонкие пальцы, длинная шея, которую порой просто хотелось свернуть, чётко очерченные ключицы, аристократичные черты лица и волосы цвета льна. Всё в нём будоражило сознание, заставляло ловить каждый его жест, каждый взгляд, каждую тональность мелодичного голоса. Он был похож на дикого, умного и опасного кота. Он умел быть ласковым и ластиться, умел быть диким и убивать, умным и увлекать разговорами, восхищать своей эрудицией, хитростью, изворотливостью и неординарным умением выходить сухим из воды.       — Сев, ничего страшного не произошло. Мальчику это было нужно. Его было просто необходимо направить в нужную сторону, а здесь это сделать было бы куда сложнее, — Уилл нежно провел пальцами по напряженной кисти Северуса, лаская его пальцы, запястье, ладонь.       Он видел, что Снейп напряжен и сильно раздражен. Уилл ждал любой реакции на свой поступок, но не мог представить, что она будет столь бурной. И от этого его губы так и норовили разъехаться в сладкой, довольной улыбке. Его неприступный мальчик боялся за него, нервничал и переживал. Как сладко было осознавать, что он всё-таки что-то испытывал к нему. Пускай любви он его ещё не добился, но уже и не безразличен грозному декану Слизерина.       — Зачем ты толкаешь мальчика к нему? — Северус несколько резко сбросил руку Уилла со своей. Он всё ещё был зол на него и, к тому же, ему до сих пор было неловко получать ласки от мужчины.       — Скажем, Том привык получать то, чего он хочет. И если ты не хочешь, чтобы он ломал мальчика, то лучше ему помочь в его чувствах, — Уилл пожал плечами и сделал вид, что не придал значения сброшенной руке. Предыдущей вспышки эмоций Северуса ему хватило, чтобы убедиться, что сдвиг в их отношениях появился. — Гарри хороший паренёк. Он добр, честен, самоотвержен, не глуп, хотя многие так и считают, а главное, он искренен и, если поклянётся в дружбе и верности, или любви, то не предаст. Он по своей натуре не предатель.       Северус молчал. Гарри был слишком похож на проклятого Джеймса, который своим рождением на свет испортил ему жизнь. Но вот глаза мальчишки… Глаза были её, и только из-за этого Северус готов был сделать всё, чтобы её сын жил. Полноценно жил, а не выживал, и был лишь символом добра в набирающей обороты войне.       — Не замечал раньше за Гарри склонности к парням. Думаешь, так легко «перестроиться»? — Северус выгнул бровь в привычной саркастичной манере и чуть скривил губы. Уилл любовался мужчиной. Чёрной, чётко очерченной бровью на бледной коже, тонкими губами, чёрными, глубокими глазами в обрамлении пушистых ресниц.       — Насколько я знаю, — Уилл заговорщически улыбнулся, — мальчику понравилось.       — Что? — Снейп поперхнулся. — У них уже был секс?       — Порой я завидую Тому и его решительности. Ведь мы до сих пор тянем, любовь моя.       — Прошу, заткнись, — Северус чувствовал себя так, будто его оглушили конфундусом, а потом хорошенько приложили о землю. Он просто поверить не мог, что Гарри и Лорд… Потрясёно выдохнув, мужчина опустился на кровать рядом с Уиллом.       — Не стоит этому удивляться, Сев. Том влюбился, и желание обладать объектом обожания вполне нормально. А зная его характер, я удивлён, что он был так аккуратен. Всё могло закончиться куда плачевней.       — Гарри, он… Он же ещё ребенок, Уилл. Он хоть понимал, что происходит?       — Хм, — целитель хмыкнул. Северус повторил почти точь-в-точь его вопросы Тому. — Я спросил то же у нашего Лорда. К сожалению, обрадовать мне тебя нечем, но пойми, психика подростка куда более гибкая, и поэтому мне и нужно было поговорить с ним. Чтобы не замкнулся, чтобы не перенёс всё в ненависть, не затаил. Пусть лучше воспринимает это как порыв влюблённости, а его синдром спасителя сделает за нас всё остальное.       — Что ты ему наплел?       — Правду, Северус. Обман бы здесь только навредил. Рассказал, что для Тома это также первая влюблённость, что он не знает, как проявлять свои чувства и как любить, не причиняя боли.       — И он поверил в этот бред, Мальсибер?       — А подростку много надо? Особенно после первого раза, который, кстати, был весьма успешен.       — Заткнись, — Северус вновь поморщился. — Даже слышать об этом не хочу.       — Хватит, Сев, — голос Уилла стал твёрже, отдавая сталью. — Тебе придётся не только слышать об этом, но и когда Том будет целовать Гарри, обнимать его или нашёптывать на ушко разные непристойности, вгоняя того в краску при всех, ты будешь спокойно на это смотреть и одобрительно кивать и улыбаться.       — Я скорее яду хлебну, — мужчина зябко повёл плечами.       Уилл вздохнул. Он всегда гнал от себя едкую горечь разочарования и отчаяния, веря, что его любви к Северусу хватит на них обоих. Он влюбился в него в первый же миг, как увидел. Нескладный, худой, уставший, в старой и давно застиранной и много раз заштопанной одежде, он не был похож на остальную молодёжь, которая летела к Тому.       Мальсибер сразу захотел этого парня себе. Дикое желание обладать тогда захватило его, и он попросил Тома отдать Северуса ему. Долго убеждать друга не пришлось, у парня был талант к зельям, и Мальсибер быстро смог забрать его под своё крыло.       Скорее всего, поэтому он сейчас понимал чувства Тома к Гарри. Что-то схожее он сам испытывал к Снейпу. Но любовь Уилла и любовь Тома, как и их характеры, слишком разные.       — Северус, — Мальсибер, чуть поморщившись, полностью сел на кровати и аккуратно накрыл своей рукой руку Снейпа.       Декан Слизерина не шевелился, и Уилл решил это воспринять как сигнал к действию. Чуть приблизившись к мужчине, целитель скользнул руками вверх по телу Снейпа и начал аккуратно, неспешно, нежно поглаживать и массировать его плечи и шею. Круговые движения, лёгкие нажатия, поглаживания. Постепенно дыхание обоих мужчин стало тяжелеть. Глаза Северуса непроизвольно закрылись от удовольствия. Напряжение от первых прикосновений медленно проходило.       — Мой строптивый мальчик, — Уилл подался чуть вперёд и оставил нежный поцелуй на шее Северуса.       — Я уже давно не мальчик, Уилл.       — Для меня ты всегда им будешь, — новый поцелуй вызвал у Северуса стаю мурашек. Всё же, за столько лет он так и не привык получать нежность и ласку, хотя порой Уилл был весьма настойчив. И всё же, они ещё ни разу не перешагнули грани.       «Мы нет, а вот Лорда, похоже, никакие моральные принципы вообще не заботят», — проскочившая мысль заставила Северуса поморщиться, и приятное тепло, разливавшееся по телу, тут же испарилось. Момент был упущен.       — Думаю, мне пора, — Северус вновь повёл плечами, намекая, чтобы мужчина убрал с них руки.       — Не останешься? — грустная улыбка Уилла почти растопила сердце Снейпа, но лишь почти.       — Не сегодня, Уилл, — он покачал головой. Уже собирался вставать, но на миг задумался, повернулся к Мальсиберу. — Завтра после занятий я собирался в Лондон. Хочешь со мной?       — С удовольствием, — грустная улыбка сменилась ослепительно радостной, которая стала ещё ярче, когда Северус наклонился и легонько чмокнул мужчину в губы.       К сожалению, следующий день не оправдал возложенных на него надежд. Спятивший старик вновь нанёс удар по осколку души Тома, на несколько часов выбивая того из реальности. Мальчишка Поттер был на грани комы, а Мальсибер едва не поседел, вытаскивая и удерживая на грани их обоих.       — Тупицы, — мужчина ругался, не переставая. — Я окружен одними яйцеголовыми идиотами!       Усталость и огромное магическое истощение сделали мужчину крайне раздражительным. Раскалывалась голова, ныла сжатая почти в судороге челюсть, пальцы, сжимающие палочку, одеревенели и не слушались, в глазах двоилось, и Уилл из последних сил держался на ногах. Том с Гарри прошли по краю. Вернее, это он только что прошёл по краю. Не удержи он Тома, и по сути ничего страшного бы не произошло, у него оставалось ещё два крестража. Но вот тут то и была проблема. Один находился в руках спятившего идеалиста и поборника «Света», а другой был Гарри.       Уиллу очень помог Северус. Всё же, мальчик за эти годы стал великолепным мастером зелий и превосходным знатоком тёмной магии. Они работали слажено, понимая друг друга с полувзгляда, с полужеста. Заклинания стекали с палочек, формируя защитные коконы, восстанавливая повреждённые потоки жизни, восполняя энергию и магию, которая тратилась «больными» почти мгновенно. Всё закончилось в тот миг, как очнулся Том. Очнулся злой, яростный, неистовый. И, конечно, сразу спросил о состоянии Гарри.       Уилл понимал, что сдай он сейчас Армана — и на одного друга станет меньше, а Розье, хоть и вёл себя иногда как сволочь, но был нужен Тому сейчас как никогда. Поэтому, выбрав меньшее из зол, Мальсибер спихнул всю вину за состояние мальчика на Альбуса. Пускай Том направит весь свой гнев на более важные цели, чем убийство друзей.       А потом начался один из самых жестоких и стремительных рейдов Пожирателей. Были вызваны и собраны все.       Том уже давно освободил всех попавших в Азкабан и с каждым днём приобретал всё больше и больше последователей.       Не взяли только Уилла и Северуса, их задачей был мальчик. А ещё Том не хотел брать Снейпа ради Мальсибера, ведь тот до сих пор был связан Непреложным обетом. Если старик воспользуется этим, Тому пришлось бы убрать помеху в виде зельевара, а это бы расстроило его отношения с Уиллом, чего Лорд допустить никак не мог.       Розье, Эйвери, Малфой, Лестрейндж, Гойл и Том встали во главе отрядов. Пожиратели разлетелись по стране, формируя сеть. Игра в салочки началась по новой, и что-то подсказывало Уиллу, что в этот раз Том из-под земли достанет бывшего директора Хогвартса и свой пропавший крестраж, ведь от этого зависела жизнь так полюбившегося ему Гарри Поттера.