Страшное лето

Парни исполнили своё обещание и старательно каждую неделю по очереди писали «северному товарищу Мэтту» письма «с юга». Все эти письма Лаврентьев бережно сохранил, особенно одно – последнее перед долгим затишьем. Оно было написано на тонких тетрадных листках торопливым раскосым почерком Рассела, и кое-где даже казалось нечитаемым из-за того, что автор явно спешил и нервничал. К тому же среди «речи» Рассела иногда попадались совсем уж неразборчивые приписки Флетчера. Но торопиться Мэтью было некуда, отвлекаться чем-нибудь от подготовки к пересдачам (в отличие от своих гениальных старших товарищей, Лаврентьев талантами в области алхимии не блистал, из-за чего очень переживал и нервничал) было очень нужно, и он терпеливо расшифровал все, даже самые нечитаемые каракули. Тем более что потом, в ожидании нового письма, успел навоображать себе на основе этого ворох ужасов и даже несколько раз принимался писать собственное завещание. Письмо это выглядело так: Дорогой Мэтью, У нас здесь малость (пардоньте за мой французский) пиздец творится, так что письмо тебе на этой неделе пишу я – Рассел. Не паникуй заранее, все мы живы, хотя и не слишком здоровы. Правда, сразу за упокой я начинать не хочу – поэтому сначала отвечу за всех на твоё предыдущее письмо. Во-первых, должен тебе сказать, что мы всей компанией долго с него хихикали в самом хорошем смысле. И чего ты говоришь, что у тебя письма писать не получается? Не выдумывай, Фламеля ради, хоть публикуй на конкурс анекдотов. Что кардиограмму прислал – это ты молодец, Флетчер уже её себе расчертил цветными ручками, бормоча под нос что-то на латыни (Эд утверждает, что он вызывал дьявола, но я-то знаю, что он просто разбирался с твоими предсердиями) и принёс мне список, что нужно будет докупить перед возвращением на учёбу. Так что ты можешь не переживать – с осени у тебя практически под боком будет полное медобеспечение, а также квалифицированная медицинская помощь – не каждого, знаешь ли, главврач Аместриса лечит! Ну, это я что-то увлёкся. Теперь во-вторых. Ещё мы на твоё письмо очень долго возмущались – что это ты, Мэтью, себе отдыха никакого не даёшь? Да тебе не неделю отдыхать надо, а месяц минимум! Никуда от тебя мнемоника не убежит, история тем более, а вот нервы, знаешь ли, восстанавливаются из рук вон плохо (откуда у нервов руки?.. не обращай внимания, мысли вслух). Какая тебе курсовая, какие пересдачи посреди июля? Не, мы, конечно, ужасно тобой гордимся и ля-ля-тополя, но побереги себя, честное слово. В связи с этим ещё вот какая мысль – а про что это ты курсовую писать собрался, что тебе «Поиск философского камня как человеческий инстинкт» пригодился? Имей в виду, полезешь искать этот геноцидный камушек – получишь от нас четверых по ушам (Ал говорит, что я слишком грубо выражаюсь, так что добавлю, что получишь любовно и по-дружески, но вместе с тем ощутимо), потому что знаем мы, чем это всё заканчивается. Ну, это так, предупреждение-напоминание. Что же в-третьих… а, по поводу Дэна. Отличный у тебя младший брат, Мэтт, просто замечательный. Вернёмся осенью к вам в город – обязательно познакомимся с ним по-человечески. И вообще я его очень понимаю. А тебя не очень. Что ты на него ворчишь-то? И зачем письмо переписывать? Ну подумаешь, пошутил человек… Ты же видел, что мы после нашего устроили (мы с Эдом, кстати, действительно подрались тогда), так что ну подумаешь, спалил тебя немножко, так что ж теперь? Наконец, в-четвёртых, о вашей поездке в санаторий. Мы тут белой завистью вам обзавидовались, то есть, в самом лучшем смысле! Флетчер и Ал полчаса мечтательно вздыхали с твоих описаний природы, а мы с Эдом – от упоминания еды. Нам-то море ещё неизвестно, светит ли скоро, а горы… тоже ничего не понятно. Ну да об этом ниже. А что ты говоришь, что хорошо, что вам с Дэном хватило ума куличики из песка не лепить, так это я тут не согласен, Эд полностью со мной солидарен, а наши младшие кивают в подтверждение, потому что а что тут такого? Мы бы слепили, и пусть те, кому что-то не нравится, сами в песок закопаются! У нас тут недавно сделали хорошую детскую площадку, и теперь все наши прогулки удлиняются на час-полтора, потому что Флетчера и Ала с качелей за уши не стащишь Сам-то ты, братец, на пару с Эдом ничем не лучше! Флетчер, а ты не влезай, сам потом напишешь! И вообще, нам можно иногда подурачиться! Ага, иногда… НЕ ПАЛИ КОНТОРУ, кхм, да, прошу прощения, на чём я остановился? Ах да, ваша поездка в санаторий. Мы ужасно рады, что вы теперь здоровые, как слоны, хорошо бы ты почаще по таким тропам здоровья ходил; про походы за картошкой и свининой читать бывает очень интересно (это тебе на будущее – у нас с Эдом такие походы превращаются в приключения городского масштаба), а за походы в поликлиники с тебя Флетчер требует подробного отчёта (чего ты хотел, он же чокнутый доктор… САМ ТЫ ЧОКНУТЫЙ ЛАБОРАНТ! Не повышай на меня буквы, иди лучше температуру проверь! А ты мне не указывай! Прости, Мэтт, как видишь, мы тоже бумагу экономим… Что у вас жара – так ты на Дусю почаще водой пшикай и про себя не забывай. А то мы приедем, а от тебя и правда одна лужица осталась, да и та высохла… Короче, береги себя, не трудись слишком сильно, отдыхай побольше, носи шляпу и рисуй давай, а не алхимией занимайся! (Ал вон твоих рисунков всегда ждёт, да и нам интересно, ты ж талант!) Дусе большой привет (в том числе заочно от Хеймерика), Дэну тоже. Не болейте там! Вот, на твоё письмо я ответил. А сейчас предупреждение – далее информация 18+, если это читают люди, склонные к эпилепсии, нервным срывам, беременные либо кормящие грудью женщины, то им это читать не стоит, отложите вторую часть письма в сторону и забудьте… Шучу, конечно. Но у нас правда творилось чёрт знает что – поэтому ты там на всякий случай хоть водичкой запасись, а лучше успокоительным. Я по дням буду писать, чтобы удобнее было. Правда, не каждый опишу. Но тут и в описанные веселья хватило. Итак, четвёртое июля. После того, как мы отправили тебе письмо, мы в самом деле сходили к стоматологу. Всё оказалось вполне неплохо. У Флетчера, правда, кариес в районе шестого нижнего правого зуба, но это уже вылечили (говорил я ему меньше конфеты тягать, а он мне что? Впрочем, согласен, я ему сам эти конфеты покупаю), у меня повышенная чувствительность дёсен (там просто сказали полоскать ротоканом), зато у Эда с Алом по-прежнему – как мой братец говорит, хоть на полочку в музее зубы клади. Единственное что – у Ала чуть-чуть косо пошёл левый нижний зуб мудрости (то-то он у него и болит постоянно – и вообще он слишком уж мудрый, все четыре уже повылезали!), поэтому решили, что надо удалять. Эд, естественно, переживает, Ал спокоен, как удав, а вот Флетчер полчаса восторженно скакал рядом с последним и спрашивал, можно ли ему посмотреть на операцию. Альфонс согласился (хотя долго ржал), а я лишний раз удостоверился, что мой брат чокнутый медик НО ИНТЕРЕСНО ЖЕ! Да-да, Флетчер, я знаю… В общем, это было почти весело. Зуб Алу должны были удалять восемнадцатого июля, но, похоже, всё переносится на неопределённое время… опять же – о чём скажу ниже. С пятого по седьмое июля. Я не знаю, Мэтт, слушал ли ты новости по радио. Если слушал, надеюсь, не особо паниковал, а если особо паниковал, надеюсь, до инфаркта не дошло… Короче – Централ, как любой нормальный город, стоит на реке. Мы сейчас живём в пригороде, который стоит на чуть более маленькой, но всё же тоже реке. Если ты задаёшься вопросом, на кой хрен я тут в географию ударился, подожди немного, я ещё климат добавлю. Помимо названного, у нас есть ещё куча горных речек, которые что ни дождь, то меняют своё русло. Про побережье и долины я вообще молчу, там ещё веселее. Так в чём суть – в понедельник и вторник у нас стеной шли ливни. Во вторник к вечеру распогодилось, и мы пошли погулять. Когда дошли до берега, стало страшно – там пару сантиметров оставалось до того, чтобы речка вышла из берегов. Мы, конечно, немного подняли землю (даром, что тут какой-то идиот построил дом чуть не на самом обрыве, ветерок посильнее подует – и всё…), но очень порадовались, что дожди закончились. И вернулись домой. И что ты думаешь? Ночью была гроза – и реальный потоп! А в результате что?.. В результате мы всю эту самую ночь босиком в одних шортах провели на берегу, вытаскивая людей из этого злополучного дома и устраивая что-то в духе импровизированных заграждений… Честное слово, в таких ситуациях начинаешь радоваться, что владеешь бесконтактной алхимией, иначе мы бы просто не успели помочь. Пришлось разбираться с этим вчетвером – с нами порывались ещё госпожа Кёртис и Рой, но у них была температура (тоже, понимаешь ли, решили сделать прививку, чтобы нам не так было грустно), и мы уговорили их остаться дома. Короче, вернулись мы домой под утро, когда начало светать, прекратился дождь, а все люди были в безопасности… Эд ворчал, что он рассчитывал поплавать немного в другом смысле, но тут уж у нас выбора не было. Когда вернулись, мы с трудом вымылись, выпили чаю и завалились спать. Проспали до ужина. Поужинали – и опять легли. Таким образом, восьмое июля выпало из нашей жизни почти полностью. С девятого по десятое июля. Правда, купание под летним ливнем ночью бесследно не прошло, и мы дружненько утром начали кашлять – больше всех Ал, мы с Флетчером чуть получше, Эд совсем мало. Но знаешь, как говорится, беда не приходит одна – и, как оказалось, в тот самый злополучный четверг, когда нам делали повторные прививки, фюрер и учитель сдали ПЦР и тест на антитела. У Роя всё время держится высокая температура – и до сих пор, между прочим. Нужно было съездить в город сделать КТ – и ещё по делам. Уехали взрослые (у Ризы тоже кашель и температура, хотя и невысокая), Флетчер (потому что он врач) и Эд (который должен ещё на денёк задержаться в Централе «по делам государства»). Соответственно, мы с Алом остались на хозяйстве. Не скажу, что это было плохо – мы навели порядок, приготовили обед (то есть, готовил Ал, конечно, я просто овощи резал) и перестирали накопившееся бельё. Оставаясь на нервах. Как оказалось, не зря. Флетчер вернулся сердитый, как тучка. Мустанги сразу ушли к себе, учитель в гостевую. Что ты думаешь – у них всех подтверждённый вирус… у Роя вообще 20% лёгких поражено. Вот тебе и ревакцинация. Братец меня тогда же заставил сбегать сдать ПЦР, ведь нас с ним просили помочь в больнице с неотложными делами – и что же? У меня положительный… а из всего этого вывод какой? Мы все тут больные, теоретически или подтверждённо. Эд сдал ПЦР в Централе – и тоже положительный. Теперь на карантине, вернётся не раньше, чем через неделю. У Ала к вечеру поднялась температура 37,9, поэтому никто его никуда не дёргал. У Флетчера, как ни странно, ПЦР отрицательный, но он закономерно, хотя и очень мрачно заявил, что никуда он не пойдёт и вообще и шагу из дома не сделает, пока здесь все не поправятся. Знаю, что он винит себя – дескать, поручился тогда за безопасность вакцины, а на деле что вышло? Вся семья заболела… Но а он-то, если честно, в чём виноват? Скорее всего, мы подхватили ещё в очереди – там ведь половина людей пришла сдавать тест на этот самый грипп, и выглядели они не очень здоровыми… И кто в ответе за то, что ослабленный организм подхватил эту дрянь? Вопрос риторический. Невесело как-то жить стало. Одиннадцатое июля. Итак, что мы имеем на сегодняшний день. Честное слово, ты, Мэтт, последний, наверное, человек, у которого я бы попросил написать чего-нибудь весёлое, но я тебя Истиной заклинаю, хоть ты напиши что-то хорошее, сил моих больше нет! Флетчер – ты не смотри на его комментарии здесь – ходит как в воду опущенный, у него вообще пред-депрессивное состояние. Его же не переубедишь: «Я должен был предусмотреть!» – и всё тут. Он – Флетчер то есть – теперь только и делает, что носится вверх-вниз по всему дому: одному укол, другому таблетку, третьему в нос закапать, четвёртому ещё что-то, пятого по телефону проконтролировать, всем температуру перемерить, у Роя ещё какая-то кишечная инфекция вылезла, плюс ещё проследить, чтобы все дыхательную гимнастику сделали (потому что от этого вируса в домашних условиях больше ничем не помочь!) и лекарства не перепутали… Я ему пытаюсь, конечно, помогать, чем могу, но он как рявкнет: «ТЫ САМ БОЛЬНОЙ, ЛЕЖИ!» – так страшно становится, вот правда. Мне его уже пару раз приходилось силком укладывать поспать, да и то он ночью подрывался: «А вдруг что?!» От него опять одни глаза и остались. Тоже мне отдых, на каникулы приехали… А это я тебе только про Флетчера рассказал. С Алом тут едва ли не веселее. После того, как Эд уехал, у него вообще только одно на языке: «Где Эд, как Эд, что с братиком, ему плохо, ВЕРНИТЕ МНЕ ЭДА, Я СКУЧАЮ, Я ПЛАКАТЬ БУДУ!!!» И Эд ничем не лучше – как ни позвонит (каждые часа два-три), так сразу: «Где Ал, как там Ал, какая температура, Я СКУЧАЮ, ДАЙ МНЕ ПОГОВОРИТЬ С АЛОМ!!!» А как ты ему дашь поговорить с Алом, когда Ал заснул с температурой 39,2, но Эду же об этом не скажешь, а то такое начнётся… А вчера ещё Гнев из своего лагеря позвонил – и нам, и Эду, так потом вечером у обоих наших младших была форменная истерика в духе «МЫ СОСКУЧИИЛИ-И-И-ИСЬ!!!» А он приедет только четырнадцатого июля, да ещё и жить, вероятно, будет у соседей, потому что учитель боится, что мы его заразим… И Рози по той же причине всё ещё в Централе, с господином Зигом, мужем госпожи Идзуми, и мы тут все вешаемся от тоски, а у меня самого голова плохо соображает, у меня тоже температура 37 с лихом и суставы болят, я ходить нормально и не могу… Ну что за ирония – прожить полгода в Айминге, а заболеть дома, приехав на каникулы! И море, видимо, отменяется – главное, конечно, чтобы все поправились, да и мелкие (в смысле самые мелкие – Гнев и Рози) хоть на море побывали, но такими темпами малых (Флетчера и Ала то есть) тоска совсем заест! Где тут справедливость? У Ала вон вообще скоро день рождения, а мы неизвестно сколько с этой хренью проваляемся, а потом ему ещё зуб удалять, а тут ещё Эд далеко, то есть, не далеко, но приехать не может… он две недели там без Ала не высидит, пешком, блин, придёт, я его знаю, поэтому придётся мне, как только хоть немного на ногах стоять буду, съездить за ним (какое счастье, что я права получил-таки, а?), а то я с ума сойду и Флетчера, и Ала успокаивать… Короче, Мэтью, умоляю, напиши хоть что-нибудь радостное, пожалуйста!!! Я так больше не могу! А мои все и подавно! Вот уж точно за упокой кончил… Давай хоть что-то тебе оптимистичное напоследок напишу, а то решишь, что у нас тут апокалипсис местного разлива (так и есть, но всё же). Мы вот, эм… паззл с совой дособирали. Красивая. Ал над столом повесил. Пришлём тебе фотографию. Мы с Флетчером, правда, заскучали по Панчо и Бише ещё больше, но картинка и правда красивая. Ещё Ал приготовил оладушки (на этот раз без всяких ожогов!), как всегда божественно, а Эд в начале недели, пока ещё был тут, сделал такие куриные отбивные, что его похвалила сама учитель, от чего он сутки ходил довольный, как я не знаю кто… Чего у нас ещё хорошего? Ну, соседи больше не орут, солнышко светит, смородины в огороде ешь – не хочу… ел бы её ещё кто-нибудь. Мы ведь больше ни вкус, ни запах не ощущаем. Шоколад жуёшь – как картонку. А огурцы – как будто воду заморозили. А, ещё до болезни Мустанги привезли из Централа Хеймерика – кота Эда и Ала, так что Ал теперь страдает без Эда не один, а в обнимку с Хеймом… если получится, тоже сделаю фотографию, хотя это не слишком весело. Мы с Флетчером ужасно скучаем по нашим совам и по девочкам, которые на практике. То есть, сначала, конечно, по девочкам, которые на практике, совы к практике отношения не имеют, что у них, зачёт по ловле мышей что ли? Но это я опять заговариваюсь. Оно, с одной стороны, хорошо, что Винри и Мэй тоже сейчас на побережье, какой-то своей очень умной ересью занимаются (и хорошо, что у Востфака и Матмеха практику по месту совместили, им хоть не скучно вдвоём), но нам без них здесь в такой ситуации тяжковато приходится. Свою практику мы доделали – то есть, мы с Эдом сделали основной корпус, Флетчер с Алом вычитали всю эту ерунду, и мы отправили отчёты по почте руководителю – так что теперь нам остался только список Гусмана, который идёт сравнительно легко – даром, что там много интересного. За статьи и курсовые мы ещё не брались (поди ты возьмись с таким весельем), да и ждём звонков от наших научников – надо эти самые курсовые обсудить… Вот теперь я тебе, кажется, всё рассказал. Извини, что письмо такое мрачное получилось, особенно под конец. Расстраивать тебя очень не хочется, но без твоей психологической помощи (да, говорю я, Рассел Трингам, тебе, Мэтью Лаврентьев) нам не обойтись. Опять же, береги себя и своих близких (фу какая дурацкая фраза, в кои-то веки мне пришлось влезть в клише), не болей и отдыхай побольше – на то оно и лето! Искренне твой, Рассел P.S. Ал сейчас очень грустным голосом попросил меня приписать, что он надеется, что у тебя всё хорошо, и что он ждёт твоего письма с нетерпением. P.P.S. Флетчер, засыпая за столом, потребовал добавить, что «Цветочки в чае, Мэтт, очень полезная штука, а вообще змеи кусаются не больно, как комарик укол ставит, ну, и конечно, не забывай измерять температуру комнатным кактусам твоей лягушкой!» Лично я ничего не понял, но мне очень смешно, поэтому пойду-ка я сползаю на кухню за водичкой, чтобы не будить его… P.P.P.S. Звонил Эд. Выслушав меня, попросил тебе коротко передать: «Бди, Мэтью, и не дрейфь!» (я опять почти ничего не понял), после чего примчался Ал и отобрал у меня телефон. Теперь это надолго, часа на два как минимум, поэтому я пока заканчиваю это письмо и иду за фотоаппаратом на негнущихся ногах… Вообще это выглядит довольно комично – я напоминаю себе почему-то цаплю. Но это я опять заболтался. 11.07.1922

На отдельном листе

P.P.P.P.S. Не, ну это уже смешно, хоть новое письмо тебе пиши. А не рассказать я не мог – у нас тут такой цирк… Я только очень надеюсь, что меня не убьют – но это не точно. Короче, пока я писал тебе письмо, госпожа Риза принесла целый пакет апельсинов – Флетчер говорил, что всем нам сейчас нужно как можно больше витаминов. Ну и… Ал, едва их увидел, сразу давай носом шмыгать. Мы ему: «Что такое, чего случилось?» А он – ты не поверишь: «Эд апельсины любит, а как же там Эд, Я НЕ БУДУ ЕСТЬ АПЕЛЬСИНЫ БЕЗ ЭДА!!!» – и в слёзы. Я не шучу. Флетчеру пришлось его, как обычно тебя, валерьянкой отпаивать, а я просто наблюдал за этим в полнейшей прострации. Вот два психа, честное слово… будь на его месте Эд и принеси кто-нибудь вишню вместо апельсинов – было бы ровно то же самое… В общем, в итоге Альфонс опять лежит в обнимку с Хеймериком и шмыгает носом, Флетчер опять без сил заснул за столом, а я, пока никто не смотрит, стянул со стула свои джинсы, сполз вниз по лестнице, взял ключи… и поехал за Эдом. Сил моих больше нет с этими балбесами возиться, у них с Алом к тому же иммунитет коллективный, вместе в два раза быстрее поправятся. Не буду тебе описывать реакцию Эда, он там в осадок выпал, даром что с температурой валялся – но по итогу картина такая: Эд и Ал, совершенно, видимо, собой довольные, заснули в обнимку (то есть, Эд просто завалился на Ала, да ещё Хеймерик, тоже ужасно радостный, на них сверху взобрался), и их, похоже, вообще не смущает, что у обоих температура под 39 шкалит и жаром от них несёт, как от двух печек (жара на юге? температура? не, не слышали); Флетчер до сих пор спит на наших медицинских карточках, и мне очень не хочется его будить, но, видимо, придётся, потому что я как-то побаиваюсь Стальному и Воздушному что-то сам давать, к тому же у меня самого температура поднялась и коленные суставы после этой поездочки просто наружу выворачивает… В общем, Мэтт, мы теперь тут все вместе, но, если тебя пригласят скоро на мои похороны, ты не удивляйся – а я пошёл будить свою личную смертушку в облике локальной булочки с корицей, то есть моего младшего братца.