***
Тамура бездумно нарезал овощи. Вот последний перец лег соломкой на кучку, а затем отправился в большую миску. Грибы шиитаке ему нравилось резать. Они были свежие и упругие, имели широкие шляпки, а ножки можно просто отламывать и рубить после шляпок, так удобнее. Нож стучал по доске среди общего шума на кухне, но мысли Тамуры были громче. В душевой к нему подошел Фукуи — совсем как он тогда к Яч-чану. Неожиданно предложил испробовать «те пакетики». Мило смущался и улыбался. Он правда девственник или это у Тамуры чутье пропало? Ох, это уже не важно! Ему не нужен секс с Фукуи и вообще ни с кем больше! И во всем виноват Яч-чан. Еще не так давно он, Тамура, был в порядке, трахался с кем хотел, как хотел. А потом вдруг появился рыжеволосый ангел и перевернул его мир с ног на голову. И чем дальше, тем меньше становилось кислорода в этом мире, и Тамуре ничего не оставалось, как попытаться вернуть все обратно. Вот только без Яч-чана он не смог этого сделать. Тамура вонзил нож в доску. Он из кожи вон выпрыгнет, но вернет чувства Яч-чана! — Ты чего?! — подскочил рядом Акеми. — Ничего, — ответил Тамура. Послышался смех неподалеку. Это Яч-чан что-то рассказывал Такаги, улыбаясь на все тридцать два. Да за такую улыбку Тамура бы… Он так усердно принялся рубить грибы, аж крошки полетели во все стороны. — Таму-кун, — наклонился к нему Акеми. Голубые глаза смотрели, казалось, насквозь. — Что у тебя с Яч-чаном? — А что с ним? — поджал губы Тамура, продолжая измельчать грибы в крошку. — Ничего! — Правда ничего? — еще пристальнее посмотрел Акеми. Он положил руку на плечо Тамуры и усмехнулся: — Пальцы себе отрежешь, если продолжишь в таком же духе. А они тебе, я думаю, скоро понадобятся. Тамура остановился и посмотрел на Акеми. — Да, пожалуй, — ответил он. — Иди-ка ты лучше к Яч-чану, а нам с овощами Такаги поможет. Давай, — подтолкнул его Акеми и весело крикнул: — Такаги-са-а-ан! Иди к нам! Обмен! Тамура положил нож и с удивлением посмотрел на Акеми. Этот невысокий мальчишка, ставший президентом Клуба фотографии, никогда не показывал свои слабости и был настоящим лидером. Тамура даже считал его маленьким бессердечным роботом с сияющей улыбкой. Несерьезно, конечно, но сравнение точное. Оказывается, Акеми довольно человечен, а еще проницателен. — Что за обмен? — спросил подошедший Такаги. Он посмотрел на Тамуру, но Акеми вручил ему нож и показал на крошку из грибов. — Я пошел, — пробормотал Тамура и поспешно отвернулся. Вопросов от Такаги не хотелось. У плиты Ягучи и еще один первогодка готовили курицу. На столе стояли миски с маринованным мясом и с мукой, в сковородах шипело и дымилось, а ребята были в фартуках, как поварята. Сегодня на завтрак решили приготовить рис, карааге и потушить овощи, так что работа кипела. — Какая моя сковородка? — спросил Тамура. — Эти две, — показал первогодка. — У нас по две, потому что жарить много. — Хорошо, — сказал Тамура, посмотрев на Яч-чана. Но тот даже не повернул головы, куда и подевался его смех, звучавший минуту назад как колокольчик. Было немного обидно. Но все же это лучше, чем стоять за пять метров и наблюдать, как его Яч-чан улыбается другому, пускай даже и не в романтическом смысле. А если бы в том самом, то Такаги уже был бы на другом конце кухни и вообще Вселенной… Хватило ему мороки с Тооно, вечно липнущем к Яч-чану, словно ему намазано. У тебя же есть Кашима, какого ты лезешь к чужому, спрашивается? С какого перепугу тянешь ручонки к Яч-чану и таскаешься за ним по переменам и в комнату? О последнем Тамура знал, а как же. Сколько раз хотел подговорить кого-то из старших, чтоб отвадили Тооно от Яч-чана, да только Юри разубедил, вот досада. Мол, проблемы будут из-за первогодки, не лезь, заикой станет… Пришлось отказаться от затеи, и Тооно продолжил хаживать к Яч-чану, как к себе домой, а Тамура из-за ревности забывался в нескончаемом потоке секса. — Семпай, подай чашку с водой, пожалуйста, — попросил первогодка. — А? Да. Тамура протянул чашку над плитой, как вдруг с нее капнула вода, и со сковороды моментально брызнуло горячее масло. — Осторожно! — крикнул Тамура. Ребята отскочили, а Ягучи внезапно схватился за шею. — Эй, что такое? Попало? — подскочил к нему Тамура. — Все нормально, — отмахнулся Ягучи, но Тамура схватил его за руку: — А если волдырь вспухнет? Пошли в медкабинет, надо наклеить пластырь! — У тебя в башк… Ай! Не пойду я! Но Тамура решительно потащил Ягучи, наказав первогодке, чтоб следил за мясом. На вопрос Такаги крикнул, что помощь не нужна, он сам все сделает: и пациента в медкабинет доставит, и намажет… И лишь запихнув Ягучи в помещение, пахнущее спиртом и свежим бельем, он его отпустил. — Чего ты творишь? — накинулся на него Ягучи едва не с кулаками. — Что ты собрался мазать? У меня все нормально! И вообще… — Ну-ка, сядь! Тамура толкнул его на кушетку. Ягучи тут же взвился. — Ты! — Сядь, Яч-чан, — мягко повторил Тамура и ступил вперед, вынуждая его опуститься. — Отчасти это моя вина, что вода попала на сковородку, так что дай мне помочь. Я не хочу, чтоб у тебя вздулся волдырь и попала инфекция, так что посиди спокойно пять минуток… Тамура быстро осмотрелся. Аптечка нашлась прямехонько на столе, и он присел рядом, положив ее на колени. Ягучи хотел было вскочить снова, но Тамура не пустил. — Я ничего тебе не сделаю, успокойся. Только подлечим твой ожог и все, ты свободен… — Нет там ничего, — упрямо сказал Ягучи. — Есть, — осторожно наклонился Тамура. С левой стороны шеи, ближе к ключице краснело небольшое пятнышко размером с ноготь. — Я аккуратно. Он открыл аптечку и, порывшись, нашел там крем от ожогов с пантенолом и упаковку пластырей. Лишь выдавил немного крема на палец и поднес к шее, как Ягучи тотчас отбил руку. Крем слетел с пальца куда-то в неизвестном направлении. — Я сам. — Нет, не сам. Тамура посмотрел на Ягучи и вдруг почувствовал себя уверенно. Откуда взялось это чувство, он не мог объяснить. — Сиди смирно. Он опять набрал крем, и небольшое красное пятнышко исчезло под толстым белым слоем. Тамура медленно потянул крем, наблюдая словно загипнотизированный, как тот мгновенно впитывается, а пятно снова появляется. Он выдавил ещё крема и снова покрыл красный участок, но не стал втирать, а вместо этого провел кончиком пальца в сторону. Он медленно гладил и гладил, одним пальцем, затем двумя. Дальше, ниже… Остановился на выпирающей ключице. Кожа была такой нежной. Тамура поднял глаза. Перед ним был совсем другой Яч-чан. Тамура видел сверкающего глазами, злого, милого, испуганного и растерянного Яч-чана, но увидеть его возбужденным — не был готов. Он посмотрел на закушенную губу и трепещущие тонкие ноздри, и от этого сам вспыхнул. Все мысли улетели, и остался Тамура в шаге от того, чтоб завалить Яч-чана на кушетку. Впиться в чувственный рот, сорвать одежду и… — Здесь нет ожога, — прошептал Ягучи. — И славно… Черт знает каких усилий стоило Тамуре отвести глаза. Возможно, Яч-чан и отдался бы ему, но могло случиться и другое. Тамура быстро заклеил пластырем ожог поверх оставшегося крема и поднялся. — Ты свободен. — Голос прозвучал сипло, и Тамура прокашлялся. — Я закончил. — А? Ягучи, казалось, не сразу понял смысл сказанного. Он сидел со своими растерянными глазами и красными губами и ему было совершенно невдомек, что от одного такого вида у Тамуры ноги становятся ватными. Откуда ему было знать, что сейчас Тамура жаждал быть им вдвоем не в медпункте, а как минимум в комнате в Академии. — Уходи. Сейчас же, — сглотнул Тамура. Ягучи в непонимании уставился на него. Тамура стоял напротив, во взгляде не было насмешки или издёвки. Но вот красноречиво оттопыренные штаны в самом видном месте сказали намного больше, нежели сам Тамура. Ягучи покраснел. — Ты! Да ухожу я! И вылетел пулей за дверь. Тамура глубоко выдохнул и опустился на кушетку. Руки дрожали, но это было самое малое из бед. Предстояла хорошая дрочка. Вот это Яч-чан! А ведь Тамура считал, что с ним сложнее будет, что там тот ещё кремень. Планов строил, подкатов придумывал. А в итоге: возбудить Яч-чана вполне реально — это раз, Тамура оказался ему не очень-то и противен — это два. Связано ли одно с другим?.. Тамура предпочел думать, что да, расстегивая ширинку и вовсе не беспокоясь, что его могут застукать.***
Тамура вернулся в столовую, когда его помощь уже не особенно и требовалась. Он все же не стал дрочить в медпункте, а решил пойти в туалет. Идти со стояком до кабинки было неудобно, но у Тамуры была какая-то чуйка и не зря: как только он вышел, как показалась медсестра — маленькая женщина в коротком белом халате с каким-то ящичком в руках. Лицо было незнакомым. Тамура кивнул ей и поспешил удалиться. В туалете он не спешил. Надо было хорошенько обдумать случившееся, а именно то, что Яч-чан показал свои чувства. Тамура снова и снова покручивал в голове тот момент в медпункте, чувственные губы Яч-чана, выражение его лица… До чего же он был откровенен, его ангелочек. Он не понимал этого. А Тамура все понял. Такое лицо нельзя никому показывать, оно слишком много говорит. О желаниях, о слабостях. Яч-чан оказался слаб, о да… Тамура кончил быстро, но стоял еще какое-то время с закрытыми глазами. Теперь он точно не отступит. Наверное, Яч-чан тоже будет вести себя по-другому после всего, станет ласковее. Или даже будет звать Тамуру семпаем. Радостные мысли сновали в голове, настроение было отличным, и Тамура раскладывал на столах тарелки с палочками, салфетки, носил стаканы, а сам едва не приплясывал. Фукуи поинтересовался, в чем причина «сияющего вида семпая,», но Тамура лишь загадочно улыбался. Он потрепал Фукуи по голове, от чего первогодка как обычно смутился. И дураку было понятно, что ему нравится Тамура, а Тамура был не дурак: он это прознал с первого дня. Но Тамуре было пофигу на Фукуи, он искал глазами Яч-чана. Тот накладывал еду в большие блюда, смеялся кому-то, но в сторону Тамуры не смотрел. «Стесняется», — посмеивался Тамура. Настроение от этого не ухудшалось: просто ангелок смущается после тех откровений, это нормально. Тамура его еще смутит по-настоящему. В постели. Там у него такой талант к смущению, что ого-го! А к Яч-чану — парню, укравшему сердце Тамуры — будет талант вдвойне, а то и втройне. Он применит всю свою фантазию, все умения для ангелочка… Тамура настолько приободрился, что чуть тарелки не смахнул с края стола. Наконец все приступили к завтраку. Ягучи опять сидел напротив Тамуры, и тот смотрел на него больше, чем в свою тарелку. Никто, казалось, не обращает внимания на полного умиления Тамуру и занят едой. Только Фукуи уныло ковырялся в тарелке. — Эй, Фукуи-чан! Ты чего не ешь? — воскликнул Тамура, который успел положить себе добавки. — Я… Я ем! — тотчас оживился первогодка. Он схватил кусочек мяса палочками и сунул в рот. Тамура рассмеялся. — А я подумал, неужели не вкусно? Все так старались, я тоже принимал участие… — Да, я видел! Тамура-семпай такой ловкий, так… так ножом орудовал! И вообще, тебе очень идет фартук, прям как настоящий повар! — тараторил Фукуи, запихивая тушеные овощи вслед за мясом. Он вдруг поперхнулся, и Такаги похлопал его по спине. — Не говори много, когда ешь, — поучительно молвил он, склонившись над Фукуи, который начал судорожно кашлять в салфетку. — Так можно и концы отдать. — Верно говорит Тамура, подавишься и все… Вот, попей воды. Аккуратнее надо быть. Не хватало нам тут еще несчастного случая… — Спасибо, все нормально, — обрел дар речи Фукуи. Он попил воды, но глаза были влажными от выступивших слез. Посмотрев на лениво жующего Тамуру, робко добавил: — Если бы что-то пошло не так, то мне сделали бы искусственное дыхание. — Его никто не умеет делать, — подал голос Ягучи. Все с удивлением посмотрели на него. — Так что лучше не болтать много во время еды, — добавил Ягучи и отодвинул от себя тарелку. — Я в комнату. Посуду же не наша группа моет? — Нет, мы вечером, — ответил Такаги. Он проводил взглядом Ягучи и пожал плечами: — Чего это с ним? «Никто не умеет делать»… Все с уроков первой помощи умеют, конечно. Так ведь, Тамура? Ты умеешь? — Ага. Тамура подумал, что если б понадобилась помощь Яч-чану, то он все сделал бы. Интересно было другое. Отчего-то ангелок был совсем не в духе все время за завтраком, а в конце так и вовсе не скрывал этого. Нагрубил Фукуи. Странно, надо бы выяснить, от чего Яч-чан такой хмурый. Пока Тамура размышлял, его ребята закончили с завтраком, а с ними и остальные старшеклассники стали подниматься из-за столов. Повсюду стоял гомон и шум от складываемой посуды: все громко обсуждали изменения в графике. Намеченных активных игр у палаток не будет, потому что с утра внезапно пошел дождь. Небо затянули плотные сизые тучи, и даже намека не было на солнце. Вот тебе и прогноз погоды, а ведь обещали без осадков. И учителя прямо в столовой огласили: после завтрака будет двухчасовой отдых, затем игры в каждой комнате между собой. Вечером планировали жечь костры и жарить сосиски, если распогодится. Если же нет, то остаток дня придется провести в помещении. Вот такой вышел лагерь. Тамура в прошлом году отдыхал здесь и хорошо помнил просторные комнаты для отдыха в спокойных бежевых тонах. Длинные шторы свисали с карнизов надо всеми окнами до самого пола — по метра два, хоть заматывайся. Тамура не стал прикидывать на себя такой странный атрибут одежды, но за ними оказалось удобно делать минет. Он и третьегодка Сакура удовлетворяли друг друга прямо на подоконнике, пока остальные из тогдашней группы спали в обеденный перерыв. Тамура и забыл об этом, но стоило войти в знакомую комнату справа, где их поселили с группой, как коричневые шторы обдали воспоминаниями. У Тамуры сладостно защемило внутри. Секса не было по его меркам давно. А ведь мог быть хотя бы минет: Фукуи недвузначно показывал к нему свой интерес, он явно был готов ко всякому. Стоило бы только позвать и первогодка встал бы на колени и сосал член Тамуры до тех пор, пока не онемеет рот и не заболят колени. Тогда Тамура повернул бы его задом и трахал, оставив на его тощих бедрах следы от своих пальцев… Тамура со вздохом отпустил штору, а вместе с ней и свои фантазии. Им не суждено стать реальностью, потому что Тамура хотел Яч-чана. И пускай в его мыслях он грязно имел Фукуи, в жизни же хотелось милого рыжеволосого ангелочка. Сладкого Яч-чана, который так шикарно смотрелся бы в постели нагишом… От представленного у Тамуры пробежала истома по телу, остановившись где-то в области солнечного сплетения. Зря он начал представлять себе, зря… Это же если прямо сейчас пойти в туалет, то он нормально дойдет… Оглянувшись по сторонам, Тамура увидел, как ребята располагаются на кроватях: кто сразу залип в телефон, а кто просто свалился ничком и не двигается. Ягучи не было. «И где он до сих пор? Сказал же, что в комнату идет», — подумал Тамура и, оставив желания утихать, направился к выходу. Но не успел он выйти, как в двери столкнулся со своей пропажей. — О! — радостно выдал Тамура. Ягучи хотел молча протиснуться в комнату, но не тут-то было: Тамура быстро встал напротив. Ягучи попробовал с другой стороны — та же история. — Дай пройти, — хмуро бросил он. — Надо поговорить. Можно в комнате, но лучше в коридоре. — Нам не о чем говорить. — Что? — Говорю, дай пройти! — Ягучи попытался опять обойти Тамуру, но не вышло. — Как насчет того, что было в медпункте? Я не ожидал такой реакции от тебя. Просто крем, а твои губы… — Заткнись! — перебил его Ягучи, бегло оглядываясь. — Ничего не было! Тебе показалось! — Не-а, не думаю. — Тамура чуть наклонился и понизил голос: — Я помню, как ты кусал свои губы, прям аж… И вообще, чего ты злишься? Там был прям булочка — мягкий и податливый… — Где булочки? Я тоже хочу! — раздался голос Фукуи. Ягучи вздрогнул и, оттолкнув Тамуру, юркнул в комнату. — А чего Яч-чан убежал? — растеряно спросил Фукуи. Так некстати подошел, но много ли он слышал? Тамура не знал, а выяснять было не интересно. — Да просто… он тоже булочек хотел, вот только нет их, — поднял брови Тамура. Он протянул руку и похлопал Фукуи по плечу: — Но ничего! Не переживай за Яч-чана, мы что-нибудь придумаем! — Да, семпай, — засиял первогодка. — Если надо, то… то… можно испечь, например… Если семпай скажет, то я могу… — Надо подумать. Молодец, Фукуи-чан, хорошая идея. — Спасибо, семпай! Я всегда… Можешь на меня рассчитывать! — Во всем? — хитро прищурился Тамура. Все же ему было скучно. Ангелочек сбежал, так и не дав возможности обсудить важную для Тамуры тему. А Фукуи… Фукуи разве что не тапки ему в зубах не носил, и это льстило Тамуре. Первогодки за ним часто бегали, но тут прям так очевидно. Пока Фукуи рассыпался в заверениях своей готовности, пришел сенсей и сказал, что дождь усилился, поэтому все будут в комнатах, как и было сказано, но с условием: они не только лежать на постелях будут, но и поиграют в игры — активные, интеллектуальные, какие угодно. Если игр не знают, то учитель предложит варианты. Но ребята громко возразили, дескать, их головы полны идей и фантазии. Сенсей ушел, и старшеклассники вздохнули с облегчением. Учителя заранее всех разделили на две комнаты, а не по группам, так что в комнате было по восемь человек: и не много, и не скучно. — Ну что, какие соображения? — раздался звонкий голос Акеми. — Поваляемся немного, в телефонах посидим, но играть надо. — А у тебя есть какие-то идеи? — спросил его второгодка по имени Джун. У него было длинное каре и раскосые глаза с опущенными уголками. — У меня масса идей! — рассмеялся Акеми, а Тамура хмыкнул: как же, знает он игры Президента. Последняя — бутылочка на желания с поцелуями. — Эй, Акеми-кун! Клубные не подойдут! — махнул Тамура, и все рассмеялись. Про Клуб Фотографии ребята знали, как и про основное занятие участников. Играть в карты на минет или в твистер голышом не хотелось, так что они поспешили с предложениями. В итоге, даже Гугл не понадобился. Решили, что будут играть в простое и вместе с тем веселое «Что я никогда не делал?». Один участник отвечает на данный вопрос, а остальные по очереди говорят, делали ли они подобное или нет. Если да, то приводят пример: как делали или что, зависит от ситуации. Каждый раз участникам надо придумать новый ответ на основной вопрос, игра длится до тех пор, пока не надоест. Но пока дело до игры, то решили часик отдохнуть. Все занялись своими делами, а Тамура лег подремать. Краем глаза он видел, что Ягучи тоже улегся в постель, Акеми что-то строчил в смартфоне, а Фукуи и Хирата сидели рядышком и шептались. Дальше Тамура не стал рассматривать и закрыл глаза. Тихий шелест голосов, поскрипывание матрасов — и он медленно погрузился в дрему. Шум становился все монотоннее, а картинки в голове стали путаться и обрываться, перетекая одна в другую и становясь все причудливее…