Плод в ладонях

...Та заклинательница больше не дышала. Демоны продолжали трахать ее, разрывать некогда красивую плоть когтями, рычали и сопели, не замечая, что под ними уже труп. Ша Хуалин видела и не такое. Она сама – демон, она выросла в месте, где слабых пожирают, где едят все, что может быть переварено, где вырезают целые кланы за один единственный ручей с водой. Эту заклинательницу она забрала бы себе. Заперла в своих покоях, сковала бы цепями, оплела вервием бессмертных белую кожу. Кормила бы с рук самыми мягкими и вкусными кусочками, только бы женщина продолжала учить ее вышивке. ...Эту заклинательницу пытался забрать Мобэй. Он просил об этом Императора, но тот остался глух. Ему хотелось суда и пыток. Чтобы бывшая сестра его Учителя рыдала и просила пощады. (о, она не просила. Она молчала, и молча же сдохла) ...Многоликий вонючий ублюдок не мог насытится ничем, и ему было нужно все больше. Ша Хуалин это уже понимала. Как понимала и то, что с самого начала обманулась, поверив ласковой улыбчивой маске, которую натянул Небесный демон. ...О да, Хуалин знала о заговоре. Знала о том, что поддельный слуга Мобэя пытается вытащить из подземелий своего собрата-заклинателя. Ци Цинци оказалась в гареме по этой же причине. И целитель – смешной человек, совершенно безобидный, даром, что заклинатель. (У матушки был свой собственный целитель. Его поймали где-то на приграничных землях и доставили прямиком матери, как один из даров к свадьбе. Он всегда ворчал, если кто-то пытался вломиться в его лабораторию, и не боялся даже швыряться предметами в хозяев. Пусть он был заклинателем, но также являлся и целителем, и демоны его не трогали. На слабого человека нельзя было даже поднять руку, и к нему всегда была приставлена охрана) Хуалин подслушала разговор между Ци Цинци и Цинхуа – этим крошечным и слабым заклинателем, что всегда трясся, потел и нервничал, будто ему за шиворот вытряхнули горсть скорпионовых муравьев. Они хотели вытащить заклинателя из подземелий, унести в безопасное место. ...О да, Хуалин знала о заговоре и размышляла, стоит ли доложить об этом Супругу. Но потом увидела у заклинательницы мотки нитей и ткань с иглами. (У матушки было две человеческих швеи. Хуалин, пока была маленькой, думала, что их держат на черный день, чтобы сожрать в период голода. Но с ними обращались мало хуже чем с целителем, и матушка самолично выпорола Хуалин, когда она сдуру попыталась выцарапать одной из женщин глаза. А швей даже угощали фруктами и свежим мясом, которые чуть ли не из самых человеческих земель тащили) В Императорском гареме у Хуалин не было ни личного целителя, ни личных человеческих швей. Были приставленные слуги, был один на всех лекарь с тоскливым взглядом, от которого всегда пахло травами. ...Подумав немного, Хуалин подарила Ци Цинци один из своих колокольчиков. Отметку для чистокровных демонов, знающих, что теперь эта заклинательница – ее. Второй колокольчик незаметно упал в карман одежд лекаря. Император был Небесным демоном, но он вырос среди людей, и не знал всех традиций. ...Поэтому посмел отдать Ци Цинци слугам. Посмел умертвить швею рода Ша, даже не пожелав слушать. Хуалин не была ни первой, ни второй, ни даже третьей супругой Императора. Но она была четвертой в общем списке, и первой в демоническом. И по законам демонов именно она имела право претендовать на то, чтобы забрать себе чертову заклинательницу, что «оказалась» обманщицей. Что же, в таком случае, Ло Бинхе следовало бы казнить всех своих жен! Эти тупоголовые сучки шли за блеском золота, за тенью власти, за мнимым могуществом, за сладкой местью и шансом на более сочные условия для своих семей. Некоторые – за членом, находя в случках с этим чудовищем какое-то свое наслаждение. ...Ша Хуалин не отрицает того, что она тоже является одной из этих тупоголовых сучек. Она прекрасно умеет две вещи – убивать и трахаться. Но она не захотела больше покорно ложиться под отца, и вместо этого легла под Небесного демона. Ради мести. Ради того, чтобы Бинхе помог ей отомстить. ...И в итоге Хуалин – четвертая супруга Императора, а ее отец сидит в Совете. Она поставила не на ту фигуру, и проиграла. Конец истории. ...Мобэй пьет в ее покоях. Вообще, зрелище забавное, если бы Хуалин его не понимала. Она тоже пьет, не утруждаясь даже разлить вино по чашам. Кувшин переходит из рук в руки. Правая рука Императора вливает в себя алкоголь в полнейшей тишине. (Даже самый ссаный демон знал, что в Северных землях есть еда. Даже самый тупорылый и упертый демон понимал, кому обязан весь Север телегами с провизией. Куры, свиньи, козы. Рыба и овощи. Да, сырыми жрать овощи совсем невкусно, но если знать, как разделать картошку и как запечь... ...У принца Севера есть маленький и несуразный супруг, который накормил всех его подданных. Смешной и слабый заклинатель с испуганным взглядом, которого нельзя трогать. На которого нельзя смотреть без уважения. К которому приближаться можно лишь чтобы умереть в муках. ...Весь Север молится на супруга принца, который организовал и телеги с едой, и людей-поваров, которые любого могли научить готовить из сраной картошки божественное «пюрэ») ...Мобэй убил своего маленького и несуразного супруга. Убил сам, мгновенно, потому что Император решил его убивать медленно. (Матушка, узнав о том, что у принца Севера кроме человеческого супруга есть еще и человеческие повара, долго смеялась. А потом затребовала у отца Хуалин и себе толкового повара из людского народа) ...Мобэй пьет, слезы его оборачиваются камушками, и их вокруг бывшего принца Севера много – хоть в горсти собирай. – Он достоин смерти. – Говорит Мобэй глухо, и это – его единственные слова за весь вечер. Он говорит не о своем маленьком слабом супруге. Он говорит об Императоре, которому присягнул на верность, проиграв в поединке. Мобэй поднимается, вытирает лицо – и уходит из ее покоев. ...Чтобы вернуться чуть погода, за руку таща целителя. Усаживает почти силой заклинателя за стол, на подушки. Впихивает в руки еще один кувшин с вином. Целитель Му всхлипывает бестолково, а потом, захлебываясь, пьет вино из горла, заливая собственные рукава и ворот ханьфу. ...Хуалин изучает заплаканное лицо человека и продолжает молчать. (У матушки ее был личный целитель, две швеи. И потом, под конец, незадолго до ее смерти – появился даже целый повар, который даже чай умел заваривать «по правилам благородных». Смешной конопатый смертный, который восхитительно разделывал мясо. ...Отец матушку отравил) ...Хуалин думает, что Ло Бинхе скоро успокоится. Он достал, дотянулся до своего ненавистного Учителя, о котором мог говорить часами, и Хуалин облегченно думает – вот-вот все закончится. «Все» не заканчивается. Ша Хуалин – демон. Она выросла в Демоническом Царстве, среди всех этих традиций и диких нравов. Сильный пожирает слабого. Ло Бинхе не убивает своего наставника. Ни через неделю, ни через пять. Сосредоточенно вырывает из глотки человека крик за криком, в экстазе, в восторге, в медитации. Лицо у Ло Бинхе – как во время его оргазма, когда он ее трахает. Ша Хуалин не удивится, если узнает, что от криков человека Бинхе бурно возносится к пику. ...Ей мерзко ублажать его, но она умеет это делать и свои чувства прячет глубоко-глубоко. – Наставник во время церемонии приветствия вылил на него чай. – Щебечет одна из этих идиоток, что училась вместе с Бинхе в заклинательской школе. Хуалин поддакивает, соглашаясь весело, что да, это ужасно. Про себя думает, что получить горячим чаем в лицо в пустыне, где из жидкостей есть только скорпионья кровь и собственная моча – это праздник. ...У Ло Бинхе есть две тени. Одна – прекрасная, внешне неприступная и холодная девица с вуалью на хорошеньком личике. У второй – цветные ленточки в волосах, наивный добрый взгляд и сложенный веер на поясе. Она щебечет, будто крошечная безобидная птаха, и даже собственный меч постоянно где-то теряет. (Ша Хуалин отводит взгляд, и самым краем глаза видит за Ло Бинхе тени. Будто не Император это, а чудовище о трех головах, о трех телах, но с разумом единым. И чудовище это жаждет абсолютной власти, и не насытится никогда) ...Обе эти девицы – слишком опасные противники. Ша Хуалин не обманывается, и едва понимает свое новое состояние после очередного цикла, проведенного с Императором – идет к целителю. Тот осторожно трогает ее за запястье, но задать вопрос не успевает. – Яд. – Просит-приказывает Хуалин, даже не желая задумываться. – Двойную дозу. Чтобы наверняка. ...У нее самой есть сотни ядов. Но она не знает, что возьмет ублюдка в ее чреве, в котором есть кровь Небесного Демона. Чтобы наверняка. Цинфан смотрит на нее пару мяо, а потом достает нужный порошок. Разводит водой в чаше, подает с поклоном. ...Хуалин дура. Но она – не идиотка. И она прекрасно видит, что происходит с теми, кто понес от Императора и решился дитя выносить в надежде на новый статус, власть и почести. В самом лучшем случае родится мертвый уродливый детеныш, а несчастную мать отправят в самый маленький павильон Первая и Вторая Супруги. Во всех остальных и идиотку, и дитя будет ждать смерть тремя сотнями разных способов. Ни Миньянь, ни Иньин не поступятся своей властью ни на волос. (У матушки был личный целитель. У Хуалин – тринадцать младших братьев и сестер. Они такие смешные, когда маленькие. На зубастых червяков похожи, особенно если их укутывали и давали швеям «на выгул». Швеи охали и детей смешно в руках качали) ...Три мира соединены в один, и Хуалин днем присутствует на грандиозном банкете, а ночью молча напивается в гордом одиночестве. (В мечтах она утаскивает себе Ци Цинци и Цинфана, селится в красивом доме на воде и заводит себе повара и двух швей. Чтобы как у матушки. А Мобэй приходит со своим смешным супругом, который всегда жалобно причитает и мельтешит. ...В мечтах у нее есть один муж. Только ее, пусть не самый сильный, не Император даже. Хватит и обычного демона. Главное – чтобы он не пытался трахнуть собственных детей. И не лез под платье к Цинци – это право должно быть лишь у Хуалин. ...Бездна с ними, пусть и остальные братья Цинци и Цинфана приходят! Но за это Хуалин хочет научиться вышивать лотосы!) Три мира соединены в один. Три мира умирают. Хуалин может теперь мечтать лишь о том, чтобы за ней пришла смерть с красивым лицом. Ей остается лишь продолжать танцевать, ожидая, когда все закончится. Ша Хуалин не умеет плакать. Она смеется, пока может. ...И ведя незнакомку с ворованной игрушкой Императора, незаметно цепляет ей к волосам колокольчик. Император возвращается. Слишком быстро. И будто взрыв, по дворцу волнами разбегаются новости. ...Пленник в подземелье, презренный бывший Горный Лорд, сбежавший раб, убийца, бывший Учитель Императора – он исчез. Но не просто испарился. Лю Миньянь в истерике. Она не в состоянии даже внятно говорить, размазывает сопли и слезы и подвывает. Она не может даже стоять на ногах. ...Слухи разносятся слугами и наложницами. Будто бы призрак Бога Войны вернулся из небытия и унес на руках собственного убийцу. Хуалин незаметно подпитывает пламя этих слухов, и наслаждается выражением лица Миньянь, когда она снова и снова слышит про своего мертвого брата. Мертвого брата, что предпочел собственной сестре – своего убийцу, и нарушил волю Императора... ...А точно ли беглый раб, поддельный Горный Лорд убил Бога Войны? ...Уж не сделал ли это кто-то другой? А дух убитого отыскал путь назад, чтобы восстановить справедливость? ...Следить за очередной истерикой Миньянь весело, но один из колокольчиков Хуалин вдруг издает звук. И она идет за ним, идет к каморке целителя, застает там Императорский член (в особо плохие дни она думает про своего супруга лишь это). Он действительно в ярости. ...И он убил целителя Му. ...Император в бешенстве. В предвкушении нового боя, новой крови. Новых пыток. Он рассылает во все стороны ищеек и слуг. Чтобы нашли ту тварь, что посмела посягнуть на его собственность. ...Хуалин находит Мобэя в одном из пустых коридоров. Словам во дворце Императора нет веры – тут слишком много лишних ушей, слишком много шпионов и слишком много тупых дур. ...Ци Цинци провалилась, поверив своей бывшей ученице и воспитаннице своего брата. Она роняет в ладонь бывшего Принца Севера один из своих колокольчиков и улыбается. Они – не друзья, не родственники, не сообщники даже. У них не было ни единого слова о договоренности. Никакого плана. ...У Мобэя всего лишь был смешной жалкий заклинатель. А Хуалин всего лишь хотела, чтобы ее и дальше сестра этого жалкого заклинателя учила вышивать. И заплетала бы косы, чтобы совсем как у благородных дам... ...Тот, кто решился выкрасть личную игрушку Императора, не мог быть слабым. Это должен быть сильный противник, сумевший убрать из тела пленника кровавых паразитов. ...Это должен быть кто-то сильнее Небесного Демона. (Император не смог отследить местоположение своего бывшего Учителя сразу, а разослал слуг) Ша Хуалин рассчитывает лишь на это, хватая Мобэя за рукав, когда он открывает один из своих порталов. ...Сильный, сильный противник, который выступит против Императора. Который сможет его одолеть. Это последний ход Ша Хуалин. И на свою догадку она решает поставить все. Как и Мобэй.