Плод в ладонях

...Айва погружается. Ощущения схожи с тем, если прыгнуть в воду и выпустить весь воздух из легких. Одежда тяжелеет, тело медленное, неповоротливое, давление воды усиливается, и ее тянет на дно под весом мокрых перьев. Свет вверху медленно меркнет. – Аннерги этого не умеют. – Говорит маленький мальчик когда-то давным-давно. Волосы у него коротенькие, светлые, тщательно зализаны назад. ...Первый раз у Айвы получается вернуться, когда она разбивается, взорвавшись в болиде на второй секунде. Она разбивается второй раз. Третий. Четвертый, не понимая принципа собственного возвращения во времени. ...На шестой она оказывается в пустоте. Рядом с ней сидит маленький светловолосый мальчик с прозрачными глазами. В руках у него – изящная фарфоровая чашка и блюдце. Он пьет чай и смотрит на Айву, которая выше его в три раза и старше раз в двадцать, и ей даже неудобно, что она такая большая и взрослая. – Ты израсходовала все свои резервы. – Говорит мальчик негромко. Не спрашивает. Утверждает. – Я впервые вижу, чтобы кто-то убивался шесть раз подряд на одном и том же участке жизни. – А. – Говорит Айва. Переступает ногами по пустоте. Потом на эту пустоту садится, трогает руками. – Мне было интересно, что это такое и как работает. Мне же не показалось? Мальчик вздыхает. – Ну почему мне это нужно объяснять? – Вопрошает он в пространство, и хмуро сюпает золотистый чай из чашки. – Терпеть не могу возиться с вами. – С аннергами? – Уточняет Айва любопытно. Мальчик закатывает глаза, даже не скрывая раздражения. – С детьми а-леро. Твой папенька был такой страшной колючкой в заднице, что мне порой самолично хотелось оторвать ему голову. А теперь вот ты, унаследовавшая всю его силу! Айва прекрасно понимает, что на своего отца не похожа. Она еще в детстве ощутила, что не связана с ним кровными узами. (это было на семейном празднике, который превратился в первый скандал в череде столь же отвратительных) Мальчик глубоко дышит, не пытаясь выглядеть дружелюбным. – Только потому, что ты такая тупенькая и маленькая, в этот раз я тебя верну. Нет смысла нагружать Изначальное Древо. – Ворчит он, будто и не ребенок, а капризный человеческий старичок. Или эальский. – А теперь слушай. Я терпеть не могу повторять. ...Больше крыльев – больше попыток. Одно возвращение – одно крыло. (Ей требуется энергия на возвращение. Всегда минимум одно крыло, перья на которых отрастают мучительно долго и, боги, чешутся!) ...Чем дальше возвращаться – тем больше энергии нужно. ...Если энергии не хватит – она умрет. – Понятно. – Кивает Айва, выслушав «условия» возвращения. – Вопросы есть? – Недовольно бурчит мальчик, и болтает чай в чашке. – Ага. – Ну, валяй. – А что за сорт чая? Пахнет вкусно. – Уточняет Айва любопытно. Мальчик внимательно смотрит сначала ей в глаза, потом заглядывает в собственную чашку. Хмыкает, будто в чем-то убеждается. – Ну да, сразу видно – перышко от крылышка недалеко отлетело. А теперь кыш, кыш отсюда! Сорт моего чая ей скажи! А может мне еще и имя свое назвать? – О, точно. – Согласно кивает Айва, и шевелит крыльями. – А ты кто? Мальчик закатывает глаза так сильно, что видны белки. С премерзким звуком сюпает чай, громко чмокает, пытаясь выглядеть наиболее отвратительно. «На кого я трачу свое время?!» Будто бы говорит весь его вид. – Имя мое Легион. – Ворчит он. – Теперь точно кыш! Пошла отсюда, мелкая пустота! Пока не дорастешь до хотя бы четырех пар крыльев, не возвращайся! Мальчик выплескивает чай Айве в лицо, и она вздрагивает. Отряхивается, хотя ни одна капля на нее не попала. ...Она возвращается, и снова стоит перед болидом. В голове пусто, крылья чешутся, и механик смотрит взглядом, в котором сомнение замешано с надеждой. Ебнет или нет? ...Они вылетают с трассы, а потом сидят и чертят маркером прямо на асфальте схему, чтобы в следующий раз ничего не взрывалось. ...Айва погружается. Свет над ее головой медленно меркнет. ...Так глубоко она еще не уходила. И ей интересно, насколько хватит ее полного резерва. (Важно оставить достаточно, чтобы суметь удрать) План у нее смутный, зависит от того, как далеко по времени она вернется. ...В идеале – чтобы застать того целителя Му еще живым. Нужно будет его грамотно украсть, чтобы то «проклятие» на его руках не активировалось. Шэнь пил ее кровь. Так что та тоже вернется, как и часть памяти мозга. Айве нужно немного, главное, чтобы заклинатель ее не испугался сразу. Повторно украсть его из дворца будет даже легче. ...Если получится – захватить с собой Хуалин и ледяного демона с его мертвым супругом. Айва, конечно, эгоистичная скотина, но она попробует вернуть и того человека, что укутан в лед. Сразу это не получится – на возвращение уйдет почти все. Но, вероятно, демон будет согласен подождать пару недель. ...Император... Ну, Айва увидела чужой стиль боя и навыки. Драться второй раз ей не хочется. ...Ветер упаси, вы же понимаете, что если она является дочерью благородного рода, то это не значит, что она не умеет драться? Так что на второй раз, если уж усовершенствованная попытка удрать с увеличенным составом «сокровищ» не выйдет, Айва подыщет какую-нибудь железяку покрепче и снесет Императору голову. А потом со спокойной совестью поставит маяки и получит координаты. ...Ее, между прочим, пытались убить! Она имеет полное право не ждать снова, когда ей повредят сердце! Это, между прочим, очень больно! ...Айва погружается. Еще, еще, еще. Она определенно проходит порог, когда появилась в этом мире впервые. Свет превращается в мутное пятнышко. Воздуха в легких нет, и их разрывает. Сердца сбиваются с обратного ритма. Раз, второй. ...Айва выныривает, запоздало понимая, что немного переборщила, и энергии на собственную регенерацию у нее почти не хватает. Самую малость. Перед глазами цветные пятна, все качается, в ушах шумит. Кто-то истошно орет рядом. – Ублюдок! Крыса мусорная, я лично тебя убью и выпотрошу! Как ты посмел... Айва хватает человека за высокий ворот белых одежд, за волосы, дергает на себя. Тот разворачивается, злющий как аннергская гончая, с красным лицом, с безумными глазами, клокочущий, будто распаленный до невменяемости берс. – Как ты смеешь... – Невнятно орет человек, и дергается. ...Женщина? Эта, как ее там... Одна из Императорских Супруг? Та, с высоким хвостом была еще. Еще Айва ее прическу беззастенчиво скопировала. У Айвы в глазах цветные пятна, у нее нет сил разбираться. Поэтому она чуть откидывает затылок назад для замаха и бьет орущую женщину. Собственной головой. Руки у нее заняты чужим воротником. Хрустит чужой нос, Императорская Супруга складывается, и Айва разжимает потные пальцы. Дергает головой, вытирает рукавом кровь с лица. ...Шэнь больше не лежит в одеялах. Он на полу, в ворохе красивых тканей с изящной вышивкой. Волосы разметались, рассыпались ореолом вокруг бледного лица, на шее – отпечатки чужих пальцев, свежие-свежие. – Ну привет. – Айва неграциозно плюхается на колени, прикладывает дрожащие пальцы к чужим вискам, пересоздает нити связи заново. – Ты не бойся, я тебя сейчас украду. И твоего шиди Му. Связь дрожит натянутыми струнами, а с той стороны – какофония, расстроенный хор. Шок. Нервная перегрузка. ...Переданная кровь тоже вернулась, а с ней – осколки памяти. Айва судорожно создает новые нити. Ну да, выглядит сейчас она гораздо хуже, чем при первом своем появлении. Вся в кровище, взгляд дикий, руки трясутся. – Все, все, посмотри на меня. Шэнь, Шэнь, Пользователь, это я. Я тебя уже украла один раз, только сейчас это сделаю раньше. Это я, я. – Она наклонилась, прижалась губами к чужому горячему лбу, передавая крохи своего спокойствия. Тормозя чужую нервную систему. «...Дрянной тупой артефакт» – взгляд у заклинателя понемногу проясняется. ...А в следующую секунду он начинает задыхаться. «Немедленно исцелись!!! Не смей рассыпаться! Я тебя не прощу, если ты сейчас сдохнешь!!! Да я тебя лично прибью, если умрешь!!!» Кажется, что в голове царапает зеркало сразу десяток гвоздей. Айва почему-то веселится, и это не ускользает от внимания Шэня. – Сейчас, сейчас, давай я только тебя у... «Потом украдешь, идиотки кусок! Немедленно исцеляйся!» – Он мотает головой, хватает губами ее ладонь и сжимает на пальцах зубы. – «Или я тебя сам разобью!!!» Шэнь паникует, кусается, рычит. Плевался бы, да рот занят. – Все, все, только не кусайся больше. У меня руки грязные. – Просит Айва в изнеможении. Человек выплевывает ее пальцы, резко подкатывается, бодает ладони лбом. «Бери мою ци! Быстро!!!» Айва вообще не представляет, как из человека тянуть эти крошечные искорки, как их приспособить для себя, да еще и чтобы не убить его ненароком. Поэтому она утыкается лицом ему в шею, зажимает ладонями собственную рану на груди. ...Мысли в голове четкие, но медленные. Нужно остановить кровь и запустить регенерацию, а Айва сейчас медленнее улитки. Ей нужно уйти в стазис. Хотя бы на минуту. На две. ...А потом очень вкусно и обильно поесть. Куриные котлетки, картошечку с салом, мидии, рис с грибами, свиные отбивные, лепешечки с мясом и луком, сырный салат с креветками, рыбное филе, котлетки рыбные тоже сойдут... (У крылатых бесконечно огромное энергопотребление даже при обычных условиях, когда не нужно залечивать лишние дырки в организме. Логично, что они обожают вкусно покушать, да? Айва любит еду. Айва обычно думает о еде, когда ресурсы организма подожраны в ноль) Сама мысль о пище успокаивает и позволяет не скатиться в глупый обморок, и не сползти в стазис. Шэнь наверняка испугается до сердечного приступа, он же не знает, что это просто стазис, что Айва не откинула крылья... ...Рядом что-то пахнет. Орехи, немного меда, выпечка. Айва отнимает одну из ладоней и наощупь водит пальцами среди осколков возле головы Шэня. Натыкается на что-то хрупкое, придавливает на пробу ладонью. ...Ой, да она сейчас и жуком похрустит, плевать. ...На губах рассыпается печенье, и Айва блаженно его жует, не поднимая лица от шеи человека. Тот сопит истерично, но мысленно на нее больше не кричит. Только пытается подбородком прижать ее голову к своей шее. Вокруг рассыпаются искры, будто целое облако статического электричества. Тепло. Кровь из раны больше не бежит. ...Удар в сердце ее не убил просто потому, что оно в ее теле не одно. Но ветер, это все равно больно! – Все, все, мне уже лучше. – Айва облизывает губы от крошек печенья, приподнимает голову. Ну, пытается. Что-то давит ей на затылок, на плечи, будто ветки упавшего дерева. Впивается в спутанные волосы. ...Неа, не ветки. Руки. – Куда рыпаться вздумала, кусок тупого артефакта?! – Шипит Шэнь, будто змея, будто злющий лэлори, которому шутки ради выстригли сзади клок волос и плюнули на цинь прямо перед концертом, и цепляется за нее сильнее, чем лилим за сладости. – Сдохнуть решила?! Я тебя сам сейчас придушу! Чтобы больше не смела! Иначе я сам тебя! Сам! Только посмей, тупица! Голос у него хриплый, сдавленный, будто он очень долго кричал и сорвал горло. Но. Шэнь шипит вслух. Смешные прозрачные искорки ци сворачиваются коконом, давят Айве на позвоночник, на плечи, будто пытаясь удержать на месте. ...Весь мир Айвы сейчас сужается до нее самой, до дыры в груди и до заклинателя, что будь чуть сильнее, уже придушил бы ее – так крепко он ее держит за шею и плечи. Где-то там, за пределами этого кокона, что-то шумит, кто-то бегает, кричит, на одной ноте тоненько причитает женским голосом. Кто-то кричит. – Целителя! Позовите целителя срочно! Горный Лорд убил второго Лорда и одну из работниц! Сообщите в Цанцюн! Айве нужно выпрямиться. Нужно встать. Поэтому она упирается ладонями в пол и пытается, пытается... ...Шэнь за нее цепляется, поэтому Айва не виновата, что делает это так медленно. Но в итоге она садится, и приходится придерживать еще и человека, что продолжает висеть, хватаясь за нее липкой лягушечкой. – Не смей! – Кажется, она все же отключилась на пару секунд, потому что человек буквально захлебывается. – Ты обещала меня украсть, так что ты не имеешь никакого права подыхать! Лгунья! Ты обещала вернуть мне конечности! И язык! Как я могу тебя ругать, когда у меня нет языка?! ...А. Ну. Айва улиточкой отползает к какой-то стене, облокачивается на нее спиной. Обнимает руками талию человека. Мало того, что он весь мокрый от ее крови, так еще и рыдает в такой истерике, что нити связи перегружены. На полу в комнате, где они оказались – осколки посуды, какие-то черепки, ароматные лужи, в которых плавают размокшие кусочки печенья и какие-то иные сладости. Перевернутый столик, подушечки, широкая низкая кровать под цветастым покрывалом. ...Комната одной из Императорских жен? Эта, как ее там, Супруга, сидит у противоположной стороны и в ошеломлении трогающая себя за сломанный нос. (В тот раз, когда Айва ее видела, она же была в платье, да? Ну, с другой стороны, а что делать в гареме, кроме как переодеваться и краситься? Да, хорошо, Айва слабо осведомлена о внутренней жизни гаремов) Ладно, Айва и сама вряд ли выглядит гораздо лучше. Так что она отнимает одну руку от спины Шэня, чуть наклоняется, нащупывает кончиками пальцев упавшую рядом с ней печеньку и под очень-очень хмурым взглядом Императорской Супруги кладет себе в рот. (Подбирать чужую еду с пола – это фи! Айва в курсе, спасибо. Но ей нужна энергия, и раздавленное печенье – отличный вариант! Дядя однажды три дня протянул на жуках. Потом, конечно, выяснилось, что это был редкий вид под угрозой исчезновения, но в тот момент дяде определенно было плевать. Креветок он с того момента не ел никогда) – Я живая, живая, ну, – ворчит Айва, кусками проглотив печенье и толком не опознав, с чем оно было, – Шэнь, смотри, я живая... – Ты сейчас умрешь! – Подвывает заклинатель. Он будто бы ее не слышит. Он словно вообще не соображает, и очень-очень больно дергает ее за волосы, вряд ли осознавая это. – Не смей рассыпаться! Почему, ради Бездны, ты не берешь мою ци?! Лгунья! ...Да это чистая истерика. – Эй, эй, смотри. – Айва кладет ладони на чужие плечи, чуть-чуть давит, гладит по направлению к локтям. – У тебя руки остались. И ты на меня сейчас вслух ругаешься. – Тварь оторвала мне руки! Нет их у меня! И не будет, если ты обманула и не можешь их восстановить! – Дергается Шэнь, как от иголок. Волосы у него длинные, распущенные, с запутавшимися в черных блестящих прядях заколками и лентами. – А если ты сдохнешь, я сам тебя выпотрошу и прикончу! А потом меня убьет эта придурочная демонова подстилка! – Ну, тогда ты цепляешься за меня какими-то чужими руками. – Мягко замечает Айва, трогая эти самые «чужие» руки через ткань рукавов. А потом перемещает ладони человеку на талию, ведет пальцы вниз, к узким бедрам, к ягодицам, туда, где ноги заканчивались... ...К острым коленкам. – О, и ноги чужие! – Почти восторженно выдает Айва, и Шэню будто перестает хватать энергии на крики. Он замирает, ерзает в своих многослойных одеждах, будто птичка, что пытается умоститься на веточке. Моргает. На нее из-под спутанных черных волос смотрят зеленые глаза с расширенными, круглыми зрачками. – Ты бредишь. – Очень уверенно сообщает Шэнь. – Это кого ты сейчас демоновой подстилкой назвал, крыса помоечная?! – Гнусаво интересуется Императорская Супруга. Голос у нее... ...Слишком грубый, чтобы принадлежать женщине. А еще она не в платье. В белых одеждах, очень смутно по типу шитья напоминающем костюм Айвы. Только тут и вышивка, и никаких пятен, и даже будто совсем новенькая ткань, которую не успели застирать. Айва моргает, силится рассмотреть чужое измазанное в крови лицо. Вуали тоже нигде не наблюдается. – А ты случаем не брат одной дамы, которая предала заклинательскую школу и вышла замуж за Небесного Демона? Как там тебя... А, Лю Цинге, Бог Войны вроде? – С почти неприкрытым любопытством спрашивает Айва, и нащупав возле коленки Шэня еще один кусочек печенья, беззастенчиво кладет себе в рот. – А то она вроде не такой красивой была, как ты. Определенно не Императорская супруга издала какой-то страшный, звериный рык, и взлетев на ноги, атаковала. Атаковал. Попытался. ...Запнулся через шаг и растянулся на полу, среди осколков посуды и рассыпанных сладостей. ...В дверях стоял человек в светлых одеждах, и между пальцами у него блестели длинные тонкие иглы. Айва заморгала, рассматривая лицо и пытаясь вспомнить, видела ли его прежде. – ...Целитель Му? – На всякий случай решила она уточнить. – О, отлично, это вы! Далеко бегать не нужно.