***
Паулина пробежалась пальцами по корешкам, едва проговаривая губами заголовки: «Байки из Девяти Кругов», «Сотня сказок ангела Шеды», «На самом верху, или легенды о Мигдаль Бавель». — Нет, нет, не то… О! «Мифы: от Войны Первых и Времён Разлада до нашей эры» и «Мифы тысячелетней давности» резво были вырваны с полки. Книги оказались тяжелыми, под толстым слоем пыли, и будь у Паулины такие чувствительные рецепторы, как на Земле, она бы уже вся расчихалась и зачесалась. Удивительно, насколько же давно их не брали в руки, учитывая нынешнюю обстановку в Эфире. Вчера она совсем немного узнала о том, что происходит за пределами Чистилища, и следующим же утром помчалась в библиотеку. Благо, сегодня у неё было всего лишь три урока, начинающихся после полудня. По пути мимо высоких стеллажей отдела преданий Эфира взгляд Паулины упал на ещё один том под названием «Сказания о прошлом». Взять его с собой было опрометчивым решением, поскольку теперь, пробираясь в читательский зал, она пыхтела, как умирающий кит. А уж как она при этом морщилась даже смотреть, наверное, не стоило. Хорошо, что столы в зале около этого отдела заняты лишь какими-то переговаривающимися меж собой детишками. — Мальбонте – это вроде как страшилка для детей, чтобы те с раннего возраста уяснили, что ангелам и демонам нельзя сношаться друг с другом. Мол, вот родится у вас такое чудище, и будет всё очень плохо. Это как у людей от кровосмесительной связи рождаются нездоровые дети. В общем, сказки сказками, но последние годы происходят какие-то странности, — спокойно объяснил Сэми, однако было видно, что ему некомфортно говорить на эту тему. Да и вообще воздух вокруг этих троих был, казалось бы, разряжен. Особенно хмуро выглядела Мими. — Не называй убийства и саботажи странностями, Сэми, — возразил Ади. — Происходит, как у вас на Земле это называют, терроризм. Кто-то запугивает бессмертных сказочками о злом и страшном монстре, но по факту этот кто-то просто хочет сместить власть. Так по крайней мере думаю я. — Серафимов в Цитадели? — удивлённо спросила Паулина, ведь Серафимы являлись самыми могущественными существами на свете. — Да. Я вообще-то не против, в последние пару десятков лет они совсем зажрались. — Перестань, Ади! — Что перестать, Сэми? В Совете больше нет ни одного демона – это справедливо? Это Равновесие? Вчерашний вечер едва не закончился руганью, а Паулина ненароком приложила к этому руку. К счастью, Мими весьма жёстко оборвала парней, и все четверо разошлись по своим комнатам. В следующий час, Паулина, лёжа в своей постели, задумалась над всем, как абсурдно вообще началась вся эта дискуссия. Суеверие про чайку ей показалось таким детским, что было даже смешно всерьёз о ней рассуждать. Что дальше? Чёрная кошка дорогу перебежала? Ретроградный Меркурий? Ну и чушь! Все эти «предзнаменования» только сильнее сеяли панику, и вместо того, чтобы подмечать их, стоило бы сконцентрироваться на реальном. Паулина, конечно же, попробует позже отыскать сведения, в которых появление чаек соотносилось с дальнейшими событиями мирового масштаба, но практика показывала, что в таких случаях её скептицизм только усиливался. Потому что она задавала ещё больше вопросов: с чем связано это поверье? когда впервые был зафиксирован несчастный случай, относящийся с той или иной приметой, и почему между этими событиями провели параллель? Если брать ту же чайку, то в первую очередь ей на ум приходил вопрос о месте обитания чаек в Эфире. Вероятно, оно расположено далеко, раз их появление столь редкое явление, однако и тут находится загвоздка: что сподвигло одну чайку – а не целую стаю! – совершить такой длинный перелёт? Климатические условия или у местных чаек в головах стоят некие датчики, которые со временем им сигнализируют, что пора улетать в далёкие края и пугать народ? Череду бесконечных вопросительных знаков оборвал Морфей. Утро же пробудило в Паулине желание немедленно сходить в библиотеку. Поочередно открыв все книги на оглавлениях, она поняла, что это ей мало чем поможет, поэтому пришлось листать каждый том с первой страницы, ища лишь два слова: «Мальбонте» и «Чудовище». Первое слово доставило ей много головной боли, потому что сначала она не могла вспомнить его произношение, и инстинктивно искала слово «Мальборо» («Летнее слияние». Да, сигареты мне здесь точно бы пригодились»). А потом чуть не стукнула себя по лбу, осознав, что ищет вообще не то имя. Второе встречалось неоднократно, но мифы те рассказывали о ком-то ином и неразумном, а ей было интересно узнать о существе, которое, судя по крайне сжатому рассказу Мими, Ади и Сэми, было вполне себе осмысленным. Полуангел-полудемон, по вине которого начались Времена Разлада, однако доказательства его существования никто так и не отыскал. На уроках её ранг только закончил изучение Войны Первых, поэтому Паулина пока не имела представления, о каких Временах Разлада идёт речь, как давно это было и чем всё закончилось, но согласно её читательскому опыту в исторической нехудожественной литературе, она могла сделать вывод о том, что обществу довольно часто нужны сказочные чудовища, чтобы скрыть собственные изъяны. И хоть речь в этом выводе идёт о людях, у неё закрадывалось подозрение, что он применим и к бессмертным. Спустя, должно быть, часа два Паулина поверила Мими, которая вчера сказала, что добыть о Чудовище информацию исключительно трудно. Ученикам высшего ранга о нём поведали только когда слухи о той чертовщине, происходящей в Эфире, уже было невозможно игнорировать. Но и по сей день эта тема табуирована. — Пс-с, привет. Паулина с нежеланием приподняла голову. Перед ней на стулья опустились Энди и белокурая симпатичная девушка. Крылья и одеяния были такие же серые, как у неё и Энди, только на несколько тонов светлее и гораздо более приятные глазу. Лёгкое льняное платье, аккуратно перевязанное на талии длинным белым шнурком. Разрезанные рукава до плеч и достаточно глубокий вырез на груди красиво подчеркивали её ключицы и нежные руки. Одень эту девушку в белые тоги – и хоть сейчас на Семь Небес отправляй. — Привет, Энди. И тебе привет. — Меня зовут Лора, — она дружелюбно протянула ладонь в ответ. Паулина, едва касаясь, её обхватила и улыбнулась. — Наконец-то мы познакомились! Мне было очень интересно узнать, что это за ученица появилась у Энди. Лора заискивающе взглянула на парня, но тот, похоже, не оценил её весёлый настрой. — Она не моя ученица, Лора, я же много раз тебе говорил. — Ну, фактически так и есть, — захихикала Паулина. — Официальных уроков по полёту у меня было меньше, чем с тобой. Как ты там говорил? На моём ранге сейчас больше теории, чем практики. Энди скромно засмеялся и сдался. — Ладно-ладно, убедила. Но после вчерашнего, я думаю, ты уже сама можешь набирать себе учеников. — Если продолжишь в том же духе говорить со мной, то я так скоро корону нацеплю. — Энди сказал, что ты очень талантливая крылолётчица, — перебила их шутливую перепалку Лора. В лице она немного поменялась. — Да и о тебе некоторые бессмертные сейчас судачат. Говорят, ты вчера зажгла на «Шоу имени Засранца Ади». — Мне он представился как Ади Импозантный. — Мне он представился как Ади Обворожительный, но я решила, что Засранец ему лучше подходит. Да и всей этой троице тоже. «Ох, точно, Лора же чуть не лишилась памяти из-за них. Бедняжка, стоит отойти от этой темы», — с сочувствием подумала Паулина. — Да уж, — досадно протянула она. — Так, а что вы здесь ищите? — Мы отрабатывали… — начала было Лора, но Энди прервал её весьма красноречивым кашлем. — Она ещё не знает. — Что? — нахмурилась Паулина. Те промолчали. — Опять мне кто-то что-то недоговаривает. Здесь так принято? — Мы не можем тебе сказать, Паулина. Это должен сообщить твой учитель, — на «мы» Лора по-хозяйски накрыла ладонью руку парня. Ему это словно не понравилось, и он осторожно высвободил кисть. — И когда же? — Очень скоро. Буквально на днях, как закончится твоя первая неделя пребывания в Чистилище. Внезапно раздалось традиционное в библиотеке протяжное «ТС-С-С!» от, как бы комично это ни звучало, престарелой демоницы-библиотекарши Лейды. Лишний раз Паулина старалась к ней не подходить, потому что и лицом, и нравом она походила на ведьму, которая по самой незначительной причине может засунуть тебя в печь. Когда она впервые сюда попала, то искала отдел о праздниках бессмертных, и её просьба о навигационной помощи оказалась высказана очень некстати. Лейда, повернувшись ко всей библиотеке спиной, усиленно пыталась что-то открыть. Вокруг громоздкой кафедры не было ни души несмотря на то, что в тот день библиотека кишела учениками. Паулина вежливо обратилась к Лейде, но та лишь невнятно нечленораздельно что-то в ответ, и вторая попытка привела к тому же результату. Когда же Паулина уже настырно похлопала по столу, то маленькая и сморщенная хранительница книг медленно на неё обернулась, открывая её взору то, над чем так надрывалась, – бутылка вина с торчащей в пробке двузубчатой вилкой. Она громко вдохнула через нос, скривила губы, а потом выдала настолько яростную браваду, что Паулина почувствовала себя расстрелянной, проклятой и побывавшей на рэп-концерте одновременно. Правда она вообще ни слова не поняла из того, что было ей озвучено (Лейда поразительно невнятно разговаривала для женщины с полным набором зубов), но смысл уловила. Понять Лейду, конечно, можно. Штопор – незаменимая, обязательная вещь в хозяйстве, и когда её не оказывается рядом в нужный момент, то это сродни настоящему мучению. — А тебе зачем такое количество книг по древним мифам? — совсем тихо спросил Энди, на всякий случай наклонившись к собеседнице ближе. — У вас какое-то очередное публичное слушание намечается? Она замялась, не зная, стоит ли им поведать о том, что узнала вечером. Это могло опять привести к новому стремительно нарастающему спору. А может, они даже ничего не слышали о Мальбонте. Но любопытство Паулины было сейчас так распалено, что ей хотелось не только поделиться этой интригой, а ещё и постараться узнать что-либо из уст других учеников. Как-никак, Энди и Лора были гораздо старше её по рангу, поэтому вполне вероятно, что и им учителя что-то могли рассказать об этом загадочном персонаже. «Какая же ты сплетница, Паулина! Всё-таки порой ты совершенно не умеешь хранить секреты. А с другой стороны, кто сказал, что это секрет?», — она лукаво улыбнулась самой себе и принялась за рассказ. Сложно было сказать, что больше насторожило слушателей: чайка или то, что она видела чайку в присутствии Энди. Паулина несколько разочаровалась. Она посчитала, что уж земляне-то поймут её скептицизм касательно примет. Однако птица ушла на второй план, когда её повествование протянуло ниточку к мифу о Чудовище. Лора нервно стала заламывать руки, бормоча, как всё это тревожно и ужасно. Энди отвёл взгляд, задумчиво почесал свою щетину и сказал: — Никому больше не говори, что ты здесь что-то искала о Мальбонте. — Почему? Что плохого в том, что я хочу узнать об этом побольше? — Конкретно в твоём стремлении к знаниям нет ничего плохого. Но ты ступила не на ту тропу, — настоял на своём Энди. — Поверь нам, Паулина, мы здесь уже достаточно давно, и мы видели, к чему приводят лишние разговоры о Мальбонте. Некоторые даже боятся его имя произносить. Паулина секунду помолчала, а потом тихо рассмеялась: — Волан-де-Морт что ли? — Это не смешно! — шикнула Лора. Её большие ореховые глаза вспыхнули сердитостью. На секунду Паулина почувствовала то же самое, что и при встрече с Сэми: сравнив глаза Лоры с орехом, у неё во рту тут же появился вкус фундука. — Энди прав. Если не хочешь оказаться на ковре у Серафима Кроули, как некоторые из уже бывших учеников Школы, то лучше забудь, как произносится это имя. — А что, за такое исключают? — В случае тех учеников это было заслужено. Энди заметил больно сильное беспокойство Лоры и, наконец, ответил на её прикосновения. Его рука ласково легла на её плечо, отчего девушка слегка выпрямилась, будто бы тем самым говоря, что теперь ей немного лучше. Кажется, она была очень впечатлительной особой. — Пару лет назад двоих учеников, ангела и демона, исключили за призывы к мятежу. Они почему-то посчитали, что Мальбонте развязал войну, потому что узнал какую-то истину, которую Шепфа скрывал ото всех, и решил, что это нарушает Равновесие. Я точно не помню тот несвязный бред, но суть примерно такая. — А откуда у них появились такие сведения? — не унималась Паулина, на что Энди красноречиво выгнул бровь. — Паулина, да это то же самое, что на Земле россказни о скором конце света или зелёных человечках. Откуда они берутся? Из голов ненормальных «провидцев». На минуту возникла несуразная, давящая тишина, ознаменовавшая конец диалога, который в итоге ни к чему не привёл, а только взбаламутил рассудок. Паулина отнесла все фолианты на место и вместе с Лорой и Энди вышла из библиотеки. Они медленно прогуливались по просторному светлому коридору с рёберными сводами над головой и высокими ланцетовидными окнами, верхушки которых венчали каменные розы. Арки были очищены от стекол, поэтому вид, открывающийся с этой стороны Школы, можно было лицезреть во всей красе. Живые нежные лучи обволакивали собою всю округу, ласково освещали лица жителей Чистилища и любой, даже самый тёмный оттенок, превращали в сияющий бархат. Глядя на этот идиллический пейзаж, невероятно было вообразить, что здесь не Рай, а место, где очищаются души. Хотя, пожалуй, именно так и должно быть. Верно говорят – красота лечит. Однако удивительно, как настоящее Чистилище отличалось от земного представления о нём.***
«Непризнанные в иерархии ангелов и демонов» – гласила крупная белая надпись на доске. — Несколько уроков мы с вами подробно разбирали иерархию ангелов и демонов. Сегодня и завтра у нас пройдут заключительные уроки по этой теме, поэтому с начала следующей недели у вас состоится экзамен. Советую, хорошенько подготовиться – поблажек я делать не буду. Класс опечаленно вздохнул, да и сама Паулина приуныла. Больше всего на свете она ненавидела пять вещей: зиму, поезда, чай с сахаром, мелкий шрифт и экзамены. В школе и университете она готовилась к экзаменам не сказать, что рьяно, но каким-то образом всегда находила выход из ситуации, когда ей задавали неудобный («невыученный») вопрос или попадался не тот билет, который она заготовила в шпаргалке. Вот только на Земле ни у кого не было столь острого зрения, как у учителя Девоны, и не было перьев сфинги, перестающих писать, как только ты начинаешь списывать у соседа по парте. Экзамены отбивали у Паулины всю охоту учиться дальше, однако теперь придётся держать свою учебную распущенность в узде. — Что происходит, когда Непризнанный выпускается из Школы? — начала учитель Девона. Некоторые особенно усердные ученики записывали каждое её слово. — Перво-наперво он выбирает сторону ангелов или демонов. После он работает на благо Равновесия: он может стать учителем, как я. Или, например, вступить в ряды крылолётчиков. — А чем они занимаются? — заинтересовалась Паулина. Профессия крылолётчика поставила её в тупик. Они что, просто летают? — Это разведчики, которые отправляются в аномальные зоны: катаклизмы, массовые пропажи бессмертных, бешенство местной фауны, всплески силы – крылолётчики отвечают за поиск и исследование таких территорий. Их крепость Столп Аргуса находится на Шехакиме, Третьем Небе. Вы, однажды, туда попадёте. «В целях профориентации, наверное», — усмехнулась Паулина. Тем временем Девона, поправив задравшийся рукав белой туники, продолжила: — А кто-то становится воином, либо предпочитает жизнь обыкновенного рабочего: фермера, торговца, повара. Но какой бы путь вы ни выбрали, вы так или иначе станете частью Равновесия. Каждая капля в этом огромном океане имеет значение. Убрать её – и одна чаша весов перевесит другую. Но есть такие должности, которые обычно для Непризнанных являются недостижимой мечтой, хотя это абсолютно не так. Самым ярким примером, который перевернул всё представление о Непризнанных, стала Серафим Эйфа. Пастушка, рождённая в маленьком городке Византии почти 800 лет назад, своим упорством доказала, что земляне не так уж и далеки от Шепфа. Практически в это же время сэр Григор, который на Земле совершал Крестовые походы, получил Четвертый Чин – Карателя Злодеяний. Более того, он был в почёте у самого Князя Асмодея. — А почему был? Его больше нет в живых? — задался Билл. — Нет, он лишился своего Чина и сейчас пребывает лично у Сатаны в темнице. Но то история для следующих уроков, когда мы станем изучать конфликты между ангелами и демонами. Как вы уже, я надеюсь, выучили, Цитадель – это колыбель бессмертных, где заседает Верховный Совет ангелов и демонов. Только им Шепфа напрямую излагает Свою Волю и только им разрешено вершить правосудие от Его Имени. Сейчас основную роль в Совете играют древние ангелы – настолько древние, что поговаривают будто бы они застали мир ещё до Времён Разлада. Напомните-ка мне, отчего ходят такие слухи? Какая особенность присутствует в этих Серафимах? Да, Мирта? — Чем старше Серафим, тем больше у него крыльев. Это говорит о том, насколько долго он общался с самим Шепфа. Максимальное число крыльев, которое может получить Серафим, шесть. Два крыла подняты вверх, два поддерживают в воздухе, а двумя Серафим закрывает своё лицо. — Верно. А почему шесть? Корней? — Число шесть связано с иерархией ангелов и демонов – 6 Ликов ангелов, 6 Чинов демонов. — Хорошо, — коротко кивнула Девона. — Но не рассчитывайте, что и на экзамене будут такие лёгкие вопросы. Итак, со времен Серафима Эйфы прошло много лет, но до сей поры Непризнанным всё ещё открыта дорога в Совет. Она гораздо-гораздо труднее, чем дорога к Лику Архангела, однако не невозможна. Последняя землянка, добившаяся Лика Серафима, это Серафим Ребекка, которая, кстати, и поспособствовала тому, чтобы сэра Григора упрятали за решётку, но то, как я и говорила, другая история. Паулина обожала, кода Девона так невзначай кидала какую-то интригующую информацию, а потом говорила, что расскажет позже. Хороший способ пробудить любознательность в ком-то, ничего не скажешь. — Всего Серафимов, рождённых на Земле, было четверо – Серафим Эйфа, Серафим Алексей, Серафим Элазар и Серафим Ребекка. Мы коротко рассмотрим каждого из них, а дальше пойдем по ниспадающей. То же самое и с демонами. — Учитель Девона, разрешите вопрос. — Да, Паулина. — Вы сказали, что сейчас главенствующие роли в Совете играют древние ангелы, но разве не осталось древних демонов? — Остались, это Сатана и его Пять Князей. Но все вместе они никогда не входили в Совет. — Почему? — Такова Воля Шепфа. До недавнего времени интересы Ада в Совете представлял Князь Мамон. Сейчас он… — на миг в обдумывании учитель Девона нахмурилась. — Сатана отозвал его. — А не значит ли это, что Сатана пошёл против Совета? — Даже Сатана не решится на такую наглость, Паулина. Но раз Шепфа ничего не предпринял в ответ, то значит Сатана действовал согласно Его Воле. «То значит, Ади был прав – что-то дурное происходит между ангелами и демонами».***
Уроки закончились быстро, и теперь, на закате дня, делать Паулине было особо нечего. Она в одиночестве прогуливалась по дивному Саду Гесперид, разглядывая то цветы, то Школу, которая при первом взгляде казалась больше великолепным собором, чем учебным заведением. Университет, в котором обучалась Паулина, был, несомненно, очень красив и современен, но модернизм не так трогал её душу, как ажурная и сложная готика. Поначалу не укладывалось в голове, почему древняя школа была построена в стиле, возникшем в средневековье. Учитель Девона дала лаконичный и всеобъемлющий ответ: здание неоднократно перестраивали. Школа была то в античном стиле, то в византийском, то в дороманском. Когда же в Эфир стали пребывать архитекторы готического стиля и познакомили с ним бессмертных, то было решено навсегда остановиться на нём. Готика выражала тёмную красоту демонов и вместе с тем возвышенную меланхолию ангелов. Паулина вновь погрузилась в воспоминания о доме, как делала это всякий раз, оставшись со своими мыслями наедине. Из глаз хлынули слёзы грусти и неведения. Всегда, даже когда она была в работе, на затворках сознания покоился один вопрос: почему? Почему она – молодая, полная энергии и стремлений – погибла под колёсами машины? Почему Шепфа допустил страдания её близких? Почему она вообще в тот вечер решила отправиться домой, а не переночевать у друзей? Но не Паулина виновата в собственной трагедии, а её убийца. Это был не несчастный случай, а преднамеренное убийство. Не мог трезвый водитель мчаться на такой скорости! А все, кто садился за руль с затуманенном рассудком, она автоматически записывала в ряды особо опасных преступников. Паулина растерла слёзы по лицу. Она так просто не забудет о своей кровоточащей ране в сердце. Она обязательно выяснит, понёс ли её убийца наказание и посмотрит ему в глаза. Нетерпеливо, озлоблено сорвав золотистое яблоко, Паулина прошла вглубь сада. Вскоре она заметила Мими, уныло рассматривающую статую коленопреклонённого юноши с мечом. В утонченном профиле и опустившихся плечах проглядывалась грусть иного рода, нежели у неё самой. Её скорбь безобразна, а в хандре демоницы же было что-то неимоверно прекрасное. Непризнанная отвела глаза, не решаясь подойти. Ей необходимо заглушить личный траур, пока он не вылился в жалкие затравленные рыдания, но Мими не была тем человеком, с которым бы она сейчас хотела провести время. Всё-таки вчерашний день вернул ей ясность рассудка («или предубеждения?») относительно дружбы с бессмертными. Два совсем непохожих друг на друга мира – где могут быть их точки соприкосновения? — Паулина! — она, будто почувствовав её, в миг стала прежней бесконечно игривой Мими. — Ты чего там стоишь? Стесняешь подойти? — Да так, задумалась. — Над чем? — Над… тем, что у тебя красивая причёска. Паулина почти не соврала. Прямые угольные волосы Мими были подколоты тёмно-золотыми листьями, концы которых уходили не за уши, а приобретали округлую форму, как если бы змейка загнула свой хвост. Лицо её обрамляли длинные серьги в виде виноградной лозы. — Спасибо, — она самодовольно улыбнулась и оглядела девушку. — Ты тоже сегодня… неплохо выглядишь. — Как-то неуверенно прозвучало. И ничего удивительного в этом нет! Её одежда наверняка бы была изыском во времена постапокалипсиса просто потому, что единственным её достоинством являлась чистота. Остальное выглядело так, словно Паулина выползла из социального дна: облегающие ноги штаны некрасивого потасканного цвета на середине голени перевязывались хлипкими постоянно сползающими шнурами сандалий на тонкой подошве, не имеющая яркости и блеска раздвоенная туника без рукавов была обмотана белым ремнем с золотой пряжкой – единственным эстетичным элементом во всём этом образе. Принцесса и нищенка – вот как она сейчас смотрелась вместе с Мими. — Ну-у-у… У тебя красивые ласточки на ремне! — Я же надеюсь, из-за него у меня не будет проблем? — Нет, такие детали в образе не возбраняются. Хочешь прогуляться? Паулина, тихо вздохнув, кивнула. Некоторое время они шли молча, но обе судорожно думали, с чего начать разговор: одна возбраняла себя за бесхарактерность, ведь только перед этим рассуждала над тем, как они различаются, вторую охватывала другая обеспокоенность, которую она всё же выразила: — Ты не в обиде на меня? — Может быть, ещё немножко. — Почему все Непризнанные такие спесивые? — Мими недовольно всплеснула руками. — Мы просто хотим с вами познакомиться! — Мими, с людьми можно познакомиться иными способами. Более гуманными. — А вот и нет, знаешь почему? Человек показывает своё истинное лицо в неординарных ситуациях, — Мими поучительно подняла палец вверх. —Была у меня соседка – тоже Непризнанная – с виду такая суровая, вызывающая, настырная, будто бы сбежала из… этого… кино про робота. «Терминал», вот. — «Терминатор». — Да неважно! Она мне понравилась, поначалу я думала: «Наконец-то у меня крутая соседка! Ох, и перевернём мы эту Школу, а потом она ещё и демоном станет – ну красота!». И знаешь, что случилось на испытании? Она кинулась нам в ноги! — То есть?.. — То есть в слезах молила нас о пощаде, словно мы собирались её убивать. Иными словами, вся шелуха видимости вмиг слетела, обнажив её настоящее, робкое и трусливое лицо. Паулина помыслила возразить, но Мими, покачав пальцем, настойчиво продолжила дальше: — А вот ещё с Сэми проживал мальчишка, которого Ади просто на дух не переносил, – так, бедняга, ревновал, думал, что… Ой, я отвлеклась. Мальчишка на первый взгляд был ну чистый ангел – скромный, спокойный, вежливый, доброты необычайной. Надо было видеть, как он озверел: кинулся на всех с кулаками, криками, клял на чём свет стоит, а глаза безумные, страшные! — Мими при каждом описании того или иного Непризнанного забавно изображала то, что говорила о нём: вытаращивала глаза, вся пыжилась, скрючивала пальцы. Или складывала ладони в молитве и в мученичестве возводила глаза к небу. — Так после он Сэми житья не давал, пока ему Ади по голове хорошенько не настучал. И таких примеров немало. А ведь неизвестно, сколько бы Непризнанные притворялись, если бы не наши испытания. Паулина покачала головой. Все эти рассуждения ей претили, вводили во всё большее оцепенения от нескончаемых около философских вопросов касательно природы бессмертных. Как эти создания способны кого-то наставлять на Земле, если они ни в малейшей степени не способны понять те чувства утраты и горя, которое дано испытывать только человеку? Им неведома, что такое смерть и каким коренным образом она влияет на сознание каждого из людей. — Вы несправедливы, Мими. Разные люди ведут себя по-разному в стрессовых ситуациях, влияние разума на поступки может сводиться к нулю, но это не делает их теми, кто они есть на самом деле. Психика человека… — Эй, я не записывалась в кружок психологии, — Мими наотмашь обрубила её ход мыслей. — Я считаю это испытание правильным и делюсь с тобой своим мнением. Не надо пытаться меня переубедить. — Я и не пытаюсь, просто тоже делюсь с тобой своим мнением. Я понимаю, о чём ты говоришь. В этом, может быть, даже что-то есть, но я не разделяю ваши с методы. — Это ты сейчас так говоришь. Не волнуйся, на следующее шоу я тебя приглашу в качестве зрителя. Она оставила это без какого-либо комментария. Спорить было бессмысленно, да и не было особого желания. Мими уже много лет, у неё на всё про всё есть устоявшаяся позиция, которую вряд ли сможет хотя бы немного подкорректировать очередная Непризнанная в её жизни. Они опять шли в окружении нелепого молчания, которое ещё сильнее указывало на разницу между ними. Было видно, как демоница некомфортно себя чувствовала в этой тишине. Ей нравилось разговаривать и веселиться, но Паулина не желала удовлетворять её потребность, хотя ей было интересно, отчего та пребывала в такой печали у статуи ангела. Так девушки вышли из Сада на зелёную поляну, где обычно проходили какие-то уроки, которых у Паулины ещё точно нет. Но нередко здесь ученики любили устраивать своеобразные пикники, или общие чтения на природе, а в перерывах между этим не забывали донимать мраморное воззвание. Незнакомая скульптура представляла собою мужчину, покоящегося на треножнике. Хламида полностью покрывала его тело и скрывало лицо, на коленях у него покоилась чаша, а левой рукой он вот-вот уложит в неё лавровую веточку. Солнце к тому времени уже совсем ушло за горизонт, на небе зажигались первые звёзды, а Школу стали освещать блуждающие огоньки. Здесь Паулина собиралась расстаться с Мими под предлогом того, что хочет спать, но, обернувшись к ней, заметила на её лице радостное волнение. — В чём дело? — Ни в чём, просто… — она прочистила горло и полностью развернулась в другую сторону. — Привет, Люцифер! Имя, которое прежде воспринималось, как нечто иллюзорное и незначительное в земной жизни, сейчас отозвалось холодом на коже. У Паулины округлились глаза, когда она осознала, что сейчас воочию увидит не просто принца Ада, но и потомка того самого Люцифера. Она оробело проследила за взглядом Мими и уставилась туда, где в трепещущем свете огоньков из школьного клуатра вышел мужчина. Одна лишь его фигура разжигала в душе соперничество противоположных чувств – тревога и восторг, настороженность и возбуждение, растерянность и оживление. Он приближался, его походка была ленивой и расслабленной, но с каждым шагом ореол чего-то запретного и тайного вокруг него потрясали разум. Люцифер был высок и красив, как семь смертных грехов. Крупные алые крылья с двумя драконьими шипами («точно драконьи, ни у одно птицы не найдется таких здоровенных когтей») высились за спиной зловещей короной. Остроносое бронзовое лицо с хищно приподнятыми уголками губ было похоже на яд. Казалось, что брошенное слово с неправильной интонацией – и эта отрава просочится в вены. Однако глаза – яркие и красные – в тусклом освещении отражали циничное, скучающее безразличие ко всему живому. Когда Люцифер подошёл достаточно близко, чтобы заговорить с Мими, Паулина, пытаясь сохранять невозмутимость, медленно, глубоко, а самое главное тихо вдохнула. — Давно не виделись, малышка Мими. Я уж было начал думать, что ты забыла обо мне. Голос Люцифера был приглушённым, с лёгкой хрипотцой, точно треск огня в камине, которая тут же терялась стоило в его речи появиться оживлённым нотам. — То же самое могу сказать и тебе, — Мими заговорщицки осмотрела его. — Это Ости тебя так потрепала? — Не льсти ей. Это глифт. И Геральд, Дьявол его задери. — Тише, твой отец услышит. Они улыбнулись друг другу, ещё немного перекидываясь какими-то общими фразами. Было видно, что они давно знакомы и, может быть, в прошлом даже дружили, но сейчас, повзрослев, что-то стало их разделять. За те минуты диалога демонов, Паулина во все глаза таращилась на Люцифера. Периодически она себя отдёргивала, но затем взгляд непроизвольно возвращался к нему. Она жадно оглядывала его с головы до пят, как музейный экспонат, с каждой новой секундой подмечая, что он… не похож на принца. От его недоброй, совершенно дьявольской красоты, безусловно, перехватывало дыхание, однако было в его поведении что-то такое, что выходило за рамки её представлений о принце. — Кстати, Люцифер, это моя новая соседка, Паулина. Мими обошла девушку и обхватила за плечи, слегка их сжав, будто тем самым твердила ей взять себя в руки. Вообще-то ей нравилась роль стороннего наблюдателя, а знакомиться со столь спорной личностью не входило в её планы в ближайшие… все годы обучения. Лицо Паулины по ощущениям стало невыразительной маской. Она незаметно сжала и разжала левую руку и протянула вперед правую. — Рада знакомству. «Нет. Ни разу. Надо сваливать, как только представится возможность». Люцифер с поражающей вялостью осмотрел её. Жест приветствия он вовсе проигнорировал. — О, и давно твоя подружка тут стоит? — он повернулся полу боком, собираясь уйти. — Ну, пока, Мими. Ещё свидимся. Паулину мрачно глядела ему в спину и ей пришло на ум выражение: «Рыба гниёт с головы». Если уж этот хамоватый мужчина – принц Ада, то какого поведения она ждала от его подданных? Впрочем, это не имело значения. Вряд ли им ещё когда-нибудь придётся пересечься в личном разговоре, а её задетая гордость как-нибудь сама исцелится. Мими неловко захихикала и начала что-то разглагольствовать про то, что «ну вот ты и познакомилась с сыном Сатаны. Может, однажды, ты станешь демоном и…» и тому подобное, что Паулину совсем не заботило. Она ещё раз посмотрела на его лениво топающую фигуру, а потом неожиданно громко для себя изрекла: — Пф, для сына Сатаны у него поразительно плохой вкус в одежде. — Паулина! — Мими упёрла ладони в бока, но резко умолкла. Люцифер остановился. Вместе с ним, казалось, перестало течь время. Он медленно повернул голову и вперил в Паулину нечеловеческий взгляд, впервые проявив к ней хоть какой-то интерес. В этом движении чувствовалась угроза так же явственно, как если бы она угодила в ловушку дикого зверя. «О нет… О чёрт… Да что не так с моим языком?!» Мими уперлась ноготками в её ключицу, так же напряженно выжидая, что произойдёт дальше. Непризнанная следила за неподвижным Люцифером, который оценивал её будто бы она насекомое, надоедливо прожужжавшее над его ухом. Прихлопнуть или просто отмахнуться? Его губы тронула усмешка. Люцифер отмахнулся. Девушки хором облегченно выдохнули, когда демон продолжил свой путь. Паулина обомлела. Испуг исчез при понимании того, что он не собирался на неё тратить ни минуты, пусть даже она вопреки рассудку, но под давлением чего-то уязвленного, оскорбила его. Самое забавное было то, что Непризнанная раскритиковала его, в сущности, недурной стиль («да как у всех он, себе-то не ври!»), хотя сама выглядела, как бродяжка. И вроде бы уже за это можно было бы её больно ужалить, унизить и растоптать достоинство, однако Люцифер сделал куда более благородный выбор. Мими о чём-то ей грозно зашептала. Паулина безвольно кивнула ей несмотря на то, что вообще не слушала её слов. Она немного попятилась назад и упёрлось в нечто, что в первую секунду дало ей живительную прохладу, а в следующую – схватила за шиворот и повела в сторону. — А! Какого чёрта?! Пусти! Мими в ужасе воззрилась на то, что было позади Паулины. — Люцифер! Оракул ожил! Мраморная прежде недвижимая статуя опасно приподняла свою покрытую голову. Оттуда, где должны были находиться её глаза, повалило лиловое марево, из-за которой теперь было совсем невозможно рассмотреть лицо, скрывавшееся за высеченной из камня тканью. Лавровая веточка, покоящаяся теперь в чаше, задымилась. Пар был настолько едким, что у Паулины заслезились глаза и она инстинктивно задержала дыхание. Люцифер стремительно кинулся к девушкам. Мими лихорадочно пыталась разжать пальцы скульптуры, чтобы освободить соседку, но та ещё сильнее отодвинула её в сторону, как нашкодившего котёнка… Нет, будто Паулина всего лишь преграда между ней и тем, кто ей действительно нужен. Оракул указал на сына Дьявола. Голос его прорезался, и звучал он из другого, абсолютно чужого мира. Он заполонил собою всю округу, пробрался внутрь сознания и проник в самые дальние задворки естества. Паулина и Мими зажали уши. Слова Оракула звучали, как мелодия шторма: мучительно прекрасно, страшно и завораживающе. Но они предназначались только Люциферу. Он замер, не в силах взять контроль над собственным телом. Смотрел на статую и видел божество, которое предрекало ему, если не смерть, то нечто очень скверное. Принц всё понимал. Паулина утробно замычала от боли в висках. Язык, эхом отдававшийся в мозгу, был незнаком и ужасен в своей глубине. Древний, знающий всё об её прошлом и узревший каждый миг её будущего. Она замотала головой в надежде избавиться от этого удушающего кошмара, а затем по поляне прокатилась целительная вибрация. Непризнанная мешком упала на траву, Мими тяжело осела рядом. Крылья её удрученно опустились, как у умирающей бабочки, выдавая её плохое самочувствие, но она всё же протянула руку к соседке. Паулина ухватилась за неё и подползла ближе. Объятиями обе пытались унять дрожь друг у друга. Люцифер до сих пор стоял там же. По его раскрытому рту и мельтешащим глазам было понятно, насколько сильно он взволнован. Может быть, даже напуган не меньше, чем они. Кто-то взял лицо Паулины в руки, небрежно покрутил в разные стороны, осматривая на предмет повреждений. Она моргнула ещё пару раз и увидела перед собой знакомого учителя. — Что это было, учитель Геральд… — зашептала Мими. Обе всё ещё сидели на земле, вцепившись друг в друга. — Ничего, — строго ответил демон. — У Оракула бывают приступы, не стоит обращать внимания. — Ты слышал, что он говорил, Геральд, — вмешался Люцифер. Глаза его сверкнули зловещим блеском. — На этот раз это не пустой звук. — Не сейчас, Люцифер. Уходи. Он едва оглянулся на него. Паулина была всё ещё в тумане, поэтому не видела, что именно выражало его землистое внушительное лицо. Люцифер выдержал его взгляд, но спустя мгновение сердито цыкнул и быстрым уверенным шагом ушёл. Больше не было и тени ленивости в его движениях. — Ты в порядке, девочка? Паулина проронила невнятное «ага». Геральд сжал предплечье Мими в знак поддержки, отчего она благодарно кивнула. — Идите к себе в комнату, ложитесь спать. Ослабевшая Мими в миг оживилась. Весь её вид кричал о том, что ей необходимы ответы. — Учитель Геральд, объясните! — Что объяснять, Мими? — он скептически выгнул бровь. — Что доисторическая статуя совсем очумела? — Вы нас за дураков держите? Мы же видели, как Оракул обращался к Люциферу! Он говорил что-то про то, что…? Демоница была уже совсем на взводе. Геральд, щёлкнув пальцами, заставил её замолчать. Буквально. — Мы обсудим это позже, Мими. Ты меня поняла? — она обреченно кивнула. Губы её снова разомкнулись. — А ты, Непризнанная, поняла? Паулина повторила за Мими. Учитель поднял их за локти и отправил в свою комнату. Он неотрывно следил за ними, пока они не затерялись среди аркад. И лишь тогда Паулина обрела голос: — Мы же выясним, что это было, да?