Темный Лорд и Кошмар Хогвартса

— Думаешь, ты несгибаемая? Думаешь, я не смогу сломать тебя? — Думаю, ты должен пойти нахрен. — Круцио! Мир Гарри утонул во всепоглощающей боли. — Твоя дерзость не спасет тебя, девчонка. Еще одно оскорбление, и я отрежу твой язык. — Я думала, ты хочешь почувствовать его на своем члене. — Ах ты… грязная тварь. — А ты девственник. — Круцио! Вновь боль. Почти привычная. — Мне нужно, чтобы ты была жива, но не нужно, чтобы ты была в своем уме или со всеми конечностями. — Послушай, просто посмотри в книжке, что мальчики делают с девочками и… — Круцио! — А-а-а-а-а-а-а!!! В малфоевской темнице не было окон, и Гарри понятия не имела, сколько она уже здесь находилась — неделю, две или месяц. Из развлечений была только компания злющего, как дьявол, Волдеморта, регулярно навещающего её с очередной порцией пыточных проклятий. Тот факт, что она крестраж, не сделал их общение приятней. Гарри слабо представляла, чего он хотел от нее добиться, и не была уверена, что он сам это понимает. Видимо, в его больной змеиной голове существовала некая расплывчатая картинка покорной, послушной и любезной Гарри, смотрящей на него с испуганным почтением, и он всеми силами пытался воплотить свою фантазию в реальность. Что ж, у Гарри были для него плохие новости. К счастью, довольно быстро Гарри обнаружила его слабое место. Может, дело было в пуританском воспитании, а может, в брезгливости ко всему земному и примитивному, но Волдеморта злили и смущали разговоры о сексе. Очень кстати, поскольку Гаррин запас грязных словечек и пошлых шуток был практически безграничен. Иногда она выбешивала его настолько, что он терял контроль и швырял в нее оглушающим, погружая в блаженное безболезненное беспамятство, а в особо удачные дни ей удавалось смутить его до такой степени, что он с шипениями и проклятиями вылетал из ее камеры. Гарри надеялась, что в какой-то момент он не справится с эмоциями и убьет ее. Несмотря на браваду, она чертовски устала. Однако в один день все изменилось. Ей в очередной раз удалось спровоцировать своего мучителя на оглушающее, но когда она очнулась, то обнаружила себя не в темной холодной камере, а в довольно-таки комфортабельной комнате. Любопытная смена тактики, думала Гарри, осматривая новую темницу. Разумеется, дверь была заперта, зато в комнате было большое окно, хорошая удобная кровать, шкаф со шмотками тоскливой слизеринской расцветки и даже настоящая ванная. Она понятия не имела, что вызвало подобную милость и сколько она продлится, но собиралась воспользоваться выпавшим шансом на полную. Но прежде… Она тщательно исследовала окно. Окно как окно, со скидкой на малфоевскую тягу к пафосу — дубовые рамы, тяжелые портьеры, подвязанные витыми шнурками. Стекло оказалось не по-стеклянному прочным, без проблем выдержав запущенный в него стул. Но зато снаружи под окном Гарри с радостью обнаружила широкий выступ, увитый розами. Это был ее шанс. После их с ребятами памятного побега весь дом изолировали от магии домовиков, о чем ей сообщили в первые же сутки заточения. Никаких аппараций, ни туда, ни обратно. Но выступ-то был снаружи… — Добби! Тишина. — Добби, мать твою! Громкий треск был подобен пению ангелов. Взъерошенный домовик в зимней вязаной шапке стоял на парапете и растерянно оглядывался. Гарри постучала по стеклу, привлекая его внимание. — Гарри Поттер! ГАРРИ ПОТТЕР! — восторженно завопили с той стороны. Гарри сделала страшные глаза и знаками приказала домовику заткнуться. И не наказывать себя. И не благодарить за это. — Слушай внимательно и передай ребятам. Я в плену у Малфоев, живая и невредимая. Дом защищен покруче «Гринготтса», особенно от домовиков. Но если получится снять щит хоть на минуту, ты сможешь меня забрать, — Гарри перевела дыхание и подытожила: — Скажи, чтобы готовили спасательную операцию. Все запомнил? Добби отчаянно закивал. — Отлично. Предупреди меня заранее, когда все будет готово. Только смотри, чтобы я была одна. И Добби, — внутри кипели радость, надежда и азарт. Гарри широко улыбнулась, — скажи Сириусу, чтобы не волновался. Это не я заперта с ним, а он — со мной. Добби кивнул в последний раз и исчез. Гарри выдохнула. Отлично. Что ж, теперь самое время вернуться к маленьким повседневным радостям. Гарри не знала, когда ее тюремщик решит ее навестить, зато точно знала, где проведет оставшееся время — в ванне. Спустя три часа Гарри рухнула на кровать — совершенно чистая и абсолютно счастливая. Новая одежда, несмотря на вражескую расцветку, была потрясающей на ощупь, идеально подходила по размеру и не сковывала движения. Даже странно, насколько человек недооценивает привычные вещи, пока те не исчезнут. Ей даже предоставили новое белье, и Гарри с минуту развлекалась, в красках представляя, как Волдеморт стоит посреди женского отдела и выбирает лифчики. Она почти заснула, когда услышала щелчок замка. Знакомая тяжелая аура затопила комнату. Вашу ж мать. Может, притвориться мертвой? — Не трудись, я вижу, что ты не спишь. Гарри открыла глаза и смерила Волдеморта недовольным взглядом. Тот склонил голову набок, смотря на нее с холодным высокомерием. — Думал, ты будешь более… благодарной за смену обстановки. Гарри села, поджав под себя ноги. После пары недель сна на холодных камнях ей категорически не хотелось покидать мягкий матрас. — Если под благодарностью ты имеешь в виду принятие метки и публичное отречение от идеалов гуманизма и просвещения, то можешь закатать губу. Вообще-то, ты сам бросил меня в эту темницу. Волдеморт на секунду прикрыл глаза, явно борясь с искушением достать палочку и запустить в нее каким-нибудь непростительным, однако быстро вернул самообладание. — Нет, Гарри. Под благодарностью я имел в виду нечто иное. Гарри прищурилась. Он назвал ее по имени. Плохой признак. Волдеморт не торопился с пояснением, лениво рассматривая ее, как… как… у Гарри не нашлось подходящего сравнения, но почему-то под этим взглядом ей стало неуютно. — Эм-м… И что же? Волдеморт улыбнулся недоброй улыбкой. — Последние недели ты так настойчиво предлагала себя, что я решил дать тебе шанс. Что? Дать ей что? — Эм-м-м… — протянула она, впервые за время заточения растеряв способность говорить и мыслить по-человечески. Это же… не может же быть… Да нет, он точно имеет в виду что-то другое… — О нет, я имею в виду именно это. Гарри открыла рот. Закрыла. Взглянула на дверь. — Она заперта. В алых глазах светилось злорадство. — В чем дело, Гарри? Я думал, ты будешь смелее… Гарри вспыхнула, поняв, что происходит. Сукин сын перевернул доску, обратил против нее ее же оружие! Прекрасный ход. Просто замечательный. Дерьмо… То, что Гарри знала кучу пошлостей, никак не компенсировало отсутствие каких-либо навыков в практической части. Ну то есть не то чтобы она была совсем профаном… Она слышала разговоры девочек в общежитии. Видела пару фильмов. Она даже целовалась… Дважды… С Волдемортом. Ой черт, да ей просто было не до этого! Судя по торжествующей улыбке, Волдеморт решил, что выиграл всухую. — Похоже, что твои слова сильно расходятся с делом. И тут Гарри осенило. А ведь это может стать ее шансом. Один раз она уже отвлекла его, забрав в итоге палочку, так может… может, ей снова повезет? — Нет! — быстро ответила она. Волдеморт вскинул бровь, и она покраснела, но упрямо повторила: — Не расходятся. Она слезла с кровати и замерла, не представляя, что делать дальше. Волдеморт стоял в центре комнаты и явно не собирался облегчать ей задачу. Когда ей было двенадцать, она зарубила тысячелетнего василиска. Две недели назад ограбила «Гринготтс» и улетела на драконе. Она столько раз сталкивалась со смертью и выходила победителем. Какого черта ей сейчас так страшно? — Ну же, Гарри. Сомневаюсь, что ты сможешь сделать что-то, находясь так далеко. Чувствуя, как отчаянно краснеет, Гарри собрала в кулак всю свою храбрость. Тоже мне, гриффиндорка… Она подошла к Волдеморту, изо всех сил пытаясь выглядеть уверенно. Судя по его усмешке, получалось у нее плохо. — После всего, что между нами было, ты боишься ко мне прикоснуться? О да, чего между ними только не было — убийства, танцы, пытки, поцелуи, погони… Палочка, напомнила себе Гарри. Тебе нужна его палочка. Мозг подсунул картинку, от которой Гарри бросило в жар. Другая палочка! Волшебная! Соберись, тряпка, ты видела это в фильмах, тебе же не нужно заходить чересчур далеко, просто… сделай хоть что-нибудь! Чувствуя себя полной дурой, она положила ладони ему на грудь и под немигающим взглядом провела вверх, погладила плечи, а потом вниз, ниже, еще чуть-чуть и она доберется до кармана… Шнур, скрепляющий портьеры, ожил, метнулся к Гарри и, прежде чем она успела сообразить, что происходит, оплел ее руки и дернул вверх, подвесив в воздухе. Ее носки едва касались пола, запястья прострелило болью. Гарри вскрикнула от неожиданности. Лицо Волдеморта теперь было напротив, ей почти не надо было запрокидывать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Недобрая улыбка искривила тонкие губы, белая, как кость, палочка, словно бы издеваясь, покачивалась в длинных пальцах. Волдеморт проследил за ее взглядом и усмехнулся. — В чем дело, Гарри? Тебе бы в любом случае она не понадобилась. Черт. Мерзавец все понял. Гарри задергалась, извиваясь в воздухе, но шнур держал крепко. Если честно, запасного плана у нее не было. Кончик палочки коснулся шеи, и Гарри зажмурилась. Она знала, что сейчас начнется. Волдеморт, должно быть, в бешенстве от ее уловки. Самое время подготовиться к очередному марафону пыток. Палочка заскользила вдоль тела, ее путь сопровождался тихими щелчками. Щелк, щелк, щелк… Гарри посмотрела вниз. Застежки на ее мантии раскрывались одна за другой. Что? Гарри подняла голову и встретилась со взглядом, полным издевки. — Ты думала, мы закончили? Но у нас была другая договоренность… Гарри бросило в жар. Они оба знали, что это была уловка. Не может быть, чтоб он всерьез решил… Прохладный воздух коснулся обнаженной кожи. Нет, пришла в голову спасительная мысль. Нет, игра не закончилась! Он все еще блефует, ждет, когда она сдастся. Гарри сцепила зубы и встретила его взгляд с вызовом. — Я не отказываюсь от своих слов. Удивление промелькнуло на змеином лице, и он сощурился. — Прекрасно. В таком случае, я продолжу. Щелкнули последние застежки, мантия распахнулась, и Гарри оказалась под его изучающим взглядом — практически обнаженная, не считая нижнего белья. Смущение вновь окатило ее, обожгло лицо. Мальчишки в квиддичной раздевалке не раз видели ее в нижнем белье. Да что там, почти весь Орден как-то раз увидел ее практически без одежды, спасибо Грюму за это. Но почему-то тогда это не вызывало столь яростного стыда. Потому что сейчас перед ней не испуганный школьник и не собрат по сражению, а Лорд Волдеморт, напомнила она себе. Самый могущественный волшебник современности, тот, чье имя боятся произносить, ее преследователь, враг, проклятье всей ее недолгой жизни… Прохладные пальцы легли на шею, прошлись ленивой лаской по ключицам. Все мысли вылетели из ее головы, полностью вытесненные ощущениями. Рука опустилась ниже, Гарри услышала еще один тихий щелчок. Холодный воздух защекотал кожу, и не успела она понять, что происходит, как длинные пальцы накрыли грудь, играя с затвердевшим соском. Дрожь волной прошла по ее спине. Гарри встретила горящий алым взгляд и чуть не задохнулась от смущения. — Еще не поздно отказаться, — Волдеморт склонил голову, на тонких бескровных губах змеилась улыбка, — я же вижу твой страх. Гарри вспыхнула еще ярче, но на этот раз к стыду примешался гнев. Да как он смеет считать, что ей страшно? — Просто признай, что сам без понятия, что делать в таких ситуациях. Так и быть, я не буду смеяться над тобой. В его глазах мелькнуло раздражение, длинные пальцы сжали грудь. Гарри закусила губу, чтобы не вскрикнуть от этой грубой хватки, но вместе с болью она внезапно ощутила укол чего-то иного, в самом низу живота. — Ты пожалеешь о каждом сказанном тобой слове, — холодно пообещал Волдеморт. Не размениваясь более на реверансы, он склонился и сомкнул зубы на затвердевшем соске, вырвав у Гарри ошеломленный вскрик. Она почувствовала усмешку, дыхание обожгло кожу, и тонкий длинный язык обернулся вокруг чувствительной горошины, слизывая выступившие капли крови. Рассудок подсказывал, что она должна ударить его, оттолкнуть, но Гарри внезапно обнаружила, что ее мозг больше не управляет телом, и вместо сопротивления выгнулась навстречу. Горячая волна прокатилась по телу и сконцентрировалась внизу, разжигая смутно знакомый огонь. О черт. О нет, нет, нет… — Что? Я не слышу, Гарри… тебе следует громче умолять о пощаде. Святое дерьмо, она сказала это вслух… Это была катастрофа. Волдеморт усмехался, уверенный в своей победе, убежденный, что она в ужасе от его действий, а вместо этого она… Острые когти прошлись по чувствительной коже живота, оставляя царапины, и Гарри, сгорая от стыда, почувствовала влагу между бедер. Она бы подумала, что он специально пытается напугать, если бы не знала, что он сам по себе был таким — жестоким, властным, изощренным. Волдеморт не был нежным, он наслаждался ее болью и унижением, и это не было открытием. Открытием стало то, что Гарри, кажется, тоже этим наслаждалась. Клубок в животе затягивался все туже, Гарри дышала часто и поверхностно, изо всех сил пытаясь отогнать мучающий ее жар. Обжигающая волна возбуждения сменялась леденящей душу волной отчаяния, и так раз за разом. Гарри дрожала, шипя и ругаясь сквозь зубы, думая лишь о том, в какой засаде оказалась: ее тело предательски выдавало подлинную реакцию на его действия, и если он заметит, если поймет… Холодные пальцы подхватили подбородок, заставляя взглянуть в алые глаза. Она могла только догадываться о том, как выглядит — в распахнутой мантии, покрасневшая, растрепанная, с искусанными губами и отчаянным взглядом. Волдеморт жадно рассматривал ее лицо, ошибочно списывая ее вид на страх. — Нет нужды проходить через это, Гарри… — его голос был полон откровенно притворной заботы. — Никто бы не осудил тебя за твою слабость. Просто попроси, и я остановлюсь… Лорд Волдеморт умеет прощать ошибки. На миг Гарри и впрямь задумалась о том, чтобы дать задний ход. Если он узнает, это будет конец. У нее не останется никакого преимущества, это будет окончательное и бесповоротное поражение. Просто попроси… — Да пошел ты, — собрав всю оставшуюся храбрость, выплюнула Гарри. Она не станет просить, никогда и не при каких обстоятельствах. Чем бы ни закончилась эта игра, Гарри готова была идти до конца. Даже если придется пройти сквозь ад унижения. На этот раз Волдеморт не удивился, лишь оскалился в глумливой усмешке. — О, ну конечно. Никогда не сдаешься, верно? Что ж… сегодня ты поймешь, к чему может привести твое упрямство. Рука скользнула вниз по животу. Гарри почувствовала прохладные пальцы между бедер и в панике вцепилась в держащий ее на весу шнур. С ужасом она наблюдала, как меняется его лицо, как в красных глазах мелькает удивление. Волдеморт поднял руку и медленно растер между пальцами прозрачную смазку. — Что это? Гарри смотрела на него пораженно. Только сейчас она поняла, что все ее шутки все это время били в точку. Для Волдеморта все происходящее и впрямь было впервые! Он склонил голову в задумчивости, и Гарри взмолилась всем богам, отчаянно надеясь, что он не воскресит далекие воспоминания о разговорах в слизеринском общежитии. Алые глаза расширились от осознания. Ее мольбы не были услышаны. — Тебе нравится!.. — Гарри не поняла, чего в его голосе было больше — обвинения или восторга. — Это просто физиологическая реакция! — воскликнула Гарри в малодушной попытке оправдаться. Никогда еще ее ложь не звучала менее убедительно. — Неужели? — прищурился Волдеморт и сделал что-то совсем невообразимое: поднес блестящие от смазки пальцы ко рту и медленно, не отрывая взгляда от нее, облизал их. Гарри показалось, что она оглохла от бешеного стука крови в ушах. Клубок внизу живота сжался болезненным спазмом, и она не удержалась от полузадушенного всхлипа. Никогда в жизни не видела она ничего… ничего столь… Волдеморт запрокинул голову и рассмеялся своим высоким холодным смехом. Гарри вздрогнула, не понимая, как что-то настолько зловещее и неуместное может быть таким возбуждающим. Он перевел на нее горящий взгляд, и Гарри поняла, что проиграла. — Вот оно как! — прошипел Волдеморт с нескрываемым триумфом. Щелки его ноздрей расширились от возбуждения. — Готов поспорить, твои друзья не знают, что ты так отчаянно хочешь меня… Гарри подавленно молчала. Что бы она не сказала, это прозвучит как жалкое оправдание. Все кончено. Сейчас он кинет ее обратно в темницу и будет всю жизнь издеваться, припоминая эту единственную позорную минуту слабости. Однако секунды шли, а Волдеморт не торопился с местью, напротив, разглядывал ее полуобнаженное тело со странной улыбкой. — Так и быть… — произнес он тихо, на удивление бережно, почти нежно касаясь ее разукрашенной укусами груди. — Я награжу тебя, Гарри. Что? Он сделает что?.. Не успела она сформулировать вопрос, как Волдеморт шагнул вперед, превращаясь в темное облако, подхватившее ее, и спустя одну головокружительную секунду Гарри рухнула на кровать. Шнур вновь дернул руки вверх, накрепко привязывая к изголовью. Только ощутив под спиной прохладу покрывала, Гарри поняла, что теперь абсолютно голая. Черная тень оформилась в фигуру у ее ног. Волдеморт рывком развел ее бедра, и Гарри задохнулась от этого неожиданного и грубого действия, от его змеиной улыбки, от горящих порочным огнем глаз. Медленно он провел пальцами снизу вверх, разглядывая ее безо всякого смущения. Острый ноготь царапнул клитор, и Гарри прошило током. — Любопытно, — прошептал Волдеморт. Он не торопился и, казалось, наслаждался исследованием. Ох черт, он и впрямь собрался… Гарри прикусила губу, пытаясь выровнять дыхание. Несмотря на очевидно проигрышную ситуацию, она все еще пыталась сохранить иллюзию достоинства. Прохладный палец еще раз погладил ее, уже настойчивей, раздвигая мокрые складки, погрузился внутрь, и Волдеморт удовлетворенно улыбнулся. Одновременно с тем, его большой палец лег на ноющий от возбуждения клитор. Острое удовольствие вспыхнуло внизу, скрутило почти болезненным спазмом, и Гарри не сдержала стона. Волдеморт улыбнулся, как хищник перед трапезой. — Так вот как подчинить тебя, Гарри… — не давая ей опомниться, он погрузил внутрь второй палец, одновременно надавливая, мягко массируя самую чувствительную точку. Удовольствие было столь сильным и внезапным, что Гарри задохнулась и дернулась, пытаясь скрестить ноги, но вместо этого лишь обхватила бедра мага, невольно притягивая того ближе. Тихий насмешливый голос заставил ее покраснеть еще сильнее. — Терпение, дорогая… Чертов ублюдок издевался над ней, наслаждался ее смущением, подчинением, бессилием. Гарри охватил гнев. Что ж, если все идет к этому, то так тому и быть. Но она не позволит мерзавцу вести себя с ней так, будто она беспомощная девица. — Может, закончишь болтать и трахнешь меня, наконец? Ее грубость не вызвала ожидаемого гнева, напротив, Волдеморт оскалился и вскинул голову, возбужденно шипя. — Как пожелаешь, Гарри… Одним движением он высвободил из складок мантии член, и Гарри замерла. Как бы ни пыталась она скрыть свои чувства, наверное, испуг все же промелькнул на ее лице. Он был большим, длинным, с темными венами, вздувающимися на почти белой коже, с набухшей, сочащейся смазкой головкой. Волдеморт лениво поглаживал его, как свою палочку, давая Гарри рассмотреть, наслаждаясь ее испугом. Не может быть, чтобы эта штука в ней поместилась! Нельзя… нельзя тыкать этим в живых людей… Медленно он поднес член к ней и провел снизу вверх и обратно, собирая влагу. Он замер напротив входа, и Гарри почувствовала давление. Несмотря на уговоры, внутри нарастал страх. Она знала, что будет больно, девочки говорили, что первый раз всегда больно. Насколько? Вряд ли больнее, чем Круциатус, но вдруг? Глупости, Поттер, ты никогда не боялась боли… Но то была знакомая боль, а чего ожидать от… от этой штуки?.. Волдеморт будто бы специально тянул время, видя ее волнение. Он всегда был хорош в психологических уловках и даже сейчас использовал ситуацию для того, чтобы взять верх. Гарри говорила себе, что это глупо, что она не боялась драться с ним и уж тем более не должна бояться секса с ним… Толчок. Гарри вскрикнула. Было больно. Было ощущение наполненности, растянутости. Было потрясающе. Гарри поймала взгляд Волдеморта и увидела, как расширились его змеиные зрачки. Он вышел и толкнулся еще раз, глубже. Они оба застонали. Он замер, закусив губу. Его грудь вздымалась и опадала, взгляд был затуманен. Он толкнулся еще раз и еще. Боль окончательно ушла на второй план. Все на свете ушло на второй план, кроме ощущения его члена — гладкого, горячего, каждый раз заполняющего ее до упора, раз за разом ударяющего в особое место глубоко внутри нее, — место, где сконцентрировалось разожженное его жесткими ласками возбуждение. Волдеморт подался вперед, изменив угол, перенеся свой вес на нее. Его мантия, шелковая и прохладная, коснулась ее разгоряченной груди, и она выгнулась навстречу: почему-то то, что он был одет, возбуждало еще сильнее. Будто он берет ее не в темнице, а на поле боя, побеждая и захватывая, подчиняя себе в диком первобытном ритуале. Она задыхалась, захлебываясь новыми ощущениями и все же… ей нужно было больше. Его лицо было близко, и Гарри первая потянулась вперед. Поцелуй был таким естественным. Их языки сплелись, его рот был требовательным, властным, как тогда, в лесу, но на этот раз Гарри не собиралась уступать и отвечала столь же яростно. Его рука нашла ее грудь, пальцы мстительно выкрутили сосок, и она потерялась в этом потрясающем сочетании боли-удовольствия, чем он тут же воспользовался, захватив ее язык. Гарри чувствовала его доминирующую волю, волну его магии, подчиняющую, пронизывающую, и неожиданно для самой себя открылась навстречу. Она не пыталась увернуться или сражаться, ее магия текла свободно, будто она творила заклинание, сливаясь с его, присоединяясь, синхронизируясь, как в танце, только полнее, совершеннее. Она наслаждалась этим ощущением единения. Оно казалось правильным. Волдеморт разорвал поцелуй и обхватил ее лицо — нечто среднее между подчинением и лаской. — О, Гарри… Если бы я знал о наслаждении, которое может дать твое тело, мы бы не потеряли столько времени… — палец скользнул по ее губам, и Волдеморт, завороженный, проследил за ним взглядом, — я бы взял тебя еще тогда, на кладбище… Палец коснулся языка, и, недолго думая, Гарри укусила его. Волдеморт оскалился и с силой вогнал член глубоко в нее. Наслаждение стрелой промчалось по венам, в глазах потемнело. Гарри разомкнула зубы, застонала, чем ее враг тут же воспользовался, протолкнув палец глубже. Гарри отказывалась сдаваться. Она сомкнула губы и провела языком вдоль, мягко посасывая, одновременно приподнимая бедра навстречу. Его грязные комментарии невероятно заводили, но сейчас она хотела только одного — свести его с ума, чтобы в его змеиной голове не осталось ни одной связной мысли. Действуя интуитивно, она напрягла мышцы внутри. Он и так был слишком большим, и дополнительное напряжение отозвалось ноющей болью, но она была вознаграждена срывающимся стоном и тихими несвязными проклятиями. Гарри была уверена, что никто и никогда не видел Лорда Волдеморта таким: в беспамятстве, с затуманенным, диким, лихорадочно горящим взглядом, что-то невнятно шипящим на парселтанге. Это кружило голову, будто она покорила самую высокую гору на планете, приручила самого опасного зверя. Власть над тем, кто сам помешан на власти, победа над тем, кто никогда не проигрывает… Гарри насладилась бы ощущением триумфа, если бы сама не теряла голову от усиливающегося с каждой секундой блаженства. С ней никогда ничего подобного не происходило. Она никогда даже не представляла ничего подобного. Она много раз слышала хихиканья в женском общежитии, сопровождающие излишне подробные описания слюнявых поцелуев и неловких тисканий, но никто даже приблизительно не упоминал ни о чем похожем. Может быть, наиболее продвинутая в этом плане Лаванда дошла до этого на седьмом курсе, но у Гарри не было возможности послушать ее рассказы. В любом случае, ни один рассказ не подготовил бы ее к этому. Длинные прохладные пальцы с силой сжались на шее, чужой рот накрыл ее, крадя последние капли кислорода, и перед глазами Гарри вспыхнули звезды. Это был Волдеморт в чистом виде — причиняющий боль, захватывающий, доминирующий, и в то же время эти качества, столь пагубные в бою, сейчас и здесь приносили невероятное удовольствие. Он держал ее, сжимал до боли, его дыхание было рваным и прерывистым, ритм сбился. Комок горячего возбуждения рос с каждым мгновением, Гарри металась в беспамятстве, цепляясь за связывающие ее веревки, натягивая их до предела. Он схватил ее за волосы, словно бы ему привиделось на секунду, что Гарри собралась вырваться и бежать, но даже если бы она могла, она бы и не подумала это сделать. Все важные мысли о сражении и победе, все принципы добра и света растворились в пелене наслаждения, и все, чего она хотела — чтобы это никогда не прекращалось. Удар — и весь мир замер, балансируя на краю чего-то невероятного, и… обрушился вниз в головокружительном, сокрушительном оргазме. Не помня себя, она закричала и забилась под ним, и он зашипел, навалившись сверху и вцепившись зубами в открытое горло в животном порыве захватить, отметить, присвоить… Он толкнулся несколько раз особенно сильно, и Гарри сжалась, чувствуя восхитительную пульсацию, жар и влагу глубоко внутри… Мир растворился в туманном мареве. Гарри медленно приходила в себя, возвращаясь по кусочкам из блаженного беспамятства. На ее запястье красовался сине-бордовый след от веревки. Она пошевелила пальцами, проверяя их функциональность. Провела рукой по черному шелку, нежно погладила скрытую застежку, потерлась щекой о ткань. Гладкая, как вода. Интересно, каким стиральным порошком он пользуется? Петунья удавилась бы, лишь бы узнать. — Это называется магия. Магия. Точно. Гарри улыбнулась и прикрыла глаза, обнимая лежащего под ней человека. Тихий голос вернул ее к реальности. — Наслаждаешься, Гарри? Гарри поискала у себя в голове и не нашла ни единого морального противоречия. — Раз уж я все равно в плену… Она скорее почувствовала, чем услышала вибрацию его смешка. — Если тебе нужно, чтобы я снял с тебя ответственность за прекращение твоей бессмысленной борьбы, только скажи. Гарри нахмурилась. — В такой формулировке это звучит ужасно. Как будто у меня есть выбор — сбежать или остаться. — Разумеется, у тебя нет выбора, — подтвердил ее тюремщик, лениво выписывая круги на ее обнаженной спине. — Но тебе не обязательно жить здесь пленником. Ты могла бы присоединиться ко мне… — Секс с тобой входит в тройку лучших событий моей жизни, и все же давай пока не будем забегать так далеко. Рука, выписывающая узоры, замерла. — Какие остальные два? — Письмо из Хогвартса и первый полет на метле. Гарри не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что ее собеседник польщен и доволен. Рука вернулась к неторопливым ласкам. — И все же подумай об этом. Нет смысла демонстративно страдать ради горстки мятежников, лишь бы оправдать их чаяния… — К слову о страданиях, — Гарри приподнялась и посмотрела на Волдеморта с подозрением. Его лицо было спокойным, Гарри еще никогда не видела его таким расслабленным. Тонкие щелки ноздрей, едва заметные серебристые чешуйки на скулах, полуприкрытые глаза, внимательно наблюдающие за ней узкими змеиными зрачками. Гарри моргнула и покраснела, поняв, что пялится. — Кхм… страдания, да. — По тонким губам зазмеилась знающая улыбка, и Гарри покраснела еще сильнее, пойманная с поличным. — Ты что-то сделал? Ну, тогда, в начале. Мне… почти не было больно. — С чего тебе должно было быть больно? Гарри отвела взгляд, ругая себя за невесть откуда вспыхнувшее смущение. После всего, что они только что делали, простое обсуждение секса не должно было вгонять ее в краску. И тем не менее… — Ну, девчонки говорили, что в первый раз всегда больно. Жесткая хватка на подбородке не позволила ей ускользнуть. Волдеморт пристально вглядывался в ее лицо. — Что? Это был твой первый раз? Гарри попыталась увернуться, но не тут-то было. Пытаясь побороть смущение, она огрызнулась: — А ты думал, я перетрахалась с половиной Хогвартса? — По твоим репликам можно было такое предположить, — сузил глаза Волдеморт, очевидно пытаясь поймать ее на лжи. Гарри фыркнула и все же встретила его взгляд. Раз уж начала выкладывать карты, то не было смысла останавливаться. — Я росла с Дадли. Волдеморт приподнял безволосую бровь. — Ты спала со своим кузеном? — Боже, фу! Нет! — скривилась Гарри. — Просто научилась нескольким грязным словечкам. — Хорошо… — прошептал он и вдруг одним движением перевернул их, подмяв пискнувшую Гарри под себя. В его глазах вновь горел голод напополам с жестокостью. — Потому что я нашел и убил бы каждого, кто хоть пальцем тебя касался. Гарри сглотнула, чувствуя, как под этим немигающим взглядом вновь закручивается горячий узел внизу живота. Подавшись не пойми откуда взявшемуся нежному порыву, она провела кончиками пальцев по его лицу, прослеживая острую линию скул, челюсти. — Твои слова ужасны… Почему они так заводят? Вместо ответа Волдеморт поймал ее руку и, не отрывая от нее взгляда, прикоснулся губами к ладони, потом ниже, к запястью, задержавшись на точке пульса. — Ты чудовище, — почти благоговейно прошептала Гарри, наблюдая за его неторопливым спуском, за плавными змеиными движениями. — Жестокий, сумасшедший, циничный, бесчеловечный, — каждый ее комментарий сопровождался поцелуями и укусами в разные места. Челюсть, шея, плечо, ключица. Когда он добрался до груди, Гарри задохнулась. — Мне остановиться? — насмешливый шепот защекотал кожу, вызывая табун мурашек. — Ни в коем случае!