Рыбка

Неторопливым шагом вся процессия двинулась по переплетению многочисленных коридоров, залов и комнат. Михаил с головой ушëл в какие-то размышления, из-за чего совершенно не спешил. А Камалия тем временем всё гадала, на кой черт он взялся выискивать какого-то там мальчишку? В иной раз Московский и под страхом смерти не стал бы заострять внимание на подобной мелочи. Инициатор поисков нервно семенила позади. Скорость их передвижения её, очевидно, не устраивала, однако торопить дворян себе дороже. Вдруг послышался громкий щелчок открывающейся двери, который вернул мужчину в реальность. – Так что же, собственно, мы не так поняли? Вопрос раскалëнным ножом прорезал тишину, заставая няню врасплох. – А? – она удивлённо захлопала глазами. – Я говорила о том, что Федора вовсе не нужно было провожать к выходу. От наглости произнесëнных слов даже у Казани заалелись щëки. Скорее всего, подобный ответ повлекла обычная простота слуги, граничащая с глупостью, что совершенно не спасло её от гнева Москвы. – Смотрю, смелости тебе не занимать, – прошипел Михаил, замерев на месте. Изначально он собирался доверить разбирательства отцу семьи, но теперь соблазн проучить наглую женщину самому превышал все границы. – Да как ты смеешь столь очевидно выгораживать этого сопляка? Мария вздрогнула под пылающим взглядом. Её посетило ощущение, будто она нарвалась на ужасные неприятности. Как же лучше поступить? Попытаться ещё раз объяснить ситуацию или покорно извиниться? В этот самый момент через щëлку слегка приоткрытой двери за ними наблюдала пара сосредоточенных серых глаз. Совесть голодной кошкой скребла израненную душу. Всë-таки именно из-за моего глупого страха Мария оказалась в настолько патовой ситуации. Но могу ли я хоть что-то предпринять? Ничего лучше, чем просто броситься в гущу событий, придумать не удавалось. Отвратительная тактика. Если учитывать разъярённого Мишу, довольно опасная. Навряд ли он станет возиться со слугой. Да и с Федором Николаевичем разговор будет коротким. Особенно если я запаникую, не в силах даже связно представится. Отсидеться в кладовке казалось наиболее разумным вариантом, хоть от собственного предательства во рту уже начинало кислить. Ладно. Затаившись, я решил занять выжидающую позицию. Выйду только если всë будет совсем плохо. – Нет, нет! Я совсем не это имела ввиду. Просто... – Мария запнулась, а дальше её голос становился лишь тише. – Просто мы искали гостевые комнаты и... В воздухе просвистела рука, занесëнная для удара. – Совсем свихнулся? – прокричала Камалия, успевшая встать между ними, тем самым предотвращая побои. До этого момента она спокойно наблюдала за происходящим, ведь служанка вправду казалась ей чересчур развязной. Однако одно дело припугнуть, а совсем другое – ударить. За столь долгое время, проведëнное с Московским, Казань научилась с невероятной точностью определять переливы настроения и предугадывать идущие за ними действия столицы. По крайней мере, она так думала. Сегодняшнее происшествие в очередной раз заставило её в этом усомниться. Последние несколько лет характер Михаила становился всë более хаотичным, что вредило всем вокруг и ему в том числе. Хотя Камалия только рада была бы помочь вывести всё на круги своя, сделать это без понимания причин, к сожалению, невозможно. А обсуждать свои мотивы златоглавый баран наотрез отказывался. – Что ты делаешь? – прорычал Миша. – Кто пару минут назад говорил мне о том, что посмотреть на царевну собирëтся полстолицы? Планируешь срываться на каждого невежу, появившегося во дворце? Не находишь ли ты это занятие немного глупым? – Не находишь ли ты глупым отпускать с миром каждое насекомое, на тебя посягнувшее? Хватит и одного урока, чтобы другим неповадно было. Отойди. Чуть выдвигаясь из своего укрытия, я активно замахал Марие в надежде, что та поймëт намëк и успеет скрыться. Спиной ко мне стоял лишь Московский, поэтому Камалия тоже могла лицезреть явление Христа народу. Вторую руку пришлось в мольбе приложить к губам. Однако это не помогло. Хоть выдавать она меня не стала, Мише хватило одного неосторожно брошенного ему за спину взгляда, чтобы что-то понять. Он резко обернулся. Пути назад нет. Зверский выброс адреналина заставил мозги работать раза в три активнее, чем до этого. – Здраствуйте, – чётко вырвался изо рта будто бы не мой голос. Я немного наклонил голову, рассматривая столь любимую голубую радужку и... Меня отпустило. Не знаю отчего, но страх улетучился вовсе. Совершенно разные воспоминания замелькали в памяти, а мысль, объединяющая их всех, поразила до глубины души. "Какая к чëрту разница, как он будет на меня смотреть. Я буду счастлив любому его взгляду. Ведь он жив." Спокойствие сменило счастье. Раз Миша здесь, то мне тоже есть место в этом мире. – Позвольте представиться. Гриценко Федор Николаевич. Насколько я понимаю, моя няня вас оскорбила? Заранее извиняюсь и обещаю принять соответствующие меры. Упомянутой Марии уже и след простыл. – Гриценко? Насколько мне известно, в Москве только один юноша с такой фамилией. Это Гриценко Пëтр. Кто же тогда ты? – В Москве меня действительно давно не было. Я младший брат Петра, и последний год проживал в Петербурге с отцом. – В Петербурге? – взвизгнула Казань, мигом подлетая ко мне. – Так ты приехал вместе с царëм? Чуть присевшая рядом со мной, с вытаращенными глазами, Камалия напоминала солнышко, которое жарким летним днëм решило ополить детские щеки своими лучами. Она всегда несла за собой подобную атмосферу. И сейчас, после довольно продолжительной нервотрëпки, казалась едва ли не более обнадëживающей, чем Мишины глаза. Лицо моë не выражало никаких эмоций, но внутри себя я уже давно улыбался во все свои детские двадцать зубов. Ответом ей послужил медленный кивок. – Так вот почему твоя нянька говорила о том, что тебя не нужно прогонять! О господи! Это ты нас извини! – Кхм-кхм! – послышалось из-за её спины. Миша виноватым себя, похоже, не считал и подобные слова, произнесëнные от его лица, явно не одобрял. – Да, да! Мы извиняемся! А теперь... Полагаю, тебе надо вернуться к отцу? Он же приехал вместе с тобой, верно? – Со мной. Но я думаю, сейчас лучше будет просто найти для меня комнату. У отца много дел, не хочу его отвлекать. – Такой маленький, а уже настолько совестный! Многим бы у тебя поучиться, Феденька, – проворковала Казань, бросая в сторону Москвы недобрый взгляд. – Ну, тогда пойдëм. Я пару секунд глазел на протянутую руку, после чего быстро за неё схватился. Мы побрели вперëд по узенькому коридору. Сначала от Миши, сердито топавшего впереди, волнами исходила неприязнь, однако через пару вопросов от Камалии он присулушался к нашему диалогу и заметно расслабился. – Ты замëрз? Руки просто ледяные! Разве в Петербурге не все привыкшие к холодам? – Немного... Что вы сказали? – немного удивившись последней части её реплики, переспросил я. – Ну... Люди говорят, там ужасная погода. Я, конечно, сама не знаю, но слухи доходят самые разные. Город новый, пока не понятно, где правда, а где нет. В воздухе повисла тишина. Казань явно от меня чего-то ждала, но чего? – Расскажи! – не дождавшись реакции воскликнула Казань. – Там действительно так холодно, как говорят? А правда, что вместо улиц линии? Кто-то даже говорил, будто сразу после основания было наводнение! Ну не бред ли? Или все-таки не бред? – Пх, – сорвался с моих губ едва различимый смешок. – Не так уж там холодно. Линии правда есть, а наводнение... Его даже наводнением-то не назвать, поднялась вода на пару часов и всë тут. – Эка ты простой. Всего лишь вода поднялась! Это и называют наводнение, – послышадось от якобы не слушающего нас Московского. – Ой, не придирайся ты, ему получше знать, наводнение то было или нет. Началась небольшая перепалка, в середине которой я не выдержал и захихикал. На меня мигом обратились две пылающие возмущением пары глаз, отчего стало только забавнее. – Интересные вы, – выдавил я, утирая с уголков глаз слезинки. – Какие уж есть, – пробурчала в ответ надувшаяся Камалия. – Обиделась? – я развернулся и пошёл спиной вперëд дабы смотреть ей в лицо. – Ну прости, прости меня. – А? Да всë в порядке. Репертуар ребенка-ангелочка снова оказался кстати. Один из немногих плюсов нового тела. В остальном же оно мне не нравилось. Если сначала было просто крайне некомфортно, то со временем я завёл целый список того, что меня не устраивает. Список этот был воистину огромен. Начиная от писклявого голоса и заканчивая уродливым шрамом на животе. Говоря о нëм… Я очень долго гадал, как такое возможно. Ещё дольше отрицал связь ядерного удара с ожогом в виде воронки на весь торс. Невообразимо странно да к тому же жутко. Именно с этими ощущениями мне приходится сталкиваться каждый раз, глядя на своë тело. Потеряв бдительность, я врезался во внезапно остановившегося Мишу. Он вздрогнул всем телом, но даже не обернулся. Что же там такого впереди? – Извините, это случайно… – договорить мне не дал громкий, испуганный взвизг Казани. Обратив, наконец, свой взор вперед, я тоже замер. На полу лежала белая Мария с тëмно-фиолетовыми губами, из её размозженной головы до сих пор вытекала кровь, а по периметру валялись несколько кусочков плоти. Ощущение создавалось, будто кто-то всадил ей в череп топор. Додумать не дала Камалия, подхватившая меня на руки и закрывшая ладонью глаза. – Я отведу его к отцу. Будь осторожен. Через пару поворотов к нам присоединилась стража. Вокруг началась какая-то невообразимая паника. Все куда-то бежали, чего-то требовали. Я же, сильно измученный сегодняшним насыщенным на события днëм, уткнулся Камалии в плечо, отгораживаясь от всего мира. Домой хочется.