La Symphonie

      Ризли проснулся от странного, давящего чувства. Только пролежав в кровати какое-то время и привыкнув к царящим в спальне потёмкам, он обнаружил возвышавшуюся рядом фигуру, закутанную в одеяло. — Нёви? — голос его был сиплым со сна. Сидящая рядом тёмная громада пошевелилась, выпуская из-под мягкого поплина голубоватый сияющий огонёк. Тонкий светящийся рожек, словно маяк над морем белоснежных волос поблёскивал в утренних сумерках. — Что случилось? Кошмар? — Ничего страшного. Ложись.       Ризли сел, потянулся рукой вперёд и нашарил плечи мужа. Он здраво оценил ситуацию и отсутствие видимых угроз жизни и психическому здоровью своего дракона. Учитывая, что Нёвиллет не желал делиться своими тревогами даже с ним, чтобы не привнести череду проблем в и без того напряжённое состояние Ризли, связанное с беспорядками последних дней в Меропид, вполне вероятно, что так просто на вопросы он не ответит. Утро всё ещё грозило ранним подъемом и хмурой перспективой отправиться в крепость на службу, поэтому в его же интересах было побыстрее выведать у мужа причину его внезапной печали.       Ожидаемо, о сереющие намёками на скорый рассвет оконные стёкла постукивали крупные дождевые капли. — Нёви, я бы не хотел, чтобы ты всё держал в себе. Кажется, мы с тобой это уже обсуждали.       Между ними повисла тишина. Ризли поглаживал возлюбленного по плечам, ощущая, как еле ощущаемый запах немного подгоревшего кофе — типичный запах, исходящий от кожи дракона, стоило ему впасть в меланхолию или беспокойство, сменяется более мягким и ненавязчивым ароматом — дуновение ветра с моря, несущее лёгкую терпкость соли и волн. Не умиротворение, но отсутствие страха уже было прогрессом. Во всяком случае, в этот раз Нёвиллет заземлился куда быстрее, чем обычно. — Ложись, у тебя сложный день. Я спущусь ненадолго и вернусь.       Дождь забарабанил по крыше и окнам с удвоенной силой. Ризли вздохнул. — Быстрее вместе спуститься, чем уговаривать тебя поделиться всем этим, правда? — Как тебе удобно, я не настаиваю, — тихо отозвался Нёвиллет, выскальзывая из-под простыней. — Давай тогда быстро спустимся, а потом снова вернёмся в кровать. В конце концов, тебе тоже утром нужно быть во Дворце.       Нёвиллет накинул на плечи тёплый платок с бахромой и кистями на концах (маленький подарок Госпожи Мудрости на годовщину их свадьбы), и двинулся к выходу, мелькая в темноте белым подолом ночной рубашки. Перед тем, как последовать за ним, Ризли мельком взглянул на часы с едва различимым циферблатом. Пять часов утра. Чтож, в этот раз не так критично.       Они спустились на первый этаж их маленького загородного коттеджа. Ризли вспомнил, что оставил форточку открытой на кухне, чтобы солёный морской ветерок проникал в дом, выметая из углов затхлость и застоявшийся воздух. У них в доме всегда было очень пыльно по какой-то непонятной причине, хотя влажную уборку они делали довольно часто. Видимо, стоит всё же заново побелить потолки, ссохшиеся за очень тёплое в этом году лето.       Нёвиллет повернул к маленькой дверце прямо перед кухней и тихонько отворил. Ризли зашёл за ним на цыпочках, прекрасно понимая, какие их ждут проблемы, стоит ему невзначай перевернуть что-то в потёмках. Он действительно едва не перелетел через разложенные на полу деревянные кубики, и только исключительная сноровка помогла ему избежать весьма болезненного контакта пяток с острыми уголками детского конструктора на полу.       Ещё немного проморгавшись, Ризли заметил, как Нёвиллет взял в руки маленький шарообразный ночник с полки и встряхнул его. Комната наполнилась мягким прохладным свечением, недостаточным, чтобы осветить каждый закоулок, но его вполне хватило, чтобы выхватить из мрака маленькую кроватку с бортиками, несколько ящиков с детской одеждой и почти игрушечные шкафчик и столик у противоположной стены.       Нёвиллет поставил ночник обратно и скользнул к кроватке. Ризли же проследовал за ним, стараясь смотреть при этом под ноги. Дракон с его природным чувством баланса и грации умудрился лавировать в этом детском беспорядке так ловко, что Ризли уже не впервые позавидовал ему. Только сейчас он обнаружил, что за Нёвиллетом вьётся его длинный белый хвост. Неужели он был настолько встревожен, что стал принимать свою переходную форму, защиты ради?       Дракон опустился рядом с кроваткой и опёрся на низкий бортик. Даже с нескольких шагов Ризли показалось, что он слышит еле заметное мурлыканье. Нёвиллет урчал, глядя слегка фосфоресцирующими глазами на тёмную макушку среди покрывал и мягких игрушек. — С Клэр всё хорошо? — одними губами спросил Ризли, опускаясь подле.       Нёвиллет смотрел на неё, не отрываясь и продолжая еле слышно утробно ворчать. Звук то усиливался, то почти затихал. — Я... мне нужно было проверить... не знаю, в чём дело, — также еле слышно отозвался дракон.       Зато Ризли знал. Не сказал, но знал, что просыпаясь в их кровати время от времени по ночам, замечал отсутствие Нёвиллета рядом. Началось это после недавнего переселения их дочери в свою комнату на первом этаже, и Ризли подозревал, насколько сильно сопротивлялись этому изрядно пострадавшие в прошлом драконьи инстинкты его мужа. — Ей ничего не грозит, милый, — Ризли придвинулся и приобнял Нёвиллета. — Всё хорошо. Всё давно хорошо.       Страхи четырёхлетней давности преследовали Нёвиллета, нападали во снах, а наяву, днём, терзали смутной тревожностью. Прошло четыре года, но для бессмертного дракона этот срок был слишком короток, чтобы излечить душевные раны. Ризли казалось, что Нёвиллет подчас и вовсе не верит в маленькую, живую, реальную Клэр, когда держит её на руках. Дракон смотрел на неё — сидящую на его коленях, пока они читали книжки перед сном или возящуюся с лопатками и вёдрышком в песочнице возле палисадника рядом с домом — так, будто смотрел на совершенно незнакомое себе существо.       Ризли был терпелив. Наверное, мог даже гордиться своей исключительной выдержкой. Только она помогла ему самому не поехать крышей в те страшные, тёмные периоды, когда Нёвиллет посреди ночи замирал в жёсткой, статичной позе, находил его руку и сжимал слегка, задыхался и смотрел куда-то вдаль дикими глазами. Клэр тогда просыпалась между ними, чувствуя неладное, и уже её плач окончательно будил Ризли. Даже в приступе панических атак Нёвиллет не просил помощи, и это угнетало куда сильнее самих приступов.       Панические атаки ушли в прошлое стараниями Сиджвин и самого Ризли. Терапия была долгой и трудной, но они добились снижения страхов Нёвиллета до обычной, почти фоновой тревожности. Выражалась она в резких движениях, приступах мрачной задумчивости и вот таких вот подъёмах посреди ночи.       Нёвиллет перегнулся через перегородку и замер в сантиметре от маленького заострённого ушка в чёрных волнистых волосах. Вдох. Конечно, он хотел убедиться сам в её благополучии.       Но всё было хорошо. Ризли за три года, проведённых с Клэр, научился чувствовать и её запах также, как ощущал запах настроения мужа. Сейчас, стоило ему сосредоточиться, Ризли чувствовал мягкий мятный аромат. Она спала тихо и мирно, наверняка без снов. Всё было спокойно.       Урчание стало тише. Ризли терпеливо ждал, пока уляжется драконья подозрительность мужа. Спать хотелось неимоверно. Он мысленно решил, что растянется прямо тут, если они задержатся в детской ещё хоть на минуту, но в этот момент Нёвиллет отодвинулся и поднялся. Платок скользнул с его плеч. Он потёрся лицом о мягкую шерсть перед тем, как обложить маленькое тело в кроватке нежнейшей тканью. Помечал свою территорию. Даже когда они спали все вместе, Ризли часто просыпался по утрам в ворохе своей и чужой одежды, сложенной вокруг Клэр на подобие гнезда, и чем больше была тревожность его мужа, тем больше одежды он между ними находил. Нёвиллет выглядел виноватым, когда неохотно разбирал конструкцию, хотя сам Ризли ничего не говорил ему на этот счёт.       Возможно, это была часть той инстинктивной заботы Нёвиллета к их новорождённой дочери, которую он упустил и не мог наблюдать в своё время по независящим от него причинам. От этого становилось горько.       Эти мысли разогнали дремоту. Он вздохнул, поднимаясь вслед за Нёвиллетом. Спать оставалось около полутора часов, но он бесконечно рад был, когда Нёвиллет уже в кровати свился вокруг него, заметно успокоенный. Хвост, правда, никуда не делся, выдавая всё же несколько расстроенные драконьи чувства. — Не поднимайся со мной больше, — выдохнул Нёвиллет, пристраивая голову на плече Ризли. Тот сонно хмыкнул, поглаживая его по локтю. — В крайнем случае просто усну там. Я и по несколько суток в крепости не сплю, не страшно. — Тебе рано вставать. — Не хочу, чтобы ты надумывал себе снова тонны дерьма.       В темноте ему показалось, что Нёвиллет слегка улыбнулся у его груди. — Со мной всё хорошо. — Я рад. Говори мне, если что, ладно? — Ты и так всегда знаешь.       Ризли наклонился, находя его губы в потёмках своими. Дракон улыбался в мягкий поцелуй, переполненный сонной нежностью. — Спи. — Я люблю тебя, Нёвиллет, — Ризли прижал его к себе. И за шесть лет он не отвык и не отвыкнет от этой свербящей ласки, теплоты и тёплых нитей хрупкого доверия между ними. Горячая страсть утихла, но вместо неё пришло что-то новое. Он знал каждую ранку, родинку и чешуйку на своём драконе. Он знал, что его злит, что доводит до слёз радости, а что тревожит. Да, определённо теперь он может говорить, что любит Нёвиллета, но влюблён ли он до сих пор?       Улыбка сама собой растянула губы, стоило подумать о его нежной коже, сияющих глазах и флёра озорства на лице, которое появлялось каждый раз, когда он замечал, что Ризли наблюдает за ним в душе или во время готовки. Нёвиллет не из тех, кто в открытую заигрывает, кто резвится или ведёт себя легкомысленно. Но он тот, кто знает и ценит Ризли и его сравнительно лёгкий нрав. Такое знание было куда более, чем просто приятно. — И я люблю тебя, Ризли, — отозвался сонно успокоенный Нёвиллет.